Конъюгаты: Два

Далила посмотрела в сторону мужа шипящей толстой змеей, поэтому тот струхнул и поспешил ретироваться с гостями во двор, чтобы якобы проводить их, и заодно успеть со всеми пожаться.

Позже.

– Сурук (жеманным голосом) ты говнюк какой-то.

– Не называй меня так, сердце моё.

– Ладно, не говнюк, но пройдоха. Тебе всё на руку. Ты опять всех очаровал.

– Не так поняла, огонь моего цветка.

Он поцеловал её и принялся мыть посуду.

– Сурук (ударение на первый слог), так меня могут звать другие, но не ты.

– Да ладно, Александр Птерович!

– Далила!

Хрисанф обернулся к ней взглядом самого строгого учителя математики в мире, затем вновь в его руках весьма технично и ловко замелькали тарелки, чашки, блюдца, приборы и прочая посуда.

– Ещё твои прабабушки, когда мы ещё не были знакомы, величали меня так, только без ударений. Я не хочу быть для тебя просто письмом и грамотой (Сурук (як.) – письмо, письменность).

Она хотела помочь ему, вытирая помытое кухонным полотенцем, но услышав его слова, отставила вышитую Никитой вафельную ткань, подошла к нему и, прислонившись к его широким крепким плечам, обняла.

– Не волнуйся, ты никогда им не будешь, потому что знаешь, какая я двоечница в построении текста.

Агний повернулся к ней, устроил её руки к себе на бока, чтобы она погладила вверх вдоль рёбер, где так щекотно и сладко, к ключицам, там, где она будет удивлённо с восхищением ощупывать его, как будто он из стали и пластика, по спине и позвоночнику к шее, там его влажные от пота волосы прилипают, намагничиваются к её пальцам, которые уже гладят его лицо, заставляя сердце бить какую-то неизведанную напористую мелодию, и губы его раскрываются и невольно и с ожиданием, чтобы соединиться с тем, с чем хочется быть вместе, навсегда.

– Позволь нам быть сурук только так, только ВМЕСТЕ, ласковая моя.

Глава 10

Хрисанф, конечно, отпросился с работы и помог родственникам. Вообще-то, это не могло вызвать какой-то проблемы в официальном джобе, поскольку Кирсанов считался умопомрачительным трудоголиком, мог не брать отпуск, заменять коллег за бесплатно и выкладываться сверхурочно, если решит забыться трудом, так как сам по себе итак всё успевал. В институте всё было пучком, как говорится, кроме Далилы Птеровны, которую устроил здесь же, чтобы та была занята, изучала, если не любимое, то приятное дело, и главное, была неподалёку, то есть рядом. Но об этом другая история.

Агний подбросил до дома одного из мужиков после дачного трудодня (специально поехал по этому случаю, то есть, учитывая, что людей будет много, на микроавтобусе, начеку стовяшим в запасе в одном из гаражей у Калиты).

Время было к шести вечера, и он с радостью намылился домой.

Далила будет довольна! Сегодня хорошенько помиримся и будем возиться с малышами!

Но тут поступил звонок от брата жены.

Что ему ещё надо? Вроде всё обсудили. Он поставил на громкую связь, не сбавляя бешеной скоростью.

– Алло!

– Ээ, ты в машине?

– Да, вот Степу и Кольку подвёз!

– Александр.

Блин. Не Сачик, и не Саска. У Хрисанфа засосало под ложечкой. Он остановился и вышел из авто к набережной.

– Да, я слушаю, убай! Что-то не доделали?

– Нет, всё в порядке. Я насчёт Далилы.

Чёрт! Успела нажаловаться, стерва!

– Хён, я как раз спешу к ней.

– Александр.

– Да (кланяется трубке).

– У тебя опять включились японо-корейские манеры. Мы здесь попроще проживаем, мы же родня, ты чё.

– Прости, убай, слишком долго там пребывал, вбилось, что не выветрить (несколько раз кивает головой в знак согласия).

Конечно, Хрисанф намного старше брата Далилы. Он это понимает и чувствует, но когда вот так вот попадает впросак, со стороны кажется, что его возраст соответствует внешности.

Что же ты делаешь со мной, любимая! Я и счастлив, что могу вот так бояться твоей семьи, как молодой паренёк с недавно пробившимися усами, и в мандраже, что меня сольют ввиду моего плохого поведения.

– Александр, не беспокойся так, пожалуйста.

– Слушаюсь!

– Сеп?

