Комната страха (сборник)
– А мне плевать – хоть из космоса! – заявил брюнет, даже не посмотрев на документ. – Я у себя дома, понял? И если какая-то гнида думает…
Гурову это надоело. Он ехал сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления от какого-то пьяного нахала. Да и дело страдало.
Он повернулся, будто собираясь уходить, а потом неожиданно и резко ударил брюнета локтем по печени. Тот был слишком неосторожен и уверен в себе и пропустил удар. Не давая ему опомниться, Гуров заломил ему руку и выволок из квартиры на лестничную площадку. Здесь он ткнул ошеломленного грубияна лицом в стену и угрожающе сказал прямо в ухо:
– Ну что, дальше в наручниках будем разговаривать или попробуем все-таки как культурные люди?
Хозяин не успел ответить. В прихожей послышались шаги, и добродушный пьяненький голос спросил:
– Ты куда пропал, Леша? Проблемы?
Из двери выглянула румяная физиономия какого-то раскормленного коротышки. Гуров, не оборачиваясь, толкнул дверь ногой. Она захлопнулась с металлическим щелчком. Коротышка едва успел отпрянуть назад.
– Ты офонарел, мент? – просипел Леша, безуспешно пытаясь оторвать от стены щеку. – Ты что делаешь, гад? Ты что произвол творишь? Думаешь, на вас управы нет?
– Значит, в наручниках, – заключил Гуров. – Не дорос ты еще до культурного разговора.
Хозяин еще раз попытался вырваться, но Гуров держал его крепко, и он сдался.
– Ладно, полегче, начальник! Ну, погорячились, и хватит – чего между мужиками не бывает? Настроение у меня сегодня хреновое. Собрались с корешами, чтобы посидеть, расслабиться, а тут ты… Да еще такие кренделя загибаешь – без бутылки не разогнешь! Ясно, не утерпел я, наговорил лишнего. Но и ты тоже не прав, согласись?
Гуров медленно ослабил хватку, но внимания не ослаблял, ожидая, что Леша, несмотря на свои мирные речи, в любой момент может выкинуть какой-нибудь фокус.
– А ты здоровый лоб, начальник! – с некоторой обидой сказал Леша, массируя вывернутую руку. – Меня мало кто одолеть может. Я ведь кандидат в мастера по вольной, между прочим… Ну, тут я, конечно, не ожидал, что ты вот так сразу кинешься, а то бы все по-другому было…
– В следующий раз предупрежу – письмом, – пообещал Гуров. – Но я не бороться с тобой приехал, и вообще ты мне без надобности. Поэтому сделаем вид, что ничего между нами не было, и попробуем найти ответ на мой первый вопрос. Припоминаешь? Мне нужна Плетнева Анастасия Владимировна.
– Да ты издеваешься, что ли? – мрачно буркнул Леша, исподлобья глядя на Гурова. – Или в самом деле ничего не знаешь? Плетнева ему нужна! Да Настя Плетнева, моя супруга, уже полтора года как на кладбище лежит, а вы, понимаешь, все покоя ей не даете! – В голосе его прозвучали истерические нотки, не слишком подходящие для здорового мужика.
Гуров был озадачен.
– Ты это серьезно? – с тревогой спросил он. – Плетнева умерла?
– Куда уж серьезнее! – с надрывом произнес хозяин. – Полтора года, как схоронил я ее. Тут про это все знают. Один ты попался такой простой, что ничего не знаешь. Погибла моя Настя в автомобильной катастрофе! В ДТП, по-вашему. С тех пор я один как перст. Не веришь – могу свидетельство о смерти показать.
– Показывай! – распорядился Гуров, на которого эта новость подействовала как ушат холодной воды.
Он ожидал, что госпожа Вагнер может его обмануть, но ложь оказалась чересчур уж наглой. Не сразу в нее верилось.
Леша хмуро посмотрел на Гурова, но все-таки покорно направился к двери и, поскольку ключей у него с собой не было, позвонил в квартиру.
