Клифф больше не экспериментировал с W-лучами! Он использовал совершенно новый тип лучей, следующую серию, эманацию электрона псениума, открытую всего за несколько лет до этого, которая обладала особым свойством не прерываться, даже когда электрон псениума менял свою орбиту вокруг центрального ядра атома псениума.
Вместо прерывистости было обнаружено, что электрон псениума испускает излучение непрерывно, и это в девятый раз за последние пятнадцать лет нарушило классические теории материи.
Гнев Кея вылился в бурю упреков, когда в лабораторию пришел Клифф.
– Ты намеренно держишь меня в неведении! – кричал он. – А ведь ты такой хороший партнер! Вот где мы разделили комбинацию, Хайнс!
– Я уже давно об этом думаю, – усмехнулся Клифф. – Дело в том, Кей, что ты слишком элементарен в своих идеях, чтобы подходить мне. Именно благодаря тебе я годами продолжал идти по ложному пути. Чем скорее мы расстанемся, тем лучше.
– Сейчас не время, – сказал Кей. – Оставь себе свою лабораторию. Все равно ты вложил в нее большую часть денег. Я построю себе другую, где я смогу работать без помех со стороны партнера, который все время занят собой. Удачи тебе в твоих исследованиях, и я надеюсь, что ты получишь все почести, когда найдете способ уничтожить земных гигантов.
И он выбежал из лаборатории, запрыгнул в самолет и полетел на юг, к своей квартире в Нью-Йорке.
На улицах каждого города по пути следования – толпы людей. В деревнях и селах, кишащих, как муравьи, и спешащих по шоссе! Кей, управлявший одним из медленных старомодных самолетов, развивавших скорость не более ста миль в час, методично пролетал над головами, слишком поглощенный своим гневом на Клиффа, чтобы поначалу обратить внимание на это явление. Но постепенно до него дошло, что что-то не так.
Он полетел ниже, и до него донеслись гневные крики. Весь город был охвачен бурным движением.
Внезапно до Кея дошла причина. Он увидел прилегающий аэропорт и, словно отвес, понесся вниз, пока его колеса не коснулись земли. Не дожидаясь, пока он подрулит к одному из общественных ангаров, он выпрыгнул и помчался по пустынной территории на площадь.
Стоны, крики, вопли насмешек огласили воздух. Вся толпа впала в безумие. Все было так, как и предполагал Кей. На белом фоне, высоко на здании городского бала, высвечивались номера местных юношей и девушек, выбранных для жертвоприношения.
Восемь мальчиков и пятнадцать девочек уже отправились в пустыни Южной Америки, чтобы встретить там страшную смерть.
– Они забрали мою Салли, – кричала пожилая женщина, слезы текли по ее щекам. – Похитили ее на углу улицы после наступления темноты. Я не знала, почему она не вернулась домой вчера вечером. Боже, моя Салли, моя маленькая девочка, пропала…
– Люди, вы должны быть терпеливы, – провозгласил правительственный диктор. – Президент сочувствует вам в вашей беде. Но к следующему году будет придумано средство уничтожения этих монстров. Жертва ваших детей будет занесена в Зал славы. Они настоящие солдаты, которые…
– К черту правительство! – прорычал кто-то из мужчин. – Остановите эту чертову машину для разговоров! Сломайте ее, ребята! Тогда мы повесим президента Богарта на вершине Капитолия!
Ему ответили криками, и толпа устремилась к зданию.
– Отойдите! – кричал диктор. – Ступить на ступеньку – это смерть. Теперь мы наэлектризованы. Последнее предупреждение!
Первые ряды толпы отшатнулись, когда через их тела прошел заряд электричества с напряжением, чуть меньшим, чем требуется для лишения жизни. Раздались крики агонии. На землю посыпались извивающиеся фигуры.
Кей бросился к автоматическому клерку у окна рядом с металлическими ступенями, стараясь не касаться их. В шести футах от него температура его тела привела в действие термостатический регулятор; окно сдвинулось вверх, и появился манекен. Он повернул циферблат на Олбани.
– Мне нужен Нью-Йоркский отдел, подстанция F, регистрация лоялистов, – вызвал он. – Дайте мне, пожалуйста, номера лотереи Z.
– Номера не будут выдаваться до 13-го часа, – буркнул манекен.
– Но я говорю вам, что должен знать немедленно! – неистово взмолился Кей.
– Отойдите, пожалуйста!
– Я должен знать, говорю вам!
– Мы теперь наэлектризованы. Последнее предупреждение!
– Послушайте меня. Меня зовут Кей Беван. Я..
Мощный удар в грудь отбросил Кея на десять футов назад, на землю. Он поднялся, вошел в электрическую зону, почувствовал, как его руки скрутило в гигантской хватке, снова пошатнулся и сел, задыхаясь. Окно бесшумно опустилось, манекен вернулся на место. Кей снова поднялся на ноги, задыхаясь от бессильной ярости.
Вокруг него толпились мужчины и женщины. Он прорвался сквозь них и вернулся к месту, где стоял его самолет. Через минуту он уже бешено мчался к районному аэропорту Нью-Йорка, расположенному в трех кварталах от квартиры Рут.
Он опустился на свободное посадочное место, торопливо прошел проверку и бросился в лифт. Оказавшись на верхней улице, он выскочил на среднюю платформу и, не довольствуясь тем, что она везет его со скоростью восемь миль в час, понесся сквозь возмущенную толпу, пока не достиг цели. Расталкивая толпу направо и налево, он добрался до выхода и через полминуты оказался на верхнем этаже жилого дома.
