Я замерла, кусая губы. Четверо детей… В свои двадцать четыре я, конечно, планировала однажды стать мамой, но не сразу четверых! Тем более они, наверное, взрослые. Как найти с ними общий язык? И жить в этом доме нам придется вместе. С другой стороны, уже через пару дней я окажусь на улице. Без денег, без квартиры, с пустой сумой, так сказать. Не лучше ли рискнуть? Вдруг все получится? А если и этот второй откажется? Куда денут ребятишек?
– Я согласна, – ответила чуть слышно, чувствуя, что подписываю себе смертный приговор.
– Замечательно, – заулыбался Иван Игнатьевич. – Просто замечательно, драгоценная наша Марина Викторовна. Сейчас мы с вами подпишем бумаги…
– А можно мне сначала познакомиться с детьми?
– Бумаги. Иначе кто вы им, уж простите? Тем более в город они вернутся только завтра. Отдыхали за границей.
– Сами?
– С моей супругой и детьми, если вам это так интересно. Я увез их сразу после похорон, сами понимаете, что не мог их оставить в этом доме одних.
Четверо. Количество не давало мне покоя. Один ребенок – еще ладно. Двое от силы. А четыре?
– А за что их мать лишили родительских прав? – решила уточнить.
– Простите, это вопрос семейный, – холодно ответил адвокат. – Так как? Соглашаетесь на наследство? Отказываетесь?
– Соглашаюсь, – кивнула уверенно, хотя ни малейшей уверенности не чувствовала. Но при мысли о том, что останусь на улице, голос страха звучал глуше. Может, они милейшие ребята. – А сколько им лет?
– Старшему, Даньке, шестнадцать. Близнецам, Марку и Юлии, по четырнадцать. А младшей, Анюте, восемь.
Какой отличный возраст. Вспомнила себя в шестнадцать, вздрогнула. В четырнадцать – тот же эффект. А вот в восемь была милашкой, да.
– Вы не беспокойтесь так, Марина Викторовна. – Мне показалось или в голосе адвоката прозвучала издевка? – Они – прекрасные дети. Хорошо учатся, занимаются в десятке кружков. На всех, конечно, не на одного. Считаю, что Максим Викторович принял мудрое решение, когда решил сделать их опекуном именно вас. Дети сильно страдали из-за развода родителей и примут вас как маму.
Маму? Да я всего на восемь лет старше Данила. А мы даже не знали, что у Макса столько детей. Вот и подумай после этого.
Адвокат тем временем разложил передо мной бумаги. Я перечитала, условия были предельно ясны. Пока забочусь о наследниках – имущество мое. Не забочусь до совершеннолетия – теряю все. Лимит расхода средств… Одним словом, не смогу за те тридцать миллионов купить себе квартиру и съехать. Только здесь, с детьми. Хорошо, попробуем!
– Я помогу с оформлением опекунства, – заверил Иван Игнатьевич. – Ребята прилетают завтра в полдень. Хотите встретить их в аэропорту? Или будете ждать здесь?
– Я лучше здесь, – пробормотала поспешно.
– Хорошо, тогда сам их привезу. Можете пока заняться перевозкой вещей. Да и с прислугой вам стоит познакомиться. Тамара все расскажет – та женщина, которая вас проводила.
– Я приеду завтра утром.
– Как угодно, Марина Викторовна. Ваши ключи.
И Иван Игнатьевич протянул мне связку из трех ключей со смешным брелоком-собачкой. Достаточно большим, зато в сумке будет удобно искать. Мы попрощались, и я поехала домой. Нет, не так – сбежала. И во что ввязалась? Почему казалось, что где-то меня обманули? Дом, дети, деньги. Три Д! Эх, братишка, не мог ты выйти на связь раньше? Я бы хоть с ними была знакома. А теперь – в чужой дом, к чужим людям.
Но выбора у меня не было, поэтому весь вечер собирала вещи и убирала в квартире. Позвонила подруге, чтобы утром забежала за ключами, а потом долго сидела на диване, раздумывая, как мне дальше жить. Но идей было ничтожно мало. Сначала стоит познакомиться с детворой, а потом уже строить планы. Вдруг я завтра же сбегу? Вот только бежать будет некуда.
Эх, была – не была! С этими мыслями я заставила себя лечь спать, чтобы утром захватить сумки, вызвать такси и умчаться в неизвестность по адресу Магнитная, шесть.
