По прогнозу лето
– Ночью здесь еще красивее, – произнес я, разглядывая огни ночного города.
– Давай я быстро сбегаю домой и вынесу плед. Сядем прямо здесь, – предложила Ира, показывая на место возле трубы.
– А это не опасно? Вдруг родителей разбудишь.
– Рискованно, конечно, но, думаю, это того стоит, – сказала Ира и направилась к выходу.
– Только осторожнее. Если что-то пойдет не так – напиши мне сообщение.
Ира жестом показала, что все поняла и приложила палец к губам. Я замолчал и пошел за ней. Я спустился на технический этаж вместе с подругой, чтобы сверху принять плед. Она спустилась, аккуратно открыла входную дверь и тихо зашла в квартиру. Мне оставалось только ждать. Казалось, что Иры не было вечность: минуты тянулись очень медленно. Я уже стал волноваться, когда услышал негромкий щелчок открывшейся двери. Ира тихо вышла, закрыла дверь и подала мне плед вместе с каким-то пакетом. Я помог ей забраться, и мы вернулись на крышу.
– Что ты там еще взяла? – шепотом спросил я.
– Вкусняшки, – захихикала она.
В пакете лежали апельсины и шоколадка. Мы расстелили плед и облокотились на вытяжку, укрывшись оставшейся его частью. Ира вручила мне апельсин, и мы принялись за очень поздний ужин или слишком ранний завтрак.
– Вано, как ты думаешь, что нас ждет в августе? – ни с того ни с сего спросила Ира.
– Лагерь, насколько я помню, – ответил я.
– Это понятно. Я имею в виду в целом. Что нас ждет там?
– Ирэн, мы же с тобой не раз уже разговаривали об этом. Трудно предсказать, что будет там, где мы никогда не были, – сказал я, доедая апельсин.
– Там будет Киселева, – угрюмо проговорила Ира.
Даша Киселева – это девчонка из нашей школы, училась с нами в параллели. И их отношения с Ирой были, мягко говоря, натянутыми. Ира не раз негодовала по поводу того, что ее сопернице тоже дали путевку.
– Что ж ты опять об этой Киселевой? Что, только она там будет? Не зацикливайся на этом.
– Я шучу, – толкнула меня в бок Ира. – Пусть едет, мне до нее нет никакого дела. А если серьезно, мне почему-то кажется, что должно произойти что-то очень важное и значимое. Что-то, чего еще не было в нашей жизни.
– Так лагеря как раз и не было еще в нашей жизни. Вот тебе и что-то важное.
– Да, но я говорю о другом… У меня предчувствие, понимаешь? Я сама не могу объяснить, что это.
– Я тебя понимаю, – сказал я, приобняв подругу.
– Как будто какой-то новый этап в жизни нас ждет, к которому сердце так и рвется, – будто в пустоту говорила Ира.
Я посмотрел на нее, Ира задумчиво глядела в одну точку.
– Я с самого начала лета, чувствовал, что должно что-то произойти, какое-то серьезное событие, переломный момент. Не важно, как это называть, но обязательно что-то должно случиться. Я чувствую это. И это ощущение меня уже почти два месяца не покидает. Сначала я думал, что как раз клип – это то самое значимое событие. Но теперь я понимаю, что не его я предчувствовал.
– Вот-вот! Ты меня понимаешь! – оживилась Ира.
– Тсс… – прижал я палец к губам.
– Ой, что-то я громко. Да, у меня такое же чувство, – тише промолвила подруга.
– Потом я решил: что-то самое значимое – это встреча на плитах.
– С теми девчонками?
– Да. Но сейчас я уже так не думаю.
Образовалась пауза, какое-то время мы просто молчали. Тишину нарушила Ира:
– А я сначала думала, что это чувства к человеку, которые внезапно появились. Но сейчас я уже в этом сомневаюсь, потому что ощущение ожидания чего-то так и не проходит.
– Чувства к человеку? – переспросил удивленно я.
– Ну да… Такое впечатление, ты сам не догадываешься?
Я замахал головой. «Только не говори, что я тебе нравлюсь! Не делай этого! Ира, мы с тобой друзья. Не надо портить дружбу симпатией», – затараторил голос у меня в голове.
– Я думала, заметно, что мне нравится Шурик… – застенчиво произнесла Ира.
Я с облегчением выдохнул: «Фух… Точно! Шурик. Как я сразу не догадался?».
