Слезы саламандры

Глава 1

Нет на свете для доброй хозяйки в благословенном Астанапуре – да что там в Астанапуре, во всей великой Велкве-таар! – более бесполезного, вредного и опасного растения, чем солнцедар. Никакого толку от проклятого цепкого кустика с сотнями мелких колючек, а вот хлопот и позора не оберешься! Зазеваешься или прихворнешь, как дыхание Велкве-Таар тут же занесет через ограду невидимое семечко, и оно прорастет между каменных плит. Стоит соседям углядеть колючее недоразумение – и мигом покатится дурная слава.

«Это которая? У той, что перед порогом солнцедар вырос?»

Если уж сказали про кого-нибудь «у него во дворе солнцедар вырос» – прощай, доброе имя! Во всех городах-оазисах Велкве-Таар такими срамными словами поминали только самых никчемных хозяев.

Гудри взмахнул заступом и точным ударом снес крохотный росток ненавистного растеньица, пробившийся меж высокой оградой и плитами заднего двора. Грубым тяжеленным заступом орудовать неудобно – не отцовской саблей махать – но что поделать? Пока Гудри на страже, ни одного солнцедара не будет во дворе! Никто не посмеет сказать о матушке худого слова!..

Конечно, не след потомку знатного рода Меджахаров заниматься столь низким делом. Однако после того, как караван с отцом и старшими братьями сгинул в песках Велкве-таар, большой богатый дом вблизи Верхнего города и дворца шайхиншайхов приходил в запустение. Все слуги, кроме старого верного Якира, разбежались. Мама почти целый день лежала одна-одинешенька, жаловалась на беспощадное солнце и несчастливую судьбу.

Гинтрун Меджахар давно мечтала бросить все, продать дом и уехать вместе с сыном в родной город, к сестрам и отцу. На особняк удачливого купца зарились многие, и звонких монет от его продажи хватило бы с лихвой для найма крепкой охраны. Верные стражники уберегли бы караван от нападения злобных дэвов и беспощадных юхридов. Но где бедной вдове взять силы и решимости для многодневного путешествия по горячим пескам?.. Кроме того, тела отца и старших сыновей так и не нашли. Ни один стряпчий не одобрил бы купчую, да и сама безутешная Гинтрун еще лелеяла слабую надежду увидеть мужа живым и здоровым, но с каждым прожитым днем эта надежда таяла как мираж, насланный коварным ай-юхридом.

Гудри закинул заступ на старый ковер, уселся сверху и дернул бахрому.

– Амун-таар, – позвал Гудри и повторил. – Амун-таар… – Волна пробежала по пушистому ворсу, и юноша произнес в третий раз. – Амун-таар!

Ковер неспешно поплыл над брусчаткой. Взлетать высоко запрещено было строго-настрого – ковер стелился не выше колена, и Гудри внимательно обшаривал взглядом стыки каменных плит, отмостку вдоль дома.

Солнцедару тут места нет!

Осмотр заднего двора, наконец, закончился – больше ни одного захватчика Гудри не обнаружил. Юноша приподнял правый угол ковра, и тот послушно повернул, полетел над дорожками старого сада. Под ветвями раскидистого тута дышать сразу стало легче. Показалась большая чаша фонтана.

Гудри остановил ковер и заглянул внутрь. Пусто, лишь песок и сухая листва. Прошли те благословенные времена, когда здесь плескалась бесценная влага, даруя прохладу и усладу сердцу. Матушка и отец любили прилечь под старым инжиром, потягивая горячий буйгурский чай… Под журчание струй отец рассказывал про далекие города-оазисы, куда водил караваны, про странствующие барханы, про смертельно ядовитое Темнодрево, про беспощадных собачьих скорпионов. Гудри слушал, затаив дыхание, а матушка то и дело охала, прижимая ладонь к груди и счастливо смеясь над отцовскими грубоватыми шутками.

Гудри катнул желваками. Фонтан пуст уже давно… Три года прошло, как на отцовский караван напали юхриды. Совсем неподалеку от Амун-таара, родного города матушки! Отец, Мадри и Джуф были ловчими дэвов и сражались до последнего. Многим удалось спастись, но сам бесстрашный купец Меджаар Меджахар с сыновьями сгинули безвозвратно. Когда на летающих коврах примчала городская стража, то они нашли лишь песок, испятнанный кровью. И ни единого тела.

С той поры фонтан опустел – роскошь иметь свой водовод более они не могли себе позволить…

Водовод!!! Положенный кувшин!! Вода! Как он мог забыть!..