Открыли ему не сразу. Сначала за дверью долго шушукались встревоженные голоса, и кто-то заглядывал в глазок. Только когда раздосадованный хозяин бухнул кулаком в дверь, она наконец отворилась.
Навстречу Гурову выплыли три нетрезвые испуганные физиономии. Кроме уже знакомого коротышки, здесь были высокий худой очкарик и довольно артистичного вида человек со шкиперской бородкой.
– Здрасте! – подобострастно сказали они хором.
Гуров сдержанно поздоровался. Хозяин же, бесцеремонно оттеснив гостей, пошел куда-то в глубь квартиры, рассуждая на ходу:
– Мог сто раз жениться, но не стал. А почему? Все равно ведь не вернешь. И это… изменяла она мне. И вообще. А я вот не женился больше. А почему? Потому что любил ее, Настю мою. Все ей прощал. Понял теперь, начальник? А ты – хочу поговорить… Ты же мне буквально в душу плюнул!
Гуров не стал вступать в дискуссию, а просто молча смотрел, как Леша лезет в шкаф и копается там в бумагах. В конце концов он нашел там синеватую бумагу на форменном типографском бланке – свидетельство о смерти – и протянул ее Гурову. Тот вчитался в лаконичные, скрепленные печатью строки. Все сходилось – Плетнева Анастасия Владимировна погибла полтора года назад. Причина смерти – травма, несовместимая с жизнью.
– Она сама водила машину, – тихо объяснил хозяин. – Любила это дело. А тут гололед.
– Прошу меня простить, – сказал Гуров. – Произошла накладка. Не по моей вине, но все равно приношу извинения. Но раз уж так случилось, я задам еще один вопрос – вам знакома фамилия Ликостратов?
Хозяин быстро посмотрел на Гурова и скрипнул зубами. Глаза его гневно сверкнули.
– А при чем тут этот ублюдок? – спросил он. – Почему ты меня о нем спрашиваешь?
– Фамилия знакома? – повторил Гуров.
– Допустим, знакома, – с вызовом ответил Леша. – Путался он с моей Настей. Доволен теперь? Только было это сто лет назад. Я когда их поймал, то сразу сказал – еще раз, и убью! Может, и встречались они потом, но я об этом не знал. А ты что-то знаешь?
Он угрожающе надвинулся на Гурова, но тот остановил его холодным взглядом и предупредил:
– На этот раз я уже обижусь, Алексей! Закончишь вечер в отделении. И друзья пострадают. Это я тебе обещаю.
– Друзья-то при чем? – буркнул хозяин, моментально остывая. – Друзья – уважаемые люди, учителя все. Они мухи не обидят. Я, между прочим, тоже в школе физвоспитание преподаю, вот так вот.
– А я думал, хорошие манеры, – заметил Гуров. – Но бог с ними. Я ищу преступника. Фамилия твоей жены возникла совершенно неожиданно. Мне нужно было проверить некоторые факты. Теперь я вижу, что меня обманули. В связи с этим еще один вопрос – жена Ликостратова могла знать о связи мужа с Анастасией Владимировной?
– А почему не могла? – сердито сказал хозяин. – Они долго путались, с полгода. Не особенно и прятались, гниды! Этот хахаль ее наглый был. Тачка импортная, харя гладкая – видел я его один раз. Говорят, крутой он. Но я сразу своей сказал – убью без разговоров, если еще раз услышу! По правде говоря, больше ни разу я его с ней не ловил. А потом она погибла… Вот и вся история. Чего теперь мертвых тревожить?
– Значит, больше ничего о Ликостратове и его родственниках вы с той поры не слышали?
– И еще бы сто лет не слышал! – ответил хозяин и вдруг задумался. – Вообще-то есть один человек – Гриша Жилов, он этого хмыря Ликостратова знал раньше. Я от него узнал, как этого гада найти.
– Знал раньше? – спросил Гуров. – Чучела вместе набивали, что ли?
