24 причины для счастья
– Вика? Привет!
Она обернулась и увидела того, кого меньше всего сейчас хотела бы увидеть. Буквально в двух шагах от нее стоял ее бывший парень Максим, весёлый, улыбающийся, в идеальном, черт возьми, пальто, которое они выбирали вместе, а рядом с ним – та самая! Его первая любовь, его бывшая одноклассница, которую он, оказывается, любил всю свою жизнь и которая наконец-то ответила ему взаимностью. Охренеть какая радость! Срочно достаем платочки и рыдаем от умиления.
– Привет, Макс, – выдавила она из себя, понимая, что выглядит сейчас именно так, как нельзя выглядеть во время случайной встречи с бывшим парнем и его новой девушкой: волосы взъерошены, на лице нет косметики, футболка, виднеющаяся в распахнутом пуховике, растянутая и с пятном от вина, да ещё эти чёртовы угги!
Зато новая девушка Макса, как назло, буквально сияла предновогодней красотой, словно заботливо наряженная елка: и платье какое-то красивое, серебристое, и сапожки на каблучке высокие, и на лице полная боевая раскраска…
Ей очень захотелось превратиться в разумную слизь и просочиться сквозь пол. Все лучше, чем стоять тут и умирать от чувства собственной ничтожности.
– Котёнок, – нежно проговорил Макс, обращаясь к своей девушке, – это Вика. Помнишь, я говорил тебе про неё?
– Привет, – просияла девушка, и это выглядело так, словно на елке еще и гирлянды зажгли. – Очень рада с тобой познакомиться!
«А я-то как рада», – со вздохом подумала она, добавив к этому мысленно парочку непечатных выражений, но все же попыталась изобразить приветливое выражение лица.
– Как твои дела? – радостно спросил Максим. – Так неожиданно тебя тут встретить! Какие у тебя планы на Новый год? Мы вот у родителей моих будем праздновать. Представь, уже до их дома дошли и тут вспомнили, что забыли купить шампанское.
– Пришлось сюда бежать, – со смехом добавила девушка, которая так и не представилась. А, с другой стороны, зачем ей это делать? Она ведь и так помнила, что новую любовь Макса зовут Алина. Хотя вот нахрена ей эта информация? Лучше бы эту ячейку памяти чем-то полезным заняла, хотя бы английскими фразовыми глаголами.
Она вздохнула и еще раз посмотрела на Макса, который явно не собирался прекращать этот тупой разговор и вообще выглядел очень милым и приветливым. Ну конечно, они ведь расстались как друзья! (ха-ха три раза)
Черт, ну как она могла забыть, что у него тут неподалеку живут родители! Да если бы она знала, что они к ним в гости пошли, она бы в жизни не выбралась в этот супермаркет даже под страхом смерти. И плевать она хотела на этот горошек. Тем более что она все равно его не нашла.
– Замечательно, – кисло проговорила она немного невпопад, – очень рада за вас.
– Спасибо! – просиял Макс. – А у тебя как дела? С кем-то отмечаешь или…?
Тут он немного замялся, и взгляд у него стал такой сочувствующий, что она прекрасно прочитала все его мысли. Ну не зря же они полтора года жили вместе? Было видно, что Макс заметил и угги, и лохматость на голове, и домашние легинсы и что он отлично понимает, что встречать этот Новый год она будет одна. Наедине с собой, как говорится.
А что самое ужасное, это явно понимала и его девушка, которая сейчас смотрела на неё с обидным сочувствием.
И вот это стало последней каплей.
Она решительно задрала подбородок, чувствуя, как изнутри поднимается чистая ярость пополам с адреналином, а потом улыбнулась так, как умела только она – ярко, насмешливо, по-королевски.
– Да мы что-то совсем забыли про этот праздник, – проговорила она, слегка понизив голос до интимного тона. – Ну понимаете, когда столько секса, то никакого Нового года не надо. Очень непривычное чувство, – тут она мягко рассмеялась, глядя прямо на Макса.
Тот слегка побледнел.
– Мы? – переспросил он.
– Да, – кивнула она и, углядев в двух шагах отсюда чью-то заброшенную тележку, подошла и по-хозяйски за нее взялась. Быстрый взгляд на содержимое показал, что выбор удачный, потому что там лежал мужской дезодорант, какие-то фрукты, хлеб, колбаса нескольких видов, а еще…банка с горошком!
«Закончу этот цирк, и заберу банку себе», – хищно подумала она. И по-акульи улыбнулась Максу и его Алине.
