Дело было в девяностом
Дверь открыла мама. Из зала доносились звуки знакомого сериала «Семнадцать мгновений весны», маминого любимого.
– Ром, я ужин приготовила…
– Хорошо, мам… Только руки умою…
Он прошёл в ванную, поднял штанину, на голени темнел синяк. «Ворюга х.ев, – со злостью подумал Рома, – правильно я его отп.здил»
Умывшись, он поужинал в кухне и пришёл в зал с кружкой чая, сел в кресло. На экране разведчик Штирлиц вёз радистку Кэт к швейцарской границе. Звучала трогательная музыка. Оглянувшись на мать, Рома увидел, что глаза её увлажнились.
– Ты чего, мам?
– Папе очень нравилась эта музыка… Он говорил…
Рома вздохнул. По сути, он ещё сам не отошёл после смерти отца. А что про маму говорить…
Досмотрев серию до конца, Рома пошёл к себе, пожелав матери спокойной ночи. Раздевшись и погасив свет, он забрался под одеяло и задумался. Перебрал в памяти весь сегодняшний день, но так, вскользь. Его больше волновала встреча с девушками, а именно с Валерией. Интересно, понравился ли он ей, как она ему? Почему она не позвала его в гости, как Надя, или хотя бы не намекнула, что хочет его увидеть ещё? Скорее всего, постеснялась. Но ведь оглянулась, когда Надя потащила её к дому. Возможно, это и был намёк? Нужно обязательно сходить и попытаться увидеть её. Тогда всё станет ясно…
Рома уже спал и не мог видеть и слышать, как мама вошла к нему, постояла у кровати, глядя на спящего сына, а потом так же тихо вышла.
Глава 7
– Вроде дома барыга, – произнёс Антон, – окна светятся. Пойду, перетру с ним. Ты тут побудь.
– Только недолго.
Макса до сих пор поколачивало, всё-таки в такую передрягу он попал впервые. И пока шли сюда, в конец Ленинградской, где в «Цыганском квартале» жил знакомый Антону барыга, и теперь, когда он оставался стоять в тёмном углу с чужой курткой в руках, а Антон пошёл договариваться насчёт продажи. Там, на Горького, избивая борзого студента, Макс только поддерживал друга. Это менты ещё, пожалуй, поймут. А вот когда он помог украсть куртку и, хуже того, сейчас помогает её продать… За это по головке не погладят…
В это время Антон стучал в знакомую дверь. Хотя имелся звонок, было принято использовать определённый стук. Так барыга понимал, что пришли свои. И потому открыл почти сразу. Узнав парня, запустил внутрь, на два раза закрыл замок и глянул почти в упор:
– Ну?
– «Аляску» заберёшь? Почти новая…
Барыга задумался лишь на пару секунд.
– Снял с кого или так увёл?
– Снял… Но палева нету…
– Ну и где она?
– Во дворе… Несу?
– Ты не один что ли?
– С пацаном.
– Вас хоть не запомнили там? – барыга ощупывал Антона взглядом, пытаясь уловить фальшь.
– Нет. – Антон ответил твёрдо, не опуская глаз.
– Ладно, неси…
Забрав у Макса куртку, Антон вернулся в квартиру и передал куртку барыге. Тот сразу увидел кровь.
– А это чё? В натуре палева не было?
– Да говорю, не было… Так, по рылу заехали… Приятель боксёр постарался…
– Свидетели?
– Да в натуре ровно всё…
– Смотри… Ладно, хочешь чё?
– Ну, сотыгу же не дашь…
– Конечно, не дам… Криминал голимый… Ты чё, пацан, сотыгу…
– Ну, хоть восьмидесятник дай… Её на балке за полторы сотки заберут…
– Восьмидесятник, говоришь? – барыга задумался, – ладно, дам восьмидесятник…
Барыга унёс «аляску» и вернулся с деньгами. Антон уже сунул деньги в карман, как барыга с хитрецой поинтересовался:
– А моя десяточка за суету?