– Сеп, убай!

– Она всегда была такой. Мне неловко. Но, как все обычные люди, мы стараемся скрывать, что сестра далека от идеала. Поем дифирамбы при тебе. Но я тебя понимаю. Я же вижу, что тебе нелегко с ней приходится.

– Что Вы, господин, как можно! Далила – самое чудесное, что случилось в моей жизни!

Брат супруги как будто вовсе перестал слушать своего гиперэмоционального зятя. Ибо именно таким они его и видели. Хрисанф в лепешку мог расшибиться перед её родными, лишь бы не посчитали холодным и равнодушным.

– Все женщины в нашей семье ужасно избалованные. Не она одна. Так наверное было исстари. Не знаю, я не силён в родословной. И что поделаешь. У меня такая же ситуация. И у отца нашего также было. И у всех мужчин в нашем роде. Ну, балуем мы их что ли. Не сюсюкаемся, но свободного нрава они у нас вырастают. Может, ей стоило поучиться у твоих наставников на востоке… Не думаю, что б ей это помогло.

– Убай, я очень благодарен, что вы позволили нам быть вместе. Всё моё счастье состоит только из неё.

На той линии простодушно-отстраненно-философски продолжают.

– Я же не могу посоветовать тебе быть с ней строже и держать на коротком поводке? Это было бы несправедливо и некрасиво.

– Убай, я раскаиваюсь. Я готов просить прощения на коленях за то, что обидел вашу сестру.

– Ты это о чём? Это я просил её быть хоть капельку не сумасброднее.

Хрисанф под рабочей одеждой стал хоть выжимай и отправляй в сушилку. Он и впрямь упал на колени, и благодарил Бога за то, что у него отрубаются всякие способности к конъюгации при подобных ситуациях.

– В общем, это ты прости нас. Мы же не подсовывали да? Ты сам выбрал. Выбор – это прерогатива настоящего мужчины. Неважно о ком идёт речь. Ну ты понял.

– Я сомневался, хён! (с надрывом). Я очень сомневался! В чём я не сомневался и никогда не буду сомневаться, это то, что я люблю Далилу! Слишком люблю я её!

– Ну, спасибо тогда. Мы боялись, что ты её бросишь.

– Нет, конечно! Мы с ней раз и навсегда вместе в книге судеб.

– Ну что ж, раз так, то хорошо.

Агний спустя несколько минут стал накапливать силу и энергию, чтобы встать с мерзлого снега, забраться в машину и поехать к той, из-за которой сейчас вот лежал как мокрая тряпка.

Въехав в ворота усадьбы, он немного пришёл в себя.

– Уфф, пропустило! Ежели бы видели меня в ордене. Хорошо бы так. Разом бы охладели к моей персоне. Сказали бы, что это не Хрисанф, а кто-то другой. Убай! Спасибо, что не отнимаете её у меня!

Глава 11

Далила недавно вышла из детской и потерла ладони.

Завтра Агний переведёт "второй поток" в бокс. Эмбрионы итак довольно долго пробыли в её организме, учитывая тот факт, что они на 50 % носят гены конъюгатов.

Хрисанф поведал Арсену, что это не совсем медицинская процедура. Разумеется, он подходит к делу с точки зрения учёного и биолога, но внутри знает, что просто инструментов, техники, оборудования, химических соединений здесь просто недостаточно. Это чудо, что у плодов такая выживаемость. Несмотря на всю подготовку с его стороны и со стороны Калиты, потомство каким-то образом само стремится к полноценной здоровой жизни.

Муж звонил ей час назад, сказав, что скоро прилетит на всех парусах к своей любимой, но после куда-то запропастился на целый час. Далила ела подсохшие, но всё ещё вкусные круассаны от Аэлиты, обмакивая их в топлёное сливочное масло, и ела блинчики с красной икрой, приготовленные Хрисанфом для неё на завтрак.

Она услышала шум машины, и в ту же секунду получила письмо от Искандера. Далила невольно рукой прикрыла текст, словно защищаясь от яркого солнца и боясь, что её застукают на месте преступления.

Искандер Корсун писал ей и раньше, где бы ни был: в Африке, Австралии, космосе – всегда, пусть понемногу. Он – не конъюгат, но может не без труда обойти хрисанфовские лазейки, благодаря собственным способам и методам, а нередко и психологии. Знает, что Кирсанов слишком деятельный и временами хаотичный, рассеянный и сумбурный. Фигаро тут, Фигаро там! А пока "там", можно и весточку послать Далиле. Эти письма показывались и открывались только ей. И никаких махинаций здесь не было, кроме того, что Искандер весьма преуспевал во всём, что касается новейших технологий.