– Я знаю, что ты ему нравишься, но не думал, что он тебе тоже, – сказал я, успокоившись, что все в порядке.
– Так, я тоже не знала. А потом… вроде как он мне и понравился. Он хороший. Но теперь я не знаю… Боюсь, что могу сделать ему больно, – запинаясь, проговорила Ира.
– Все дело в лагере. Ты чувствуешь, что тебе может там кто-то понравиться, – предположил я.
Ира резко повернулась и взглянула мне в глаза. Видимо, я попал в яблочко.
– Да, наверно, ты прав. Я не хочу давать надежду ни ему, ни себе. Впереди то неизвестное, от которого можно ожидать чего угодно.
– Правильно. Не надо напрасно морочить голову ни себе, ни ему.
Ира какое-то время молчала, будто размышляя над моими словами. Хотя я прекрасно понимал, что ничего для себя нового она от меня не услышала. Ира пару минут потирала свои руки, а потом произнесла:
– Спасибо, что развеял мои сомнения. Что бы я без тебя делала, друг мой? – сказала она и положила голову мне на плечо.
– Наверно, спала бы сейчас в своей теплой кровати и видела седьмой сон, – предположил я.
Ира тихонько рассмеялась.
– Вано, скажи, пожалуйста, тебе понравилась одна из тех девчонок, я права? – спросила она, хотя вопрос был риторический.
– Да, это так. Но, видимо, это было какое-то мимолетное чувство, которое необычно своей внезапностью. Кто бы мог подумать, что в тот вечер мы кого-то встретим? Да никто! И барьер общения тут же пропал, словно мы были знакомы не один месяц. Меня это поразило. Но как это резко появилось, так же резко и исчезло. Я совру, если скажу, что не хочу вновь ее увидеть. Нет, я хочу встретиться с ней. Но надежда на то, что это произойдет, уже почти испарилась.
– Эх, вот же чувства эти. Вещь вообще максимально непонятная. Я, как твой верный друг, должна сказать тебе правду. Можешь обидеться на меня или еще что-то, но лучше ты это услышишь от меня.
– Я весь во внимании.
– Давай мыслить здраво. Если бы она хотела вновь увидеться, она бы пришла на то место. А раз не пришла, значит – нет желания. А игра в одни ворота ни для кого ничем хорошим не заканчивалась. Поэтому постарайся отпустить ту ситуацию, так тебе будет легче.
– Спасибо за откровенность.
– Лучше это я тебе скажу, чем кто-нибудь другой. Может, это делается как раз потому, что тебя ждет нечто большее. Ты об этом подумай.
Я задумался. Ира была права, я и сам об этом думал, но услышать это из уст другого человека – это словно удостовериться в истинности своих рассуждений. В этот вечер каждый из нас услышал то, о чем давно думал, но сам себе не мог в этом признаться.
– Вань, давай забудем все обиды по поводу съемок клипа и вернемся к работе, – прервав мои размышления, сказала Ира. Я удивился, потому что она редко называла меня Ваней.
Несколько секунд я молчал, переваривая ее слова, при этом понимая, что уже хватит ломать драму и забивать голову ненужными вещами. Пора взяться за съемки!
– Хорошо, – согласился в итоге я.
– Вот и отлично! Значит, завтра в пять часов, как обычно, возле подъезда, договорились?
Я удивленно посмотрел на нее. Ирэн глядела на меня в ожидании положительного ответа. Я кивнул и отвел взгляд, решив, что тема закрыта.
Над нами небо из темно-синего плавно превращалось в кремово-розовое. Звезды меркли и пропадали из виду. Тишину нарушала отдаленная трель просыпающихся птиц.
– Смотри! На востоке уже вовсю светает. Красиво, да?
– А ты когда-нибудь встречал рассвет? – спросила Ира.
– Ни разу.
– Вот и я нет.
Мы получше укрылись пледом и наблюдали, как ночь уходит восвояси, уступая дорогу нарождающемуся дню. Так и просидели, пока солнце не поднялось над линией горизонта, осветив наш мир. Наступил новый день.
8. Я в этом фильме главный актер, я сценарист в нем, я режиссер[10]
Возвращение домой было подобно миссии секретного агента. Все прошло как по маслу. Я успел зайти в комнату буквально за несколько минут до того, как проснулась мама. Ложась обратно постель, я услышал, как открылась дверь ее спальни. Накрывшись одеялом, я сделал вид, что досматриваю седьмой сон. Долго притворяться не пришлось. После такой длительной прогулки на свежем воздухе и бессонной ночи я быстро заснул. «Как же все-таки здорово, когда на дворе лето, каникулы, и никуда не нужно вставать рано утром», – это была последняя мысль, промелькнувшая в моей голове, прежде чем я провалился в сон.