– Держи…
Выйдя во двор, Антон быстро пошёл в сторону. Макс нагнал его, спросил с придыханием:
– Ну, чё, сколько дали?
– Семьдесят…
– Ого! Я думал, полтинник, не больше…
Парни вышли к остановке, где стояли люди.
– Какие планы? – Антон, отвернувшись от ветра, глянул на Макса, – может, бухнём?
– Можно… Самогонку?
– Зачем? Водовки сейчас возьмём.
– Где?
– Я знаю… На «двойке» как раз дотянем… Блин, курить хочу… – Антон подошёл к ожидавшему автобус мужику, – есть сигарета?
Мужик подумал пару секунд и вытащил из пачки «стюардессы» сигарету. Антон кивнул и вернулся к Максу, подкуривая от спички. Потом, пока курил, наблюдал за приятелем. Макс вроде как успокоился и даже повеселел. «Ничё, ещё пара таких делюг, – подумал Антон, – и пацан конкретный будет».
Подошёл жёлтый «Икарус». Через полчаса, проехав полгорода, парни вышли на железнодорожном вокзале. Здесь было многолюдно. В стороне от памятника Ленину, на привокзальной площади, стояли машины такси, возле них тусовались водилы.
– Сейчас у них водки возьмём… – Антон уверенно направился к ним.
– И почём? – Макс не отставал от приятеля.
– По двадцатке было…
– Дорого, блин…
Увидев парней, им навстречу пошёл здоровенный усатый таксист.
– Чё хотели, пацаны?
– Водки, – ответил Антон.
– Одну?
– Да, одну.
– Двадцать рубасов… Литр отдам за тридцать пять…
– Не, одной хватит…
– А бабу не желаете?
– Какую бабу? – Антон невольно огляделся. Макс тоже.
– А смотрите…
Таксист распахнул заднюю дверцу белой «волги». Там в темноте матово белело тело абсолютно голой девушки, сразу отвернувшейся, когда на неё глянули парни.
– И почём? – спросил Антон, сглотнув вдруг появившийся в горле комок.
– Полтинник с носа, – таксист закрыл машину, – договоримся?
– А с двоих полтинник?
– Борзеете…
– Не хочешь, не надо…
Таксист сплюнул под ноги, вздохнул.
– Ладно, х. й с вами, шестьдесят с двоих…
– Это с водкой восемьдесят что ли? – Антон хмыкнул, – не, давай семьдесят пять хотя бы… И ещё это… там не крокодил хоть? – он кивнул в сторону машины.
– Да не угарай… Нормальный бабец… Студентка, промежду прочим… Свеженькая… Ладно, уболтал, гони бабосы и полезайте… Только по очереди…
– Давай я первым! – сказал Макс и полез в «волгу».
Таксист достал пачку «кэмэл», угостил Антона и закурил сам. Они стояли, курили, болтали ни о чём. Наконец, таксист глянул на часы.
– Что-то дружбан твой там завис…
Макс выбрался из машины ещё минут через пять, вспотевший и довольный.
– Ништяк, – сказал он Антону, – ништяковский…
Антон сел в машину, там было тепло. Глянув на девушку, он сразу почувствовал возбуждение. Ничего не говоря, расстегнул фуфайку и спустил до колен штаны вместе с трусами. Девушка повернулась к нему, и от вида её грудок с торчащими сосками и чёрного треугольника внизу живота Антон стал терять контроль над собой. Её лицо он видел смутно, но оно показалось ему привлекательным. Антон обнял девушку и стал искать её губы, но она отстранилась и рассмеялась:
– Ты чё, дурачок? Ложись давай на спину…
Антон лёг, как позволяло сиденье. Девушка наклонилась и взяла его торчавший член ртом. Антон размяк и невольно застонал. Через пару минут, завершив, минет, девушка надела на его член презерватив, помяла рукой себе промежность и сказала:
– Я повернусь, а ты сзади будешь…
Она развернулась, наклонилась вперёд, а он, обхватив ладонями упругие ягодицы, резко вошёл в неё и начал ритмичные толчки. И почти сразу же кончил. Девушка тут же соскользнула с него, стащила с обмякшего члена наполненный презерватив и сказала со смешком:
– Быстрый ты… Твой приятель прям затрахал меня…
Пока Антон надевал брюки обратно, девушка закурила, чуть приспустив стекло окна.
