Храни меня на вираже

Макс похолодел. Внутри он услышал голос: «Он сам подписал себе приговор. Убей его!» Дальше отключилась голова, и сработали навыки. Не помня как, Макс оказался рядом. Выбив пистолет, он ударил Газизова ногой. Запрокинув голову, тот полетел назад на кованую декоративную корзину для зонтов и, ударившись, упал навзничь. Почему-то он сразу захрипел, изо рта пошла кровь. После началась агония, и несчастный стих.

Началась паника: люди кричали, звонили в скорую, вызывали полицию. Иринка поняла: случилось что-то ужасное. Она бросилась к Максу и с плачем прижалась к нему: «Макс!.. Макс!..»

Невидимая человеческому глазу чёрная воронка рассеялась в воздухе за секунду до её появления. Серафима поняла, что её обманули. Шет ничего не намеревался менять в прошлом! Он лишь заманил её туда, это была лишь уловка, отвлекающий фактор. Главное действо у него было запланировано здесь. С издевательской точностью он повторил задуманное, только раньше были курсанты.

Серафима опустилась на пол и с горечью смотрела, как уводят в наручниках Максима, как он что-то ободряющее кричит своей девушке, как та цепляется за него, а полицейские грубо оттаскивают её. И как потом она плачет у колонны, держась за сердце.

* * *

Макс ходил по камере, точно рысь в клетке. Вчера приходили мать с отцом. Сказали, что от Ирины вестей нет и, будут ли делать повторную операцию, неизвестно. Её родители не захотели с ними встречаться. «Ну, надо их понять…»

– Макс, крепись, – отец ободряюще улыбнулся через стекло. – Адвокат делает всё возможное, главное, чтобы Иришка выкарабкалась.

Ночью, когда его забрали, Жукову увезла скорая. Сердце… Оно всегда было у неё слабое. Тогда, в седьмом классе, это был не обморок. Тогда первый раз оно заявило о себе. Теперь оставалось только ждать. «Как же мучительно тянется время!»

После лязга двери голос охраны:

– Зорин! На выход!

Идя по коридору к месту свидания, Макс торопился: «Кто его вызывает? Снова пришёл адвокат или?..»

За стеклом – незнакомый мужчина, очень похожий на Ирининого отца, черты лица те же.

Максим обрадовался:

– Вы отец Иры?

Тот даже не сел. Подойдя к стеклу, взял трубку.

Максим приготовился слушать, но отец Иры пристально смотрел ему в глаза и молчал. Наконец медленно произнёс:

– Сегодня ночью моей девочки не стало. Я не знаю, как ты будешь жить с этим…

Затем он показал охраннику маленький свёрток.

– Передайте этому, – сказал он, кивнув охраннику на Макса, и вышел.

В голове Максима наступила звенящая тишина, охранник что-то говорил ему, указывая на дверь. Макс видел только шевеление губ. Ему что-то сунули в руки, куда-то повели.

Очнулся он уже в камере, когда дверь за ним закрылась. Всё плыло перед глазами. Что-то выпало из руки, Макс подобрал. В пакете он нашёл две записки и ещё что-то в белом конверте. Первая записка была от отца: «Ирины больше нет, мужайся, сын…» Вторая записка была от неё: «Я тебя очень люблю! И буду любить всегда! Твоя Ира». Ещё что-то оказалось кольцом, которое он надел ей на палец… И Макс, опустившись на колени, закричал. Протест, боль и отчаянье сошлись в этом душераздирающем крике. Потом он упал на холодный каменный пол и отключился.

Очнулся он от холода, перешёл на кровать и укрылся одеялом. Макс обхватил голову руками, но это не спасало от мыслей. «Её больше нет… Как это странно звучит… Был человек, и нет человека. А мир стоит, не перевернулся. Всё как всегда… Только её больше нет!..»

