Пробовала несколько раз делать. Я не всегда могу ответить на него. Иногда кажется, что не чувствую ничего, что связь с телом потеряна. А иногда ответ приходит сразу, это помогает разобраться и лучше себя понять.
Марк засыпает. На спине, голова повернута в сторону окна. Одна нога согнута в колене. На безымянном пальце бликует кольцо в свете луны. Расслаблен, спокоен, спит. Он всегда так после секса. Пока я лежу, он засыпает. Иногда он устает и засыпает почти сразу после секса, как сегодня.
Вдыхаю полной грудью и обнимаю себя. Итак, попробую.
Что я чувствую? Промежность горит и как будто саднит. Там липко и холодно. Ноги дрожат от пережитого напряжения, испарина сходит с тела и мне становится холодно. Справа Марк, наши плечи касаются, он теплый, но в месте касания мне жарко и кожа неприятно вспотела.
Что я чувствую? Мне почему-то обидно. Уделил ли Марк мне мало времени в сексе? Нет, все было как обычно. Мало ласкал? Да нет, тоже как обычно. И все же я чувствую себя как будто использованной. Неприятно. А еще я рада. Рада, что все быстро закончилось. Не то, чтобы мне было неприятно, вполне ок. Но если бы это ок продлилось еще немного, то стало бы уже мучительным испытанием. А еще я знаю, что теперь можно будет несколько дней не заниматься сексом, и тоже этому радуюсь. На несколько дней свободна.
Вся эта неприятная правда вызывает спазм в горле, и я вдруг всхлипываю. Чувствую, как стекает горячая слеза по виску и пропадает в волосах. Мне себя жалко. Жалко, но я не знаю, что делать. Начинаю беззвучно рыдать. Минут через пять меня отпускает, и я снова просто смотрю в потолок.
Не у всех же семейных пар так. Кто-то умудряется сохранять огонь в отношениях. И искать разнообразия в сексе. Кто из моих знакомых, например? Перебираю в голове мужские персоны, когда всплывает образ Тобиаса. Вот уж кто наверняка получает от секса удовольствие.
Марк всхрапывает, а я вздрагиваю. Только сейчас осознаю, что замерзла, а засохшая сперма стянула кожу. Встаю и иду в душ.
Глава 6
Аврора, прошлое
Заказываю круассан и капучино в кофейне внизу. Вито, пекарь, уже знает, что я часто просыпаю и заранее упаковывает для меня выпечку и кофе.
– Grazie, Vito! – Говорю и широко улыбаюсь. Я ему нравлюсь, я знаю. Он звал на свидания пару раз, но я отказываюсь. Вито очень милый, но я могу воспринимать его только как младшего брата, поэтому для Вито только улыбки.
Беру бумажный пакет и бегу в бюро. Времени в обрез. На прошлой неделе сдали первый проект, отпраздновали, а вчера вдруг позвонил заказчик и сообщил, что расчеты для фундамента неверны и хорошо, что он решил перепроверить, иначе бы здание рухнуло. Грозится подать в суд и требует вернуть оплату. Всю ночь проверяла расчеты, почти закончила, ошибок нет. Остался последний этап, доделаю на работе. Заодно и с Дарио обсудим дальнейшую стратегию.
Дарио – мой сокурсник, мы как-то сразу сдружились на основе любви к архитектуре, вместе мечтали открыть свое дело и в итоге решились. Вот уже полгода мы с ним владельцы архитектурного бюро в Италии. Этот проект – наш первый крупный заказ, визитная карточка, фундамент репутации, можно сказать. Ошибиться мы не могли. Это просто недоразумение какое-то. Хочу выяснить поскорее и решить вопрос. Тем более что расчет прочности здания был одной из моих задач. Мы с Дарио изначально разделили обязанности, потому что у каждого свои сильные стороны. Я хорошо считаю, он очень дотошен, когда дело касается документов.
Захожу в здание и застываю. На рецепции бумаги разбросаны по столу, никого нет, двери в ближайшие кабинеты открыты. Что за…?
