– Здравствуйте. С вами Артур Шилов! Правду, как и шило в мешке, не утаишь, и сегодня мы извлечем на свет новую острую правду!
Тренированная массовка бойко зааплодировала, тревожная музыка настроила аудиторию на нужный лад. Ведущий заглянул в планшет, который держал в руках.
– Герой нашей программы – убийца Игорь Самсонов. – Шилов выждал звенящую паузу и продолжил: – Так решил суд, но Самсонов утверждает, что он невиновен в жестоком убийстве любимой жены Екатерины Золотовой. Трагедия произошла пять месяцев назад. Попробуем найти правду.
Ведущий стал комментировать кадры счастливой семейной жизни Игоря и Кати: свадьба, песчаный пляж с пальмами, улыбающиеся глаза поверх бокалов с коктейлями. Слащавый видеоряд завершали всполохи полицейских машин около их загородного дома и снимки женского тела на полу.
Голос Шилова приобрел трагические ноты:
– Игорь Самсонов вошел в дом на несколько минут позже супруги и застал Катю без признаков жизни с жуткой раной в голове. А дальше началось следствие, закончившееся обвинительным приговором. Самсонов разом потерял любимую женщину и свободу.
В наступившей тишине показали простой деревянный крест на могиле Екатерины Золотовой и убитого горем Игоря за решеткой.
Шилов сменил тон, его голос стал жизнеутверждающим:
– И вот недавно Игорь Самсонов пошел на отчаянный шаг. На этапе в колонию он сбежал из-под стражи. А дальше повел себя совершенно неожиданно. Он сообщил о минировании вокзала, и все ради того, чтобы привлечь внимание к своей записке. Это был крик души человека, оказавшегося в безвыходной ситуации. Сейчас его послание активно обсуждается в сети.
Рукописную записку показали на экране. Шилов прочел текст с явной симпатией к осужденному, и Петелина услышала свою фамилию. Она уже видела записку в интернете и догадывалась, что информационный вброс породит грязные отклики, подобно кругам на воде от брошенного камня. Однако сейчас о ее роли в деле Самсонова разом узнали миллионы телезрителей, теперь нужно готовиться не к ряби возмущения, а к волнам негодования.
Аппетит пропал. Елена бросила столовые приборы на тарелку, вытерла пальцы, изорвав салфетку.
– Лена, причем тут ты, если приговор выносит суд, – попробовал утешить любимую женщину Марат.
Она снисходительно взглянула на него, как на малое дитя.
А телеведущий Шилов преподнес новый сюрприз:
– В нашей студии Маргарита Сергиенко. Она главный свидетель обвинения в деле Самсонова, и сегодня Маргарита готова признаться, что оклеветала его.
Камера переключилась на гостью. Сергиенко прошла к диванчику, глядя в пол. Села, сжав руки на коленях, подняла виноватый взгляд и заговорила в протянутый микрофон.
Девушка рассказывала ту же историю, что в кабинете следователя. Как в первый момент соврала из-за черной зависти к незаслуженному богатству, а потом, когда одумалась, ее уже и не спрашивали. Только теперь в студии она говорила без нервных всхлипываний, обреченно и возвышенно, словно каялась.
Шилов умело поднял градус дискуссии:
– Девять лет! Девять лет строго режима – вот цена минутной слабости. Слова могут убить, если эти слова – ложные показания.
Аудитория негодующе загудела. Камера выхватывала гневные лица, бросавшие обвинения: «ты жизнь человеку сломала», «как можно так врать», «почему не призналась раньше», «а если тебя на девять лет за решетку»! И так далее в том же духе.
Шилов жестом попросил тишины и дал слово Маргарите:
– Вы слышали мнение студии. Что вы ответите?
– Простите. Я виновата и прощу прощения у всех честных людей и прежде всего у Игоря Самсонова. Он невиновен в убийстве, отпустите его. Он сидит из-за меня, из-за моей нерешительности, из-за того, что я тогда… обманула.
Оператор показал крупным планом, как Маргарита склонила голову и вытерла слезинку. Затем девушка подняла влажные глаза и произнесла на камеру:
– Теперь, когда я сказала правду, вы не представляете, насколько мне стало легче. А за свою ошибку я готова понести любое наказание.
– Правду, как и шило в мешке, не утаишь! – велеречиво подытожил Шилов и продолжил скороговоркой: – После короткой рекламы мы узнаем, что говорят об Игоре Самсонове его школьная учительница и институтский друг. Не переключайтесь.
