О, Камбр! или Не оглядывайся в полете!..
– Глюки слушают, – раздался мелодично-дребезжащий женский голос.
– Глюк Хамфри, пожалуйста, – выпалил Камбр, похолодев от мысли, что того нет.
– Секунду, – пропел голос, забавно растягивая «е», так что получилось нечто вроде «сье-э-кунду».
Что-то щелкнуло, и в трубке раздался знакомый хрип.
– Глюк Хамфри у телефона.
– Хэм, это Камбр. Привет, дружище! Слушай внимательно, вопросы потом. Бросай все и дуй к Бегемотнику, да захвати с собой Ограничитель, крейтинку, магнитоплетки, пару напрягателей, разрядник и дротиков, дротиков серебряных возьми побольше.
– Индикатора брать?
– Нет! Тут и без него все ясно, будет только под ногами путаться. И побыстрей, ладно?! Я жду тебя у парадного входа. Если меня не будет, иди в лес, к большому корчужнику подожди меня там. Сам в Бегемотник не лезь. А если меня не будет слишком долго, иди в мою сторожку. Там Руфус, он тебе все объяснит.
– Понял. Пока, Камбр.
Камбр повесил трубку и облегченно вздохнул. Ну вот, теперь можно спокойно все обдумать.
* * *
Минут двадцать спустя Камбр и глюк Хамфри шептались о чем-то в кустах заморожечника, то и дело поглядывая на парадную дверь Бегемотника. Камбр все время ждал, что вот-вот там кто-нибудь появится. И действительно, на крыльце появилась дымная, несколько оплывшая фигура Серой Дамы. Друзья замерли. Дама потянулась, зевнула, прошлась туда-сюда по крыльцу, вглядываясь в темноту леса, силясь разглядеть хоть что-нибудь подозрительное, и наши герои, скрытые лишь заморожечником (осенью какое из него укрытие), почувствовали себя не очень уютно. Однако привидения днем видят плохо, Дама, как ни всматривалась, ничего, кроме слегка размытых контуров ближних кустов, не увидела. Помаячив для порядка на крыльце, она уплыла в замок, а Камбр и глюк Хамфри, еще немного пошептавшись, разошлись и начали потихоньку обходить замок с двух сторон, разматывая на ходу нечто тонкое и блестящее, похожее на проволоку. Встретившись на противоположной стороне замка, они закрепили эту «проволоку» и слегка встряхнули. С легким шорохом проволока превратилась в тончайшую ячеистую ограду.
Это было не что иное, как знаменитый Ограничитель привидений. Безумное создание некоего силизендского гения, вещь чрезвычайно редкая и не менее опасная. Привидения боялись его как огня. Не знаю уж, как Ограничитель устроен и устроен ли вообще, но только при соприкосновении с ним привидение теряет столько энергии, что буквально исчезает на глазах. Вырваться за пределы Ограничителя не может ни одно привидение, попытки равносильны самоубийству, а вы когда-нибудь видели привидений-самоубийц?
Окружив Ограничителем замок и отрезав таким образом привидениям все пути к отступлению, Камбр и глюк Хамфри, вооруженные до зубов плетками, дротиками и прочими полезными предметами остановились у парадного входа. Камбр, забрав у глюка Хамфри часть снаряжения, остался на пороге, а тот вошел, даже не вошел, а скорее, вплыл в замок и исчез во тьме коридора. Камбр, сдерживая нервную зевоту, застыл у дверей. Его слегка трясло, кончик носа побелел. Впрочем, это могло быть и от сырости. Наконец глюк Хамфри, выплыв обратно, кивнув:
– Порядочек.
Камбр сбросил лишнее снаряжение, внимательно осмотрел свою плетку и крейтинку (для тех, кто не знает: крейтинка – это такая ловушка для привидений, что-то вроде клетки), выдохнул: «Начали», взъерошил шевелюру и, дико заорав, бросился к окну спальни.
– А-а-а! Гады! Бунтовать?! Вот я вам сейчас устрою бунт!