Гудри спрыгнул с ковра, хлопнул по нему три раза, скороговоркой произнес нужные слова. Ковер плюхнулся на плиты двора, потеряв волшебную силу. Гудри торопливо скатал его, бросил на плечо и заторопился к крыльцу. Вода! Ну, конечно же, вода! Гудри задрал голову – солнце зависло над Белой башней, чуть-чуть не дойдя до шпиля. Если поторопиться – они еще успеют за утренней водой.

Из дома, шаркая разношенными туфлями с поникшими носами, показался старый Якир. Охнув, он принял ковер и укоризненно проскрипел:

– Молодой господин опять летал? Госпожа будет плакать…

– Ну, Якир… – протянул Гудри, протиснулся мимо слуги, цапнул с крюка положенный кувшин и прихватил круглую лепешку. Закинул кувшин на спину и притянул кушаком, завязал узел.

– Мальчишки уже у ворот… – зашамкал Якир, и Гудри вихрем слетел со ступенек. – Кричали…

И как он мог так опоздать? Все из-за этих проклятых солнцедаров! Гудри опрометью выбежал со двора.

– Ну наконец-то! – поднялся с корточек крепыш Сигвар. – Мы уже без тебя собрались идти.

– Успел же… – засопел Гудри.

Ребята расселись в тени ограды. Они отряхнулись от пыли и поправили положенные кувшины.

– Конечно, славному Гудри Меджахару не пристало самому ходить за водой! – воскликнул босоногий худощавый Фири в истрепанных обносках. – Раньше-то за него это делали слуги…

Вообще-то парня звали Фирузом, но все называли его попросту – Фири. Он жил в бедняцком конце города, в тесном переулке неподалеку от крепостных ворот. В малюсенькой комнатушке и в огороженном углу двора под открытым небом ютились многочисленные дети сапожника Файруза, его жена и престарелая мать.

– Раньше у Гудри был свой источник, – отрезал немногословный Ахмар. – Но теперь его нет. И не будем больше об этом.

Весельчак Фири понял, что сгоряча сболтнул лишнего и напомнил другу о потере отца. Смуглое лицо посерело, плечи поникли…

– Мой болтливый язык бежит впереди моих мыслей. Прости, Гудри, – повинился он.

Не тратя слов понапрасну, Гудри саданул друга меж лопаток и вприпрыжку бросился по улице, крича во все горло:

– Быстрее, быстрее! Скоро водовод перекроют, и утренняя вода закончится. Потом придется вечерней ждать!

– Ага. Сам ходит неизвестно где… – заворчал Сигвар. – А теперь поторапливает, умник…

Редкие прохожие, пробираясь в тени высокой ограды, с удивлением косились на столь непохожих мальчишек. Высоченный, на голову выше остальных, широкоплечий Сигвар выглядел старше своих лет. На его верхней губе уже начинал пробиваться первый робкий пушок, и приятели ему отчаянно завидовали. А еще отец Сигвара, стражник Верхнего Города, заплатил за обучение сына в Чит-тае. Всего через каких-то пару лун Сигвар станет учеником-книжником и начнет учиться на ловчего дэвов.

Ахмар тоже выглядел взрослее других. Но виной тому были не покатые плечи и толстые предплечья, а цепкий взгляд слегка прищуренных внимательных глаз. Вот и сейчас Ахмар слушал приятелей вполуха и не забывал осматриваться по сторонам. Целыми днями Ахмар держал на вытянутой руке снаряженный лук, привыкая к его тяжести, а каждый третий день ходил в гильдию змееловов и метал стрелы в мишень. Отец Ахмара был змееловом и со дня на день ожидалось его возвращение из многотрудного похода к Красным горам. Не по годам серьезный Ахмар лучше остальных понимал, чего пришлось пережить Гудри, когда злополучный караван не вернулся. Кому про это знать лучше всех, как не сыну змеелова, чей отец месяцами странствует по необъятной Велкве-таар?

Гудри же был самым беспокойным в их ватаге. Худой, подвижный, он без конца придумывал самые отчаянные затеи. Однажды Гудри подбил друзей подняться на крепостную стену Верхнего города. Мальчишек заметили еще на подходе. На их счастье, на воротах тогда стоял отец Сигвара – иначе для сорванцов дело закончилось бы в шайхских темницах. Это же надо додуматься – ведь за стеной находился Запретный сад, недоступный взору простых смертных!