– Ну, я пошёл, – сказал Антон.
– Иди, – равнодушно ответила она, не поворачиваясь.
– Может, ещё раз встретимся? Не так, конечно… Меня Антон зовут…
Девушка с удивлением посмотрела на него.
– Понравилась что ли?
– А если и понравилась… Так как? Встретимся?
– Ты сейчас серьезно, что ли?
– Давай так… Завтра вечером к семи подходи к «Горизонту», и я подойду… Пообщаемся, а там видно будет… Кстати, как тебя?
– Лена…
– Подумай, Лена… Если о чём-то беспокоишься, не надо, не подставлю…
– Ну, хорошо, я подумаю…
– Подумай, Лен, подумай…
Антон вышел из машины и захлопнул дверцу. Макс стоял с бутылкой водки. Они пошли к остановке, а таксист сказал им вслед:
– Если чё, подскакивайте, пацаны…
– Где бухнём? – спросил Макс, когда парни ждали автобус.
– Я знаю, – ответил Антон, – заодно и человеком познакомишься.
– Кто такой?
– Есть один… Дядя Коля зовут… Нормальный такой… Не против?
– Да мне ваще без разницы… Поехали…
Глава 8
С началом перестройки зоны и тюрьмы стали наполняться накаченными и бойцовскими парнями, попавшими в основном за рэкет и наркоту, иногда-за криминал. Работать они не привыкли, как мужики, вот и посбивались в стаи со своими порядками, идущими вразрез с понятиями элиты – блаткомитета. Спортсмены стали ведущей силой в Приморских зонах, оттеснив блатных и понукая мужиков. Многие спортсмены «повязались», не считая это западлом. Они были наглыми, мол, не нравится, в рыло получишь, да и вообще за образ жизни не спрашивается, если что… И зоны стали «красными». Добавилось беспредела, но в целом порядок существовал во многом благодаря тяжёлым кулакам спортивного сообщества… В этих условиях блатные выживали, как могли. Они и раньше, на воле жили только преступлениями, работать нельзя, даже прописываться нельзя, любые контакты с ментами запрещены… Но это была сила. Тёмная, скрытая и могущественная. В любом городе бывшие уголовники сбивались в стаи и решали, как достать денег. Разбои, грабежи, угоны, карманные кражи и кражи с квартир, наркобизнес – любая сфера. В 1990 году было совершено преступлений в Приморье в 5,5 раз больше, чем в 1986 году. Всплеск криминала был связан с ослаблением милиции, из которой лучшие спецы массово уходили в охрану или криминал, там больше платили. Милиция не справлялась с лавиной криминала, да и думала больше о том, как «поднять бабок», чем о рвении. А рост процента «висяков» – зафиксированных, но не раскрытых преступлений, объяснялся неустойчивым положением в стране.
