Карманные истории

Она положила трубку.

* * *

Утро перед очередным походом в школу в этот раз было необычным. Оно было слегка возбуждённым.

Миша выспался, несмотря на то что заснул в два часа ночи, а проснулся в шесть утра. Причём на десять минут раньше будильника.

Он приготовил себе завтрак из яичницы и какао, умылся, почистил зубки, надел тёмно-бежевый свитер с серыми штанами, обулся в фиолетовые кроссовки, а после крикнул папе: «Не забудь выгулять собаку!»

Через несколько минут Миша уже стоял на остановке. Он лениво кивнул одноклассникам-соседям, которых терпеть не мог – в свои четырнадцать лет они вели себя как восьмилетние глупые дети. У некоторых в действительности стоял диагноз «ЗПР» (задержка психического развития), но в основном дети, в особенности их родители, не признавали этого, сваливая вину то на учителей, то на непонятно почему сложную программу, ведь если ребёнок не справляется – то виновата школа, а не то, что, приходя в первый класс, дети даже «Курочки Рябы» не читали и подавно не знают, кто это. Что во втором они до сих пор не знают отчества и фамилии своих родителей, а в четвёртом не знают, что столица России – Москва. Что насчёт умножения, сложения, чтения и проверочных слов? Забудьте об этом – эти ребята будут шуметь, вставать посреди урока и поднимать стулья на голову, выкрикивая несвязные звуки, которые называют песнями, писать несусветный бред, а на простейшие вопросы у них одно решение – тупо смотреть на учителя пустыми стеклянными глазами, которые останутся такими на всю оставшуюся жизнь.

Да, некоторые осознают всю серьёзность ситуации, лечат и заботятся о своих детях. Большинство же думают только о себе. Таким Мише хочется задать вопрос: а зачем вы вообще заводили ребёнка? Чтобы был? Он или она – не украшение для сумочки или пиджака! Ребёнком нужно заниматься и думать о нём, а не надеяться на то, что «обойдётся». Дураки. Что с них взять?

Всё это утро было таким, за исключением одной маленькой детали. Той, которая металась в его голове, как пуля, рикошетившая от стальных стен. Каким же будет поход в кино? Как отреагирует отец на Валерию? А как она? Будет ли хорошо вести себя Вовка? А если это перерастёт в свидание – будем ли мы с Вовкой уместны? А что, если фильм никому не понравится? Что, если Валерия просто не придёт? А что, если его отменят? А вдруг случится что-то и папа не сможет приехать?

И пуль становилось всё больше, а пулемёт сомнений выстреливал новой каждую секунду.

Но в то же мгновение, когда он передал шестнадцать рублей водителю и сказал «До сорок девятой», Миша произнёс эту фразу шёпотом вслух, но громогласно, словно оратор, декламирующий какую-то новость всем жителям Рима, у себя в голове: «Будь что будет».

Автобус, к счастью, оказался пустым, за исключением нескольких школьников и бабуль, которые всё куда-то спешили. Когда стальной титан тронулся, Миша чуть было не упал, но вовремя схватился за поручень и сел на свободное место возле окошка. Через пару минут безостановочной езды под проливным дождём лучей он с наслаждением закрыл глаза, пока солнечные зайчики нежно ласкали его щёчку своим теплом. Его чувствительное лицо с настоящей жаждой впитывало тепло светила, будто истощённое животное на водопое.

Через несколько минут автобус попал в пробку, а тёмные злые тучи съели солнце, оставив лишь крошки из лучей, которые исчезли спустя мгновение. Стена вновь построена, но авангард уже не пытается её пробить.

Прогремел жуткий смех, который отдался тяжёлым камнем в душе Миши. По крыше автобуса затопотал марш маленьких водяных солдатиков, которые аккуратно по своим верёвочкам спускались по стёклам. Через минуту топот стал метеоритным дождём, а смех превратился в рёв. Такого дождя Миша не видел давно.