Внутри была пустота… Каменная плита, образовавшаяся внутри, давила так, что стало трудно дышать. Когда он вынул из конверта кольцо, вдруг осознал: надежды никакой, никогда больше он не увидит её! И что-то оборвалось, что-то сломалось внутри…

Серафима, ощущая всю горечь и боль, подошла и села рядом. Он не видел ни её слёз, ни её саму. Но ему стало легче, и он заплакал.

«Хорошо. Очень хорошо, Макс. Не нужно стыдиться слёз. Они не делают нас слабыми. Они показывают только одно: что у нас живая любящая душа».

Затем она решительно встала. «Ещё не всё потеряно!» Камеру озарило невероятное сияние, с громким хлопком раскрылись крылья за спиной, и она исчезла. Мощный скачок напряжения вывел из строя все видеокамеры слежения в изоляторе, сработала система оповещения, объявили тревогу, забегали сотрудники СИЗО. И только один Зорин крепко спал, убаюканный светлым ангелом.

* * *

Здесь, наверху, царила атмосфера любви и покоя. Самая что ни на есть благодать! И эйфория захлестнула её. Серафима чувствовала необычайный подъём и упоение: силы всё прибывали. Мир людей с их горестями и страданиями остался далеко внизу – вот он, долгожданный отдых! «Почему я не могу всегда находиться здесь?» Но счастливое головокружение разом прошло, когда Серафима вспомнила, зачем она здесь.

Говорят, только ангелы с самой чистой душой могут узреть того, кого Господь наделил властью над временем. Имя его неизвестно. Видевшие его прозвали Небесным Стрелочником, а кто-то – Распорядителем. Дорогу к нему никто не знал, он всегда появлялся сам, если ищущий вызывал у него любопытство.

Серафима понимала: шансы её были невелики. Тем не менее она сложила крылья, закрыла глаза и стала мысленно рассказывать, что произошло в последней схватке с Шетом и чего она хочет.

– Меня забавляет твоё отчаяние и участие в жизни этого человека, – вдруг услышала она чей-то вкрадчивый голос.

Серафима открыла глаза. Как она оказалась на новом месте, если сидела не шевелясь?

– Чему ты удивляешься?! Кто сказал, что ты должна знать, как устроен мир?

Прямо перед ней была высокая фигура в белом балахоне. Лица незнакомца она не видела: оно было закрыто капюшоном до подбородка. Вокруг была темнота и пустота, яркий луч откуда-то сверху заканчивался внизу островком света. В этом островке и сидел Он.

– И ты горишь желанием вернуть события, чтобы всё исправить? Я тебя правильно понял? – спросил Он. – Зачем это тебе, ангелу? Люди должны страдать, они для этого и приходят на землю: искупить свои грехи.

Серафима вспомнила пустые глаза Максима. Ему даже не дали с ней попрощаться…

– Должны страдать, – согласилась она. – Но не так! Ничто не может сравниться с душевной мукой. Я ощущаю эту боль! У него седые глаза и душа, растерзанная в клочья. Это уже не жизнь, это – агония!

После её слов воцарилось молчание. Серафиме показалось, что оно длилось бесконечно долго. Наконец Небесный Стрелочник заговорил.

– Я могу предложить тебе вариант, но вряд ли тебя он устроит.

– Я согласна, – не задумываясь, воскликнула она.

– Дурочка, выслушай сначала! Чтобы вернуть прошлое, нужна огромная энергия. У меня её нет, я ведь только направляю. Регулировщик, чтоб тебе было понятнее. Такая энергия есть у ангелов и у демонов, и заключена она в их крыльях. Ты знаешь об этом?

– Знаю.

– Лишаясь крыльев, ангел теряет силу и мощь, – напомнил Стрелочник.

Серафима зажмурилась, накатила жаркая волна, дыхание её сбилось.

– Кажется, я поняла… – тихо сказала она. – Одного… будет достаточно?

* * *

– Самый уютный столик в нашем кафе, – улыбнулся невысокий мужчина, подводя Макса и Ирину к столику для двоих. – Присаживайтесь. Скоро подойдёт ваш официант. Может, вина?