Где могли «поднять бабки» сотрудники? В те годы в Приморье процветал автобизнес. В 1986 году Горбачёв разрешил морякам и рыбакам привозить из Японии машины. Супернадёжные, поражающие воображение советских автолюбителей невиданным комфортом и дизайном, несравнимые с продукцией отечественного автопрома, подержанные японские «чудо» – автомобили стали пользоваться бешеной популярностью. «Тачки» везли больше в Находку, чем во Владивосток, являвшийся «закрытым» городом со строгим контролем паспортного режима. Во Владивостоке они массово продавались по всему городу, но особенно на Нейбута и Снеговой, подальше от центра, чтобы не нервировать добропорядочных граждан царящей вокруг них суетой. В Японии моряки покупали иномарки за 300 «баксов», здесь отдавали за 1000 и опять ехали за «тачками». Появился и рэкет – сильные преступные группировки во главе со своими «авторитетами» и состоящие, в основном, из спортсменов. Все они вышли не из криминальной среды, а из так называемой «третьей смены» – местного спортивного сообщества, ещё с начала 70-х годов выбивавшего долги, угрозами и шантажом «разводившего» фарцовщиков, проституток, теневиков и продажных чиновников. Сейчас им стало выгодно «крышевать» продавцов иномарок, а также догонять за городом покупателей и внаглую отбирать купленные машины, чтобы продать их снова. Страшные ребята, страшные времена…
Так вот многие милиционеры, страдающие от хронического безденежья, в те годы практиковали своеобразную подработку. Со своими знакомыми и с оружием, прикрываясь «корочками», они «протаскивали» иномарки в обход рэкетиров, беря за помощь свой процент…
Также в годы перестройки зарождался частный бизнес. Процесс рыночных реформ, запущенный командой Горбачёва, дал негативные результаты. Вместо оздоровления экономики легализовался теневой бизнес, а вместо ожидаемого повышения благосостояния советских людей эти люди оказались на грани нищеты. С обвалом системы моральных ценностей наступило время анархии и произвола. Частный бизнес был загнан в мир организованной преступности. Государственная правовая система работала крайне неэффективно, и многие её функции взяли на себя бандиты. Не только коммерсанты, но и обычные граждане оказались совершенно беззащитны перед этой тёмной силой…
Характерной особенностью Приморского края являлось отсутствие на его территории так называемых «воров в законе», чья власть в криминальном мире считается непререкаемой. Сильная «воровская» группировка, именуемая «дальневосточный общак», находилась в соседнем Хабаровском крае, с центром в городе Комсомольск-на-Амуре, она распространяла своё влияние также на Сахалин, Камчатку, Амурскую и Еврейскую автономную области. Возглавлял «дальневосточный общак» «вор в законе» Евгений Васин («Джем»), признанный столичными и кавказскими «ворами» и имеющий связи с известным в криминальных кругах не только Советского Союза, но и Европы и США, Вячеславом Иваньковым («Япончик»). Уже в конце 80-х годов комсомольские «воры» во главе с «Джемом» стали пытаться подмять под себя и Приморский край, взять под свой контроль его преступный мир и, соответственно, получить доступ к миллионным оборотам легальной и теневой экономики. Ведь Приморье это не только автобизнес, но и рыбный бизнес, экспорт деловой древесины и полезных ископаемых, это выход не только на страны Азиатско-Тихоокеанского региона, но и на мировой торговый рынок. Помимо этого, Приморье также являлось важным звеном мирового наркотрафика. Через приморские порты и границы наркотики контрабандным путём доставлялись потребителям не только по всему Дальнему Востоку, но и дальше в Сибирь и центральную Россию…
И на всё это «джемкампания» решила наложить свою лапу… Естественно, данная экспансия встретила ожесточённое сопротивление местных «авторитетов», не желавших ни с кем делиться своими доходами. Лидерами группировок в то время являлись «Самосвал», «Костен», «Коваль», «Михо», «Макар», «Петрак», «Трифон-Юра», «Трифон-Серёга», «Алексей» и другие не менее колоритные личности. Из этой плеяды к ранее судимым уголовникам относились лишь Юрий Трифонов, Анатолий Ковалёв и Юрий Есин («Самосвал»). Между собой они враждовали, но объединялись против посягательств внешней угрозы – «воровского общака»…