Когда он вышел из автобуса, сильный ветер обдал его, а мелкие холодные капли словно лезвия резали лицо, оставляя на нём красные пятнышки. Лёгкий мороз облачил его руки в перчатки, которые не исчезли даже после того, как он зашёл в тёплое здание школы, в котором ещё вчера включили отопление.

Из маленьких окошек входной двери на него выглядывала голая берёза, возле которой в тёплом мае Миша так любил читать книги, заданные ему на лето, и не только. Летом же он приходил помогать учителям с ремонтом школы и другими делами, а после тяжёлого дня вновь шёл к берёзе, садился на шёлковый зелёный ковёр, упирался головой в ствол и предавался чтению, вбирая в себя новые образы и глотая эмоции, которые прямо-таки сочились со страниц романов Беляева, повестей Пушкина и историй Гоголя, которые Миша находил честными. Читал он, конечно, не всё подряд, а только лучшее из лучшего, поэтому мог, по мнению учителя литературы, пропустить важные мысли.

Багряные кляксы на его руках растворялись, последние капли на его лице стекли на кончик подбородка, а после врезались в плиточный пол.

Когда он прошёл через школьные двери, то подумал, как же это место похоже на психушку. Повсюду слышны дикие крики, на улице, несмотря на погоду, носились дети, выбирая самые странные игры для развлечения. Когда те играли в вождя племени индейцев, то один из ребят чуть не пробил голову одной девочке, оставив тот малозаметный, но уродливый шрам, который та всё оставшееся время учёбы, которое помнил Миша, скрывала за длинной чёлкой своих, уже выкрашенных в розовый, волос.

Учителя же, словно врачи, бегали вокруг «больных», давая дежурным, будто своим личным помощникам-ассистентам, указания, которые по своему тону больше походили на приказы сержанта юным, ещё не освоившимся рядовым. Наша школа – одна из немногих школ, в которой ученики по-настоящему боялись дежурных. Остаться после уроков – страшный кошмар школьника. Никому не хотелось убирать за всеми классы. Так ещё и наглые одноклассники, узнав о провинившемся, могли специально не убрать за собой. Первое время из-за этих нововведений в виде увеличении прав дежурных в школе начался период доносительства, а все учащиеся умоляли директора поставить их дежурить вне очереди. Ведь никто не мог проверить, лжёт дежурный или говорит правду. Бегал и кого-то сбил? Оскорбления и унижения ребят? Мы поверим всему, что вы нам скажете. А если кого-то из дежурных обвиняли во лжи, то учителя старались быстрее замять конфликт – лишь бы вся ситуация не дошла до директора, иначе это всё затягивалось. Проблему с наговорщиками, подстрекателями и многими другими частично смогли решить камеры видеонаблюдения – новомодные и дорогие в те времена, казавшиеся такой редкостью, что школу хотелось назвать элитной.

Почему частично? Камеры не были установлены в каждом углу школы. На «беговых дорожках», как мы их в шутку называли, не стояло ни одной камеры. Лестничные пролёты – место, где можно спокойно прокатиться на перилах, набрать огромную скорость, а после со всего разгона шмякнуться головой о стену. Установить дополнительные камеры не представлялось возможным, как говорили учителя. Кто-то думал, что невозможно провести проводку; кто-то – что счёт за электричество оказался бы неподъёмным для школы. Но всё куда проще – у родителей, которые жили со своими детьми зачастую в маленьких однокомнатных квартирках, не хватало денег на то, чтобы сдать на установку «дополнительного оборудования». Они кричали, что школы официально находятся на попечении у государства, на что учителя им отвечали, что камеры и так устанавливались за деньги фонда школы. «Он вовсе не бездонный!» – говорила учительница по математике у параллельного класса.

Учителя продолжали ловить дежурных на обмане и даже хотели написать директору заявление, где требовали бы изменить школьный устав и порядок так, чтобы всё вернулось на круги своя. «Мы не будем просить! Мы будем требовать!» – говорили они.