Выбив стекло, он бросил крейтинку на подоконник и, размахивая плеткой, врезался в самую гущу дремлющих приведений.
Привидения с воем и воплями кинулись врассыпную. Однако далеко уйти им не удалось. Стены из-за включенных напрягателей стали для них непроницаемы, а в дверях, корча зверские рожи и поигрывая плеткой, стоял глюк Хамфри собственной персоной. Выход был отрезан.
Камбр вихрем носился по комнате, загоняя непокорные привидения в крейтинку. Волосы его встали дыбом, глаза метали молнии, пожалуй, в этот момент он был очень похож на мордоворота после зимней спячки или Медузу Горгону (не знаю, как мордоворота, а уж Медузу-то Горгону вы себе представляете). Плетка в его руках ходила ходуном.
– Воу, – вопила Серая Дама, уворачиваясь от очередного удара, – пощадите, мы не виноваты!
– Нет! Нет! – вторил хор перепуганных привидений.
– Ах, не виноваты! – рычал Камбр, – а кто кухню разгромил?! Вот вам! Марш в крейтинку! Живо.
– Воу-у, – подвывал Синий Монах, фиолетовой тучкой взмывая к потолку, – это не мы, это все Странник…
– Ах, Странник!!! В крейтинку! Там разберемся!..
Кое-кто из привидений уже сидел в крейтинке, пригорюнившись, слегка потрескивая и светясь от страха голубоватым светом. Остальные разлетелись по комнате и попрятались кто куда.
Камбр, выгоняя привидения из-под кровати, высматривал Странника, но того что-то не было видно…
– Послушайте, ну послушайте, – запричитала Тень Отца, уворачиваясь от очередного удара и перелетая на торшер, – давайте поговорим как интеллигентные люди! Ай!..
– А вчера вечером с Руфусом тоже как интеллигентные люди разговаривали?! Я вот тебе сейчас покажу! Забудешь вообще, как разговаривать! Интеллигентные люди!.. Полезай в крейтинку.
– Дикость какая, ой! Мы ни в чем не виноваты. Ай! Это все Странник… Он сказал, что, если мы его, ой-ой, слушать не будем, он нас, ай-ай-ай!.. подождите, он нас уничтожит. Он такой сильный сейчас. Он может… Мы испугались!..
– Мы испугались, – хором подтвердили привидения-тройняшки, высунувшись из-за шкафа.
– Где этот очумелый Странник? – прорычал Камбр.
– Ушел, – пискнул дракончик Кляксис, боязливо выглядывая из-под тумбочки.
Камбр хотел было что-то сказать, но тут Тень Отца, внезапно сорвавшись с торшера, стемительно пересекла комнату и легко прошла сквозь стену в соседнюю комнату.
– Хэм, напрягатель!
Глюк Хамфри уже все понял и бежал к напрягателю. Привидения, почуяв свободу, начали расползаться по всему дому, и Камбр, оставив попытки удержать их, помчался на помощь другу.
– Ну, Странник, – бормотал он, – попадись мне только, только попадись, вот только попадись…
Глюк Хамфри неожиданно затормозил, и Камбр с размаху врезался носом в его железобетонное плечо.
– О-о-ох!
Конечно же, Странник был у напрягателя. Ну кто еще додумался бы? Он висел серой глыбой над несчастным искореженным аппаратом, угрожающе потрескивал и, испуская синие искры, что-то там отвинчивал.
– Брось напрягатель и сдавайся, – закричал ему Камбр, потирая ушибленный нос. – Сдавайся, и тебе ничего не будет!
Дуля ничего не ответил, продолжая возиться с напрягателем.
«Дракон меня возьми, – думал Камбр, подавая серебряный дротик глюку Хамфри, – что он там делает?! Что вообще можно откручивать у напрягателя?
Глюк Хамфри, тщательно прицелившись, запустил в Дулю дротик. И, конечно же, не попал…
– Ты что, нарочно?! – возмутился Камбр, подавая следующий дротик, – не валяй дурака, кидай как следует.