Хотя «взять с боем» Приморье «общаковым» так и не удалось, определённое влияние они имели. Местные их уважали и старались лишний раз не конфликтовать. Между ними поддерживался нейтралитет по принципу «вы в наши дела не лезьте, тогда мы вас трогать не будем, а если чего захотите, то сначала давайте порешаем чего и как». Для урегулирования интересов и отношений с конца 80-х годов выступил некий Александр Свиридов («Свирид»), «воровской положенец» и держатель «воровской кассы», «смотрящий по Приморью», поддерживаемый «Джемом». Колоритная была личность: наколки, перстни, борода. Был чемпионом по рукопашному бою, закончил мореходное училище, был судоводителем в колхозе «Чапаево», рекомендовался доктором наук. С 1986 года занимался бизнесом. Его первой структурой была фирма «Стэп» в Уссурийске. Позже создал фонд помощи малолетним заключённым и фонд помощи погибшим сотрудникам МВД. Когда в 1990 году «Свирид» от чисто криминальных дел стал переходить к легальному бизнесу, он выдвинул на своё место некоего «Билла» – бывшего таксиста по фамилии Костюков. В Уссурийске подручным «Билла» являлся «авторитет» Сергей Гостюжев («Банзай»). Его группировка являлась самой мощной. Уссурийск, второй по значимости город Приморья, несмотря на отсутствие выхода к морю, тем не менее, играл важную роль в Приморье как крупный узел железнодорожного и автомобильного сообщения. Именно через Уссурийск шли все транспортные потоки из Находки и Владивостока на Хабаровск, мимо него было просто не проехать. Этим и пользовались криминальные «авторитеты», «Банзай» и другие, «делая бабки» на автотрафике. Город был поделён сразу между несколькими группировками. Но на излёте перестройки они только набирали силу…
В Уссурийске, также как и других некоторых городах Приморья, таких, как Дальнегорск, Партизанск, Спасск – Дальний, Лесозаводск, Дальнереченск и Арсеньев всегда была сильна «воровская идея». Проводниками её являлись бывшие уголовники, они же и подтягивали в свои ряды блатную молодёжь, наставляли её, учили жить «по понятиям» («приобщали»). Одним из таких «наставников» являлся рецидивист с пятью судимостями, известный в своих кругах как «дядя Коля»…
Появился на свет Николай Иванович Сергеев в январе 1946 года. Его отец погиб в Манчжурии в августе 1945-го, Коля его не увидел. Вскоре у него появился отчим, который часто по пьяным поколачивал жену, а заодно и пасынка. В 1954-м Колина мать зарезала его отчима, получила семь лет и сгинула где-то на Колыме, а Колю отдали в детский дом. Он рано начал воровать и получил первый срок уже в пятнадцать лет. Освободился в двадцать два года, но свернуть с кривой дорожки не получилось, и следующие двадцать лет своей жизни Коля провёл за колючкой, имея в «послужном списке» кражи и разбойные нападения. Назывался он «бродягой» и после последней «ходки» осел в Уссурийске в 1988 году, притянутый старыми корешами. Ему помогли с комнатой в бараке, в квартире с полуглухой бабкой, которая даже уже не понимала, что ещё живёт, и дядя Коля стал заниматься старыми делишками, но теперь осторожно. Больше он уделял внимания «приобщению» молодёжи к «воровской идее». Его нынешний дом всегда был открыт для пацанвы, в основном растущей в неблагополучных семьях. Этим пацанам, у которых не было отцов или отцы их были лохи, нужен был пример сильной личности, и дядя Коля этот пример им подавал. Те, кто не подходил для «приобщения», отодвигались, оставались самые толковые и проверенные. Им прививались «воровские понятия», им объяснялось, как нужно говорить с «людьми» и как правильно «разводить лохов», как вести себя при задержаниях и на допросах, как избегать ментовских подвохов, как жить в зоне, чтобы не «косячить» и «поддерживать людское», и многое другое.