Но директор предложил другой вариант – между классами будет проведено состязание, чтобы доказать, что именно их класс имеет право дежурить. Родителям всё это казалось сущим бредом, но у ребят глаза вспыхнули от ощущения власти. Ведь если ты будешь дежурить постоянно, то у тебя будет куда больше прав и силы, чем у обычных учеников. Ведь кто-то даже не чурался брать взятки. Условия оказались простыми – не нарушать правил, не заниматься доносительством, в 7:00 по будням стоять у дверей школы, быть справедливым и честным и, конечно же, исправно дежурить на своих постах. То бишь не давать и самим ученикам нарушать правила.

Это были самые чистые полгода в школе, где никто из дежурных даже не думал о нарушении правил.

Но один из сегодняшних дежурных, которому, по-видимому, не дали денег на обед, или же ему хотелось ещё, решил нарушить порядок честности.

Поднимаясь по «беговой дорожке», Миша заметил, как дежурный, зажав младшеклассника в углу, приговаривал: «Неужели ты не знаешь, что по школе бегать нельзя, м?»

Мальчик, укутанный в шерстяной вязаный шарф, который закрывал половину его лица, дрожал. Он знал, что сейчас произойдёт.

– Что же мне делать с нарушителем? – ехидно улыбался дежурный, внешне напоминавший большое перекати-поле. – Ты чуть не сбил меня, а на моём месте мог быть маленький ребёнок, которому ты мог нанести травму! – прикрикнул он на него. – Ты это понимаешь? А если бы ты бежал быстрее? Чтобы тогда стало бы с ребёнком?

– Простите меня, пожалуйста! – Тонкие струйки слёз текли из глаз мальчика. – Я больше так не буду!

– Я не могу оставить всё вот так вот. – Он оскалил свою пасть в широкой улыбке монстра, который только что вылез из-под кровати и собирался сожрать свою жертву. – Ты же понимаешь, о чём я?

– Н-нет, не очень. – Мальчик неловко пожал трясущиеся от страха плечи.

– Мне придётся отвести тебя к директору, а после пригласить твоих родителей для воспитательной беседы…

– Родителей?

– …после которой ты будешь серьёзно, – он сделал акцент на этом слове, – наказан.

– Н-но я же ничего не сделал!

– А мог бы! – рявкнул дежурный. – А мы ведь оба этого не хотим? Зачем мне создавать такому хорошему парнишке, как ты, проблемы? Ведь мы можем условиться на одном предупреждении и больше не вспоминать об этом случае, а ты, как порядочный ученик, не будешь больше нарушать, правда, ведь?

– Да, конечно! – Мальчик закивал головой.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу просто так закрыть глаза на всё это? – Дежурный сделал движение пальцами, будто перетирает в них что-то. Мальчик сразу же всё понял. Как и Миша.

– Да, к-конечно, – сказал мальчик дрожащим голосом. Он полез в карманы, пытаясь найти мелочь, которую мама дала ему на обед. Дежурный закивал, и тогда тот вытряс даже деньги на проезд. Мысль, что лучше пойти пешком, чем быть отруганным родителями, не так сильно пугала его.

– И это лицо школьной справедливости? – прорычал злой не на шутку Миша.

– Кто ты…

– Тот, кто должен следить за школьным порядком? – Миша не дал сказать ему и слова. Он всем сердцем ненавидел тех, кто хотел при любой возможности побольше набить свой карман. Тот всегда помнил фразу отца: «На чужом горе счастья не построишь». А ломать счастье другого, чтобы на его обломках построить своё – худшее, что может быть в человеке. Соперничество всегда присутствовало в людях, но это не значит, что другие должны страдать из-за тех, кто радуется своей жизни. – Может быть, это тебя надо отвести директору?

– Виновийский? Змей, который мешает нормальным людям зарабатывать.