Была, впрочем, у Гудри одна странность, над которой не уставали подшучивать приятели. Любил Гудри мечтать и размышлять. Заприметив что-нибудь самое обыкновенное, самое простое, на что иной бы даже не взглянул, – Гудри становился столбом, а глаза его стекленели.  Как правило, после этого он придумывал что-нибудь такое, после чего приятели ходили с поротыми спинами.

Вот и сейчас: Гудри кинул взгляд в пустынный переулок и пихнул Фири локтем.

– Помнишь? Вот здесь мы с тобой и познакомились.

Неужели здесь? Ребята остановились, озираясь вокруг.

– И вовсе это не тут было… – забормотал щуплый Фири и потер нос.

– Это место, – уверенно кивнул Ахмар. – То самое. Вон у того угла Сигвар тебя по песку и возил…

Однажды башмачник Файруз послал своего среднего сына с положенным кувшином за утренней водой. Как обычно, за братом увязалась мелкотня, дело осложнилось ссорами и криком – слово за слово, и Фири опоздал. Водовод в Нижнем городе перекрыли, арка перестала светиться, и стража замкнула проход своими острыми алебардами. Что оставалось делать бедолаге Фири? Попадаться под горячую руку отца не хотелось. Фири помчался быстрее ветра по едва знакомым улочкам наверх, к водоводу Среднего города – там еще пускали воду, можно было успеть!

К своему несчастью, сын башмачника наткнулся на стайку местных лоботрясов. Фири несся со всех ног и полетел кубарем от ловкой подножки. Не видя ничего вокруг от злости, он вскочил и бросился в драку, но тут же был сбит точным ударом. Дышать сразу стало нечем – на него уселись верхом, и принялись возить лицом по придорожной пыли.

– Оставь его, – вдруг послышался негромкий голос. Сверху обиженно засопели.

– А чего он… Ходит где ни попадя…

– Ну оставь его, Сигвар, – продолжил все тот же голос откуда-то сбоку. – Хватит с него.

Тяжесть исчезла, перед глазами прошлепали сандалии. Хорошие сандалии, дорогие, из добротно выделанной кожи – сын башмачника понимал в этом толк. Фири повернул голову и увидел невысокого мальчишку в богатой, хоть и запыленной и местами порванной одежде. Мальчишка стоял, подпирая ограду, и грыз яблоко, с интересом разглядывая незнакомца.

– Ты чего здесь? – спросил он.

И тогда Фири глянул на небосклон, увидел, что солнце уже миновало шпиль Белой башни – и губы у него задрожали. Вокруг принялись зубоскалить, но странный парень присел на корточки и все выведал у Фири. Мальчишки мигом замолчали, поводя плечами; похоже, всем довелось изведать на себе тяжесть отцовского гнева.

И вот тогда-то и случилось небывалое: Гудри поднял несчастного, отвел домой и набрал для него воды в своем фонтане. Вот с тех пор воспоминания о личном водном источнике семьи Меджахар – небывалой роскоши! – не давали сыну башмачника покоя.

– Все верно, – прогудел Сигвар, ухмыляясь. – Тут все было. Ох, и напрыгнул ты на меня тогда, Фири!

– А чего… – подбоченился сын башмачника, который никогда не лез за словом в карман, однако его остановил тихий голос Ахмара.

– Водник! Водник, ребята!

Парни мигом посторонились, выстроились вдоль ограды и почтительно склонили головы. Дюжие носильщики пронесли мимо высокий паланкин из красного дерева. В полумраке за атласными занавесками мелькнул тюрбан бирюзового цвета и показались на миг благородные черты лица. Пахнуло свежестью и прохладой.

– В Чит-тай спешит… – благоговейно протянул Фири, мигом забыв прежние распри.

– Может, ты в Школу Родниковой воды поступишь? А, Сигвар? – вдруг спросил Гудри, провожая паланкин взглядом. – Послужишь Астанапуру – бирюзовых у нас все уважают. Будут и тебя в паланкине носить… А ловчих дэвов и так на каждом углу… они по всей Велкве-таар таскаются.

– Да много ты понимаешь! – вскинулся Сигвар. – Отец мне сразу сказал…

– Утренняя вода, – напомнил Ахмар. – Опоздаем.

Поправив положенные кувшины за спинами, они поспешили вверх по улице. Прав был Ахмар – едва-едва успели! Стоило выбежать на водоводную площадь Среднего города и ступить на дорожку белого мрамора под легким навесом, как за ними выросли мощные фигуры городских стражников. Теперь уже никто утренней воды не получит – придется ждать вечера.