– Познакомишь? – вдруг спросил Макс с какими-то нотками ревности в голосе.
– С кем? – не сразу поняла она. – А, с моим новым… Нет, прости. Он не особо любит людей, так что я лучше пойду. Поищу его. Он, наверное, уже у кассы, презервативы докупает.
Она снова улыбнулась Максу и Алине.
– Приятно было вас встретить! С наступающим!
И уже хотела было толкнуть тележку, как вдруг откуда-то сбоку протянулась мужская рука и схватилась за ручку тележки, надежно зафиксировав ее на месте. Она медленно обернулась, увидела высокого плечистого мужика, который непонимающе на нее пялился, держа в руках коробку зефира, и… Кинулась ему на шею.
– Подыграйте ради Бога! – шепнула она ему в панике и быстро поцеловала его в шею. Которая, кстати, была вполне себе крепкой, приятной и вкусно пахла.
Мужик на секунду завис, а потом обнял рукой ее за талию, и она посчитала это знаком согласия. Поэтому оторвалась от него и повернулась к Максу и Алине, которые стояли раскрыв рты и наблюдали за ними, как за кино.
– Знакомьтесь. Это…
– Леша, – хрипло сказал мужик.
– Леш, а это мой бывший – Максим. И его новая девушка. Но они уже торопятся, им к родителям пора.
– Рад знакомству! Может, мы могли бы как-нибудь вместе встретиться? – ожил Макс. – Было бы интересно познакомиться поближе, пообщаться… Мы ведь с Викой остались друзьями.
– Нет, – рубанул мужик.
– Нет? Почему?
– Не хочу, чтобы моя женщина с тобой общалась.
Макс непонимающе захлопал ресницами, а потом тонко улыбнулся.
– Подождите, – сказал он чуть заносчиво. – Ну а как же современные взгляды?
– Никак, – отбил подачу мужик. – У меня пещерные взгляды. Моя женщина – это только моя женщина. И никаких бывших рядом с ней не будет.
В глазах Алины зажглись огоньки нешуточного интереса. Алина даже плечи неосознанно расправила, выставляя вперед грудь в блестящем платье.
Реально цирк!
Если бы она сейчас не была в таком дичайшем стрессе, то точно бы расхохоталась.
– Всем пока! – попрощалась она. А потом нежно обратилась к мужику: – Идем, Леш.
– С наступающим, – буркнул он, не глядя на сладкую парочку, и они пошли к кассе.
Вдвоем, не обменявшись ни единым словом, они выложили покупки на ленту, мужик заплатил, а она рассовала все по пакетам. Вот сейчас бы как раз уйти, но вдруг эти еще неподалеку…И горошек опять же…
В общем, она дошла вместе с мужиком до его машины, которая была припаркована за углом, и там уже, складывая покупки в багажник, поняла, что надо заканчивать. А то она так и домой к нему уедет.
– Спасибо, – каким-то чужим голосом проговорила она.
– О, а уже можно, да? – сразу же оживился мужик. – Я думал, вдруг они наблюдают за нами!
Она рассмеялась. У него были очень веселые карие глаза и довольно симпатичное лицо. Приятный мужик! Удачно она тележку выбрала!
– Да вроде не должны. Простите за этот балаган, и еще раз спасибо вам, Леша, что вы согласились в нем поучаствовать. Моя самооценка этого не забудет и всю жизнь будет вам благодарна.
– Да бросьте кокетничать, – отмахнулся он. – Все у вас в порядке должно быть с самооценкой.
Он коротко, но очень по-мужски ее оглядел, и как-то сразу стало понятно, что лично ему все нравится. И ноги в леггинсах. И грудь под футболкой. Которая с пятном от вина.
– И, кстати, я не Леша.
– А кто?!
– Миша.
В ответ на ее непонимающий взгляд он смущенно объяснил:
– Ну я подумал, что надо другое имя назвать. Ради конспирации.
И они оба вдруг захохотали.
Леша, оказавшийся Мишей, подвез ее до дома, а когда она, неловко замявшись, спросила, не может ли он ей продать банку горошка, он задумался, а потом очень серьезно и торжественно проговорил:
– Только за твой номер телефона.
И Вика снова рассмеялась.
4. Пряничный латте
В этой маленькой кофейне всегда вкусно пахло обжаренными кофейными зернами и с утра до вечера слышалась бодрая сербская речь. Она не понимала ни слова: чужие звуки пересыпались круглыми шариками и раздражали так, как только может раздражать постоянное напоминание о своем несовершенстве. Позорище: прожить год в стране и до сих пор не научиться понимать сербский хотя бы на элементарном уровне!