Глюк Хамфри пожал плечами, принял дротик и, не глядя, метнул его в Странника. На сей раз попадание было точным. Дуля вздрогнул, бросил напрягатель и помчался к выходу.
– Дротики давай! – басом зашептал Глюк Хамфри. – Уйдет!
– Да куда он уйдет?! Дальше Ограничителя не убежит, а там мы его и словим, – заметил Камбр, прицеливаясь и запуская очередной дротик в спину убегающего Дули. Странник придушенно хрюкнул и еще быстрее понесся к выходу.
– Свободу Страннику Дуле! – гнусаво ухал он на ходу. – Свободу всем привидениям мира!
Камбру стало не по себе. Что-то было не так со Странником. Что-то не так…
– За ним! – заорал он. – Лови его! Он свихнулся!..
Но Странника догнать было совсем не просто. Выскочив из Бегемотника, Дуля, светясь и потрескивая, прямиком понесся к лесу, совсем, видимо, не замечая Ограничителя.
– Стой, стой! – в один голос закричали Камбр и глюк Хамфри. – Стой, там Ограничитель. Стой, болван! Погибнешь!
Но Дуля будто оглох. На всех парах мчался он к лесу. Возле самого Ограничителя Странник высоко подпрыгнул, пытаясь перелететь через коварную ловушку, но, увы, ничего не вышло. Будто магнитом притянуло его к тончайшей сети. Он сразу как-то померк, съежился, но еще пытался вырваться, теряя силы.
– Свобода или смерть! – кричал он. – Дуля умирает, но не сдается!
Камбр, не отрываясь, смотрел на уменьшающегося Странника.
– Он погибнет! Надо что-то сделать! – Камбр внезапно обнаружил, что изо всех сил трясет глюка Хамфри. – Ну же, Хэм!..
Но тот только пожал плечами.
– Поздно…
– Спасите, спасите его, – стонали привидения, с ужасом наблюдая из окна спальни, как бледнеет и съеживается Дуля, – он хороший, спасите его…
Но было действительно поздно. Странник уже превратился в маленькое бесформенное облачко, а через секунду и оно исчезло, осело серыми каплями дождя на ячейках Ограничителя.
Потрясенные привидения уже безо всякого сопротивления дали загнать себя в крейтинку. А Тень Отца, всхлипывая и причитая, залезла туда сама.
– Ну вот и все, – мрачно сказал Камбр, захлопывая ловушку за последним привидением. – Сидите смирно, а там посмотрим, что с вами делать. Пошли, Хамфри, порадуем Руфуса.
И они пошли вниз по дороге, внимательно смотря себе под ноги, потому что по-прежнему шел дождь, и было скользко и мокро. На душе у Камбра было весьма гадостно, он никак не мог отделаться от дурацкого чувства вины и потери. Чтобы как-то переломить настроение и не слышать ворчания совести, Камбр запел пришедшую ему в голову в этот миг «Славную песнь победы»:
О, Камбр, Камбр!
Ты герой!
За Бегемотник
Ты горой!
И привидения гонять
Опять ты будешь и опять!..
и так далее и тому подобное еще в трех куплетах. Спев таким образом (вернее, проорав, ибо слуха у него отродясь не было, а голос… В общем, гамбургский петух поет лучше. А вы слыхали гамбургского петуха?..) «Славную песнь…» раза три, он было начал ее в четвертый, но, натолкнувшись на укоризненный взгляд глюка Хамфри, смущенно замолчал. Однако они уже подходили к космопорту, и навстречу бежал Руфус…
Так вот и кончилась эта история. Пойманные привидения в наказание заставили извиниться три раза перед Руфусом Дринклом Паперсом и отремонтировать кухню, что они с большим удовольствием и выполнили, посчитав, видимо, что еще легко отделались. В припадке усердия привидения даже выкорчевали весь проволочник вокруг Бегемотника, после чего были отпущены на все четыре стороны с пожеланием вести себя хорошо и не шалить так больше. При этом Камбр скорчил самую свирепую рожу, какую только мог (а он был дока по этой части), а глюк Хамфри показал из-за спины магнитоплетку, что, конечно, произвело должное впечатление.