– Так ты называешь весь этот балаган? И кто же это – нормальные люди? Всем давно известно, что вы кладёте на карман учителям. Можно стерпеть многое, но обворовывание детей!..

– Какая разница, это же всё равно деньги. Да и потом, потеряв такую сумму, он точно больше нарушать правил не будет.

– Ты считаешь, что кулаками можно учить? – Миша подошёл почти вплотную к обидчику.

– Да. И зачастую хороший удар доходит лучше любого слова.

– Ну, тогда слушай внимательно. – Одним хорошим ударом правой он свалил дежурного на пол, а после шепнул мальчику, чтобы тот позвал учителей, сообщил о том, что случилось, и спрятал подальше деньги.

– Что вы за балаган тут устроили?! – проревел завуч, смотря на Мишу и на медленно поднимающегося дежурного. Все в школе боялись этого грозного парня, которому недавно стукнуло тридцать. Может быть, поэтому директор и взял его к себе на работу. Через несколько секунд он продолжил уже спокойным голосом: – Миша, мне уже всё рассказали. Я знаю, что ты не из тех, кто начинает драки просто так. Ты ведь понимаешь, что в любом случае поступил неправильно?

– Да, простите меня, пожалуйста.

– Не перед нами, а…

– Прости меня, Рома. Мне не стоило ударять тебя. – Миша протянул ему руку. Рома схватился за неё, Медведь помог ему подняться. Довольный, завуч улыбнулся.

– А ты, Рома, – завуч укоризненно посмотрел на него, – ещё раз ты устроишь подобный цирк – вылетишь из школы.

– Чего?! – воскликнул Рома. – Вы не имеете права! Без вызова родителей-то?

– Тогда ты предпочтёшь стоять на учёте? – Завуч знал, за что зацепиться. Родители во всём потакали мальчику, но попасть на учёт он боялся. В будущем это могло создать проблемы, а этого юному взяточнику не хотелось.

– Не повторится, – тихо и монотонно произнёс Рома.

– Я думаю, что мы друг друга поняли.

Резкий тонкий писк ворвался в уши. Стих, а потом вновь тараном пронёсся по барабанным перепонкам. Прозвенел звонок на урок.

– Все мы опаздываем, и всем нам лучше пойти в свои классы, правда ведь? – вновь спросил завуч.

– Да, конечно, – сказал Миша. Рома же одарил того кротким кивком, а после поплёлся на третий этаж в поиске кабинета химии.

Миша взбежал по лестнице на четвёртый, постучался и вошёл в класс.

– Здравствуйте, извините за опоздание, – сказал Миша, переводя дыхание. – Можно войти?

– Миша, смотри, чтобы у тебя это в привычку не вошло. Днев… – Валерия осеклась, а после продолжила: – Ладно, ты зашёл практически сразу. Быстро готовься к уроку.

– Спасибо.

Миша скинул рюкзак с плеча на левую руку, а правой пожимал руки своих школьных друзей, с которыми хорошо общался в пределах школы. Иногда его даже расстраивало то, что он неинтересен им. Ведь общались бы они, если бы познакомились где-то в другом месте? В классе у него были натянутые отношения. Все ему радостно улыбались и с охотой пожимали руку, да только один Вовка делал это искренне. И оба это знали.

– Дети, пока ещё помню. – Она поднялась со стула и встала рядом с первой партой среднего ряда. – Я хотела предупредить вас. Нам поступила информация, что в нашем городе орудует маньяк. На его счету около шести убийств. Самый большой страх города в том, что он остаётся на свободе. Власти делают всё возможное, чтобы окончательно приструнить его. Не гуляйте допоздна. Как начнёт темнеть, сразу же идите домой. Без взрослых на улице после шести вечера вообще не появляйтесь. Я надеюсь, вы все понимаете серьёзность моей просьбы?

– Да, Валерия Артёмовна, – хором ответил класс.