Она привычно попинала себя, как будто и без того было мало причин недовольства собой. Особенно, если сравнивать с подругой, которая релоцировалась в Белград одновременно с ней. Подруга уже неплохо болтала на сербском, завела пару местных подружек, организовала какой-то воскресный клуб для русских эмигрантов и вообще была отвратительно деятельной и успешной. Она же успевала только работать. Работала удаленно, с раннего утра и до пяти часов, а потом падала без сил на диван в съемной однушке и не хотела ничего. Ни красот чужой страны, ни новых знакомств, ни непривычной еды. Она хотела домой. Но дом теперь был здесь.
– Hello! Can I, please, have coffee? – она говорила на английском с жутким, типично русским акцентом, но сербов это не смущало. Их акцент обычно был еще хуже. Сегодня ее обслуживал не Марко – высокий смуглый хозяин кофейни, а какой-то новый мальчик.
– Sure! – сказал он на неожиданно хорошем английском. – How would you like your coffee?
– Gingerbread latte, please.
– Пряничный латте, хорошо. Может, что-то еще? – мальчик вдруг перешел на русский и смущенно улыбнулся, как бы спрашивая, угадал или нет.
– Ой, наверное, круассан, – тоже смутилась она, потому что улыбка у мальчика была хорошая. Да и сам он оказался неожиданно симпатичным: русоволосый, сероглазый, с высокими скулами и капризной линией губ.
– Джем вам какой к круассану? – весело спросил он.
– Никакой, я не люблю варенье, – качнула она головой.
– А я люблю, – вдруг признался он, ловко разворачиваясь к кофемашине и принимаясь за ее латте. – Брусничное особенно.
Сзади мальчик был ничуть не хуже: она невольно залюбовалась длинными стройными ногами и крепкой спиной. Хорош! Честное слово, хорош. Было бы ей лет двадцать… или хотя бы двадцать пять… эх!
– Двести тридцать, пожалуйста. Наличными или картой?
– Наличными. Если вас не смутит, что я мелочью наберу, – улыбаясь, сказала она. Проще было приложить телефон к терминалу и мгновенно оплатить, но хотелось глупо продлить этот момент приятного общения. Такого редкого за последний год.
– Меня это даже воодушевит, – серьезно заверил ее мальчик, и сердце как-то резко дернулось в груди. Было больно и хорошо одновременно, словно замерзшие пальцы отогревать в тепле.
Они вдвоем пересчитывали монетки, которых много скопилось в ее кошельке, и ей ужасно хотелось коснуться его по-мужски широкой ладони, но она не решилась.
– Хорошего дня, – он протянул ей стаканчик с кофе, который пах как имбирный пряник, и шуршащий пакетик с круассаном.
Пальцы на мгновение соприкоснулись, и он ненадолго замер, словно продлевая это движение.
– И вам хорошего дня, – улыбнулась она так, как уже давно никому не улыбалась: желая понравиться, запомниться… А ведь когда-то она так умела. И лучше многих.
На улице сияло неожиданное для декабря солнце, и, хотя пальцы стыли на ветру, она не вернулась домой, а пошла дальше, осторожно слизывая со своего кофе шапку взбитых сливок с пряничной крошкой. Почему она раньше так не гуляла? Что ей мешает каждый день наслаждаться жизнью, вместо того чтобы умирать от одиночества и депрессии на продавленном диване?
Ведь подруга может, почему она нет?
Обычно после такого следовала мысль «Соберись, тряпка», но сейчас из этого умиротворённого состояния она вдруг впервые увидела ситуацию совершенно под другим углом. И это вечное сравнение внезапно показалось ей некорректным и даже нечестным.
Ведь если так хорошенько подумать, то выйдет, что, она зря к себе придирается. Ну вот серьезно: когда ей учить этот сербский? Подруга, конечно, молодец, но ведь она не работает. У них работает муж, а она занимается дочкой и домом. И знакомых она себе тоже не на улице нашла, а подружилась с мамами в садике. И вообще она не одна приехала, а это тоже важно, когда не один. Тогда и сил больше.
«Так что, учитывая всю ситуацию, я неплохо справляюсь», – вдруг сказала она сама себе. – «У меня не хватает сил на все, но я делаю, что могу. Я молодец».