К удивлению Камбра, смерть Странника Дули страшно огорчила Руфуса. Он даже всплакнул.
– Ах, Камбрик! Ты не представляешь, – утирая слезы, говорил Руфус, – какое это было замечательное привидение. Такое интеллигентное, такое доброе…
– Доброе, – фыркнул Камбр, – опомнись, Руфус. Он же тебя из дома выгнал, грозился Бегемотник разрушить!..
– Все так, все так, – согласно кивал Руфус, разливая по чашкам ароматный чай и накладывая в вазочку балиновое варенье, – но все же он был замечательным, просто замечательным. Другого такого не будет никогда…
Глава 3. Как Камбр и его лучший друг глюк Хамфри ловили хрюкозоида Дингла
Это было прелестное утро, нежное, мягкое и бархатистое, как спинка ребенка под ладонью любящей матери. Утро, от одного взгляда на которое хотелось блаженно закрыть глаза и умереть ну или, на худой конец, заплакать. В пору цветения кокосовых елок случаются такие необыкновенные утра. И чем реже они случаются, тем большее блаженство испытываете вы.
Камбр лежал в тени кокосовой елки, вдыхал нежный аромат ее цветов, и счастье переполняло его, легко пузырясь и расплескиваясь вокруг, отчего и без того волшебное утро приобретало совершенно сказочный вид. Такое уж у счастья свойство: приходить незаметно и преображать все вокруг до неузнаваемости. И тут важно не спугнуть его, сохранить в тишине как можно дольше, любуясь, будто драгоценным камнем.
Первобытную тишину космопорта нарушала лишь незатейливая песенка самаритянки, скрывавшейся где-то в густых ветвях бананового дуба, да писк шнырявших вокруг губошлепиков. Легкий ветерок, овевая Камбра, отгонял назойливых взвизгов. Вокруг порхали розовые и черно-синие лисички. Одна из них даже села ему на рубашку и, настороженно поводя крыльями, принялась с методичностью, свойственной всему ее роду, изучать блестящую пуговицу в виде раковины сполка.
«Надо же, – умильно думал Камбр, – какое необыкновенное, совершенно бесподобное утро. И как славно слиться с ним, даже лучше, раствориться в нем, стать его частью. Ах, похоже, я уже растворился… Вот и лисичка села мне на рубашку. Какая же она хорошенькая, милая, какие у нее чудные крылышки…»
Лисичка тем временем, закончив исследование пуговицы и придя к выводу, что не попробуешь – не узнаешь, вонзила в нее свои остренькие зубки.
– Эй-эй! Брысь! Брысь, тебе говорят! – отогнав лисичку, Камбр огорченно осмотрел испорченную пуговицу. – Н-да, пожалуй, придется перешивать.
Придя к такому неутешительному выводу, он вздохнул и попытался вновь вернуться к блаженному состоянию единения с природой. Но тут бродивший неподалеку гамбургский петух взлетел на крышу космопорта и заорал дурным голосом утреннюю песнь всех петухов вселенной. Камбра аж передернуло.
– У, гамбургер, такое утро испортил. Вот погоди, попадешься мне, я из тебя суп-то сделаю, – заворчал он, потом неторопливо поднялся и направился к сторожке рядом с космопортом. Гамбургский петух, сидя на крыше, с опасливым интересом наблюдал за его действиями, вытянув обе свои шеи и крутя хохлатыми головами. Но Камбр уже забыл о нем. Раз созерцание не удалось, можно попробовать заняться чем-нибудь другим. Дорожки космодромные, например, подмести, и желательно под музыку. Включив радио, Камбр было взялся за метлу, но вместо музыки и нежного голоска Тарики Зой услышал занудный голос местного диктора Трепла.
– Ну надо же, как не везет, – огорчился Камбр, – еще и Трепл. Одно к одному.
(Надо сказать, Камбр терпеть не мог Трепла и всегда говорил, что лучше сто раз услышать вопль гамбургского петуха, чем один раз – треп Трепла.)