– Ваши родители уже в курсе – эта тема поднималась на последнем собрании. – Учительница немного замялась, стараясь скрыть своё волнение. Через несколько секунд она продолжила с былой уверенностью в голосе: – Не теряйте бдительность и не бойтесь – с вами уж точно ничего не случится, если не дадите повода. Есть вопросы?

– А его ведь точно поймают? – спросил неуверенным голосом мальчик, сидевший на задней парте.

– Ну конечно! – всё с той же наигранной уверенностью ответила Валерия. Страх прошиб весь класс. И не только детей.

– Итак, дети. – Учительница взяла учебник со стола. – Продолжим. На повестке дня у нас семнадцатый параграф…

День тянулся бесконечно медленно, словно нескончаемая резина. На переменах Миша слушал аудиокнигу, а на неинтересных ему уроках – на ОБЖ и искусстве – смог хорошо поспать: этой ночью ему вновь плохо спалось.

Ему, как и Вовке, на уроках было скучно – четвертные оценки выставлены, темы все разобраны. Учителя старались как-то заинтересовать детей: кто-то включал фильмы, кто-то давал интересные работы и тесты, а некоторые и вовсе просто рассказывали истории из жизни, пили чай с печеньем и просто весело проводили время.

Как-то раз в один из таких дней зашёл директор, спросил о том, что же в классе происходит, на что получил ответ, что ученики прекрасно справились с последней контрольной – четвёрки, пятёрки, за что их наградили таким отдыхом. Такой ответ устроил его, и он, поправив свой строгий пиджак, вышел.

Во время перемены перед последним уроком Миша подошёл к Валерии и сказал ей короткое «спасибо».

– За что? – удивилась Валерия.

– За то, что вы сдержались и не показали страха.

Валерия наклонилась и прошептала ему на ухо:

– А ты откуда знаешь?

– Я очень хорошо знаю, когда ваша уверенность настоящая, а когда – нет.

– А ты, значит, наблюдательный, а? – игриво произнесла она, ткнув указательным пальцем в его маленький носик. – Буньк!

Миша поморщился.

– Достаточно посмотреть, как вы иногда разговариваете с учениками и директором, и всё встаёт на свои места.

– Миш, слушай.

– М?

– Всё ещё в силе? Твой папа не передумал?

– А чего ему передумывать-то?

– Ну, ходят тут всякие ночью.

– Он не из боязливых, – улыбнулся Миша.

– А ты? Ты сам как?

– Я? Полный порядок! – Так убедительно врать ему ещё не удавалось никогда.

* * *

– Пап, ты уже выбрал, в чём пойдёшь? – спросил Миша, всеми силами стараясь влезть в старый, но красивый свитер с оленятами, который ему когда-то связала бабушка. Тщетно – в плечах совсем узко. Миша чуть ли не сдёрнул его с себя, аккуратно сложил и положил обратно в шкаф; туда, где лежала одежда, которую надобно бы отдать или выбросить, но этого делать совсем не хочется. Та одежда, которую хочется сохранить на всю оставшуюся жизнь, изредка доставать и со слезами ностальгии предаваться тёплым, как свежеприготовленная выпечка, воспоминаниям, когда маленького тебя окружали заботой, любовью и вниманием – тем, чего многим детям не хватает, когда они становятся старше.

– Я совсем об этом не задумывался, – честно признался Владимир, почёсывая свои горящие уши. – Можешь помочь выбрать, Медведь?

– Да, конечно! – с улыбкой на лице кивнул чуть ли не в пояс Миша. – Что попадает под раздачу?

– Помнишь тот тёмно-серый пиджак и синие твидовые штаны? – Миша кивнул в ответ. – Но мне кажется, что можно надеть ту чёрную новенькую джинсовку и те бежевые штаны. У меня ещё ботинки есть коричневые, вот. – Владимир стукнул ногой об ногу.