Проснулся ближе к обеду. Мама с работы еще не вернулась, Джим дремал на кресле. Позавтракав, я вспомнил о вчерашнем с Ирой уговоре: «В пять часов, как обычно, возле подъезда». На смену обиде пришло чувство стыда. Я боялся, что Миша и Шурик будут держать на меня обиду за то, что я им наговорил. Делать нечего, нужно было идти. Во всяком случае, сегодня уже я сам этого хотел.
К пяти часам я подошел к дому Иры. Фотоаппарат – со мной, что означало: я снова в деле. Возле подъезда уже ждали Ира с Шуриком. Я поздоровался, Шурик протянул мне руку. Я начал говорить:
– Слушай, я хотел…
– Проехали. Что было, то было. Все в порядке, – перебил меня друг.
– Вот и отлично! – подытожила Ира, похлопав меня по плечу. – Значит, ждем Мишу и поднимаемся на нашу съемочную площадку.
Мы сели на скамейку у подъезда и заговорили о клипе. Каким-то негласным образом мы с Ирой договорились ни слова не говорить о ночном похождении. По всему нашему разговору с Шуриком было понятно, что мы оставим это между нами. Шурик, видимо, пару дней обдумывал новые идеи и стал вываливать их нам целым скопом. Я с интересом слушал его и даже не заметил, что кто-то приближается к нам. Мое внимание привлекла Ира своим возгласом:
– Вау! Я не верю своим глазам! Что за мачо? – крикнула она в сторону идущего к нам парня.
Я обернулся – лишь через мгновение я понял, что это Мишка. Его было не узнать. Человек, который все лето ходил в спортивных шортах и футболке, преобразился до неузнаваемости. Мало того, что он надел джинсы, так на нем еще была ярко-красная рубашка в клетку. Что самое удивительное – ему она чертовски шла. Он на глазах из уличного пацана превратился в техасского владельца ранчо. Судя по походке, Миша чувствовал себя не в своей тарелке, а после выкрика Иры его движения стали еще более скованными. Но все это меркло и бледнело по сравнению с тем, что у него было на лице. Несмотря на яркую сорочку, все внимание приковывал другой аксессуар Миши. Солнцезащитные очки. Они были в толстой оправе, из-за чего закрывали бо́льшую часть его лица. Но самое главное, что они были ярко-желтого цвета. От удивления у меня невольно открылся рот. Я потерял дар речи. Шурик смог выдавить из себя лишь:
– Да ну!
– Всем привет, – нехарактерно скромно произнес Миша.
– Да ты шутишь! – наконец выдавил я из себя.
– Да какие тут могут быть шутки? – спросил Миша.
– Ты тоже их видишь? – толкнул меня в бок Шурик.
– Мне кажется, я сплю. Ущипните меня, – моему удивлению не было предела.
Ира просьбу «ущипните» поняла буквально, и вскоре я почувствовал острую боль в руке.
– Ай! Но не так же больно! – дернулся я. Мишка все так же стоял перед нами, но уже сняв с себя очки.
– Мишка, где ты их нашел?! – восторгу Иры не было предела.
– Я сам этого не ожидал. Мы с мамой поехали в центр города в магазин, чтобы купить мне наконец-то клетчатую рубашку. Да-да целенаправленно поехали за рубашкой. Выбрали эту самую, она вроде как мне подошла. Подходим к кассе, и тут передо мной висят они, – Мишка театрально выставил вперед руки, держа перед собой очки. – Я не поверил своим глазам, когда их увидел. Они как будто глядели на меня и кричали: «Вот мы! Вы же именно нас так долго искали?» – пискляво озвучил очки Миша. – И тут я сразу увидел кадры клипа, они слайдами пронеслись перед глазами. Вот так они здесь и оказались, – закончил свой рассказ Миша.
Ира кинулась ему на шею, крепко обняла и завизжала. После пары тяжелых вздохов Мишки она выпустила его из своих объятий. Я стоял и улыбался во весь рот. «Вот теперь-то дело сдвинется с места! У нас есть всё необходимое! Наконец-то!».
Ира посмотрела на меня таким взглядом, который говорил лучше каких-либо слов: «Я была права!». Мне даже не хотелось с ней спорить: так оно и было.