Все же на сей раз он прислушался.
– …Повторяем, – зудел Трепл. – Сегодня ночью из зоопарка сбежал хрюкозоид Дингл. Дирекция просит всех жителей города оказать содействие в поимке ценного зверя. Поймавшему и доставившему хрюкозоида в ценности (в целости, кретин, – мысленно поправил Камбр) и сохранности обещана награда – 200 маней. А сейчас передаем передачу с директором зоопарка господином Ляпсом, простите, Лепсом, о жизни диких хрюкозоидов, живущих в диких джунглях Манубарры.
– Ну что за балбес. И как его еще держат?! – Камбр раздраженно выключил приемник. – Но 200 маней, это, однако…
И тут он увидел своего лучшего друга глюка Хамфри, идущего быстро и плавно, едва касаясь земли, по дорожке космопорта.
– Эй, Хамфри, не меня ищешь? – замахал он руками, и глюк Хамфри, повернувшись на зов, улыбнулся и в одно мгновение оказался рядом.
Некоторое время они стояли молча, наслаждаясь встречей, потом Камбр спросил.
– Ты слышал про Дингла, Хэм?
Глюк Хамфри кивнул, становясь коричневым в синюю клеточку (между прочим, любимый цвет хрюкозоидов).
– Я как раз хотел предложить тебе, – заметил он, – поразвлечься: поймать беглеца, а заодно и денежки получить. Думаю, 100 маней тебе не помешают, а?
– Еще как не помешают. А где ты думаешь его ловить?
Глюк Хамфри запереливался всеми цветами радуги, что обычно означало приступ бурного веселья.
– Глупый вопрос, Камбрик. Конечно, в тигровом лесу. Любой уважающий себя хрюкозоид непременно отправится туда. Но сначала пойдем на Мурашкин холм, оглядимся.
– Оглядимся, – Камбр кивнул и, закинув метлу в сарай, направился к дому, – захватим с собой что-нибудь поесть и оглядимся. Кстати, а что любят хрюкозоиды?
– Не знаю, чего там любят хрюкозоиды, а я так предпочитаю рулетики с маком и кофе без сахара. И погорячей, пожалуйста, – заметил глюк Хамфри, стоя у окна и наблюдая, как Камбр роется в холодильнике.
В ответ тот только фыркнул, однако кофе в термос налил, рулетики с маком завернул в хрусткую промасленную бумагу и положил все это в корзинку, где уже лежали горы всякой снеди. Потом он еще немного пометался по комнате в поисках чего-нибудь подходящего для ловли хрюкозоида, подбадриваемый ядовитыми репликами глюка Хамфри вроде: «Вот-вот, именно таким сачком и ловят хрюкозоидов… ты бы еще на бронтокрякла с ним пошел» или «Ах, какой гениальный ход! Какой полет мысли!.. Может, еще сетку с кровати снять?! Мы хрюкозоида идем ловить или тигра саблезубого?» Наконец в качестве сети был взят Камбров гамак, а заодно захвачена в сарае крепкая веревка, и друзья отправились в путь.
* * *
Мурашкин холм ярким изумрудом зеленел под ласковыми лучами утреннего солнца, и вид с него открывался просто божественный. Слева и справа у подножия серебрились заросли корчужника и заморожечника. Впереди полосатыми волнами колыхался тигровый лес. Далеко-далеко у горизонта темной ломаной линией с золотистыми просверками отраженных от стекол лучей солнца, виднелся Дурмунурзад. Золотая ленточка Мерки лишь угадывалась по легкому туману, стелющемуся над водой.
Камбр и глюк Хамфри, уютно устроившись на самой макушке холма, с удовольствием опустошали корзинку с провизией и осматривали окрестности. Налюбовавшись на причудливые узоры тумана над Меркой и четкие контуры космопорта (каждый старался при этом поразить другого остротой зрения, выискивая наиболее мелкие детали. Победил глюк Хамфри, заявивший, что видит гамбургского петуха, только что поймавшего шмыглика, и даже может описать выражение шмыгликовой физиономии, которая, собственно говоря, в данный момент никакому описанию не поддается. Камбр, конечно, не поверил, но побежденным себя признал), друзья решили, наконец, заняться делом. То есть поисками хрюкозоида, разумеется.