Макс кивнул.

– Красного сухого, пожалуйста, – и сразу повернулся к девушке: – Тебе же можно красное?

– Можно, – рассмеялась Иринка. – Макс, а что мы празднуем? Диплом мой вроде вчера обмывали… Ты смотри, женщины быстро спиваются!

– Моя жена не сопьётся, я не позволю, – вдруг сказал Зорин и поднёс к губам её ладонь. – Иринка, выходи за меня замуж!

Она распахнула глаза и от неожиданности приоткрыла рот.

– Спокойно дышим, не волнуемся, перевариваем… осознаём… даём ответ, – приводил девушку в чувство улыбающийся Макс.

– Ты… ты делаешь мне предложение? – уточнила ошалелая от счастья Иринка.

Вместо ответа Макс вынул из кармана бархатную коробочку.

– Надеюсь, с размером угадал.

Макс открыл коробочку и достал кольцо.

– Ирка, скорее соглашайся: мне не терпится надеть его тебе на палец!

– Да! Да! Да! – воскликнула растроганная Иринка, а потом прошептала: – Я давно уже твоя…

– Ну, я, в принципе, так и предполагал, – подмигнул Зорин. – Но всё равно приятно.

Потом он нежно поцеловал её ладонь.

– Вру, конечно. Боялся до жути твоего отказа… Ирка! Звучит-то как: моя невеста!

Вдруг кто-то подошёл сзади, и перед её лицом возник шикарный букет из красных роз.

– А это сюрприз! – известил Зорин. – Илья с Алёнкой пришли нас поздравить.

– Спасибо!

Ирина уже целовала в щёку друга Макса и его жену.

– А если бы я отказала? – хитро прищурилась Жукова.

– Ну, тогда бы мы… Тогда бы мы просто поужинали и приятно провели время. А вообще, поздравляем вас, ребята, – ответил за обоих Илья. – Оставляем вас одних. Если вина не хватит, мы рядом, через два столика.

Но посидеть вдвоём им не удалось. К их столику направлялись уже новые гости, и в этот раз гостям были не рады.

– Макс, давай уйдём, – дрожащим голосом попросила Ирина. – Это же Ильиных, Газизов и Самсонов.

– Спокойно, Ирин, не волнуйся.

– Макс, у меня предчувствие нехорошее…

И тут Серафима увидела знакомое чёрное облако. «Так вот ты в какой момент здесь появился!» Шет не улизнул, как обычно.

«Он что, уже почувствовал, что я в два раза слабее? – пребывала она в недоумении. – Или я ему не видна?»

Демон взялся за троицу, которая до этого благодушно расслаблялась за своим столиком. Сейчас ситуация накалялась.

– Какие-то проблемы, мужики? – ощетинился Зорин.

– Ты чё, клоун, – зло зашипел Ильиных. – Осмелел, чё ли? Забыл, как мы с пацанами поучили тебя, ботана?

Больше Серафима ждать не могла.

– Геныч, ты чего завёлся?! – осадил дружка Роман Газизов. – Ты бы ещё детские разборки с первого класса вспомнил. Вон Самсон тогда тебе пеналом нос расквасил, давай наедем на него за это!

И Виктор с Романом рассмеялись.

– А история та… – продолжил Газизов. – Да идиотами мы тогда были! И ты, Макс, не держи на нас зла.

– И правда, Ген, пошли за столик! Зачем хорошим людям мешать?! – уже уводил Виктор за руку подвыпившего товарища. – Хорошего вечера.

– Спасибо, ребята, – отозвалась Ирина.

Серафима видела, что демон в полном замешательстве.

– Я же тебе говорила, чтобы ты не приближался к этим людям! Говорила?