Прохожу в свой офис и вижу Дарио. На столе и на полу разложены чертежи, несколько стаканчиков кофе и он сам, с карандашом за ухом хмурится над бумагами.
–Дарио, что происходит? Что за погром?
– Все уволились, спешно собирались, вот и результат, – друг не поднимает головы, но достает сигарету из-за уха и стукает себя по карманам в поисках зажигалки.
Мне кажется, волосы на моей голове начали шевелиться.
– Вот она, – бормочет он, глядя в чертеж и доставая, наконец, свою зажигалку.
– Кто она? Что значит уволились? Почему?
– Потому что мы все.
Он, наконец, отрывается от бумаг.
– Я не понимаю. Я всю ночь проверяла расчеты, почти закончила, ошибок нет. Осталось убедиться, что последний этап посчитан верно и можно смело вступать в спор с заказчиком. Почему все разбежались? Трудности у всех бывают. Они этого испугались?
Дарио отходит от стола, открывает окно, закуривает и, наконец, смотрит мне в глаза. И там нет привычного живого блеска, нет дружелюбия, нет тепла. Зато есть насмешка.
Я снова в ступоре. Не понимаю его поведение. Жду объяснений, но вместо этого слышу совсем другое.
– Я проверил.
– Что? Ты можешь разговаривать нормально, а не как сфинкс – загадками? Что, черт побери, происходит?
Ненавижу состояние неведения, непонимания и отсутствие контроля. И сейчас я испытываю на себе все три, поэтому начинаю нервничать.
– Ты ошиблась, Аврора. Я проверил твои расчеты. Тот самый последний этап, который ты, видимо, не успела проверить за ночь.
Что? Нет. Это невозможно. Я все пересчитывала несколько раз. Не верю. Подхожу к столу и смотрю в чертеж. В голове бегут цифры, я проверяю формулы, карандашом делаю отметки. Верно, тут все верно, и тут сходится и вдруг, как будто спотыкаюсь и с размаху падаю. Я вижу ее, вижу ошибку. Я перепутала цифры, вместо шестисот двадцати шести написала двести шестьдесят два.
Я смотрю на чертеж, словно надеюсь, что оплошность исправится сама. Мне хочется закричать, что это какая-то нелепейшая ошибка, что это смешно, исправить пара минут, но понимаю, что нет. Я это отдала, подписала и заверила как верное. Спорить с клиентом не получится. Он прав. Внутри растекается горечь.
Поднимаю голову и смотрю на друга. Дарио курит, наблюдая, как тлеет сигарета.
– Нашла?
– Да. Что будем делать?
– А что тут сделаешь. Ты похоронила нас заживо.
Молчу. Не знаю, что сказать. Я не хотела? Это случайность? Я больше так не буду?
– Это одна ошибка, я могу поехать к заказчику и объясниться.
– Это бесполезно.
– Почему?
Дарио вздыхает и смотрит на меня с сожалением.
– Аврора, это был наш дебют. Мы должны были показать себя с лучшей стороны. А вместо этого мы обосрались. Вышли на сцену перед серьезными дядями и просто сделали кучу. Ты можешь сейчас поехать туда, можешь разговаривать, можешь хоть сама на стройке работать, толку не будет. Мы – все.
Чувствую, как губы начинают дрожать и непроизвольно сглатываю. Сжимаю кулаки от напряжения. И только по хрусту понимаю, что карандаш в руках ломается. Наш фирменный, кстати. Треснул пополам на месте названия. Символично.
– Езжай банкротиться, – слышу голос Дарио и вздрагиваю.
– Почему я?
– А кто? Мы по чьей вине сейчас в этой заднице?
– Да, но ведь это наше общее дело, мы вместе работали над проектом.
– Работали вместе, накосячила ты одна. Ты и разгребай это дерьмо.
Дарио отталкивает от подоконника, берет какие-то бумаги со стола и кладет поверх чертежей.
– Тут добровольный отказ от партнерства в пользу второго. Все твое, в общем, дерзай. Я ухожу.