– Вот видишь, о чем я тебе рассказывала-то… – выговорила опрятно одетая пожилая хозяйка маленькому мальчику. Подле них скучали домашние слуги, а мальчонка таращил глаза во все стороны.

– Первый раз, небось, – шепнул Фири, и Гудри согласно кивнул, скрывая улыбку.

Мелкий мальчишка был всего на голову выше кувшина, который покоился рядом. Красивый кувшин – с высоким узким горлом, витой фигурной ручкой. Искусная чеканка благородного серебра оплетала сосуд причудливой вязью. В сложном рисунке угадывались заморские чудо-лофанты, полосатые гигантские кошки, усатые летающие рыбины, дивные фрукты… Гудри скинул с плеча и небрежно прислонил к ноге свой положенный кувшин, украшенный драгоценными каменьями. Рядом опустились серебряные кувшины Ахмара и Сигвара, и дзенькнул о мрамор простенький мятый сосуд Фири.

«Эх, знали бы они… Да если бы положенный кувшин можно было продать – матушка давно уже отнесла его меняльщику» – невольно подумал Гудри и загрустил.

– На водоводную площадь не опаздывают, – продолжила наставления старушка. – На благородство твое смотреть никто не станет… – она глянула на богатый кувшин Гудри и приветливо ему улыбнулась. Юноша из рода Меджахар вежливо склонил голову в ответ.

Очередь медленно продвигалась. Горожане проходили сквозь изящную арку и подставляли кувшины под журчащую струю. Искусно вырезанная из белого камня голова цапли слегка приоткрыла клюв, откуда вытекала драгоценная влага, дороже которой не было ничего в Астанапуре, богатейшем городе в самом сердце горячих песков Велкве-таар.

– А чего они такие похожие?.. – склонил голову мальчик, разглядывая людей в очереди перед собой.

– Это славные водоносы из гильдии водоносов, – терпеливо пояснила бабушка. – Видишь, на плече вышит кувшин?

– И нам такой носит! – обрадовался мальчик. – Да?

– Верно. Положенные кувшины нам доставляют водоносы. Однако скоро настанет твоя десятая осень, и мы пришли сюда, чтобы ты увидел все собственными…

Впереди поднялся гомон, сверкнули на ярком солнце лезвия алебард, и арка вдруг налилась краснотой.

– Ослушник! – охнули в очереди.

– Ох. Песчаное безумье! Допился-таки Мизрах-голубятник. Теперь-то наверняка казнят дурака!

Ребята встали на носочки и вытянули шеи. Ражий стражник, оперев алебарду на сгиб локтя, свободной рукой придерживал за плечи всклокоченного мужичонку с красным лицом в грязной одеже. Тот шлепал губами, крутил головой и отчаянно трусил. Бедолагу мотало из стороны в сторону, и только крепкая длань стражника удерживала его на месте.

– Чего мелешь? После милости шайхиншайха – да продлятся его дни – Мизраха никто пальцем не тронет!

– Да он на ногах не стоит!.. С положенным-то кувшином вошел, да качнулся обратно. А потом снова вперся. Вот водоводная арка и осерчала…

– Я и говорю – ослушник!

– А я говорю нет, дурная твоя голова!..

Стражники перекинулись парой фраз с дородным десятником, провели мужичонку мимо арки, удерживая под локти, помогли наполнить положенный кувшин и бережно утащили с площади.

– С водой не шутят, – почесав затылок, произнес Гудри любимое присловье старого Якира. – А ведь по «водным уложениям» его и казнить могли!

– Так он же воды набрать не успел, – возразил рассудительный Ахмар. – Просто под аркой с пустым кувшином прошел туда-обратно. Вот если бы он, против правил, по второму разу решил воды взять… Тогда да!..

Очередь двинулась дальше.

– Положенный кувшин, – подхватила начатый разговор старушка, покачивая пальцем перед носом внука, – не простой. На нем стоит печать самого шайхиншайха, да продлятся его дни. Скоро наступит твое десятилетие, ты станешь полноправным жителем великого Астанапура, и у тебя появится свой положенный кувшин. Волею светлейшего шайхиншайха, да продлятся его дни, безо всякой оплаты ты можешь получить один кувшин утренней воды и один – вечерней. Запомнил?

– Да, бабушка, – шмыгнул носом мальчишка.

– А еще из положенного кувшина ни капли не прольется, пока его домой не принесешь, – влез в разговор бесцеремонный Фири, и перевернул свой простенький кувшин вверх дном.