И она ударила по нему. Вспышка была ослепительной. Она прошла насквозь и обездвижила Шета. Демон пребывал в панике. Следующая ударная волна смела его. И Серафиме было наплевать, что она израсходовала почти всю энергию и придётся восстанавливаться, что в кафе вырубилось всё электричество – ничего, завтра починят, а со свечами даже романтичнее…

– О! Ириш, твои любимые свечи! Сегодня всё – для тебя! – придвинулся поближе и обнял любимую Макс.

– Да уж, – умилилась девушка. – Вечер полон неожиданностей.

– Ещё одну осилишь?

– Макс, ты меня пугаешь…

– Не пугайся, – приободрил девушку Зорин. – Это приятная неожиданность – наш будущий дом…

Серафима устало улыбнулась: «Всё, что могла, я для вас сделала. Дальше, я думаю, вы и без меня справитесь!» На душе было спокойно и светло, и она ни о чём не жалела.

* * *

Отношения их вспыхнули, как сухая трава под увеличительным стеклом в солнечный день. Заявление на Кирилла она писать отказалась. Навестила в больнице Илью Белова, убедила его, что внезапная вспышка у полковника Мезенова – всего лишь отголосок старой контузии. Заявления от потерпевшего Белова тоже не последовало.

– Ну и заступников у вас! – удивлялся следователь. – Сослуживцы ваши всех в ружьё подняли. Опять же девушка эта…

– Какая девушка? – не понял подследственный.

– Так свидетельница ваша, Крылова Анастасия. Прямо одна команда с адвокатом. Завидую я вам: не у каждого такая поддержка. Знать, человек вы хороший.

– Настя?! – изумился полковник.

Мурыжили Кирилла месяц. В день, когда его выпустили, он зашёл к Насте домой с букетом цветов и подарком для дочки. А через неделю перевёз их к себе. Теперь каждый раз, засыпая рядом с ней, он благодарил Небо за этот зеленоглазый подарок судьбы.

Поначалу Кирилл и Настя боялись: как примет Мезенова Люся. Но девочка сразу повисла на Кирилле:

– Папа! Папочка! Мне мама Рита рассказывала про тебя! Что ты военный и у тебя суперсекретное задание. Что как только ты выполнишь его, ты вернёшься к нам. Ты уже выполнил своё задание?

У Насти выступили слёзы на глазах. Полковник проглотил комок, внезапно образовавшийся в горле, и обнял ребёнка.

– Выполнил, дочка. Теперь я всегда буду с тобой и тётей Настей.

– А ты женишься на ней? – спросила Люська и посмотрела на него пронзительными серо-голубыми глазами. – Она хорошая, и ещё она вкусные блинчики печёт.

Кирилл рассмеялся:

– Ну, если она вкусные блинчики печёт, то придётся жениться. Если она, конечно, не против.

Девочка прильнула к самому уху мужчины.

– Не волнуйся, папочка, я её уговорю, – прошептала она и, довольная, убежала играть.

Как только девочка исчезла, Настя отвела в сторону глаза и закусила губу. Заметив это, Кирилл подошёл и обнял её за плечи.

– Ну ты чего?

– Неловко мне, Кирилл. Свалились мы с Люськой на твою голову…

Он тронул губами её макушку:

– Да я просто счастлив, что вы у меня появились! И по правде говоря, это я на твою голову свалился.

Настя вдруг подумала, что если бы она была кошкой, то сейчас непременно бы замурчала, до того ей было уютно и покойно.

– Придётся тебе, Крылова, за меня замуж выйти, – безапелляционно заявил Кирилл. – Во-первых, я тебя соблазнил и, как честный офицер, пусть даже офицер запаса, просто обязан на тебе жениться. Во-вторых, ребёнку обещал, а это святое! А в-третьих, что тебе говорить, ты и сама всё чувствуешь.

Сердце сильно забилось, голова пошла кругом. Ей захотелось кричать и плакать от нечаянной радости.

– И ты, Мезенов, нисколько не сомневаешься, что я скажу «да»?!

– Нисколько! – самоуверенно заявил Кирилл.

– И правильно делаешь!