И так хорошо стало от этой похвалы, что едва слезы на глаза не навернулись. Она поймала свое отражение в витрине и приостановилась, разглядывая. Так, словно видела себя в первый раз. Да, тридцать пять лет это, конечно, далеко не юность, но ведь и не старость, верно?
Вкусный кофе делает этот мальчик. Надо будет еще зайти на неделе.
***
Но всю неделю она ходила мимо кофейни, не решаясь зайти. И ужасно злилась на себя, что напридумывала всякой ерунды, а теперь вот ждет чего-то. И боится.
«Да черт, хватит уже, сколько можно!» – и она решительно толкнула дверь.
За прилавком стоял Марко, и внутри кольнуло таким разочарованием, что стало ясно: не за кофе она сюда шла, идиотка. Ох не за кофе.
Стараясь казаться веселой, она встала в хвост длинной змейки людей, и когда подошла ее очередь, завела свое привычное «Hello! Can I…», но Марко вдруг ее перебил.
– Stop! Wait!
И зычно крикнул куда-то в подсобку:
– Вик! Дођи, бре! (ну-ка иди сюда).
Оттуда вынырнул тот самый мальчик, вытирая руки полотенцем:
– Па шта желиш? (Чего тебе?)
И замер, увидев ее. Покраснел, стремительно подскочил к прилавку, оттеснив плечом смеющегося Марко.
– Здравствуйте! – быстро сказал он, и по взгляду было видно: обрадовался. Да еще как. – Пряничный латте, да? Круассаны, правда, кончились, но, может, что-то другое хотите?
– Может быть, – проговорила она нараспев, уже понимая, что беззастенчиво флиртует с этим ослепительно молодым парнем. – А что вы порекомендуете?
– Что я порекомендую? – протянул он, и по красивым губам внезапно скользнула очень мужская усмешка, притягательная и будоражащая. Серые глаза азартно сверкнули. – Я порекомендую дождаться меня после работы, это через час. Мы пойдем гулять в парк, и я угощу вас глинтвейном.
– Не вас, а тебя, – твердо сказала она. – И я… дождусь.
5. Письмо Деду Морозу
Она смотрела на семилетнюю дочь, которая уже полчаса вдохновенно писала список из всего того, что ей хочется на Новый год, и мысленно прощалась с премией. И это ещё хорошо, если бывший муж согласится поучаствовать, а не начнёт как обычно кривить губы и ворчать, что она разбаловала их дочь и что в его детстве детям не дарили всякой бесполезной дорогой ерунды, а только нужные вещи.
Ну что можно было на это сказать? Значит, хреновое детство у тебя было, Олег! Раз в нем не было бесполезной ерунды, потому что как раз в ней и состоит вся радость.
Она, в отличие от бывшего мужа, это прекрасно понимала.
– Вот!
Яна принесла ей письмо.
Она взяла изрисованный снежинками и исписанный неровными буквами листочек, быстро пробежалась по нему глазами и удивленно приподняла брови:
– Кукла, которая умеет есть, плакать и ходить в туалет? А такие бывают?
– Бывают, – важно кивнула дочь, – я на ютюбе видела. Как думаешь, может мне Дед Мороз такую принести?
– А ты была хорошей девочкой? – с улыбкой спросила она.
Яна очень по-взрослому вздохнула.
– Если честно, нет, мам. Но я думаю, рискнуть стоит. А вдруг Дед Мороз мне ее все-таки принесет?
– Разумно, – вынуждена была признать она, просматривая список дальше. В целом, все остальное было вполне ожидаемо. Красивое платье, лего, пенал с феями Винкс, фиолетовая плюшевая обезьяна… – Ян, обезьяна обязательно должна быть фиолетовой?
– Обязательно, – серьезно сказала дочка.
– Ну хорошо.
Они уже сложили письмо в красивый конверт, чтобы потом убрать его в морозилку (Дед Мороз по уже сложившейся традиции забирал послание именно оттуда), как вдруг Яна спросила:
– Мам, а твое письмо где?
– Взрослые не пишут письма Деду Морозу, – объяснила она. – Он ведь только детям приносит подарки.
– А ты попробуй напиши, – не отставала дочка. – Вдруг он взрослым ничего не приносит, потому что они его просто об этом не просят?
– Доча, – засмеялась она, – дело не в этом. Просто взрослые сами могут исполнять свои желания. Например, я хочу новую помаду и куплю ее себе. Как раз в качестве подарка на Новый год.