Рывком ладони Елена смахнула крошки со стола прямо на пол. Марату показалось, что следующим движением она смахнет и тарелку с кружкой. Он накрыл своей ладонью руку женщины.
– Лена, успокойся, без тебя разберутся.
– Чуприн похвалил, что не составила протокол. – Петелина выдернула руку и ткнула в сторону телевизора. – Протоколы теперь не нужны, теперь вот – прямое общение с народом.
– Лена, давай переключим, – настаивал Марат. – Лучше поешь, это не только тебе надо. Я сейчас разогрею.
Но следователь упорно смотрела острое ток-шоу, словно вдавливала себе под кожу занозу.
Школьная учительница, седая женщина с наивным трогательным лицом, рассказала, как Игорь любил математику и вообще все точные науки, и характеризовала его только с хорошей стороны. Студенческий приятель подчеркнул, что Игорь не конфликтный человек, он никогда не дрался, предпочитал договариваться, а представить такое, чтобы он проломил голову женщине, вообще за гранью. Их воспоминания сопровождались ранними фотографиями Самсонова, где он выглядел простым пареньком, радующимся жизни.
Для контраста показали видео с заключенными, выходящими из автозака в окружении вооруженных конвоиров.
– Побег из-под стражи – преступление, мы не спорим. Но обвинительный приговор невиновному еще большее преступление, – возвысил голос ведущий и дал слово адвокату Ефиму Брасину, завсегдатаю телевизионных шоу.
– Давайте отбросим эмоции и вернемся к фактам. Свидетель, – адвокат указал на понурую Сергиенко, – всего лишь маленький винтик в следственном процессе. Главный виновный несправедливого приговора следователь, ведущий дело. В данном случае, что особенно прискорбно, следователем была женщина – Елена Петелина.
– Это ваш вывод, как профессионального юриста?
– Разумеется! Следователь должна была перепроверить показания, заново допросить свидетеля, однако не удосужилась это сделать. К ней стекаются факты и улики, которые она обязана сопоставлять друг с другом, чтобы не допустить ложных выводов. Вместо этого Петелина ударными темпами завершила следственные действия, состряпала дело с явным обвинительным уклоном и передала в суд.
Ведущий поспешил добавить:
– Мы звонили в Следственный комитет и пытались пригласить Петелину на передачу. Но нам сказали, что она находится в отпуске и никаких комментариев не предоставили.
– Известный прием. Начальство не хочет признавать свою ответственность и прикрывает провинившихся подчиненных.
– Если правоохранительные органы не хотят восстанавливать справедливость, этим займется общественность. В сети уже набирает популярность хежтег: #СамсоновНевиновен. Мы ждем новой информации от всех причастных к этому делу, возможно, от самого Игоря Самсонова, который сейчас вынужден скрываться. И тогда мы снова будем искать правду в этой студии.
Ведущий попрощался. Петелина выключила телевизор. В ее голосе чувствовалась не скрываемая горечь:
– Вот я и прославилась – состряпала дело на ложных показаниях. Как тебе такое? И возразить нечего. Что теперь делать?
Валеев понял, к чему она клонит, сунул перед ней заново разогретый ужин и приказал:
– Ты в отпуске. Ешь!
– Обо мне будут болтать всякое, а я пальцем о палец…
Она не закончила фразу, опустила взгляд на большой живот, горестно вздохнула, понимая, что не сможет сидеть в стороне, как бы этого ни хотела. Дело Самсонова напрямую связано с ее репутацией. Один громкий скандал перечеркнет все прежние заслуги.
Марат покачал головой, прекрасно зная ее характер: о спокойствии можно забыть.
– Хотя бы поешь, – попросил он.
Елена задумчиво обхватила живот: декрет или служба?
9
С утра пораньше старший следователь Петелина поспешила в свой рабочий кабинет. Все равно не спалось после вчерашнего ток-шоу, да и было опасение, что кто-нибудь из коллег присмотрит для себя ее комфортное место. В кабинете все осталось по-прежнему – не заняли, и табличка с ее должностью-фамилией на дверях сохранилась – прекрасно!
Елена опустилась в удобное кресло, плавно откинулась на упругую спинку, привычно сложила руки на большом животе – хорошо. Любая дорога ей теперь была в тягость, но следователь не опер, ее не ноги и кулаки кормят, а мозги. Пока она не исправит собственную ошибку словесная мантра «тебе нельзя волноваться» эффекта не возымеет. Попробуй сохранить спокойствие, если твое имя, как красная тряпка для поборников справедливости. Дождалась общественного признания.