– Да не знаю я, – отвел взгляд Плетнев. – Только вряд ли Жилов чучелами стал бы заниматься. Ты у него самого спроси. Он сейчас у нас в обществе охотников заместителем председателя правления. Только про меня не говори, неудобно все-таки. Скажет, трепло этот Лешка Плетнев!..
– Постараюсь, – пообещал Гуров. – Ну, я пошел. Передавай привет своим ученикам. С тобой они наверняка чемпионами станут.
Гуров не стал больше задерживаться ни минуты и поехал обратно, чрезвычайно сердитый на самого себя и на диковатого преподавателя физкультуры, из-за которого эта поездка едва не закончилась потасовкой. Строго говоря, особенно расстраиваться было не из-за чего – Гуров с самого начала подозревал, что в Подольск его послали для отвода глаз. Видимо, сыграло свою роль неприятное открытие – трагическая смерть женщины, которую искал Гуров. Теперь его мучил вопрос – знали ли Маргарита Альбертовна и Пивоваров об этой смерти? Если знали, то их поведение можно было назвать не только циничным, но и глупым. Придумать такой некрасивый и ненадежный предлог можно было только в одном случае, если Гурова нужно было как можно скорее отправить куда-нибудь подальше.
Но здесь тоже не все сходилось. На дворе уже была почти ночь, а телефон Гурова молчал. Выходит, до сих пор никто так ничего и не предпринимал? Было из-за чего злиться и нервничать.
И все-таки интуиция не подвела Гурова. Когда он пересек границу Москвы, его телефон ожил, и Стас Крячко, выяснив, где сейчас находится Гуров, деловито сообщил:
– Лева, ты как раз вовремя. Примерно с полчаса назад Пивоваров вышел из дома, сел в машину и поехал по Ленинградскому шоссе в сторону Химок. Уже развязку на Кольцевой начал проезжать, и тут его дорожная инспекция остановила. Что там произошло – не совсем понятно, но, похоже, он опять подшофе был. Короче, задержали его, машину на прикол, а на самого протокол стали составлять. Ребята не ожидали такого поворота. Пока советовались, что делать да как быть, Пивоваров уже успел инспекторам взятку предложить, а когда не прошло, то слегка нахамил. В общем, усугубил ситуацию…
– Ах, черт! Как это некстати! – выругался Гуров. – Ну надо же было Петру позвонить в ГАИ, объяснить, что идет операция. Добиться, чтобы отпустили Пивоварова. Срывается же все!
– Вообще-то я позвонил, – скромно сказал Крячко. – И Петр там надавил. Короче, отпустили Пивоварова – только что…
– Что же ты размазываешь кашу по тарелке?! – рассердился Гуров. – По существу говори! Куда сейчас едет Пивоваров?
– Да никуда он не едет, – усмехнулся Крячко. – Ему тачку вернули, ключи, пожелали счастливого пути, а он десять метров от КП отъехал и в дерево вписался. Сам жив, но в легком шоке – его сейчас в «Скорую» грузят.
– Час от часу не легче! – вздохнул Гуров. – У меня прокол, Пивоваров дурака свалял… начали, как говорится, за здравие, а кончили, как всегда, за упокой.
– А ты не журысь, хлопче! – с некоторым превосходством сказал ему Крячко. – У меня еще новость есть. Похлеще прочих. Я ведь сейчас знаешь где нахожусь? На том же самом Ленинградском шоссе, преследую – кого бы ты думал?
– Поскольку я тебе давал задание следить за Вагнер, значит, Вагнер ты и преследуешь, – сердито сказал Гуров. – Если, конечно, у тебя остались хоть какие-то понятия о дисциплине и здравом смысле.
– Ну тебя ничем не удивишь, – обиженно отозвался Крячко и после короткой паузы добавил с торжеством: – А все-таки я тебя сейчас удивлю. Ты за рулем ведь? Так ты лучше поставь машину на тормоз.