Протиснувшись мимо вахтера, он помчался по коридору к квартире Рут. Она работала в Ассоциации телерадиовещания, исправляя гранки, которые по пневматической трубе поступали из районной штаб-квартиры. Он остановился перед дверью. Маленький циферблат белого света показал ему, что квартира свободна.
Стоя в оцепенении и не надеясь, он увидел, что из щели между дверью и рамой свисает нитка. Он потянул за нее и вытащил крошечную полоску скандия – нового сжимающегося металла, который вошел в моду при изготовлении обручальных колец. Пластичный, почти невидимый, он сжимался до толщины листа бумаги: это был знак тайных любовников, и Кей подарил Рут кольцо из него.
Это был сигнал, страшный сигнал о том, что Рут попала в список участников лотереи, – единственный сигнал, который она смогла передать, поскольку были приняты строгие меры предосторожности, чтобы жертвы не стали известны до тех пор, пока не исчезнет всякая возможность спасения.
Никаких шансов на спасение! Из сотни аэропортов уже давно ушли в небо огромные правительственные дирижабли, увозя тех, кого колесо в Вашингтоне выбрало для принесения в жертву земным гигантам. Оставался только один шанс. Если Клифф открыл секрет, который так долго ускользал от них, то, конечно, он откроет его ему сейчас!
Их ссора была забыта. Кей знал только, что любимая женщина уже мчится на юг, чтобы быть брошенной в пасть мерзким чудовищам, держащим в ужасе весь мир. Конечно, Клифф приложит все усилия, чтобы спасти ее!
Прошло всего несколько часов с тех пор, как Кей в ярости выбежал из лаборатории в Адирондаках, когда он вернулся на их маленькое частное посадочное поле. Он выпрыгнул из самолета и побежал по тропинке к озеру между деревьями. В домике было темно, и, когда Кей добрался до лаборатории, она тоже оказалась темной.
– Клифф! Клифф! – крикнул он.
Ответа не последовало, и он с замиранием сердца щелкнул кнопкой на двери. Она не дала ожидаемого потока света внутрь. Дрожащей рукой Кей достал из кармана маленький электронный фонарик, и его яркий луч показал, что дверь заперта на висячий замок. Он подошел к окну. Стекло было непробиваемым, но луч фонарика показал, что внутренняя часть лаборатории разобрана, а большого верха нет.
За эти несколько часов Клифф, по известным ему самому причинам, убрал верхнюю часть – единственную надежду Кея на спасение Рут. И он исчез.
В этот момент Кей сошел с ума. Он бредил и проклинал, призывая месть на голову Клиффа. Сам мотив Клиффа был невероятен. То, что он специально снял крышку, чтобы Рут умерла, было, конечно, немыслимо. Но в той первой вспышке ярости Кей не задумывался об этом.
Вскоре безумие Кея иссякло. Оставалось еще кое-что, что он мог сделать. Его самолет, пусть и медленный, мог доставить его в пампасы. Он мог получить свежее топливо на многочисленных нелегальных заправках, несмотря на жесткие правила, запрещающие межсекторные полеты. Если повезет, он сможет добраться до пампасов, возможно, до того, как неповоротливые монстры набросятся на свою жертву. Поговаривали, что жертвы иногда ждали по несколько дней!
Что-то ткнулось ему в ногу, уколов ее через штаны. Кей посмотрел вниз. Дикобраз с крошечными новыми иглами выказывал признание, даже привязанность, если, конечно, этот колючий зверь может обладать подобными качествами.
Каким-то образом присутствие зверя вернуло разум Кея в нормальное состояние.
– Ну вот, он оставил нас обоих в беде, Сьюзи, – сказал он. – Удачи тебе, зверюшка, и пусть ты найдешь надежное укрытие, пока твои иглы не отрастут.
Рыцари хватаются за соломинку. Кей выхватил часы, и на подсвеченном циферблате показалось, что на 13-м градуснике уже две квинты. Он бросился обратно в хижину. Дверь была не заперта, и фонарик показал, что, хотя Клифф, очевидно, ушел и забрал свои вещи, внутри все осталось по-прежнему. Когда Кей взял в руки телефотофон, продолговатый циферблат вспыхнул. Прибор был в рабочем состоянии.
Он повернул рукоятку, и на циферблате быстро промелькнула череда сцен. На этом маленьком клочке стеклолита Кей действительно совершал пространственное путешествие в Олбани, и каждое мельчайшее движение рукоятки означало пройденное расстояние. Появилось здание Нью-Йоркского отделения, и его появление означало, что Кей подключен к телефонной связи. Но автоматической голосовой связи не было – расходы, которые, как решили Кей и Клифф, были неоправданны. Пришлось полагаться на старомодный телефон, какие до сих пор широко используются в сельских районах. Он поднял трубку.
– Субстанция F, регистрация лоялистов, пожалуйста, – позвал он.
– Слушаю, – ответил девичий голос.
– Мне нужны номера Z. Все от Z5 до ZA, – сказал Кей.
И вот так, в темной хижине, он слушал, как за много миль от него более или менее равнодушный оператор произносит обреченную фразу. Когда прозвучал роковой номер, он поблагодарил ее и повесил трубку. Он отпустил рукоятку, и та вернулась на место, погасив свет на циферблате.
Минуту-другую он стоял неподвижно, в каком-то оцепенении, хотя на самом деле собирал все свои резервы решимости для решения стоящей перед ним задачи. Просто найти Рут среди сотен тысяч жертв и умереть вместе с ней. Задача сама по себе грандиозная, и все же Кей не сомневался, что ему это удастся, что он будет держать ее в своих объятиях, когда адская волна захлестнет их.