Если подумать, в ее нынешнем положении есть преимущество: новыми делами не завалят – все-таки баба в декрете, а со старым делом работать не запретят – не на такую напали! Ведь кто-то же убил Екатерину Золотову. Кто, если не Самсонов?
В кабинет вошла Людмила Владимировна Астаховская. Начальница архива притащила большую коробку, бухнула ее на маленький столик у дивана и устремилась к Елене.
– Не успели попрощаться – и снова здравствуйте! Рада тебя видеть, подруга, но должна спросить: ты серьезно?
– А что мне делать?
– Отключить телевизор, интернет и телефон в придачу – это первый вариант, – начала советовать Астаховская. – А второй…
– Найти настоящего убийцу.
– В твоем-то положении, – усомнилась Людмила Владимировна.
– Я все равно ни о чем другом не смогу думать, – призналась Елена.
– Тогда получите и распишитесь. Как ты просила, я принесла все материалы по уголовному делу Самсонова.
– По делу об убийстве Екатерины Золотовой, – твердо поправила Петелина.
– Ну да, да.
Астаховская перенесла на стол следователя папки с документами, пакеты с фотографиями. Из раскрытой коробки осталось торчать что-то длинное, замотанное в полиэтилен.
– Та самая тяжеленая ложка для обуви? – спросила Елена.
– Каких только орудий убийства не бывает, – подтвердила Астаховская. – Направишь на новую экспертизу?
– Миша Устинов сейчас где-то в Андах на мотоцикле с подружкой путешествует. Я в декрет, а он мечту юности решил воплотить в реальность. Не вызывать же его из отпуска. А кроме нашего Головастика…
Астаховская понимающе кивнула. Эксперт-криминалист Михаил Устинов, по прозвищу Головастик, помимо стандартных экспертиз мог придумать что-нибудь особенное по принципу: пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. И зачастую приносил…
– Буду работать с тем что есть. – Петелина решительно придвинула к себе документы.
Не успели женщины расстаться, как в кабинет вошел полковник Харченко, непосредственный начальник Петелиной. Юрий Григорьевич был целеустремлен и напорист, отодвинул с прохода Астаховскую, уперся взглядом в строптивую подчиненную:
– Пришла, вернулась. А разве я не подписывал приказ о твоем отпуске? Нет, помолчи, я понимаю твою обиду. Ошиблась, ну и что! Не ошибается тот, кто ничего не делает. Ты в декрете, возвращайся домой, мы сами разберемся.
– Мое имя полощут с экрана. Я буду меньше волноваться, если займусь делом.
– Каким делом?
– Вот этим самым. – Елена прихлопнула ладошкой папку из архива. – Пусть главная свидетельница изливает душу в моем кабинете, а не на ток-шоу.
– Далась тебе эта передача. Поворчат и забудут. Там каждый день скандалы.
– Вот именно, что каждый день! В любой момент продолжат нападки. А есть еще интернет, где обсуждают следствие, кому не лень. Точнее осуждают. Уже и лозунг есть – СамсоновНевиновен. Нажмите, почитайте.
– Некогда мне ерундой заниматься, – отмахнулся Харченко и обратился к Астаховской: – Людмила Владимировна, ты как женщина на нее повлияй. Не дело это, чтобы сотрудники в таком положении в нашем учреждении…
– Дискриминация по половому признаку, Юрий Григорьевич? – хитро прищурилась Астаховская. – Тоже горячая тема, как бы не обжечься.
– Да что ты выворачиваешь мои слова!
– Я по-дружески. А представьте, что журналисты с вами сделают? Сейчас они топчутся на Елене, но скоро выяснят, кто ее начальник, и вам мало не покажется.
Харченко скривился, понимая, что за ошибку подчиненной придется отдуваться и ему. Ладно бы только перед журналистами, так еще и перед высоким начальством. Петелина в это время озабоченно смотрела в ноутбук.
– Вот, полюбуйтесь! – воскликнула она.
– Что такое?
– Новый всплеск про Самсонова.
– Что на этот раз? – Начальник зашел за спину Елены, чтобы видеть дисплей.
– В сети появилась видеозапись обращения Самсонова.