Растрогавшись, она обвила руками его талию и спряталась на его груди, чтобы он не видел её счастливых слёз. Но он повернул Настино лицо к себе, с улыбкой посмотрел на неё и, наклонившись, нежно поцеловал.

Следующим шагом был разговор с матерью Анастасии.

– Кирюш, может, не надо, а?! Просто у нас с мамой очень натянутые отношения, – заупрямилась будущая невеста перед дверью в подъезд.

– Душа моя, я с противником договаривался, – хмыкнул Кирилл. – Что я, с будущей тёщей общий язык не найду?!

Лидия Гавриловна визиту дочери удивилась, но за порог пустила. То, что её дочь выходит замуж, повергло её в приятное изумление.

– Ну наконец-то! А Люську куда?

– А Людмилу я удочерю, – отрезал Кирилл. – И это не обсуждается.

– Дело ваше, – поджала губы будущая тёща и ковырнула ложечкой кусок торта.

Подперев щёку, Настя смотрела на полковника влюблённым взглядом.

– Где же вы познакомились? – спросила Лидия Гавриловна, прихлёбывая чай.

– В парке, – пожала плечами Настя.

– В парке?! – брови Настиной матери поползли вверх. – И что делал Кирилл Валерьевич в парке?

– Он… Он уток кормил!

Кирилл поперхнулся, но тут же закивал головой.

Свадьба была непышная и нешумная. Настя вообще хотела расписаться по-тихому, но Мезенов настоял на красивом торжестве для неё и для Люськи. День они гуляли в кафе, потом, оставив дочку со своей матерью, Кирилл увёз новобрачную на неделю в охотничий домик у озера.

Это была просто сказка! И листопад, разноцветье листьев, дрожащих на воде. Тихий плеск рыбы совсем рядом с лодкой, огромное звёздное небо над головой. Гудение огня в печи и тени на стене от их сплетённых тел…

* * *

Сегодня ночью они сломали кровать. В самый ответственный момент она не выдержала, матрас накренился, и они скатились к батарее. Настя сначала ничего не поняла, а затем стала хохотать.

– Тише, ребёнка разбудишь! – цыкнул на жену Кирилл, сам едва сдерживая смех. – Вот подушка, смейся в неё.

Он встал, чтобы оценить размеры катастрофы. Настя тоже поднялась и теперь стояла рядом, замотанная в одеяло, словно в кокон.

– М-да… Где ты её купила? В «Икее»?

– Ага. Но похоже, шведы не учли потенциал российских мужчин… – задумчиво произнесла она, прижавшись щекой к плечу мужа. – Что делать собираешься?

– Завтра инструмент достану, починю. Сейчас не буду: утром рано вставать – тебе в редакцию, а мне на работу к восьми.

– Ой, а как же мы спать будем? – жалобно протянула Настя.

– Придумаем что-нибудь.

Кирилл подошёл к книжному шкафу, достал стопку книг и нырнул под кровать. То же самое он проделал со второй стопкой.

– Надеюсь, классики нас простят, – подмигнул Кирилл.

– Книги всегда были опорой человечества, – с иронией согласилась она.

Через пять минут всё было готово.

– Можете залезать, леди!

Настя осторожно прилегла подальше от аварийного края и, расположившись уютно на плече Кирилла, прошептала:

– Доброй ночи, мой герой.

Глаза её уже слипались, она почти провалилась в сон, как вдруг почувствовала, как жаркие губы нежно касаются её шеи и опускаются всё ниже…

– Отставить, товарищ полковник! – сквозь сон пробормотала она. – Лежите смирно.

– С тобой невозможно лежать смирно, – пожаловался Кирилл. – У тебя ж тело как улика!..

– Тренируйте волю, Кирилл Валерьевич! Или вас в вашем спецназе не учили?

– Учили, – вздохнул тот и повернулся к жене спиной.

