Русь утренняя. Эпическая поэма

На этот узел слабый Бог направил,

Чтоб Истине природы царь служил

И чтоб её одну любил и славил.

И потому волнообразный путь

Бог положил в основу мирозданья.

Волне подобно, а не как-нибудь,

Всё в мире движется. Тела, сознанье,

Весь космос в совокупности своей

Стремятся от подножия к вершине

И снова падают, орла быстрей.

Спешат, спешат, спешат к своей кончине.

Подножие – разжатие, распад,

Анархия и всё же обновленье.

Вершина – всех явлений жизни склад,

Их сжатие, отделка, обобщенье.

И если брать меж ними переход,

Получим вездесущную троичность,

Прообраз Троицы. Из года в год,

Из мига в миг движения наличность.

Когда б не эта мудрая волна,

Жизнь прекратилась бы, в пустом застое

В болото превратилась бы она.

Она – волна – явление такое.

Разжатость – сжатье – и наоборот,

Вся жизнь пронизана дыханьем этим.

Так в космосе материя живёт,

И так же человек живёт, отметим.

В разжатии подвержен род людской

Анархии, страстям, земной свободе.

А в сжатии – диктаторский настрой,

Объединительный, разумный, вроде.

Но чем в природе сжатие сильней,

Тем жизнь становится невыносимей.

Так и в разжатье полном. У людей

Пределы эти злее бури зимней.

Они лишь тем нисколько не страшны,

Кто с верой дружит, всей душою в Боге,

Земные страсти, козни сатаны

Им, словно пыль, на жизненной дороге.

* * *

Не буду пересказывать закон,

Пока легко затронутый познаньем,

Однако подчеркну, что циклы он

Собою образует отрицаньем

Последовательно звена звеном.

И каждое движением обратным

Строй новый создаёт. Но в этом всём

Чтоб было вам, читатель мой, понятно,

Я должен пояснить. Закон не сам

Стиль жизни образует. Это будет

Закону мёртвому не по зубам.

С его наводки строй рождают люди.

И если он гуманности лишён,

То в этом только люди виноваты.

Бог снова оказался удалён

Из многих душ, как жизни дух из хаты.

Но вот вам список важных перемен.

Строй допотопный. Строй послепотопный.

Рабовладельческий – от фивских стен

До Лондона и городов Европы.

Строй феодальный. В прежней хмурой тьме

Уже звезда Христова засияла.

Потом по всей по матушке земле —

Строй бурного расцвета капитала.

И вот сейчас, с конца советских лет,

Строй собственников разного порядка.

Пока ещё ему названья нет,

Но и при нём не будет людям сладко.

Читатель мой, ты только не пойми,

Что строи эти – ровные ступеньки.

В отдельных странах смешаны они.

В одних порывисты. В других степенны.

Но что они коснулись всех племён,

Пусть даже диких, это всем не в новость…

Однако нас зовут дела времён.

Давно пора приняться нам за повесть.

28.07.16 г.,

Равноапостольного великого князя Владимира.

Глава первая

Упоминания о славянах.

Большая и Малая Скифии. Набеги

кочевников. Память о Христе.

Андрей Первозванный. Варяги. Аскольд

и Дир. Завоевание Киева. Поход на

Царьград. Пояс Богородицы. Гибельная буря.

Послы Фотия. Первые крещения

России жизнь теряется во мгле.

Так любят говорить. Но если честно,

Какую мглу навязывают мне,

Когда, по сути, многое известно?

Ещё наращивал границы Рим,

Не зная, что такое крах и вялость,

А в летописях почерком витым

Уж о Руси немало сообщалось.

Там говорилось: племена славян

В своих кочевьях жили испоконно

Среди лесов, нагорий и полян

В поречиях Дуная, Буга, Дона.

Иероним Блаженный отмечал,

Что войско рыже-белых гетов, готов

Священный храм, начало всех начал,

С собой возило в битвах и походах.

«В часы привалов, вечером ли, днём,

Псалмы в семействах Скифии читают.

Так истины живительным огнём

Они себя духовно согревают».

Написано – о Скифии Большой.

Но есть и Малая, южней Дуная.

В провинции забытой римской той

Пробилась вера новая, живая.

Там несколько веков епископат

Существовал, людские души грея.

Упоминал об этом Иорнанд,

Историк готский. В книгах Птоломея

Об этом тоже – ясного яснее.

Сюда поэт Овидий сослан был

За тон в стихах, раскованный, свободный.

Он, изгнанный из Рима, говорил:

«Какой здесь климат дьявольски холодный!»

Быть может, и поэмы перестал

Он сочинять, разгневанный без меры.

Поскольку в крае Божьем проживал,

А сам лишён был христианской веры.

Но Златоуст! Припомним-ка его,

Певца Христовой правды и свободы,

Он очень много сделал для того,

Чтоб просветить славянские народы.

В далёкие заморские края

Отправил он священника Ульфилу.

А сколько их, предполагаю я,

Таких посланцев христианских было!

Искоренялись проповеди их

Набегами язычников зальделых.

Но добрые старания святых

Давали всходы в древних тех пределах.

Ещё в народе нашем до сих пор

Преданья дух ничуть не растерялся,

Как до раскидистых днепровских гор

Андрей, Христа посланец, поднимался.

И не случайно в северных местах

Уже о вере христианской знали,

Когда в новогородских теремах

Власть от славян варяги принимали.

Историки всё чаще говорят,

Что и они кровей славянских были,

Что и варяг нам по рожденью брат.

А то зачем бы власть врагу вручили?

Подходят к Рюрику Аскольд и Дир:

«Позволь с дружиною пойти нам, княже,

Поизучать славянский южный мир,

А может быть, и цареградский даже.

Там, говорят, особою живут

Какой-то жизнью, вроде бы святою…»

И вот они в ладьях своих плывут,

И видят городок перед собою.

Они без боя завладели им.

«Как имя городку?» – «Зовётся Киев».

Удачам первым радуясь своим,

Поплыли воевать места другие.

Пробившись к морю Чёрному, они

Босфор Фракийский захватили вскоре

И за какие-то часы и дни

Всё побережье Мраморного моря.

* * *

В столице Византии плач и страх.

Жестоких варваров орда напала.

И только Фотий, здешний патриарх,

Почти спокоен – волноваться не пристало.

Ему уже не ведом страх людской

И не нужны из прошлого примеры,

Зане химеры жизни вековой

Развеивались жгучим солнцем веры.

Лишь стоит только, сердцем отрешась

От страсти гибельной, земной, подкожной,

Душевно помолиться, – как сейчас

Помогут и Христос, и Матерь Божья.

И вот, когда чужие корабли

Скобой столицу мира окружили,

Из храма Всецарицы принесли

Чудесный пояс, славу сей земли,

И, помолившись, в море опустили.

И снова чудо – тихое, оно

Вдруг непомерным штормом разразилось,

И большинство судов пошло на дно.

Лишь несколько десятков сохранилось,

Чтобы доставить спасшихся славян

До Киева и чтоб в тиши домашней