Глава 2
Марина
Меня встретила все та же Тамара. Вежливо поздоровалась, позвала какого-то мужчину, чтобы занес сумки в дом. Это у нас еще кто? Как со всеми познакомиться? Надо, наверное, попросить Тамару? Пусть представит мне тех, кто работает в доме, раз уж теперь это мое вроде как имущество. Но это подождет. Пока я прошлась по особняку, заглядывая в комнаты. Богато! Что тут скажешь? В одной из них, наверное, гостиной, на камине разместились семейные фото. Макса едва узнала – он изменился с тех пор, как в последний раз заходила на его страничку в соцсетях. Пополнел, лицо приобрело жесткость. С ним на фото была женщина. Странно, что не стал убирать портреты бывшей жены. Красивая, ухоженная блондинка – вряд ли натуральная, цвет смотрится немного неестественно. Наращенные ресницы, пухлые губки. Платьице коротковато, ну и ладно. А на другом фото – четыре мордашки, которые изучила с куда большим интересом. Вряд ли изображение было недавним – мелковаты детки. Значит, вот этот высокий и темноволосый – Данил. На Макса похож в юности, на те фото, которые остались у родителей в альбоме. Серьезный такой, не по годам. Близнецы: сразу видно – близнецы. Несмотря на то что разнополые. Юлия и Марк, если я правильно запомнила. Тоже милахи, с каштановыми кудряшками, большими карими глазами. И младшая, Анечка, здесь совсем кроха. Она светлее братьев и сестрички, и глаза вроде бы светлые, в мать. А они милые!
Решение пришло само собой. Позвонила Ивану Игнатьевичу и попросила взять с собой в аэропорт.
– Что ж, рад, что вы решились, – удивленно ответил тот. – Конечно, я заеду за вами.
И час спустя мы уже летели в BMW адвоката в единственный в нашем городе аэропорт. Ох и народу! Куда они все направляются? Впрочем, разве это вопрос? Сердце от волнения заходилось, ноги отказывались держать. А когда объявили посадку самолета из Туниса, я едва не подпрыгивала на месте. Иван Игнатьевич смотрел скептически. Ему-то что? Не его Макс опекуном попросил быть! А что же так? Вспомнил про сестрицу непутевую? Значит, все-таки интересовался моей жизнью. Абы кому детей не оставляют.
– Ирина! – Иван Игнатьевич махнул рукой худощавой женщине. С ней – шестеро подростков. Двое, видимо, адвоката, четверо – мои. Да, теперь уже мои. Ребята подошли ближе. А они не такие, как на фото! Одно дело – старше. Другое – что выглядят как четверка ежей. Косятся на меня, будто не зная, поднять иголки или дать себя погладить.
– Привет, – постаралась, чтобы улыбка вышла приветливой. – Меня Марина зовут.
Молчание…
– Это дети. – Иван Игнатьевич взял на себя роль «парламентера». – Данил, учится в десятом классе, наша гордость. Марк, спортсмен от Бога. Юляша, она у нас увлекается танцами. И Анечка, занимается музыкой. А это моя супруга Ирина и наши дети, Татьяна и Вадим.
Интересно, чем занимается старший, почему им так гордятся? Или к слову пришлось?
– Ну что, пойдем? – Иван Игнатьевич отобрал чемодан у супруги, а дети несли свои сумки сами, кроме Ани. Не особо объемные, к слову сказать. Все четверо щеголяли загаром, сразу видно – с отдыха. Зато глядели так, что у меня мороз пробежал по позвоночнику.
Семья Ивана Игнатьевича села в свою машину, а нас, к удивлению, ждал отдельный автомобиль. Из него вышел уже знакомый мужчина. Видимо, это водитель. Открыл для меня дверцу, я заняла переднее сидение. Вся четверка втиснулась назад. Повисло молчание.
– Может, хоть музыку включим? – попросила водителя.
Тот щелкнул кнопкой, и раздалась тихая песня на французском языке. Все лучше, чем ничего.
– Как отдохнули? – спросила у ребят.
Повисла неловкая пауза, пока наконец Аня не ответила:
– Хорошо. Только грустно.
Почему грустно, спрашивать не стала. Ясно и так. Брат, если верить газетчикам, погиб две недели назад. С завещанием Иван Игнатьевич, видимо, тянул до возвращения детей. Вряд ли они за пару недель успели успокоиться и прийти в себя.
– А ты – наша новая няня? – поинтересовалась Аня.
Им ничего не сказали?
– Нет, я – ваша тетя.
В зеркало заднего вида заметила, как все четверо вытаращили глаза. Да, сюрприз! Тот еще, если честно…
– Откуда у нас могла взяться тетя? – не выдержал Данил. У него был сильный, хорошо поставленный голос. Даже удивилась. – У папы нет родственников.
– Ошибаешься, – ответила я. – У вас есть не только я, но еще и родной дедушка. Только он живет очень далеко. И бабушка тоже есть, пусть и не родная. Мои родители.
– Если это шутка, то плохая.