Ближе к утру Настя проснулась. Сильно хотелось пить. Она осторожно убрала руку мужа, вылезла из постели и отправилась на кухню. По дороге, заметив свет из детской, она толкнула дверь и вошла. Девочка сидела на кровати и задумчиво теребила ухо медведя, подаренного ещё мамой, – её главного «поверенного». Настя села рядом с дочкой и обняла её.

– Что не спишь, котёнок?

– Не хочется.

Глаза её, обычно живые и весёлые, сейчас были грустными и потерянными.

– Настя, а ты знала моего родного папу? – вдруг спросила она. – Папа Кирилл ведь мне не родной. Ребята в классе знают, что вы меня удочерили.

«Кому это надо?! Какая тварь разболтала? – поморщилась Настя. – У нас же у всех одна фамилия! И в свидетельстве о рождении чёрным по белому теперь написано: Людмила Кирилловна Мезенова».

Как и обещал Кирилл, девочку он удочерил. Единственное, Люськой её больше не называли.

– Доча, а ну иди сюда, – как-то позвал её Кирилл. – Ты и сама у меня красавица, и имя у тебя красивое – Людмила! Давай мы имя Люся оставим пуделькам и болонкам. А тебя будем звать Людой, Людмилой или Милой. Идёт?

– Идёт! – тут же согласилась девчушка.

– Ну а дома буду звать тебя как прежде – зайкой. Согласна?

– А мама Настя меня котиком зовёт, – доверительно поделилась она секретом.

– То мама, а то я! – важно произнёс Кирилл. – Или ты на зайку не согласна?

– Согласна! – обрадовалась «зайка» и залезла к отцу на колени.

Настя взяла маленькую детскую ладошку в свою.

– Я не буду тебе врать, Мила, я не знаю точно, кто твой отец, – призналась она. – Когда я училась в Москве с твоей мамой, я знала нескольких мужчин, которым очень нравилась мама Рита. Она была красивая, добрая и скромная. Кто из них твой отец, она мне не сказала. Ведь у каждой девочки есть тайны.

– И у тебя? – изумился ребёнок.

– И у меня, – рассмеялась Настя. – А зачем тебе знать про отца? Тебя что-то тревожит?

Людмила не по-детски вздохнула.

– Было бы интересно на него посмотреть, поговорить. И ещё… ребята сказали, что, когда у вас появятся свои дети – у вас же всё равно кто-нибудь когда-нибудь родится, – я вам буду не нужна.

Настя задохнулась о возмущения:

– Дураки ваши ребята! Кто так говорит, тот глуп и жизни не знает! Людмилка, а давай твоего медведя выбросим: он же старый! Вон мы с папой сколько новых красивых игрушек тебе надарили.

Девочка округлила глаза и вцепилась в своего медвежонка, крепко прижав его к груди.

– Ты чего?! – с обидой воскликнула она. – Он же родной!

– Вот и ты для нас родная, как этот медвежонок! – взволнованно произнесла Настя и, посадив на колени, прижала дочь к себе. – Дурашка ты бессонная! Давай-ка лучше будем спать.

Успокоенная девочка облегчённо вздохнула и забралась под одеяло, положив медведя рядом на подушку.

– Сладких снов вам с Мишуткой!

Настя погасила свет и прошла на кухню.

* * *

На следующий день, сказав в редакции, что поехала за материалом, Анастасия Сергеевна Мезенова заглянула в школу. Поговорив с классным руководителем второго «В» класса, она была абсолютно уверена: гнильцо не отсюда – педагог ничего не знал.

«Значит, информацию добыли и растрепали ушлые и дотошные мамашки, – размышляла она. – Кому дорогу перешла моя тихая девочка? Или им, разведёнкам, завидно, что нам с дочерью повезло? Не понимаю…»

После она разыскала школьного психолога и доверительно побеседовала с ней. Женщина обещала помочь. Выйдя из школы, Настя внезапно почувствовала слабость и села на лавочку, чтобы прийти в себя. Её замутило ещё там, у кабинета.

«Бедные дети, и как они учатся здесь по полдня?! Та ещё атмосферка в этих учреждениях!»