– Как это? – мальчишка округлил рот.

– А вот так! – развеселился Фири и подкинул кувшин над головой, ловко поймав двумя руками. – Астанапур бережет свою воду.

– Воду бережет никакой не Астанапур, а книжники и Чит-тай! – возмутился Гудри. – А пуще всех Школа родниковой воды!

– Не говори глупостей, – от былой приветливости старушки не осталось ни следа. Поджав губы, она смерила юношу сердитым взглядом. – Вода для жителей Астанапура – священный дар величайшего из великих, отца всех милостей, шайхиншайха Астана Девятого, да продлятся его дни, своим возлюбленным детям.

– Да продлятся его дни, – нестройно произнесли приятели, а Гудри побледнел, поняв, что болтнул лишнего.

«Предпочтительней молчать об этом деле…» – всплыло в голове еще одно присловье доброго Якира.

Старушка, впрочем, удостоилась пристыженным видом юнцов, хмыкнула и отвернулась. В полном молчании они добрались до водотока и по очереди набрали воды. Гудри подставил свой кувшин под струю. Упали последние капли, и мраморная цапля с глухим стуком сомкнула каменный клюв. Водовод в Срединном городе перекрыли. Стражники в проходе арки скрестили алебарды.

«Великий Шайхиншайх, конечно, самый великий на свете, – еще немного сердясь, подумал Гудри, плетясь по площади. – Однако и без книжников не будет никакой воды. Нет новых книг – нет воды, все знают!»

Фири, дурачась, показал язык бабкиному внучку, который в окружении домашних слуг покидал площадь. Сын башмачника перевернул кувшин вверх дном и затряс перед собой. Из наполненного кувшина, как и полагается, не вытекло ни капелюшки. Восторженный мальчишка потянул старушку за подол…

«А вот если бы не святой Аманай, основатель Школы Родниковой Воды, еще неизвестно, как повернулось бы дело для Астанапура…» – все не мог успокоиться Гудри.

Он внезапно остановился и поглядел на шпиль Белой башни. В спину ткнулся Фири и рассерженно зашипел.

– Айда в Чит-тай! – брякнул Гудри. – Сегодня на Арене книжники сражаться будут…

– Сдурел? – Фири от возмущения едва не выронил положенный кувшин. – Монеты лишние появились? Это ж сколько за вход отвалить нужно!..

– Ага, – ломким баском поддержал приятеля Сигвар. – А без платы в Чит-тай не пробраться.

– Если только ты опять чего-нибудь не придумал… – подытожил хмурый Ахмар.

Гудри расхохотался и подкинул кувшин. Придумал? Конечно, придумал! Вот только совсем подзабыл и не успел поделиться. Гудри вновь посмотрел на шпиль Белой башни, почесал макушку и решительно развернулся в сторону Цветочной улицы. Друзья, перебивая друг друга и гомоня, двинулись следом.

– В сам Чит-тай мы не пойдем, – успокоил приятелей Гудри. – Но вот схватку книжников увидим!

Они прошли Цветочную улицу насквозь.  Местные жители были столь зажиточны, что растили и поливали цветы не только у себя во дворах, но и перед воротами, выставляя напоказ цветущие деревца в кадках и старых бочках. Потом свернули в Певчий переулок, подметенный и обрызганный, где жили настоящие богачи. За высокими оградами слышалось журчание фонтанов и веял прохладный ветерок – это работали амулеты Школы Родниковой Воды.

Фири громко вздохнул.

Затем путь пошел под уклон. Цветочные запахи и щебетание птиц остались позади, а приятели свернули в неказистые проулки Нижнего города. Фири, Сигвар и Ахмар с беспокойством оглядывались – если бы не полуденный зной, то чужаков здесь бы мигом приметили. Как бы не надавали по шее и не обобрали до нитки!.. На положенный кувшин, конечно, не покусится даже самый отъявленный душегуб, а вот раздеть могут и донага…

Гудри, не замечая ничего вокруг, то и дело кидал взгляды на Белую башню, сверяя путь. Наконец она скрылась за темной громадой старой крепостной стены, а впереди послышался чуть слышный призывный голос рога.

В Чит-тае начались книжные поединки!

– Побежали! – не выдержал Гудри и рванул по мостовой.

Приятелям ничего не оставалось – они подвязали кушаки, притянули к спине положенные кувшины покрепче и помчались. Поглазеть на схватку магов-книжников, прославивших Астанапур в самых дальних землях, – кто ж такое добровольно пропустит?