– Чего?! – Харченко беззвучно выругался. – Дожили! Раньше беглецы таились, боялись нос высунуть, а теперь в телезвезды метят. О чем он болтает?
Елена нажала ссылку. На дисплее появилось худое небритое лицо Игоря Самсонова. Изображение немного дергалось, Самсонов снимал себя сам, держа телефон в вытянутой руке. Он был одет в спортивный костюм с логотипом Nike на груди. Судя по антуражу, попадавшему в кадр, беглый преступник находился в кабине движущегося грузовика.
На фоне шума дороги хорошо был слышен его взволнованный голос:
– Я Игорь Самсонов, невиновный человек, осужденный за убийство. Я жив и все еще на свободе – это чудо. С тех пор, как убита моя жена, я словно попал в ад, меня окружали сплошь плохие люди: следователь, прокурор, судья, конвоиры. Они объявили меня убийцей, но пусть помнят, что кроме земного суда, который играет по их правилам, есть высший суд, где всем воздастся по заслугам, кому за подлость, кому за добро. Жалко, что для этого надо ждать смерти…
Самсонов потупил взор, затем встрепенулся и заговорил быстро:
– Быть может завтра меня не станет, а следователь и судья будут жить, наплевав на совесть, и снова невинные люди пострадают из-за их ошибок. А где-то живет и здравствует настоящий грабитель-убийца. Он среди вас и каждый может стать его следующей жертвой. И ты, и ты, и ты…
После паузы беглец продолжил:
– Чего я хочу? Справедливости. Я готов отвечать за побег, но не за убийство любимой женщины, к которому не причастен. На свете много хороших людей, в этом я убедился после побега. Я вас прошу, боритесь за правду, ведь я не единственная жертва предвзятого следствия. Посадили меня – посадят и других. Остановите произвол!
Ролик закончился. Страдающие глаза Самсонова смотрели на следователей с застывшей картинки.
– Предвзятое следствие, произвол, – недовольно пробурчал Харченко. – И что, теперь всякий вот так может бросать обвинения и его будут слушать?
– Тысячи просмотров, сотни репостов, десятки комментариев, – печально констатировала Елена. – Почитать?
– Да закрой ты его! – начальник захлопнул ноутбук и прошелся по кабинету, морща лоб. Ничего не придумав, он обратился к Петелиной: – Что будем делать?
Елена вздохнула и сцепила руки перед собой:
– Работать. Я должна найти настоящего убийцу.
– В твоем положении? – усомнился полковник.
– Еще месяц до родов.
– Даю неделю. Максимум две, – нехотя согласился Харченко и предупредил: – Я не потерплю, чтобы ты устроила роддом на рабочем месте.
– Юрий Григорьевич, – вступила в разговор Астаховская, – в случае чего, вы на служебной машине с мигалкой Лену быстро в роддом доставите.
Харченко покрутил возмущенными глазами, махнул рукой и вышел.
– С возвращением! – поздравила подругу Людмила. – А времени у тебя действительно мало. С чего начнешь?
– Откуда Самсонов вышел в сеть? – вслух размышляла Петелина.
– Технари говорят, если зашел в интернете, значит наследил, – подсказала Астаховская.
Следователь взяла телефон и набрала номер прокурора Чуприна.
– Привет, Георгий! В интернет заглядываешь?
– Ты про выходку Самсонова? Без тебя знаю, держу руку на пульсе.
– С какого устройства, где? – прямо спросила следователь.
– Смартфон. Номер установили, позвонили по нему – это дальнобойщик, подвез нашего беглеца. Самсонов надиктовал обращение в его телефон, – нехотя отвечал Чуприн.
– Группа захвата выехала?
– Дальнобойщик, урод, отказывается говорить, где посадил, где высадил беглеца. Типа он честный, невиновного не сдаст. Но есть другие способы.
– Какие?
– Петля, ты следак или нет? Разумеется, я узнал личность водителя. Узнал марку и номерной знак его фуры.
– Это я и хотела предложить.
– Послушай, милая дамочка в интересном положении. – Прокурор перешел на снисходительный тон. – Тебе вчерашнего дерьма по телеящику мало?
– Поэтому и вышла на работу, чтобы отмыться.
– Петелина, женские игры закончились! Урезонь болтливую свидетельницу, припугни, как следует, а там на Урале дай мужикам поработать.
– Что ты задумал? – забеспокоилась следователь.