Яна серьезно задумалась. А потом сказала:
– Тогда напиши про то, что нельзя купить. Например, попроси у Деда Мороза нового мужа. Вы ведь с папой уже обратно не поженитесь?
– Не поженимся, – растерянно подтвердила она, даже не зная, как на это реагировать. У дочки был такой возраст, когда она умудрялась сочетать в себе абсолютно детскую веру в чудеса и безалаберность с совершенно недетской проницательностью и суждениями, которые и от взрослых-то не всегда услышишь.
– Тогда пиши, – велела Яна и притащила ей листочек и фломастеры.
И она поняла, что и правда будет проще написать, чем объяснять, почему нет.
– Только ты не смотри, – погрозила она дочке пальцем.
– Не буду! А можно мне еще печеньку взять? Шоколадную?
– Бери. Только одну.
Дочка умильно улыбнулась и убежала на кухню, но подозрительная тишина, а также шуршание упаковки и материнский инстинкт подсказали, что дело там нечисто.
– Яна! – крикнула она. – Я же сказала: одну!
– Ладно, ладно, – неубедительно отозвалась дочка. – Одну так одну.
Но упаковка опять предательски зашуршала.
Времени было мало: оставленная без внимания Яна спокойно могла и всю пачку печенья приговорить, поэтому писать приходилось быстро и не задумываясь:
«Дедушка Мороз, я хочу встретить красивого умного свободного мужчину. Хочу чтобы нам с ним было весело и легко, чтобы он любил меня и дружил с Яной, а еще чтобы любил активно проводить время, а не просто на диване лежать. А еще пусть у него будут карие глаза и кудрявые волосы. Спасибо! С наступающим Новым годом»
Она едва успела дописать до точки и сунуть письмо в конверт, как прибежала перемазанная шоколадом Яна, наклеила на конверт несколько красивых наклеек с принцессами, а потом еще повсюду нарисовала сердечки. Они спрятали письмо в морозилку и долго рассуждали о том, как Дед Мороз будет его забирать: сам или помощников отправит?
Наконец Яна пошла умываться и спать, а она, перемыв всю посуду, вытащила уже немного подмерзший конверт и уселась с ним в кресло. Сфоткала список пожеланий дочки, отправила его бывшему мужу, тот моментально ей перезвонил, и они быстро обсудили, кто что берет на себя.
Олегу, оказывается, повысили зарплату, так что он на радостях пообещал купить Яне ту самую супер-крутую куклу. Лего, пеналы и прочую мелочевку оставили бабушкам и дедушкам, а на себя она взяла красивое платье, набор детской косметики и плюшевую обезьяну. Обязательно фиолетовую.
Все решилось удачно, так что конверт она убрала в шкаф и спрятала среди бесконечных папок с документами, до которых никак не доходили руки, чтобы разобрать. Про свое письмо она уже и думать забыла.
Платье она купила почти сразу, на следующей неделе, заказанная косметика уже ехала и обещала быть через пару дней в пункте доставки, а вот обезьяна внезапно оказалась камнем преткновения.
Каждый родитель знает, что стоит твоему ребёнку захотеть совершенно конкретного плюшевого зверя, как именно его вдруг не оказывается ни в одном из магазинов. С чертовой обезьяной случилось то же самое!
В половине магазинов обезьян просто не было, в другой половине были, но коричневые, черные, розовые, зеленые или синие. Фиолетовых не было. Нигде. Ни на сайтах, ни в детских магазинах, ни на авито.
Когда до Нового года осталось два дня, лично у нее уже не осталось ни одной целой нервной клетки. Дурацкая обезьяна ей даже снилась, причем в каких-то кошмарах. В итоге она решила купить синюю, а дочке объяснить, что Дедушка Мороз старенький и плохо различает цвета, но когда она поехала в Детский мир, где видела ультрамариновую обезьяну, той там уже не оказалось.
– А что вы хотели? – устало пожала плечами продавец-консультант. – Новый год же. Все с полок сметают. Есть синий медведь, последний остался на складе. Принести?
Она не хотела синего медведя.
Она и синюю обезьяну-то не очень хотела, это был скорее жест отчаяния, потому что нужна была фиолетовая. Но их, похоже, просто не существовало в природе.