Дядя Коля подавал пример не только своими «нравоучениями», но даже своим внешним видом и поведением. Высокий, сухопарый, почти весь в наколках, он терпеливо объяснял пацанам значение каждой из них, натаскивал пацанов на то, как по наколке понять, какой перед тобой человек. Поведения же дядя Коля придерживался скромного, никогда не повышал голос и часто повторял, что любой человек достоин уважения, пока не начнёт «косячить».
Вот такой был дядя Коля.
Глава 9
Сойдя с автобуса на Агеева, парни прошли немного и завернули на Карбышева. Было только девять вечера, но улица точно вымерла. Холодно, ветрено, темно. Только тускло светятся окна старых бараков да где-то впереди, где начинается частный сектор, погавкивают собаки.
– Долго ещё? – не выдержал Макс, – идём, идём…
– Уже скоро… – Антон выбросил окурок «кэмэла», взятого у таксиста, – слушай, Макс, что скажу… Дядя Коля человек не простой, с ним понтоваться не надо… За метлой следить, конечно… Ну а в остальном… В общем, сам смотри… Вот, кстати, и пришли…
Дверь к дяде Коле бы не заперта, как и обычно. Войдя без стука, парни разделись в прихожей, прошли через зал, где увидели бабку, сидевшую перед телевизором, старенькой чёрно-белой «Весной». Показывали фильм про Штирлица, только звук был отключен. Заметив удивлённое лицо Макса, Антон сказал:
– Да она глухая совсем…
Зашли в дальнюю комнату. Им навстречу с продавленного дивана поднялся дядя Коля, седоватый, с острым профилем и цепким взглядом, одетый в новенький «адидасовский» костюм. Узнав Антона, он заулыбался и протянул для пожатия костлявую ладонь с татуированными пальцами. Если Антон пожал руку дяди Коли вяло, то Макс по привычке тиснул, и в мгновение ладонь сидельца стала стальной.
– Макс, – парень назвал своё имя, – а вы дядя Коля, мне Антон сказал.
– Спортсмен? – дядя Коля глядел в упор.
– Боксёр.
– Проходите…
Комната выглядела по-спартански: помимо дивана пара кресел, шкаф, столик, на окне тюль, на стене затёртый ковёр, полы голые, на давно небеленом потолке – лампочка. Ещё гитара на видном месте.
Пока парни рассаживались, дядя Коля достал из шкафа блок «родопи», бросил на столик, возле пепельницы, пачку. Увидев бутылку водки, выставленную Антоном, просиял:
– А я думал, чё же сегодня не хватает… Это, Тоха, в холодильник бы заглянул…
Антон поднялся и ушёл. Дядя Коля опустился на диван, стал распечатывать пачку. Макс тем временем, обводя взглядом комнату, заметил лежащие на подоконнике нарды.
– Можно посмотреть?
– Посмотри…
Макс встал, раскрыл нарды, восхищённо воскликнул:
– Вот это да! Интересно, сколько такие стоят?
– Нисколько… Такие вещи не продаются и не покупаются… Они подгоняются…
– В смысле, дарятся?
– Подгоняются… Эти нарды мне подогнали люди, когда я откидывался…
Макс с завистью посмотрел на нарды, положил на место и вернулся в кресло.
– Хочешь, и тебе кое-что подгоню? – спросил дядя Коля.
– Мне? – опешил Макс.
Дядя Коля сунул руку куда-то за диван и вытащил чётки.
– Эту вещь я выкружил, потому могу подогнать тебе…
– Спасибо вам, дядь Коль… – Макс не верил своим глазам, держа в руках чётки.
– И можешь не выкать мне… Говори ты…
– Но ведь вы старше…
– Как батя твой примерно, да? Но его ты на вы не называешь…
– Я понял…
Вернулся Антон со стаканами, хлебом и нехитрой закуской. Сел, открыл водку и плеснул в стаканы.