– Еще чего! – бросил Гуров. – Наоборот, я сейчас вроде тебя – на тормоза не жму, спешу в сторону Ленинградского шоссе. Ты удивляй меня так, по ходу движения, я выдержу.
– Ну держись тогда, – загадочно сказал Крячко. – Знаешь, на какой тачке Вагнер едет? На «Ситроене» покойного Мамаева! Ошибки никакой, я номер сверил. Это та самая машина. Примерно через четверть часа после того, как Пивоваров отправился в путь, госпожа Вагнер тоже вышла из дома, пешком добралась до гаражей – у нее, оказывается, гараж метрах в трехстах от дома, – открыла его и вывела оттуда машину. Этот самый «Ситроен». Села и поехала.
– Та-а-ак! – протянул Гуров. – А ты меня удивил, Стас! Хорошо удивил! Ты смотри не потеряй теперь эту дамочку, а то я с тебя голову лично сниму.
– Не потеряю! – убежденно заявил Крячко. – Я уже с ребятами связался – они меня подстраховывают.
– Я тоже сейчас подъеду, – сказал Гуров. – Держи меня все время в курсе.
Он закончил разговор, приладил на крышу мигалку, которая валялась у него в машине и которой он пользовался только в крайних случаях, врубил сирену и помчался догонять Крячко.
Нагнал он его уже за Кольцевой автодорогой. Крячко с небольшой скоростью двигался по Куркинскому шоссе в сторону светящегося вечерними огнями Куркина. Заметив сигналящего ему фарами Гурова, Крячко остановил машину.
– Спешить некуда, – сообщил он по телефону. – Ребята ее обогнали, маршрут здесь один. Она свернула в сторону Сходни. Наши ее у моста караулят. Уйти не должна.
Гуров подъехал и приказал Крячко пересаживаться.
– Тут твою развалюху никто не тронет, – сказал он. – А у тебя нога отдохнет. Да, кстати, вдвоем и веселее.
Крячко не возражал. Хромая, он перебрался в «Пежо» Гурова, спросил:
– Куда ее черт несет?
– Я думаю, что она хочет избавиться от автомобиля, – сказал Гуров. – А Пивоваров должен был подъехать в условленное место и ждать там Маргариту Альбертовну, чтобы отвезти ее домой, после того как она избавится от «Ситроена». В самом деле, не пешком же ей отсюда возвращаться. Они договорились об этом заранее – после того, как спровадили меня в Подольск. Но Николай Иванович переволновался и завалил дело.
– Интересно было бы посмотреть на лицо этой женщины, когда она обнаружит, что ее здесь никто не ждет, – хмыкнул Крячко. – По идее, как гадалка, она должна была предвидеть такой исход. Теперь придется ей катить обратно.
– Катить она в любом случае не станет, – возразил Гуров. – Еще неизвестно, каким путем попал к ней этот «Ситроен». Если она в этом замешана, от машины ей нужно избавиться позарез.
Гуров остановил машину и погасил фары. Стало слышно, как шумит в темноте весенний лес.
– Ты вот что, – сказал Гуров. – Ты, как калека, сиди тут в машине и контролируй дорогу, а я пойду пешочком пройдусь. Кости разомну.
Он направился по неосвещенной дороге туда, где из-за черного силуэта леса выглядывал мерцающий клочок звездного неба. Над головой едва слышно шелестела молодая листва. Со стороны реки доносился легкий плеск воды и робкое кваканье одинокой лягушки. Пахло влажной травой и еще каким-то сладковатым дымком, будто где-то поблизости варили карамель.
Потом вдруг Гуров сообразил, что этот сладковатый дым не имеет никакого отношения к производству кондитерских изделий и исходит, скорее всего, от зажженной сигареты. Курили где-то совсем рядом.
Он свернул с дороги, раздвинул влажные ветви кустов на обочине и сразу увидел стоящий носом к лесу автомобиль. Все огни в нем были потушены, и лишь красное пятнышко сигареты нервно вертелось в воздухе на уровне человеческого роста. Оно выписывало светящиеся круги и зигзаги в черном воздухе, обозначая каждую сделанную курильщиком затяжку.