Поэтому с горя она купила того самого синего медведя (удастся ли убедить Яну, что Дедушка Мороз настолько стар, что не только цвета не различает, но и животных путает?), вышла из магазина и пошла через дворы к своей остановке. Опять полдня проездила, теперь придется ночью дорабатывать. А ведь еще печенье надо испечь и овощи начать варить для салата. Селедку обещала мама сделать, а вот оливье как всегда на ней. А еще подарки упаковать…
Она вдруг остановилась, едва не споткнувшись, и уставилась на парня, вылезавшего из такси, которое стояло у противоположного дома. На парня ей было, честно говоря, плевать, но у парня был огромный черный рюкзак. А к нему была прицеплена… фиолетовая обезьяна.
Она быстро побежала напрямик через весь двор, увязая каблуками в снегу и чувствуя, как шапка съезжает на лоб. Надо было успеть. Успеть!
Ей оставалось метров сто, когда парень уже подошел к двери подъезда и начал доставать из кармана ключи, и пришлось идти на крайние меры.
– Подождите! – закричала она. – Подождите меня! Пожалуйста!
Парень замер, удивленно обернулся, но остался стоять на месте, хотя видно было, что он озадачен бегущей и размахивающей руками женщиной.
Когда она, запыхавшись, подскочила к нему, он, проигнорировав ее «Спасибо», придержал ей дверь и хмуро бросил:
– Ключи что ли забыли?
– Нет, – отчаянно замотала она головой. – Я…я…. – говорить было тяжело, дыхание все еще не восстановилось после такого внезапного забега. – Где вы купили эту обезьяну?!
– Обезьяну?! – вот тут его темные брови подскочили так, что почти достигли края шапки. А она вдруг невпопад заметила, что глаза у него карие. А еще уставшие и невыспавшиеся. – В аэропорту Нью-Йорка. А что?
– Черт, – тоскливо сказала она. – Там я до Нового года никак не окажусь.
– Скорее всего, – без особого интереса подтвердил парень.
– А вашему ребенку тоже нужна именно фиолетовая обезьяна, да?
– Моему ребёнку? – он зевнул. – Племяннику в смысле? Понятия не имею. Систер сказала, что мелкому надо мягкую игрушку, я привез мягкую игрушку. Какая первая попалась, такую и взял.
Он снова широко зевнул и очень явно посмотрел на дверь подъезда. С намеком так посмотрел.
Она переполошилась.
– Давайте я у вас куплю эту обезьяну! – выпалила она. – За любые деньги! Моя дочка очень хочет такую, а я нигде не нашла. Или… давайте поменяемся на синего слона?
– Слона? – темные брови опять подпрыгнули.
– Тьфу, то есть медведя, – она быстро порылась в сумке и предъявила медведя, как доказательство чистоты своих намерений.
Парень не мигая смотрел на нее.
– Я ничего не понимаю! – наконец с отчаянием сказал он. – Я сутки нормально не спал. Что вам надо?
– Обезьяну! Очень надо!
Парень выругался себе под нос, отцепил от рюкзака обезьяну, сунул ей в руки:
– Вот! Только отстаньте уже от меня.
– Спасибо! – вскрикнула она. – Скажите, сколько я вам должна!
Парень уже молча открывал дверь подъезда.
– Медведя хоть возьмите! Пожалуйста! Мне иначе стыдно! – взмолилась она, чувствуя себя так, будто украла эту дурацкую обезьяну.
Парень с бесконечно усталым лицом человека, который ненавидит весь мир, взял медведя, и запихнул его в огромный карман рюкзака.
– Там чек! – едва успела крикнуть она. – Если вдруг вы решите…
Двери подъезда захлопнулись с металлическим лязгом.
А она, все еще не веря своему счастью, торопливым шагом пошла к остановке, чувствуя, как мокро хлюпает в ботинках, где растаял набившийся туда снег.
А второго января у нее зазвонил телефон, и на экране высветился незнакомый номер.
– Да? – осторожно спросила она.
– С Новым годом, – поприветствовал ее мужской голос. Что характерно, тоже незнакомый.
– А вы кто?
– Бывший хозяин фиолетовой обезьяны, – весело отчитался он. – Слушайте, эта история не идет у меня из головы. Вот как отоспался, все время о ней думаю. Кто вы такая? И зачем вам нужна была моя обезьяна? Это какой-то пранк был или что?
– Э-э-э, – она покосилась на играющую на диване Яну, которая делала вид, что очень занята, но явно навострила уши. – Давайте я вам потом расскажу.
– Потом? – парень задумался, а она вдруг не к месту вспомнила, что у него карие глаза. – Ну… давайте завтра кофе выпьем. Рядом с моим домом есть кафе «Венеция», завтра они вроде работают. В двенадцать часов подойдет?