– Смотри, Тоха, что мне подогнали… – Макс показал чётки, – класс, да? Пацанам покажу, обзавидуются…
– А поинтересуются, где взял, чё скажешь?
– Ну-у…
– Так и скажи, бродяга один подогнал… Поинтересуются, чё за бродяга, скажи: какая разница? Я много людей хороших знаю, а они меня…
– Ясно…
– И вообще ничё конкретно не рассказывай никому, только близким своим… Где был, чё делал, о чём базарили… Имён не называй, особенно если говоришь с ментами и случайными пассажирами… Меньше треплешься – меньше проблем…
– Запомнил…
– Ну, чё, тогда вздрогнем? – дядя Коля взял ближний к себе стакан с водкой и протянул Максу.
Тот интуитивно хотел взять, но дядя Коля убрал свою руку и чуть повысил голос, – стоять! Ты чё грабли тянешь? Ты сначала поинтересуйся, из чего тебе пить.
– Из чего мне пить? – повторил Макс.
– Держи, это твоё, – дядя Коля поставил стакан перед Максом, – вот теперь можешь брать. Но только не из чьих-то рук, иначе за холуя проканаешь… Слыхал, что такое холуй или «шестёрка»?
– Слыхал…
– Видел таких?
– Видел… Только я таким не буду! – вдруг набычился Макс, – вот этими кулаками убью, если подобное предложат!
– Кулаками всех проблем не решишь, парень. Проблемы надо мозгами решать. Для начала научись базар фильтровать. Даже за одно слово спрос бывает, не говоря про косяки… Кстати, знаешь значение слова «спрашивать»? Спрашивать можно только с виноватого, в другом только интересуются… А если человек твой близкий, то ты можешь у него спросить или с него спросить, но такого лучше не касаться…
Макс сидел, опустив голову, будто ученик перед отчитывающим его учителем.
– И голову подыми, в глаза смотри людям, когда говоришь с ними… Не прячь взгляда, а то подумают, что за собой чухаешь что-то…
Макс поднял голову. Ему никто не говорил ещё подобных вещей, и он понимал, как многого не знает.
– Чтоб тебя уважали, всегда делай только достойные поступки. Будь внимателен всегда, особенно к словам. Это я уже говорил, повторюсь. Один раз сказал – обратного хода нет… Особенно в зоне, не дай Бог кому там оказаться…
И выговорившись, дядя Коля добавил:
– Ладно, не тушуйся, пацан, а на ус мотай…
Он выпил, крякнул, утёр рот, закусил.
– Хорошо, что заглянули, пацаны, с уважением.
Антон снова плеснул в стаканы.
– Первая была за встречу, вторая за тех, кого с нами нет, – сказал дядя Коля.
После второй алкоголь ударил в голову. Антон и дядя Коля закурили по сигарете. Они уже чувствовали некоторую раскованность, только Макс оставался напряжённым, хотя и захмелел.
– Брось, Макс, не думай, – заметив это, сказал дядя Коля, – всё придёт, если будешь с людьми общаться. Главное ошибок по жизни не совершать, а они свойственны каждому… Слышал про воровские понятия? Воровской закон? Кстати, даже его можно перевернуть, так же как и любой закон… Те, кто живёт по понятиям. людьми и называются, а те, кто плевал на понятия, есть нелюди… С нелюдями общаться нельзя, лучше их вообще не касаться…
– А кого можно к нелюдям отнести, ну, чтоб я знал? – поинтересовался Макс.
– Про них и базарить-то стрёмно, но если хочешь… Нелюди это непорядочные, те, кто живут не по-людски. Люди, может, слыхал, это чёрная масть. Ну а у нелюдей мастей много самых разных…Синяя масть – это беспредельщики, но они светло-синие, а вот конкретно синие – это пид.расы… Красная масть – это те, кто под ментами, а зелёная – это цветные, и так, и сяк, вязанные или повязку надели… Или тихушники, они же сухари… Короче, нелюди они все…