Но, как того и следовало ожидать, это был не курильщик, а курильщица. Возле автомобиля, не находя себе места, прохаживалась женщина в темном платье в обтяжку – два шага вправо, два шага влево. Через каждые два шага она делала новую затяжку и, вскинув голову, настороженно смотрела в сторону дороги.
Звонить по телефону она не пыталась. Гуров догадался, что ради перестраховки Маргарита Альбертовна и Пивоваров договорились не звонить друг другу по дороге. Может быть, они что-то слышали краем уха о перехвате телефонных разговоров. А может быть, просто забыли впопыхах захватить с собой мобильники.
– Жизнь покажет, – вздохнул Гуров и, уже не прячась, направился прямиком к автомобилю.
Он увидел, как напряглась женская фигура и полетела в траву недокуренная сигарета. Опасаясь, как бы госпожа Вагнер не наделала с испугу каких-нибудь глупостей, Гуров самым миролюбивым тоном окликнул ее:
– Маргарита Альбертовна! Не бойтесь! Это я, полковник Гуров!
Но женщина все-таки не выдержала. Слишком велико было нервное напряжение, и она, несмотря на весь свой характер, с ним не справилась. Маргарита Альбертовна повернулась и бросилась бежать не разбирая дороги. Однако, успев сделать всего несколько шагов, она вдруг вскрикнула и рухнула на землю. Гуров поспешно подошел к ней и помог подняться.
– Каблук… – пробормотала она, глотая злые слезы. – Сломался…
Глава 7
Гуров старался не выказывать открыто своих чувств, но он был чрезвычайно доволен итогом прошедшего дня. Интуиция и на этот раз не подвела его. А поэтому хорошего настроения ему не могла испортить даже бесхитростная, но непрошибаемая позиция Маргариты Альбертовны, которая, сделав после задержания одно скупое признание, заняла затем круговую оборону и, по сути дела, отказалась отвечать на любые вопросы.
Отрицать факт, что она сидела за рулем «Ситроена», принадлежавшего погибшему Мамаеву, Маргарита Альбертовна не стала – это было бы совсем уж глупо, но объяснения, которые она дала по этому поводу, удовлетворить оперативников никак не могли. Впрочем, даже из уклончивых ответов госпожи Вагнер кое-что начинало проясняться.
– Семнадцатого мая уже поздно вечером ко мне позвонили, – рассказывала она, уже сидя в кабинете Гурова и нещадно чадя сигаретой. – В такое время я уже никого не принимаю. Естественно, я встревожилась. Посмотрела в глазок и встревожилась еще больше. Потому что это был мой благоверный. Он сказал, что убил человека. Якобы случайно – его вынудили обстоятельства. Но теперь ему нужно скрыться, и я должна ему в этом помочь. Он взывал к моему человеколюбию, к моему доброму сердцу. Не дай пропасть, умолял он.
– В чем заключалась ваша помощь?
– Ну что же, отрицать бессмысленно, – со вздохом сказала Маргарита Альбертовна. – Все-таки мы столько прожили вместе. Было и что-то хорошее. Считайте, что я проявила слабость, но это так естественно для женщины. Сергей попросил меня спрятать машину…
– Вы знали, что это машина убитого?
– Да, я это знала, – нехотя сказала Вагнер. – Сергей объяснил, что взял ее, потому что боялся ехать на своей машине. Ему казалось, что так будет безопаснее. Только я должна была потом избавиться от этой машины, отогнать ее куда-нибудь подальше. В ту ночь, естественно, мне было не до этого…
– И вы поставили «Ситроен» в гараж, – подсказал Гуров.
– Да, – замялась Маргарита Альбертовна. – А Сергей взял мою машину. Я не смогла ему отказать. Но куда он направился, я не знаю!