В прошлый раз он сообщал, что приезжает в их страну, и даже в их город, так как здесь у него намечаются весьма интересные перспективы: он откроет свою, уникальную школу, и обучит всех, кто пожелает, своему мастерству, поделится с знаниями, которые накапливает из года в год.

Далила восприняла эту информацию тогда с долей скептицизма.

Зачем ему для этого переезжать на задворки? Он, конечно, слывет оригинальной своеобразной личностью, которая действует и поступает только по собственным убеждениям.

Он – отдельный маяк в научной и прочих сферах, но в отличие от Хрисанфа, ему неведомо одиночество, то есть его одиночество отлично от других. Это не сопряжено с тоской, меланхолией, грустью. Печаль его светла! Его одиночество тождественно созерцанию, полёту мысли и идеи. Такие люди и в самом деле одиноки, и одни в поле воины, но это их абсолютно не тяготит, а наоборот является нормой и называется комфортом.

Им бы с Далилой никогда не натолкнуться: каждый смотрит в своё небо. Однако и такое приключилось. И эгоизм Искандера расцвел в нежную любовь, похожую на чувства школьника: чистые, незамутненные и радостные.

Это настоль покоробило Хрисанфа, что он дольше и слышать о нём больше не хотел.

ИскАндер! Взрослый мальчик. Карта круглого дурака в таро. А как говорит Агний: дуракам – счастье. Быть рядом с ним – всё равно что испить живой воды, вернуться в детство, отрастить потерянные крылья, стать беззаботным и безгрешным, или хотя бы сбросить на время этот тяжкий человеческий груз.

Далила быстро пробежала глазами по его размашистому почерку, который она уже давно умела разбирать, что твой заправский криптограф. Ведь Агний будет здесь с минуты на минуту.

"Дорогая Далила! Это опять я, твой очарованный странник! Поверишь ли ты мне, если я опять напишу, что скучаю по тебе? Я знаю, что всё, что между нами – под великим запретом, однако мне кажется (я это недавно открыл, долго размышляя о нас), у любви нет никаких ограничений. Я вижу твою скептическую улыбку: "Тоже мне, открыл Америку". Но, тем не менее, смею заверить, чтобы ты окончательно во мне не разочаровалась, я еду в ваши края исключительно в профессиональных интересах. Ха-ха! Я опять вижу твою грандиозную ухмылку. Мне ведь никогда не нравились умники и задаваки. Я их считал пустым местом. А потом встретил тебя. Самую большую снобку в мире! Ладно, не бей меня. Это была шутка! Подозреваю, что твой сумасшедший Отелло трясётся где-то поблизости, так что позволь раскланяться и послать тебе солнечные зайчики, которые я пускаю по воде маленьким зеркалом в полноводье Амазонки! P.s.: ты мне снишься каждую ночь. Мне никогда не снятся те, кто мне нравятся, но ты – да. Поэтому я тебе и пишу, ещё не до конца очухавшийся после сладких ночных грёз. Кстати, я случайно набрёл на кое-какую информацию о твоём дражайшем супруге. Думаю, тебе стоит об этом знать".

Пальцы Далилы потеплели от тёплых лучей, которые Искандер спроецировал из Южной Америки, и она едва успела улыбнуться, как над ней нависла тень мужа.

Глава 12

Сначала Хрисанф захотел устроить сцену (как он себе думает со стороны в таких случаях). Письмо исчезло, но он и без конъюгации понял, с кем поддерживала связь его жена.

Но потом, путем множественные внутренних манипуляций, в частности, с использованием глубокого дыхания через живот, медитации через нос и другие чакры, а также воспоминании о том, как вот только несколько минут назад лежал, закопавшись в снег, чтобы восстановить энергию после очной ставки с семьёй Далилы. Последнее, как раз-таки, его ощутимо успокоило. Для закрепления материала он ещё раз нажал на себя тем, что завтра предстоит серьёзное мероприятие с перемещением эмбрионов в бокс, а также напомнил себе о том, что плоды от конъюгатов очень слабо держатся в чреве матери. Они этим напоминают осенние листья, которые чуть что по лёгкому дуновению ветра осыпаются вниз.

Это заставило более трезво оценить положение.