– Я думаю, он там, – махнул Камбр рукой в сторону тигрового леса. Глюк Хамфри только пожал плечами, мол, ничего нового ты мне не сказал, и оба начали внимательно изучать тигровый лес. Минут десять они старательно пялились на него – у Камбра даже глаза заслезились от напряжения – но ничего интересного так и не высмотрели.
– Нет, – вздохнул наконец глюк Хамфри, – это бесполезно, только глаза сломаем. Пожалуй, надо полетать.
– Ну, это по твоей части, – буркнул Камбр, доставая из кармана белый в зеленый горошек платок и вытирая набежавшие слезы.
Глюк Хамфри, не говоря больше ни слова (он вообще не любил долгих разговоров), поднялся на самую середину макушки Мурашкиного холма и, взмахнув руками, плавно поднялся в воздух. Легкий ветерок расправил тончайшие, будто оболочка мыльного пузыря, крылья, и они заиграли на солнце всеми цветами радуги. Глюк Хамфри в полете – зрелище фантастическое. Камбр хоть и видел все это сотни раз, все равно стоял совершенно очарованный, запрокинув голову, открыв рот и позабыв обо всем на свете. Да что Камбр! Пугливые мурашки и те не выдержали и, раскрыв свои голубые любопытные глазищи, побежали вверх по холму, будто рябь прошла. Холм в ту же секунду из изумрудно-зеленого стал ярко-синим. Камбру даже показалось, что он не на Мурашкином холме, а в центре Синеглазого озера.
– Эй, Камбр, рот закрой! Плюшка влетит, – донесся до него голос глюка Хамфри.
– Ну, что там видно-то, – завопил Камбр в ответ, приходя в себя.
– Сейчас, – прокричал в ответ глюк Хамфри и, взмахнув крыльями, в одну секунду превратился в радужную искру над лесом.
Камбр только завистливо вздохнул. Ах, почему он так не умеет?.. На всякий случай он все же попрыгал на макушке холма – а вдруг получится… Но, разумеется, ничего не получилось, зато мурашки со страху опять крепко зажмурились, и холм снова позеленел. Камбр огорчился и попробовал успокоить глупых мурашек, объяснить им, что он ничего плохого не хотел. Но мурашки слушать его не стали и только крепче зажмурились. Камбр совсем растроился, уселся прямо на зеленый ковер и стал дожидаться друга. А тот не заставил себя долго ждать.
– Видел! Видел, – прокричал он, внезапно материализуясь прямо над Камбром. – Он в самой чаще, на мячиковой поляне. Мячиков там видимо невидимо. Вот он там и пасется. А со стороны Мукеза, между прочим, прямо сюда идет целая орава бездельников, охочих до наших денежек. Так что надо бы поторопиться. Если не боишся, до мячиковой поляны я тебя донесу.
– Угу, – кивнул Камбр и поспешно добавил, – только не как в прошлый раз. Все ребра мне помял и чуть в болото не уронил.
– Ладно-ладно. Не уронил же… Повернись спиной. Не дергайся, не дергайся, ничего плохого я тебе не сделаю.
– Щекотно.
– Терпи. Ну все, готово. Прыгай на счет три. И!.. раз, два, три!
– О-о-оп! Ух ты! Ого-го-го! Тра-ля-ля-ля! Ого-го-го-го!
– Не ори, лететь мешаешь.
– Так ведь здорово-то как!
– Ты что, первый раз?.. Успокойся, а то как двину по затылку.