– Вы еще рассказывали, что ничего не знаете о местонахождении собственного сына, – напомнил Гуров. – Может быть, вы и тут что-то недоговариваете?
– О господи, ну при чем тут сын! – Маргарита Альбертовна яростно давила в пепельнице окурок и тут же тянулась за следующей сигаретой. – Нет, насчет этого я точно не в курсе, но сейчас это вообще неважно. Последние дни все мои мысли были заняты одним – как избавиться от проклятой машины!
– И вы решили попросить Пивоварова помочь уже вам? – подсказал Гуров.
– Ну, это уж выдумки, – слишком быстро ответила Маргарита Альбертовна. – С чего вы взяли? Как я могла довериться почти незнакомому человеку?
– Мне кажется, вы опять кривите душой, – заметил Гуров. – Если Пивоваров для вас чужой, то почему после нашего визита к вам он опять вернулся – на этот раз в одиночку?
Маргарита Альбертовна ожгла его тяжелым взглядом черных глаз, глубоко затянулась и сказала твердо:
– Пивоваров приходил ко мне вместе с вами. Больше я его не видела и даже не общалась с ним ни разу. С чего вы взяли, что могло быть иначе, я не понимаю. Кажется, в ваших кругах это называется – взять на понт? Только как это глупо – я никому, ни одному человеку не могла доверить такую тайну! По правде говоря, я никак не ожидала, что вы будете следить за мной. Если бы я предполагала подобное, то лучше бы оставила эту консервную банку гнить в гараже!
– Так было бы совсем негоже, Маргарита Альбертовна, – сказал Гуров. – В нынешней ситуации, по крайней мере, вы сняли грех с души, а мы узнали хоть какую-то часть правды.
– Что значит «часть»? – насторожилась женщина. – Вы что, мне не верите? Но я все рассказала! Может быть, я нарушила в какой-то мере закон, но, в конце концов, никакой закон не может заставить меня стучать на близкого человека, пусть даже мы расстались.
– Вы сейчас имеете в виду Ликостратова или Пивоварова? – с деланым простодушием спросил Гуров.
Маргарита Альбертовна дернулась, словно ее ударило током, и почти с ненавистью посмотрела на Гурова.
– Больше ни на какие вопросы я отвечать не стану, – отчеканила она, глядя ему в глаза. – Вы меня провоцируете. В конце концов, я имею право на адвоката. Пока он здесь не появится, я отказываюсь говорить.
Несмотря на свою демонстративную позицию, Маргарита Альбертовна, кажется, удивилась, когда ей не только не стали больше задавать вопросов, но даже не арестовали. Похоже, она вообразила, что проведет остаток ночи в камере. Но Гуров понял, что больше из этой женщины сегодня ничего выжать не удастся, и принял решение отпустить ее.
– Беседу с вами продолжит следователь, – предупредил он ее. – Не вздумайте проигнорировать его на этот раз. Боюсь, что теперь вы из разряда свидетелей переходите в разряд соучастников, Маргарита Альбертовна, а это очень серьезный статус. Шутить с этим делом я бы вам категорически не советовал.
Гуров давал добрые советы и всем своим видом выражал озабоченность и сочувствие, но это была лишь игра. Маргарита Альбертовна доказала, что к ее словам нужно относиться с большой осторожностью. А уж выпускать ее сейчас из поля зрения и вовсе не стоило. Гуров отдал распоряжение отвезти Маргариту Альбертовну домой, но попутно распорядился продолжить наблюдение за ней. У него даже возникла мысль, что назрела необходимость прослушивания ее телефонных переговоров. Основания теперь для этого имелись достаточно веские. Обратиться в прокуратуру Гуров был намерен не откладывая.
Но он также предвидел, что после всего случившегося Маргарита Альбертовна может попросту «залечь на дно», оборвать все контакты, и тогда следствие упрется в тупик. Нужны были дополнительные факты.