Она просидела уже минут двадцать – слабость не проходила.

«Вот нормально бы позавтракала, не было бы сейчас полуобморочного состояния, – ругала она саму себя. – Ребёнка заставляешь, а сама!..»

По утрам Настя не могла себя заставить съесть кашу или омлет: организм ещё спал и напрочь отказывался принимать пищу. Соглашался только на йогурт и кофе с тостом и ломтиком сыра.

Мезенова заставила себя встать и медленно побрела со школьного двора. На остановке было много народу.

«Хорошо, значит, автобус скоро придёт!» – подумала она.

Вдруг перед глазами замелькали мошки, стали расплываться круги, ноги сделались ватными, и Настя начала оседать.

Очнулась она от резкого запаха. Перед глазами маячило лицо врача.

– Чего это ты, голубушка, народ пугать вздумала, а? Давай-ка прокатимся до больнички.

– Нет, меня в редакции ждут, – возразила она и поднялась.

И тут же вновь осела.

– Понятно, – улыбнулся врач. – Всё-таки прокатимся.

Больную осмотрели, сделали анализы, положили под капельницу. Она даже немного вздремнула. Потом медсестра принесла и положила врачу на стол готовые результаты.

Настя смотрела на результат своего анализа, на заключение врача и хлопала глазами, всё ещё не веря: она беременна…

Целый год они с Кириллом пытались, чтобы на свет появился малыш, надеялись – всё без толку. Полковник замечал, как его женщина смотрит на малышню во дворе, украдкой заглядывает в коляски молодых мамочек, попадающихся навстречу. А после прячет глаза.

Как-то она застала его на кухне курящим в форточку.

– Кирилл, ты же вроде бросил?! – изумлённая, она так и осталась стоять в дверях.

Мезенов бросил окурок, подошёл, взял жену за руку и посадил напротив.

– Я хочу поговорить с тобой, – начал он, и Настя почувствовала, как ему тяжело. – И пожалуйста, не перебивай.

– Хорошо.

– Говорю как есть. Я, конечно, схожу к врачу и обследуюсь, но у меня есть стойкое подозрение, что после того количества лекарств, которым напичкали меня в госпиталях, я не смогу иметь детей. С Ритой за три года так и не получилось. Это одна из причин, почему мы расстались, и я её не осуждаю.

Настя поняла, куда Кирилл клонит.

– Так что, если надумаешь, развод я тебе дам: не хочу тебя лишать радости полноценного материнства… Единственное, мне трудно будет смириться с ложью и изменой. Поэтому постарайся…

Он не договорил, потому как она резко встала, опрокинув стул. Внутри неё словно проснулся вулкан.

– Молодец! Всё за всех решил! И за себя, и за меня, и за Бога: будут ли у нас дети и когда. У нас уже дочь есть! Вроде проницательный мужик, ты что, так до сих пор и не понял, что я тебя люблю?! Во дурак!

Рассерженная, она хлопнула дверью, оделась и выбежала из квартиры. Кирилл нагнал её между четвёртым и третьим этажами. Как разъярённая фурия, в истерике она отбивалась руками и ногами.

– Не тронь меня! Убери свои руки! Никуда я с тобой не пойду!

Наконец, когда он, удерживая её за руки, прислонил к стене, обездвижил и закрыл рот поцелуем, она затихла. После трёх контрольных поцелуев он попробовал ослабить хватку. Буря отбушевала, повторный мятеж не намечался.

– Сильный, да? Справился? – потирала она затёкшие запястья.

Кирилл подхватил жену на руки и стал подниматься по лестнице. В квартире выяснение отношений возобновилось и быстро перетекло в спальню…

Сейчас она, ошеломлённая, ловила ртом воздух. Кириллу пока решила ничего не говорить: скажет потом, когда будет знать наверняка, что выносит. После ночного разговора с дочкой Настя понимала, что не следует радостную новость вываливать ей на голову: ребёнка тоже надо подготовить.