* * *Следующие несколько дней мы с утра до вечера проводили на улице, снимая столько сюжетов и кадров, что памяти на фотоаппарате уже не хватало. На крышу каждый день подниматься возможности не было, да и рисковать лишний раз не было желания. Но мы единогласно решили, что если всё действие клипа будет происходить на крыше, это тоже будет не очень. Поэтому мы снимали везде, где только не лень. Очки гармонично смотрелись на Шурике, а Мишка в своей красной рубахе был в кадре как влитой. Съемки вновь заразили меня творческим порывом. Работа шла полным ходом. Мы снова стали искать интересные места для съемки. Суть клипа заключалась в том, что важен каждый кадр. Он может занимать всего 2–3 секунды в клипе, но должен быть ярким и необычным. Порой требовалось снять около двадцати дублей, а то и больше, чтобы в итоге получилось то, что надо.
Звание самых красивых кадров естественно досталось тем, что были сняты на крыше во время заката. Все небо будто переливалось различными красками. Крупные кучевые облака, словно розовые горы, плыли по небу. Последние лучи солнца находили свое отражение в окнах многоэтажек, отчего было ощущение, что некоторые квартиры охвачены пламенем. Все это удалось запечатлеть на камеру, и я был несказанно горд этим.
Так получилось, что пожелания всех участников клипа нашли свое место в проекте. Ира, отвечающая за внешний вид, радовалась, что все выглядят так, как она представляла, а Мишка даже переплюнул ожидания, удивив своим ярким нарядом. Шурик был в восторге от кадров, получившихся на закате, откровенно говоря, и не он один. Мишка даже признал, что был не прав, согласившись, что снимать на закате – здорово и это было отличной идеей. При этом он ощущал свою непомерную важность как идейного вдохновителя вылазки на крышу и добытчика многострадальных желтых очков.
Негативные мысли и ожидание появления приятной незнакомки испарились без остатка – я полностью погрузился в работу. Я радовался, что полет моей творческой птицы ничем не обременялся, друзья, подобно попутному ветру, способствовали воплощению моих идей, и я от этого находился постоянно в приподнятом настроении. Каждый был доволен, что его идейное решение внесло свой вклад в общее дело.
Настал день, когда мы снимали финальные кадры клипа, которые были не больше, чем бонус и точка завершения. Мы вместе стояли на крыше. Шурик завершал свои эпичные махинации с очками на камеру. Получалось круто. Миша уже привык к своему новому образу и вел себя в соответствии с ним. Мачо из него получился отменный. Но изюминкой нашего клипа, конечно же, была Ирэн. Каждое появление ее в кадре излучало непомерную харизму, наряду с миловидностью, которой ей было не занимать. Она украшала наш клип и делала его более свежим и ярким. Моя роль в кадре была не такой большой, как у Шурика, и немного меньше, чем у Миши и Иры. Чаще всего я выступал в качестве режиссера-постановщика и видеооператора, но, несмотря на это, роль актера тоже мне перепала. Из Мишки получался хороший видеооператор, порой его кадры были более удачными, чем у меня. Я был этому только рад. Нельзя хвататься за все и стараться быть везде лучшим. А попробовать себя в каждой роли мне было интересно. Пусть каждый внес огромный вклад в наше дело, но идея все равно оставалась моей, и общее ее виденье тоже исходило от меня. Поэтому прочувствовать каждый этап процесса создания клипа я считал крайне необходимым и важным для меня.
– Стоп. Снято! – с пафосом произнес я.
Мишка засмеялся, Ира запрыгала от радости.
– Дорогие товарищи! Многоуважаемые участники нашего проекта! Поздравляю каждого из вас с успешным завершением съемочного процесса. Пусть нам и пришлось столкнуться с различными трудностями и разногласиями, но мы достойно со всем справились и преодолели препятствия на пути к цели. Это бесценный опыт для нас! Спасибо, товарищи, мне было приятно с вами работать! – произнес я торжественную речь, выпрямившись во весь рост.
Шурик стал кланяться направо и налево. Послышались аплодисменты, исходившие от Миши и Иры. Я не выдержал длительной серьезности момента и разразился хохотом. Все остальные подхватили мое настроение и тоже засмеялись во весь голос. О тихом поведении на крыше мы благополучно позабыли. Эмоции переполняли. Ира по очереди обняла каждого из нас.
– Ребята, вы такие классные! Мы с вами такие молодцы! – пропищала она.