Они поднимались все выше и выше, описывая круги над лесом. И у Камбра совсем захватило дух, он только судорожно вздыхал и шевелил губами, как гигантский зеленый друбл, только что вытащенный из воды и еще не успевший одеревенеть. Лес под ними превратился в полосатую распашонку, какие шьют в Мукезе все мамы своим младенцам, и тут они понеслись вниз, стремительно набирая скорость. От неожиданности Камбр опять было завопил, правда, уже не от восторга, а со страху, но, получив по затылку, замолчал и до самого приземления рта не открывал. Они торпедой вошли в самую гущу тигрового леса, едва не врезавшись в здоровенную игольчатую скалку, невесть как пробившуюся к свету сквозь густые заросли тигрошника, но вовремя увернулись и новогодними сосульками повисли на лиане Челмена в двух шагах от мячиковой поляны.
– Ну как? Класс, да?!
Камбр было открыл рот, чтобы ответить нечто длинное, ветвистое и совершенно непечатное по поводу приземления вообще и удара по затылку в частности, но, увидев хрюкозоида, мирно пасущегося на поляне, только мотнул головой.
– Вот он, – прохрипел глюк Хамфри. – Слезаем. Ты готов?
– Угм…
– Ну так на счет три прыгаем. Раз, два, три – пошел.
Они прыгнули почти одновременно, и, конечно же, Камбру не повезло. Он приземлился прямехонько в самую середину высоченного мозглюшника. Синие промозглики, несомненно, чрезвычайно обрадованные этим обстоятельством, в мгновение ока набились во все складки одежды, вереща от удовольствия и немилосердно кусая беднягу. Ничего не могло быть хуже. Синие промозглики, конечно, не столь ядовиты, как зеленые, но все же неприятностей могут доставить массу. В таких случаях нужно действовать быстро, и глюк Хамфри тут же выволок друга из мозглюшника, после чего Камбра пришлось раздеть и повытряхивать из одежды всех промозгликов до единого.
– Ну вот, теперь я замерзну и заболею, – постукивая зубами, шипел Камбр, пока глюк Хамфри смазывал его йодом (йод прекрасное противоядие от укусов синих промозгликов, а они таки успели хорошенько его поскусать), отчего тот все больше становился похож на бесхвостого леопарда. Весьма разъяренного, между прочим.
– Чудненько, – полюбовавшись напоследок, как истинный художник, работой, глюк Хамфри заткнул пузырек пробкой. – Лучше бы тебя, конечно, положить в ванну с йодом, но ничего, и так сойдет. Одевайся, чего стоишь пнем.
Камбр не стал медлить. Как-никак осень в Мукезе, хоть и прелестное, но не самое теплое время года.
Все это время хрюкозоид, повизгивая от удовольствия, пасся на другом конце поляны и, похоже, на шорохи в кустах не обращал ни малейшего внимания. Мячиков в этом году уродилось столько, что земли не было видно. Синие, красные, зеленые, в полосочку, даже в клеточку попадались. Редчайшие, замечу, экземпляры. Камбр, увидев такое богатство, чуть про хрюкозоида не позабыл. Еще бы! Не меньше десятка клетчатых мячиков на одной поляне, есть от чего потерять голову. Он тут же пожалел, что не додумался захватить с собой сумку. Клетчатые мячики… Все ведь знают: чтобы пружинная водка обрела необходимую крепость и эффективность, ее нужно не менее 10 дней (лучше более) выдержать в клетчатом мячике, в противном случае это уже не водка, а… Да что я тут распинаюсь! Это ж прописные истины для тех, кто пьет пружинную водку. А кто ж ее нынче не пьет, пружинную водку-то? Разве что грудные младенцы, да и то…
Хрюкозоиду, однако, больше нравились зеленые мячики. Увидев такой, он осторожно подкрадывался к нему, ощупывал хоботом со всех сторон и, придя к выводу, что мячик, пожалуй, можно и съесть, усаживался рядом. Свернув хобот колечком, он вытягивал тонкие ветвистые щупальца, обхватывал ими вожделенный мячик затем, аккуратно сорвав, подносил к глазам и долго рассматривал. После чего быстро-быстро разрывал мячик на мелкие кусочки и запихивал в рот, блаженно подчмокивая и прихрюкивая. При этом он становился ну совершенно похож на любительницу абсента с картины Пикассо. Зрелище непередаваемое!