Итак моя крошка под гормонами весьма длительное время. Разве она виновата в том, что её существо так просто реагирует на мужчин? Больше особо никого и нету. На безрыбье и рак рыба.

Далила, конечно, не считала Искандера чем-то второсортным, но зато её муж хвалил себя за благоразумность, нормальность и обычность.

Вот так и думают и поступают настоящие мужчины: ревнивый деспотичный собственник никогда не будет по душе капельке моего сердца. Итак она, не умея ссориться, говорит, что у нас порой токсичные неправильные отношения.

Агний включил свет в комнате, подошёл к ней и поцеловал в лоб.

– Я чутка грязный. Ещё скажешь, что облапал тебя микробами. Пойду ополоснусь быстренько и приду.

На самом деле также он хотел, чтобы она успела прийти в себя, обдумать ситуацию и поверить в то, что её ни в чём не уличили.

Далила убрала остатки еды и спрятала телефон, от греха подальше, в одной из гостиных, куда редко заходила.

Конечно же, он заметил. Я не поймала, чтобы он конъюгировал со мной. К тому же, в этом зачастую уже отпала необходимость: итак сцеплены друг с другом. Кажется, Агний чувствует меня уже и без своих уникальных способностей. Впрочем, так было всегда. Что делать? Я расстраиваю его который день. Разумеется, он первый во всём виноват. Но что значат мои расстройства и грусть? Ничего. Поем и ладно. Поплачу и пройдёт. Кто будет себя грызть снаружи и изнутри – это тот, кто сейчас охлаждает себя под ледяными струями.

От волнения, Далила даже поставила кипятиться чайник и заварила для мужа растворимый кофе (другой она и не умела). Подумав, она положила в его чашку три куска рафинада и много сливок. Подумала ещё и добавила ещё одну чайную ложку порошка, к которому никогда не испытывала страсти.

Что-нибудь погорячее он и без неё достанет. Скорее всего, Агний от души и тела поел на даче вкуснющей женской стряпни, которую принесли с собой мужчины. Но, конечно, это всё сгорело, как только он увидел её, занимающуюся всяким безобразием.

Прошло всего ничего: пять-десять минут, но ей показалось, что вечность застряла в этой сейчас одинокой кухне.

Если я полезу к нему в ванную, это будет как издевательство. Или я признаю вину и отмаливаю прощение особо неработающим способом. Или как будто делаю вид, что ничего не произошло.

Она мяла в руках его тёплую кружку и совершенно забыла, что носит в себе несколько детёнышей. Ещё через какое-то время Далила услышала шаги мужа в коридоре, и тут же у неё потянуло в низу живота. Она тотчас запаниковала. Лёгкая боль опрокинула верх дном её недавнюю заботу и она криком позвала того, кто уже был совсем близко.

– В чём дело, дорогая?!

– Малыши! У меня будет выкидыш!

– Нет же, глупенькая! Так всегда бывает, у всех беременных.

Хрисанф, не желая её пугать, пальцами массировал в месте, где возникли неприятные ощущения. Холодная испарина покрыла его тело, но он старался не выдавать жене свою обеспокоенность.

– Ну как? Легче? Прошло?

– Да… Но как будто дрожит…

– Это ты сама дрожишь. Успокойся.

Агний продолжал гладить, попутно слегка хлопая по её ногам, потому что их немного сковало. Затем не удержался, выдохнул и стал гладить уже её лицо.

– Всё прошло, дорогая. Нечего бояться. Так бывает. Мы же живые. Рефлексы просто. Не надо всегда так остро всё воспринимать. Наоборот, хуже сделаешь. Мамы всегда должны быть спокойны и величавы, как статуи Будды, хорошо? Так сама природа и придумала: инстинкт сохранения.

– Слава Богу, Господи! Я жутко испугалась. Думала, мы их потеряем.

– Не думай всё время об ответственности. Что это моё наследство и так далее. Это же твои дети тоже. Наши дети. Они довольно крепкие, верь им. Я ещё не видел таких здоровенных бычков и коровушек!

– Ты так считаешь?

– Да. Посмотри на Урсулу, Хайджи, Милу и Айсена. Ведь им постоянно давай побольше добавки и уже сейчас требуют всяких развлечений. Ох и намучаемся же мы с ними, когда чуток подрастут! Похудеем и обрастем мышцами, наверное! Такие гиперактивные!

– Спасибо.

– За что?

– За то, что так любишь их.

– Что поделаешь. Любовь с меня не спрашивалась. Люблю я вас, что поделаешь.