– С этим сложно поспорить, – сказал Шурик, пафосно надевая очки. Он настолько к ним привык, что почти не снимал.
Миша толкнул его в бок и произнес:
– Попроще будьте, товарищ. Клип еще не готов, а симптомы звездной болезни уже налицо.
Мы снова разразились хохотом на всю крышу. Если бы кто-то в этот момент был на лестничной площадке, то точно услышал бы наши голоса. Но сегодня не могло ничего произойти плохого. Сегодня был хороший день. Отличный! Ничто не могло его омрачить. Ничто и никто.
– А знаете что, у меня есть идея! Пойдемте все вместе и это дело отметим, – предложила Ира.
– Не рановато вам, мадам, отмечать? – с иронией произнес я.
– Ух, сейчас как наотмечаемся! – крикнул Мишка.
– Дураки! – обиженно произнесла Ира. – Я же не об этом. Пойдем, купим пирожные, лимонад и отметим нашу маленькую победу вкусняшкой.
– О, ну так неинтересно, – сник Мишка.
– Да ну тебя! – толкнула его Ира.
– Шучу я. Не толкайся. Идея, правда, хорошая. Я «за»! – сказал Мишка и поднял руку вверх.
Мы поддержали Мишку и вчетвером направились отмечать триумф в честь окончания съемочного процесса. Я не совру, что по ощущениям это был самый вкусный лимонад и самые вкусные пирожные, какие я когда-либо пробовал.
* * *Следующие несколько дней прошли под эгидой творческой мастерской Ивана Сергеевича Титова. Мы с друзьями проделали огромную работу и отсняли большой материал. Теперь все зависело от меня. Глаза разбегались. Столько удачных дублей и интересных кадров было снято, что выбрать среди этого разнообразия что-то конкретное было неимоверно сложно. Сначала следовало просмотреть всю «плёнку» Почему-то именно старые понятия, связанные со съемкой, мне были гораздо ближе. Я почти никогда не называл дубли видеофайлами, а весь материал предпочитал называть именно «плёнка». Какой-то особый шарм в этом был.
После того, как вся плёнка была просмотрена, я приступил к работе. Для тех, кто не знает и никогда не имел дело с чем-нибудь подобным, объясню. Процесс создания видеоклипов очень кропотлив. Необходимо подобрать наиболее удачный кадр или дубль, который подошел бы именно под данный отрезок песни. Для того чтобы видео смотрелось динамичным, приходилось часто менять картинку. Я не профессионал в этой области, но стоит только начать делать, как замечаешь много нюансов, о которых до этого даже не догадывался. Желание сделать клип именно таким, каким он жил в голове, и вместить весь необходимый материал заставляло несколько десятков раз пересматривать каждый отрывок.
Процесс создания клипа поглотил меня с головой. Песню «Районы-кварталы» я выучил от и до, до самого последнего звука барабана. Сначала работа двигалась очень медленно: за первые два дня я смог смонтировать не больше 30 секунд. Но уже эти первые секунды позволяли сказать, что у нас что-то, да получилось. Мы это сделали!
Друзья знали, что я работаю над клипом. Было принято решение, что я намеренно никого не буду просить о помощи и никому из них не покажу даже наброски, пока всё окончательно не будет готово. Я хотел, чтобы впечатление от увиденного было, так сказать, полноценным. Сначала все со мной согласились, и целых два дня мне никто не звонил и не писал, предоставив меня целиком и полностью работе. На третий день ситуация изменилась. Первым сдался Шурик. Он позвонил мне вечером и поинтересовался, как идут дела. Я ему сказал, что все хорошо, работа не стоит на месте. После этого он предложил помочь, от чего я мягко отказался. На четвертый день монтажа мне пришлось побеседовать с двумя остальными коллегами по съемкам. Их желание узнать и увидеть, насколько хорошо развивается наше детище, было максимально навязчивым. Я держался спокойно.
Половина моей работы была уже завершена. Я не мог сидеть за клипом с утра и до ночи. Оставались еще домашние обязанности, которых почему-то навалилось предостаточно. Итак, до этого меня дома нельзя было застать, так что жаловаться было бы некрасиво. Маме и бабушке все-таки нужна была моя помощь. Да и паузы в творчестве время от времени необходимы, в отдельные моменты нужно все отложить и дать мозгу отдохнуть, чтобы затем свежим взглядом взглянуть на то, что получилось.