– Слушай, так чего тут думать? Идеально же! – улыбнулся Миша. – В самый раз для похода в кино. А то пиджак и штаны как-то совсем официально. Она же как-никак учительница, и такой внешний вид встречает её постоянно в стенах школы. А этот твой боевой образ будет для неё глотком свежего воздуха!

– Думаешь? – спросил засмущавшийся Владимир.

– Конечно! – Миша ещё раз размашисто кивнул. – Я просто в этом уверен!

– Ну, тогда решено! – На лице Владимира блеснула слабая улыбка.

– А что же мне надеть?

– Ты не знаешь? – Брови Владимира сошлись в острую стрелу.

– Хотел тот свитер, тёмно-красный, но он уже маленький, – медленно произнёс Миша.

– А что насчёт той майки, которую мы тебе недавно купили, и худи с черепами?

– Точняк! Спасибо! – Миша с головой залез в шкаф, рылся там некоторое время, пока не достал то самое чёрное худи и майку, на которой было написано что-то на японском. Через минуту Миша надел то, что достал, а после побежал к зеркалу. Владимир улыбнулся, глядя на позирующего перед отражением сына.

– Миш, напомни, ко скольки едем? – спросил Владимир, надевая джинсовку.

– Немного поздновато, к восьми. – Миша поднял брови в ожидании того, что отец резко передумает. У Владимира не было такой привычки, но Мише каждый раз кажется, что ей пора бы проявиться именно сейчас.

– Попкорн будем брать? – сказал Владимир.

– Да, и колу! – Миша закончил с приготовлениями и уже стоял у входа.

– Хорошо. – Владимир с улыбкой на лице легко потрепал соломенные волосы сына. Ничего не изменилось.

– Пойдём?

– Пойдём.

Щелчок замка. Шуршание карманов. Пик-пик. Машина открыта. Через несколько секунд Владимир завёл свою старенькую «Мазду», напомнил сыну жестом, чтобы тот пристегнулся.

– Тебе что-нибудь поставить?

– Давай поностальгируем? – с задором спросил Миша. – Врубай «Квин»!

Через пятнадцать минут они припарковались возле кинотеатра, вышли из машины и пошли навстречу только что вышедшему из автобуса Вовке.

– А где Валерия? – дрожащим голосом спросил Миша. Опасения, что Валерия может не прийти из-за уроков или ещё чего-нибудь, казались ему неопровержимой реальностью и крепчали с каждой секундой, становясь прочнее стали. Но словно по мановению лёгкой руки они были сдуты, как маленькие белые парашюты взлетают в воздух со своего одуванчика, одаривая почву новыми семенами. Валерия коснулась правого плеча Миши, ласково сказав: «Привет, ребята!»

– Валерия Артёмовна! Здравствуйте! – сказали почти хором мальчики.

– А вы, как я понимаю, Владимир, отец Миши?

– Всё верно. Рад знакомству, Валерия. – Виновийский-старший улыбнулся, стараясь скрыть лёгкую тревогу, которая со временем словно снежный ком нарастала всё больше и больше. Миша это понял по лёгким подёргиваниям пальцев рук отца, которые дрожали, когда тот нервничал. – До начала ещё есть время, но я бы хотел купить билеты сейчас. Пока есть возможность занять лучшие места.

Взрослые отошли, оставив Мишу и Вовку наедине. Последнее, что Медведь услышал, – короткое «Давайте возьмём поближе? А то я совсем слепая» от Валерии, а после её бархатное хихиканье, которое Владимир поддержал хохотом.

– Чего смешного-то? – спросил Вовка, скорчив несуразную гримасу, которая всегда значило одно – Вовка увидел что-то глупое, непонятное и бессмысленное. То, что не имело место быть. Но зачастую то, что он именно не понимал в силу возраста. Хотя даже Миша согласился, что смеяться и вправду было не над чем.

– Взрослые. – Миша пожал плечами.

– Миш, слушай, а на самом деле чего это ты Лерку пригласил? – легко подтолкнул Мишу Вовка.