Хрисанф положил голову на её живот и тихонько стал напевать какую-то тихую приятную песенку на неизвестном языке.

– Дети любят музыку. Пой им всегда. Когда-то до слов, говорят, была музыка. Песня. Слово было. Но оно тогда было простое и понятное. Всеобъемлющее. Поэтому маленьким нравится музыка. Они помнят её. Филогенез.

Далила пыталась руками ерошить его волосы, так как после душа он не успел как следует вытереться, а после у него пот пошёл градом, так что там всё запуталась и прядями оставляло влажные следы на её футболке.

– Ты меня любишь?

– Конечно.

– А я думала, что ты меня разлюбливаешь, когда вот так смотришь в те моменты, например, когда сегодня пришёл.

– Прости, я заставил тебя ждать. Мы немного поболтали со старшим братом.

– Ой! Они на тебя наезжали?

– Есть немного. Но прикрывались, будто ни при чём.

– Ах, бедняжка, досталось же тебе.

– Ещё как. Но мне понравилось. Как по-настоящему. Миэстэбин буллардахтара ди, уолаттар!

– Это и есть по-настоящему. Но, если что, я им ничего не говорила вообще.

– Ты это о чём?

– Ну, я говорила девчатам. Да и то, так просто, по женской части.

– Дурашка. Разве ты не знаешь о семейном радио! Везде наушники.

– Прости. Я не хотела, чтобы тебя огрели.

– Да ничего. Стервы – моё всё. Ты же знаешь, как долго я пролаживал путь к твоим родным. Это бесценно для меня.

– Да ты покорил их с первого раза. Ты всех покоряешь с первого раза.

– Это тебе так кажется, огонь моих чресел. Я же надрываюсь как проклятый раб на самом деле.

Они устроились на лёгкой кресле-качалке: сначала он, в одной руке – Далила, в другой уже остывший кофе, но абсолютно вкусный для него, так как приготовлено любимой.

– Помнишь нашу первую встречу?

– Да. Ты конъюгировал с моей подругой детства, после того как меня сшибла волна от Калиты. Мне было восемь лет.

– Такая маленькая няшка. Столько лет прошло.

– Я ходила по забору. Как все советские дети. Забор был довольно высокий, а внизу с той стороны (не наш двор, а другой) был всякий хлам, металлолом разный, разбитые бутылки.

– И останки мопеда.

– Калита по заданию гонялся за каким-то чуваком, который спасаясь бегством невесть как попал в наше село.

– Мы с Калитой относим себя к осторожным атеистам, но иногда внутри я перекрещиваю все свои догматы, факты и цинизм, и украдкой, тайно, считаю его своим личным Ангел-хранителем. Ведь именно благодаря ему я встретил тебя. Своё счастье. Моя благодарность ему безгранична.

– Вообще-то, было больно. Этому твоему ангел-хранителю, старому хрычу, было плевать на какую-то дворовую девчонку. Он ускакал дальше.

– Чудо. Чудо то, что я навязался с ним в это путешествие. Просто чудо. Какова вероятность! Калита побежал дальше петлять за заказом, а я увидел, что "шальная пуля" кого-то сбила. Честно говоря, мне на такие вещи было наплевать тогда. Вообще как с высокой колокольни.

– Но ты подошёл.

– Чудо.

– Я упала на тот злочастный мопед с высоты забора, рухнула прямо спиной и слегка повредила позвоночник. От чего у меня сперло дыхание и я не могла сразу говорить.

– Я конъюгировал в твою подругу и помог выбраться с того адового оврага.

– Она водила пальцем перед моим носом и глазами вправо-влево, проверяя мои ответные реакции. Надо позвать скорую, сказала она серьёзным и в то же время насмешливым тоном. Это показалось мне таким странным и непохожим на неё. Играет во взрослую, думала я.

– Я спросил: "Скажи, как меня зовут?"

– Чтобы выпустить остатки воздуха, неправильно застрявших в межреберье, как мне тогда казалось.

– И ты действительно постаралась это сделать, малышка моя. Ты еле-еле произнесла сдавленным голосом, превозмогая боль и неудобство, причинённые падением и ударом Калиты.

– Свет-А…

– Всё правильно. Реакции в норме. Так меня и зовут. До свадьбы заживёт!

Хрисанф отставил опустошенную чашку на пол и крепче обнял её.