Прежде всего Гурову пришли на ум два человека. Разумеется, Пивоваров, а еще некий Гриша Жилов, охотник и рыболов, знавший Ликостратова и даже имевший с ним какие-то дела. Гуров надеялся, что, узнав подробности об этих делах, он сумеет составить более полную картину и о семейных отношениях Ликостратова.
Выяснив, в какую больницу отправили Пивоварова, он послал туда Крячко.
– Ты калека, и он калека, – пошутил Гуров. – Больные люди скорее найдут общий язык. Расскажете друг другу о своих болячках – у него вроде бы тоже нога задета, – слово за слово, а там, глядишь, он и расколется.
– Не расколется, я ему вторую ногу сломаю, – мрачно пообещал Крячко. – Или предъявлю обвинение во взятке работникам дорожной инспекции.
Так и не показавшись ни разу за эти сутки жене, Гуров опять поехал в Подольск. Телефонный звонок скрасил ситуацию лишь отчасти. Гуров с грустью подумал, что нужно немного сбавить темп, иначе его семейная жизнь тоже начнет вызывать много вопросов.
Решение сбавить темп и больше бывать дома Гуров честно принимал каждое утро, но почти всегда что-то мешало, почти всегда возникали неотложные дела и особые обстоятельства. Дело было в том, что преступники не желали придерживаться хотя бы приблизительного распорядка и творили свои безобразия как бог на душу положит.
Надо сказать, что с женой Гурову все-таки неслыханно повезло. Известная актриса Мария Строева была не только красивой, но и умной женщиной. Ее образ жизни тоже был полон непредсказуемых моментов и требовал максимальной самоотдачи, поэтому она хорошо понимала Гурова. Наверное, он слишком привык к этому и чувствовал себя относительно спокойно. Однако женщина есть женщина, и рано или поздно ее душа начинает требовать мужской ласки и неусыпного внимания. И если в этот момент рядом не окажется мужа, то взрыв почти неизбежен. Мысль об этом и тревожила Гурова. Этим утром он окончательно решил, что вечера в его жизни теперь целиком посвящены семье. Но пока он должен был наведаться в Подольск.
Прежде чем являться к незнакомому Грише Жилову, можно было заглянуть в местное УВД, чтобы заручиться на всякий случай поддержкой коллег, но, подумав, Гуров решил действовать в одиночку. Ему хотелось побеседовать с Жиловым по-хорошему, без лишнего давления.
Разыскать правление общества охотников и рыболовов не составило труда. Жилова он застал на месте – в тесном и не слишком уютном кабинете, в котором, казалось, уже лет пять не убирались. Собственно, никакой особенной грязи здесь не было, но вся казенная обстановка, обшарпанная мебель и плохо выкрашенные стены создавали впечатление неуюта и запущенности. На единственном окне красовалась стальная решетка, защищавшая кабинет от посягательств извне.
Гриша Жилов, он же Григорий Иванович, оказался деловитым грузноватым человеком с тяжелым взглядом и большими залысинами на выпуклом лбу. Он сидел за старым канцелярским столом, навалившись на него внушительным животом, и делал сразу три дела: разговаривал по телефону, что-то яростно записывал в толстой записной книжке и еще умудрялся листать при этом растрепанный настольный календарь, переложенный многочисленными закладками. Появление Гурова не произвело на него никакого впечатления – он лишь искоса посмотрел на него и сделал едва заметное движение подбородком, которое могло означать предложение садиться.
Гуров сел на скрипучий стул сбоку от стола и стал ждать, пока Жилов разберется с делами. Заняло это еще около пяти-десяти минут, в течение которых хозяин кабинета придирчиво разбирался с кем-то по телефону о каких-то трубах и заглушках, а закончил неожиданным предложением закатиться куда-нибудь в ближайшие выходные с костерком и ушицей. Гуров терпеливо ждал, с удовлетворением отмечая, что телефонный разговор в итоге пошел Жилову на пользу и привел его в благодушное расположение духа. Положив трубку и сделав еще пару корявых записей в блокноте, он неожиданно поднял глаза и в упор посмотрел на Гурова.