– Я своих планов не меняю, – понизил голос прокурор. – О фуре я сообщил пострадавшему конвоиру. Поверь мне, Самсонову не долго осталось бегать.
10
Старший лейтенант Кочанов взглянул на часы – около восьми вечера, а темная неосвещенная трасса в тоннеле густого леса уже соответствовала глухой ночи.
– Не спать! – прикрикнул он на водителя, хотя громким возгласом хотел взбодрить сам себя.
– Старшой, мы меняемся, – объяснил Ширко, кивнув на напарника.
Кочанов глотнул воды из бутылки и принял амфетамины. Таблетки бодрости, как генератор, подзаряжали его злой уверенностью.
За изгибом черной дороги с правой стороны лес отступил и на освобожденном пространстве показались огни бензоколонки, вывеска кафе и силуэты припаркованных фур.
– Ночевка дальнобойщиков, – доложил Сиротин.
«Чероки» с тремя охотниками за беглым зэком свернул на парковку, снизил скорость до черепашьей и поехал вдоль фур, стараясь светить на номера.
– Нашелся, гаденыш! – первым разглядел номерной знак Ширко и заблокировал джипом автофургон.
Кочанов сверился с данными в смартфоне, которые получил от московского прокурора – все верно.
«Вот ты и попался, тупой доброхот Александр Александрович Гордиков. Хотел бандиту помочь, а сам улизнуть – не выйдет! Не тем дорогу перешел, козел! Хорошо бы и Самсонов был с тобой», – мстительно подумал Кочанов.
Однако в кабине автофургона никого не было, впрочем, как и в соседних машинах. Водители дружно отдыхали в кафе.
– Покопайся в кабине, – поручил Кочанов более толковому подчиненному Сиротину. – А мы с Ширко заглянем в кафе.
Сиротин вооружился большой отверткой, встал на подножку высокой кабины и вбил плоское острие в замок водительской двери. Зачем мудрить, если он власть при исполнении.
Провернув личинку замка, Сиротин открыл дверь и забрался в кабину. Первым делом проверил спальное место за сиденьями – не дрыхнет там кто? Пусто. Открыл бардачок, пошуровал в бумагах, посветил фонариком. Сверху лежала папка с путевым листом и накладными на груз. Так, откуда-куда? Латайск – Каменогорск. Все сходится, Гордиков мог подсадить Самсонова по дороге, и дальнейший его маршрут известен. Что еще тут можно посмотреть?
Тем временем двое других конвоиров вошли в кафе, наполненное запахом прогорклого масла и низким гулом мужских голосов. Полтора десятка суровых мужчин, сидевших за столиками, на миг умолкли, обратив внимание на вооруженных людей в камуфляже, но быстро вернулись к своим разговорам. Ничего удивительного, служивые люди тоже куда-то мотаются и есть хотят, как все смертные.
Конвоиры прошли к стойке буфета, уселись с края, прощупали взглядами собравшихся.
– Самсонова нет, – разочарованно процедил Кочанов.
Они заказали кофе и бургеры.
– Пожрем пока водилы не разойдутся, – вгрызаясь в толстый бургер, промычал Ширко. – Кто к нашей фуре вернется, тот и Гордиков.
– Не люблю ждать, – выразил недовольство Кочанов.
– Проверим документы и здесь повяжем? – с сомнением спросил сержант. – Рожи-то какие, и не чайком они балуются, а пивком.
Кочанов зыркнул на подчиненного, мол, не твое дело за старшего решать, и тихо приказал:
– Приглядись, кто за трубку схватится.
Он тайком набрал номер телефона водителя Гордикова. Среди гомона голосов не было слышно гудков, но один из посетителей поднял трубку и ответил. Старший лейтенант отрубил связь.
– Вон тот, старый в кожанке, – взглядом указал на седовласого мужчину Ширко.
– Пока сидим тихо. Когда он выйдет из кафе, мы за ним, – решил Кочанов.
Гордиков пил пиво в компании более молодых шумных дальнобойщиков. Судя по количеству бутылок на столе, водители никуда не спешили и собирались здесь заночевать. Вскоре выпитое пиво дало о себе знать, двое болтливых водителей и Гордиков направились в туалет, который располагался в отдельной пристройке.
Выйдя из кафе, Гордиков закурил, его приятели ушли вперед. Этим воспользовался Кочанов. Он подкатил к дальнобойщику, разминая сигарету:
– Огоньком поделитесь?