– Во-первых, не Лерку, а Валерию Артёмовну, а во-вто…

– Батюшки! – Вовка комично развёл руками в стороны. – Так у нас тут всё серьёзно, а?

– Да. Я думаю, что у них может всё получиться.

– Ну а если серьёзно и без шуток, почему именно она? – Вовка присел на деревянную скамейку, с которой тут же вскочил. – Х-холодная, зараза!

– Посмотри на неё. – Миша мотнул головой в сторону отца и учительницы, которые стояли у кассы, выбирая места. – Она весёлая, жизнерадостная, умная и всегда расскажет что-нибудь интересное! С ней можно много о чём поболтать.

– И часто ты с ней вот так болтаешь? – спросил Вова, ехидно улыбнувшись. – Что же ты ей такое рассказываешь? А что она?

– Какое тебе… – Миша осёкся. Он не хотел рассказывать Вовке о своих кошмарах, но понимал, что иначе он не поверит. А врать Миша не умел, с ходу что-то такое правдоподобное не придумает. – В последние месяцы я просыпаюсь в холодном поту и вижу всякое.

– Например?

– Огромный силуэт, вытканный из тьмы, который будто разорвали ножницами – на его теле, руках и ногах много резких углов, которые были словно когда-то заполнены. Зачастую бывает так – это существо стоит в комнате вдалеке, поворачивается ко мне и медленно шагает в мою сторону. Тогда-то мне и удаётся разглядеть поподробнее его жуткую волчью пасть. Мне начинает казаться, что я слышу щёлканье стальных зубов! Но самым пугающим было не это… А то, какие у этой твари были глаза – ярко-белые, словно две большие звезды, которые решили ослепить меня своей полной пустотой, выпуская невидимые лучи, пронизывающие меня с ног до головы таким ужасом, что мне приходится менять постель.

– Ты до сих пор писае…

– Нет, конечно! – Щёки Миши загорелись алым пламенем смущения. – Я же говорю: по-те-ю!

– Прости, что перебил тебя. Продолжай, пожалуйста. – Вовка, превозмогая жуткий холод, который пронзил его задницу, уселся на скамейку. От тяжёлого дня ноги так ломило, что немного отморозить пятую точку не так страшно по сравнению с тем, чтобы ещё пять минут простоять столбом.

– Обычно, когда я закрываю глаза или же резко встаю и иду к этому монстру, он растворяется или же постепенно расплывается, после чего испаряется. Но пару дней назад, когда я ночью вновь увидел это существо, то вновь закрыл глаза. Но в этот раз это не помогло. Силуэт продолжал стоять на месте, и, как мне показалось, монстр улыбался. Я решился на отчаянный шаг – вскочил, вплотную подошёл к нему. И, как обычно, собирался пройти сквозь него, но лишь почувствовал, как моя грудь упёрлась в твёрдые острые углы. Ещё бы чуть-чуть, и порвалась моя майка, а затем хлынула бы кровь. Но этого не произошло, потому что я моментально отстранился. По моим ушам ударил резкий металлический лязг, который оказался смехом монстра. Через секунду я почувствовал, как эта тварь схватила меня за горло и начала душить. Будто стальной канат затянулся на шее и сжимал её так, будто собирался обезглавить меня. В тот момент мне действительно так казалась. А боль всё усиливалась. Хоть в комнате и было темно, я почувствовал, что в глазах начинает темнеть, а я не могу пошевелить руками – так сильно я вцепился в лапу монстра. Я брыкался, дёргался, пытаясь вырваться из лап чудовища, пока случайно моя нога не задела выключатель. Свет священным огнём обжёг мои глаза, они заслезились, и я невольно закрыл их, всё ещё ловя ртом воздух. Когда же я их открыл, то понял, что лежу на холодном полу, весь в слезах. Но один. Это существо исчезло и несколько дней не появлялось. Но мне страшно. Мне кажется, что оно…