– Как давноо это было! А я помню, как будто это было вчера. Твои друзья все по вечерам надевали ветровки-гимнастерки горчичного цвета. А у тебя была под а-ля гимнастерка мягкая аккуратная курточка серо-зелёного цвета с видным прошивом, как у джинс, которую ты так не любила, и хотела, как у всех – жёлтую или болотную. Сейчас эта легенда у нас в маст-хэв в линейке Далила демократ. Под ней видавшая виды в играх и повседневке свитра лазурной окраски с ромбическим под Англию узором. Как говорится, натуральная синтетика. В локтях и манжетах колер стерся до белизны. Ты его также ненавидела, но, тем не менее, надевала, потому что вот под ту курточку, тебе казалась, она ложилась как надо. Сочетать никогда не сочетаемое – всегда было твоим коньком и так естественно это у тебя получается! Я, честно, сам ненавижу те тряпки, которые на тебя напяливаю. Потому что, возможно, эта лазурь с зелено-серым смотрелась бы хорошо на любой другой девушке, но только не на тебе. Ты всегда выглядишь как с дуба рухнувшая! Рухнула же ты на меня в тот прекрасный тёплый летний вечер! Косы калачиками, баранками, в волосах мягкие ленты (не капроновые) с синим средним горошком, пробор посередине, но всегда чуть криво, неидеально. Надо лбом, и возле висков куча " утиного пуха". Заспанные, сонливые опухшие глаза цвета древесной коры, смотрящие на меня как из далёкого глубокого сна. И эти ужасные оранжевые зажимы-скрабики унылого оттенка, предназначенные для уборки непослушного пушка, но просто так сидящих по обеим сторонам головы. После мы с Калитой выпустили ограниченную серию гребней цвета янтаря, а ты в детстве ломала их острые зубья, стараясь закрепить их на нужном месте. На самом уголке воротника курточки махонькая переливающаяся пуговка, которую ты прикрепила туда булавкой, так и стреляет, когда лучи упадут на его поверхность. Ты решила, что она такая красивая, что её можно носить, как брошь или значок. Маленькая Сарданка была уже довольно крупно сложенная, но твоя головка так отставала от твоего тела! Да и сейчас отстаёт. Я попался раз и навсегда.

– Целая эпоха. Мы прожили целую эпоху, Агний. Поэтому не беспокойся насчёт Искандера. Я – жена твоя, а – ты муж мой и здесь и во всех мирах и во всех временах.

Глава 13

Комната Арсена. Аэлита чешет кончиком ручки свой висок, стараясь заполнить хотя бы две клетки адвент-календаря, но у неё, как она выражается, немного туго с фантазией.

– Я не тётушка. Как можно вместить столько всего на этот лист? Обычно я, как это называется, импровизирую, ну, или если быть честнее, живу как придётся, и особо не заморачиваюсь. Это плохо? Я недалекая?

Арс дал ей очищенное большое яблоко и нежную половинку манго, чтобы девушка подкрепилась перед сном.

– Что ты, чиполлинка. Это уровень Будды, майтрейя.

Аэл кинула в него мягким тапком и отложила бумагу и карандаш.

– Не говори всякие непонятные слова! Но ты не должен меня осуждать. Я ведь ещё совсем маленькая! Мне жить и жить, расти и расти! Но если умру дурой, то стало быть это есть мой путь шиноби!

Она приставила пальцы козырьком наподобие солдата и улыбнулась.

Арс вздохнул и принялся чайной ложкой отколупывать на блюдечко алые зерна граната.

– Хрисанф вечно бубнит, что дуракам – счастье. Он, конечно, тоже неразумный малый, но, всё же, опыта, наверное, больше чем у нас вместе взятых. Так что не заморачивайся, кушай давай и на боковую! Муж у тебя уже есть. Что ещё нужно юным особам?

Аэлита хихикнула, согласившись, и грязными ногтями впилась в мякоть изумрудного киви.

– Я живу как Бог на душу положит! Мне кажется, все так живут. Просто рассказывают по-разному. Это как отличие в одежде, в цвете кожи, возрасте, но суть везде одна. Живёшь и живёшь.

Арсен вспомнил недавнее письмо от босса и нахмурился.

– Тебе Далила упоминала о своём любовнике?

– Штаа?!!!

– Ну, вы же с ней кумушки.

– Какой любовник?! Лил же замужем!

– А Хрисандель утверждает, что у неё есть хахаль какой-то. Так и написал, мол, мне мои остальные проблемы вообще мимо лесом и море по ступням, скоро объявится любовник моей дражайшей супруги, вот тогда я завою волком точно.