Я пытался все это донести до моих друзей, когда наконец-то вышел на улицу и встретился с ними. Их отношение к моему одинокому творчеству заметно изменилось за эти дни. То ли они думали, что на второй день после окончания съемок клип уже будет готов, то ли им просто стало скучно из-за завершения работы. Как потом оказалось, произошло именно второе. Стоит закончить деятельность, которая на протяжении определенного времени была основополагающей, в душе тут же образуется пустота. Ты не знаешь, чем себя занять, не можешь найти прошлому занятию равноценной замены, от которой получал бы подобные эмоции. А когда тебе нужно ожидать результат своих трудов, каждая минута длится вечность. Именно это и происходило с моими друзьями. Они сдулись, как воздушный шарик. Мне в данном случае повезло больше, я все еще творил и жил этим творчеством. Прозвучит немного дико, но мне казалось, что Миша, Шурик, а в особенности Ира ревностно относятся к моей работе. Как будто наш ребенок предпочел жить и расти лишь у одного родителя, а про других забыл. Можно подумать, что я преувеличиваю, но так оно и было.
Мне нужна была эмоциональная разрядка, поэтому я и пошел с ними гулять. Но вместо этого я попал на допрос с пристрастием.
– Ну и когда клип будет готов? – требовательно спросил Миша.
– Как только, так сразу, – ответил я.
– Если у тебя ступор, ты просто скажи, мы же можем помочь, – предположила Ира.
– Работа движется, не волнуйтесь, – сдержанно отвечал я.
– Ты уверен, что видеоматериала хватит? Если нет, то мы можем доснять, пока время еще есть, – предложил Шурик.
– Материала выше крыши, не переживайте, – спокойно продолжал отвечать я.
Подобные вопросы продолжались всю прогулку. Вместо того, чтобы отвлечься, мне забили голову настолько, насколько это было возможным. Через пару часов я не выдержал и под предлогом больной головы удалился домой. На самом деле, это сложно было назвать предлогом, потому что голова, и правда, разрывалась от нескончаемого потока вопросов и предложений. Подходя к дому, всплыла мысль: «Клипа мне на сегодня уж более чем хватило». Так что предполагаемый фронт работы я решил отложить на следующий день.
Будучи полностью погруженным в свои мысли, глядя себе под ноги, я не сразу заметил, что возле моего подъезда кто-то сидит на скамейке. Может быть, просто не придал значения. Я подошел почти ко входной двери, когда вдруг опомнился, что этот кто-то – Димка. Я повернулся в его сторону. Димка щенячьими глазами глядел на меня.
– Привет, Дим, – сухо произнес я.
– Привет. Я уже подумал, ты делаешь вид, что меня не замечаешь, – робко произнес он.
– Если честно, я тебя действительно не заметил. Как твои дела? – произнес я, отыскивая в кармане ключи от дома.
– Неплохо. Твои как?
– Да все хорошо, – обменялись мы любезностями.
– Ты на меня обижаешься, да? – тихо спросил Дима.
– С чего бы мне на тебя обижаться? Нет, я просто следую указаниям твоей мамы. Она попросила, чтобы меня больше рядом с тобой не видела. Я так и делаю, – спокойно объяснил я.
На самом деле я, конечно же, был обижен на Димку. Но со временем обида притупляется. Если бы эта встреча состоялась спустя неделю после моего разговора с его мамой, я, скорее всего, прошел бы мимо либо просто поздоровался и зашел в подъезд. Однако сейчас почему-то я уже был не прочь разъяснить ситуацию с человеком, которого все равно считал другом.
– Я испугался, Вань. Струсил, – чуть ли не плача произнес Дима. – Я не хотел, чтобы моя мама на тебя тогда ругалась, правда. Ты же ни при чем, я сам захотел на крышу и сам свалился с лестницы. Но в тот момент я ничего не мог сделать, мне было страшно. Как последний трус, я всего лишь смотрел на то, как мама тебя отчитывает. Прости меня. Уже на следующий день я объяснил ей, как все на самом деле было, и она меня наказала. Я неделю из дома не выходил на улицу. Представляешь? Да и гулять мне было не с кем… Я решил, что ты не захочешь больше со мной дружить, – после этих слов слезы покатились по щекам Димы.
– Дим, успокойся. Все в порядке. Не плачь. Я на тебя не держу зла, правда. Не бери в голову. Что было, то было. Я тоже, как старший, должен был предугадать подобную ситуацию, но, увы, все получилось, как получилось. Уже ничего с этим не поделаешь.