Путь привел их к глухой стене знаменитого на всю Велкве-таар гигантского караван-сарая. Никто из ребят никогда здесь раньше не бывал. На древнем языке название родного города означало «пятидорожье», однако записные острословы подшучивали, что на самом деле Астанапур – «город пяти городов»: Нижнего, где селилась голытьба и беднота, чьи лачуги жались к крепостным стенам; Среднего, где жила знать, зажиточные купцы и именитые ремесленники; Верхнего, где проживал великий шайхиншайх Астан Девятый, да продлятся его дни; Чит-тая, чуда Астанапура, где постигали высокое ремесло и сражались маги-книжники. Но самым шумным и многолюдным городом Астанапура был караван-сарай, неумолчный и беспокойный сосед, не замирающий ни на миг. Даже когда темень ночи падала на Велкве-таар, даже когда закрывались городские врата – жизнь в караван-сарае не прекращалась. Так и сейчас – из-за стены несло навозом, в воздухе висела густая брань погонщиков, в ослятнике драли глотку ослы и раздавался лязг железа из кузни. А вот неказистый проулок у стены, где очутились друзья, напротив, был тих и пустынен.

– Куда бежим-то? – пропыхтел Фири, поглядывая на спину неутомимого Ахмара.

Сын змеелова мчал впереди всех, только пятки сверкали. А что – дорога-то осталась только одна – в узком неуютном проулке не смогли бы разминуться даже два паланкина, попадись они навстречу друг другу.

– Сейчас уже… – Гудри махнул в сторону Белой башни, которая вновь показалась, пронзила сияющей иглой безмятежное чистое небо. – На старую стену полезем.

– Опять?.. – завопил Фири, а Сигвар зло сплюнул под ноги:

– Ты вновь потерял свой разум, Гудри? Мало тебе прошлого раза? Обещали же отцу – никаких стен!

Мальчишки остановились. Ахмар топтался неподалеку: путь окончился тупиком, где грубая кладка караван-сарая сошлась с покосившейся ветхой оградой. Над головами мальчишек нависла громада старой крепостной стены. Возмущению Сигвара не было предела: еще с той поры, когда их поймали подле Высокого города, они торжественно поклялись стражнику Сиграну, отцу Сигвара, что больше не будут залазить на городские стены.

– Так уговор про крепостные стены был, – не остался в долгу Гудри и ткнул пальцем в сущее недоразумение над головой. – А тут… огрызок какой-то!..

Гудри был прав. Еще прежний шайхиншах, Астан Восьмой – да не исчезнет память о нем! – на третий год своего досточтимого царствования повелел разобрать старую стену, которая осталась с прежних времен и рассекала Срединный город надвое. С тех пор минуло много лет, прежнего шайхиншайха сменил нынешний – да продлятся его дни! – поколения работников сменились новыми. Аккуратно, день за днем, год за годом, камень за камнем, спускаясь с верхотуры по высоченным помостам из дорогущей привозной древесины, они вручную разбирали прежнюю стену Астанапура. Работа была непростая – вокруг стены уже разросся Срединный город, где жили не самые последние люди. Даже один упавший камень мог наворотить столько дел!.. Однако милостью Велкве-Таар всё обходилось без несчастий, и прежняя стена таяла под равнодушными знойными лучами дневного светила.

После распоряжения главного вас-сирха два года тому назад из старых камней, которых скопилось уже предостаточно, строители начали возводить многочисленные постройки караван-сарая для дорогих гостей из всех уголков великой Велкве-таар и даже из-за ее пределов. Рачительный вас-сирх делал всё, дабы умножить городскую казну.

Разборка стены затихла. Однако повеление прежнего шайхиншайха отменять не стали, дабы не умалять его память, и потому иной раз строители появлялись, выковыривали несколько камней – и вновь спешили в караван-сарай. Куцый остаток старой стены так и остался торчать посреди города, словно единственный зуб во рту древней старухи. Мудрый вас-сирх решил – как настанет нужда в камнях для постройки, так разбор стены и возобновят. Не провалится же она, не рухнет, в конце концов! Простояла столетия, и еще столько же простоит!

– Там собаки… Тявкают, – подошедший Ахмар качнул подбородком в сторону ворот.

Ребята обернулись.

Створки из высохшего дерева, окованные широкими железными полосами, ушли в землю, повисли друг на друге, петли проржавели, и только маленькая калитка чудом держалась на массивном запоре. Неужто тут еще живет кто-то?