– Всенепременно, – принц посмотрел на Александрину, и та зарделась, словно спелая помидорина. Взгляд ее, адресованный мне, растерял изрядную часть ненависти.
Госпожа ректор оглядела замершую толпу, щелкнула пальцами, и к нам поспешила сияющая счастливица. Ею оказалась невеста Шарович. Наш человек, в такие руки принца отдать не стыдно.
Их величество окинул взглядом пышные формы новой охранницы и тоже оказался доволен.
Я же поспешила к выходу, пока никто не передумал. Спину привычно прожигал взгляд Жабы, но мне до него дела не было.
* * *
В коридоре меня уже караулили. Никогда не думала, что стану такой популярной – среди толпящихся невест преобладали золотинки и серебрушки. Прежде оба этих факультета меня в упор не замечали, а тут…
«Что принц? Как принц? Что он любит? Куда пойдет? А правда, что у него золотой глаз? А бриллианты у него настоящие?»
После того как одна из золотинок попросила у меня автограф, я поняла, что путь в общежитие для меня закрыт. Выскочила на улицу и дала деру. Попетляла по территории, чтобы сбить след, и добралась до конюшни уже без преследователей.
– Рек, выручай, – взмолилась я. – Мне надо отдохнуть, а они – вот, – я продемонстрировала ему полуоторванный рукав. Наши красавицы и богачки предаются страсти с полной самоотдачей. Особенно, когда в автографе отказывают.
– Без проблем, – улыбнулся приятель. – Ступай на сеновал, к нам как раз свежее сено завезли. Спи, я покараулю.
– Спасибо! – воскликнула я. – Ты настоящий друг!
Чмокнула его в щеку и отправилась набираться сил. Что-то подсказывало, что на ночном дежурстве они мне очень понадобятся.
Проснулась я от того, что меня тормошили, аккуратно так, за плечико. Приоткрыла глаза, и на секунду увидела склоненное ко мне лицо красавца – темные волосы, голубые глаза… Затем реальность победила – на лице показались веснушки, тонкие черты исчезли, а ухоженные блестящие волосы превратились в паклю.
– Ада, вставай.
Я мигом пришла в себя, привычно откатилась в сторону и запустила заклинанием.
– Не надо сушить мое сено, – рассмеялся Рек. – Поторопись, ты еще в общежитие хотела зайти.
– Да, спасибо, – я поползла к лестнице, ведущей вниз, с сеновала.
Рек спустился следом. Пока я восстанавливала порванный рукав и отряхивалась, он отошел и вернулся с маленьким зеркальцем.
Осмотр показал, что от «крепкого стожка» совсем ничего не осталось, пришлось собирать заново.
– Стало быть, на ночное дежурство заступаешь? – спросил приятель, глядя как я управляюсь с волосами.
– Ох, да, – вздохнула я. – Предчувствия у меня нехорошие, мало ли что принц учудит.
– Подожди-ка, – Рек отдал мне зеркальце и направился в угол, где лежала большая охапка сена. Присел на корточки, что-то оттуда достал и вернулся с сомкнутыми ладонями. – Вот, – он протянул их мне, раскрывая.
Я взвизгнула.
– Ой, мамочки!
Как удержаться, когда видишь такую красоту: кругленькие красные глазки, носик дрожит, усики трепещут – в руках Река сидела крошечная белая мышка. Так бы и зацеловала малютку.
– Вот, держи, это Матильда. Выпустишь, если принц пойдет вразнос. Он их боится.
– Боится? – удивилась я. – Мышей?! А ты откуда знаешь?
Рек пожал плечами.
– Понятия не имею. Так что, возьмешь?
– Конечно!
– Тогда беги в общежитие, а на обратном пути заберешь. Я ее покормлю покуда.
В общежитие я бежала быстро, оглядываясь на каждом повороте. К счастью, поклонниц принца не встретила. Приняла душ, перекусила запасенными Луноликой пирожками и рванула обратно к Реку.
До начала ночной смены оставалось совсем чуть-чуть.
Командирская башня сияла иллюминацией – на средних этажах располагались гостевые покои – значит принц уже там.
Заступать на дежурство с клеткой в руках было нарушением правил, в карман грызуна тоже не положишь, и я, подумав, спрятала Матильду в декольте.
Мышка завозилась, устроилась поудобней и затихла, так что я почти про нее забыла, переключившись на зловредную дверь и карабканье по лестнице.
* * *
Предчувствия не обманули – звуки из-за закрытой двери раздавались странные – стоны, вздохи.... Я даже задумалась, стоит ли заходить. Но совесть и служебный долг перевесили – а вдруг там принца убивают? Представила, как к хладному трупу принца добавляется еще и мой – ректор Моръ скора на расправу – и рванула дверь на себя.
Дверь не открылась.
Рванула еще раз, и только потом дошло, что она открывается вовнутрь.
Когда я влетела в покои, принц и Порк стояли рядом друг с дружкой и что-то рассматривали, опустив головы вниз. Обернулись на звук открываемой двери и уставились на меня с такими лицами, словно я застукала их на месте преступления.
И тут внезапно побледнели и с воплями запрыгнули на стол. На пол брякнулся какой-то свиток.
– А-а-а, – вопил Порк, тыча в меня пальцем, – убери это!
– А-а-а, – не менее зычно вопил принц, тоже глядя в мою сторону, точнее, на мою грудь.
Даже не верилось, что крошечная белая мышка способна произвести такой эффект. А ведь она всего лишь выглянула узнать, что происходит.
Пришлось доставать.
– Да она не страшная, – я протянула Порку сидящую на ладони Матильду.
Тот взвизгнул и хлопнулся в обморок. Принц оказался более стойким – всего лишь побледнел.
Я отпустила Матильду и подошла к столу, на котором картинно раскинулся наш красавчик – стол был большой, разлегся он вольготно. Убедилась, что жив, хотела привести в себя, но принц остановил.
– Мне надо поговорить с вами, невеста Губами, – произнес он. Мандраж перед мышью уже отступил, и выглядел он вполне решительно, даже на пол рискнул спуститься. – Присядем, – он указал на диван.