Водитель чиркнул зажигалкой, но в руках старлея вместо сигареты уже была фотография Самсонова.
– Узнаешь? – спросил он. – Только не ври, что не подвозил преступника. Где он?
Стоявший рядом Ширко для убедительности поднял автомат и направил на дальнобойщика.
– Кто вы? – заозирался Гордиков.
– Мы власть, а ты пособник убийцы.
– Он не убийца.
– Значит, признал беглеца. – Кочанов убрал фотографию. – Где ты его подцепил?
– Подсадил около Чернорецкой.
– Где Самсонов сейчас?
– Точно, он так себя и назвал, Игорь Самсонов. Рассказал свою историю про смерть жены, все, как было на самом деле. Он невиновен.
– Ты не судья и не адвокат. Отвечай по делу! Где Самсонов сейчас? – Левой рукой Кочанов схватил водителя за лацкан куртки, а правую занес для удара.
– Он сошел.
– Где?!
– Понимаете, он хочет справедливости. Готов сдаться, но при условии…
Старлей резко ударил водителя кулаком в челюсть, удержал его на ногах и добавил еще.
– Говори, падла!
Перепуганный водитель облизнул разбитые губы.
– Э? В чем дело? Ты че на Саныча лезешь? – раздался сбоку подвыпивший голос. Двое молодых дальнобойщиков вернулись из туалета и вклинились в перепалку: – Отвали от Саныча!
– Вы хоть знаете, с кем связались? – Кочанов отпустил Гордикова и повернулся к новым противникам. – Пошли вон!
– С нами грубить не надо. Мы люди мирные, но руки-ноги ломать умеем.
– Хотите вместе с ним под арест?
– А кто ты такой? Камуфляж напялил и наглеешь? Документы покажи.
– Да я вас на месте положу! – разъярился старлей.
– Значит, бандит. Зови наших!
В этот момент со стоянки раздались крики:
– Мужики, вор! В фуру залез! Держи его! Хватай! Бей в морду!
«Сиротин попался», – понял Кочанов.
Из кафе на шум вывалила группа водителей. Численное преимущество противников стало очевидным. Неожиданно крики дальнобойщиков оборвались двумя выстрелами.
– Не подходи, убью! – это уже кричал Сиротин.
– Влипли, – пробормотал Кочанов и скомандовал Ширко: – За мной!
Они прибежали к фуре. Сиротин с разбитым носом водил пистолетом туда-сюда, отгоняя трех разгневанных дальнобойщиков. К месту конфликта подтянулись с десяток водителей, многие угрожающе покачивали в руках монтировки.
– Кабину Саныча вскрыли, суки! – пояснил самый смелый из первой троицы, показав на дверцу. – Проверьте остальные.
Кочанов оценил ситуацию – все участники на ногах, огнестрельных ранений нет, но ситуация дерьмовая. Не стрелять же по агрессивной толпе.
– Расступись, придурки! Мы уезжаем, – решил он.
Угрожая оружием, тройка конвоиров прошла к машине. Джип взревел всеми лошадками под капотом и спешно покинул стоянку дальнобойщиков.
– Вот, гады, толпой прут! Мы ничего не узнали, – ругался Кочанов.
– Водила где-то высадил Самсонова, если не врет, – напомнил Ширко, управлявший джипом.
Сиротин сидел, задрав голову, вытирая разбитый нос бумажными салфетками.
– Я карту памяти видеорегистратора из фуры прихватил, – сказал он. – Если Самсонов попал в кадр, узнаем.
– Как ее посмотреть? – оживился Кочанов.
– Маленькая. Попробую сунуть в смартфон. – Сиротин повозился пару минут и доложил: – Есть. Подключил.
– Показывай! – торопил старший.
Сиротин изучил список коротких файлов, в названии которых фигурировали дата и время. Просмотр начал с последнего. На маленьком дисплее появилось цветное изображение со звуком.
– Гордиков подъезжает к парковке у кафе, ни с кем не разговаривает. Наверное, один в кабине, – комментировал сержант.
– Или болтать с Самсоновым надоело. Крути назад по очереди.
Файл за файлом камера видеорегистратора показывала дорогу непосредственно перед кабиной автофургона – однообразные пейзажи под звук работающего радио.
– Мотани на пару часов назад, – не выдержал Кочанов.
Сиротин выбрал файл из списка, начал воспроизведение. Та же дорога, но радио приглушено, слышна беседа.