Секрет невечной мерзлоты

Девочка стала пришивать бисеринки одну за другой – все они сначала не пускали иглу, но после небольшого нажатия сдавались, и игла проходила внутрь. Эде казалось, что чем дальше, тем легче насаживается бисер, так что даже усилий прилагать больше было не нужно.

– Эда, ты готова ко сну? – раздался снизу голос мамы.

– Почти, мам, можно еще полчасика? – крикнула счастливая Эда, видя, как ее роскошный бисер красиво закрывает испорченный кусок материи. Мама позволила, и девочка, совершенно опьяненная непривычной и приятной работой, через некоторое время увидела в своих руках то, чего и сама не ожидала – джинсовую куртку с прямоугольной, но очень красивой благодаря красоте бисера вышивкой на груди. И это сделала она сама! Прекрасно! Может Анна еще и спасибо за это скажет?

Уставшая, но очень довольная результатом, Эда убрала все по местам, переоделась, почистила зубы и легла спать. И даже чмокнула маму на ночь, что делать она в последние месяцы совсем перестала. Она крепко спала, а проснулась еще до звонка будильника и привычных маминых напоминаний, что пора вставать. Она была бодрая, готовая к новому дню. Умылась, оделась и спустилась к завтраку, но только намазывая повидло на хлеб, поняла в чем причина ее отличного утреннего настроения – она ведь собственными руками сотворила вчера нечто потрясающее!

Эда хотела было тут же побежать наверх, но зная, как не нравится маме плохое поведение за столом, сделала усилие и доела свой завтрак, и лишь после понеслась полюбоваться своим произведением. Конечно, думала она, перепрыгивая через две ступеньки, это не решит всей проблемы, маме-то придется рассказать правду, что Эда взяла куртку без спроса, и как случайно порвала ее, но даже если так – она исправила свою вину, и при этом так творчески!

Девочка достала куртку из шкафа, куда она убрала ее после вышивки, и развернула. На несколько мгновений она почувствовала растерянность: не та куртка? Даже проверила вещи на полке, хоть другой джинсовой куртки там быть не могло. На том месте, которое она вчера так старательно расшивала бисером, бисера не было. И не было дырки! Эда держала в руках совершенно целую куртку Анны. Повертела ее, проверила с изнанки – ничего, она была такой же, как до вчерашнего инцидента на горке. Эда стояла и смотрела – то на куртку, то на шкаф, из которого ее достала, и не знала, что думать. Но когда мама поторопила ее снизу, Эда взяла школьный рюкзак и, проходя мимо спальни сестры, тихо вошла, положила куртку на постель, потом плотно закрыла дверь, спустилась вниз и села в мамины «Жигули». На протяжении всего пути до школы она моргала, как в замедленном кино, и произнесла лишь три слова «хорошо», «ладно» и «пока».

***

В школе Эда думала только о том, чтобы поскорее вернуться домой и еще раз взглянуть на куртку сестры. Чем дольше шло время, тем увереннее она становилась, что когда вернется, бисерная вышивка будет на месте, и утренняя неожиданность окажется какой-то ошибкой. И чем увереннее она становилась, тем дольше шло время. У нее даже возникла мысль пропустить занятия в музыкальной школе, но в последний момент она передумала – не время приумножать свои провинности. И как только все уроки остались позади, она бегом понеслась домой. Перед забором остановилась – почувствовала, как бьется громче обычного ее сердце. Что, если бисера все-таки на куртке не окажется? Она бросила рюкзак прямо у двери и пошла в комнату сестры. В дверях она зачем-то закрыла глаза и вслепую подошла к кровати. Вот сейчас она посмотрит на постель и увидит на ней куртку с вышивкой из бисера, а через пару часов обязательно поговорит с мамой об инциденте. Она открыла глаза и увидела куртку – на ней по-прежнему не было ни крупицы бисера, ни грубого шва на груди, ни дыры.

Эда села на кровать. Она не знала, нравится ей это обстоятельство или нет. Вроде бы проблема решена – куртка цела, но стоит ли доверять такому повороту событий? Может, она потом снова появится? Эда проверила куртку со всех сторон, будто дыры могли появиться в другом месте, но все было в порядке. А может и бусы стали целыми?

Девочка бросилась в свою комнату, открыла шкаф и достала разорванные бусы – они оставались разорванными. Эда улыбнулась, потому что только один испорченный предмет – это лучше, чем два, и связать бусы проще, чем починить одежду. Нужно только разыскать недостающие бусины.

Она переоделась, спустилась на кухню выпить молока с булочкой. Солнце ярко освещало старый дом, на который Эда смотрела в окно, пока ела. Она вспомнила про бисер, который нашла там. А остаток бисера случайно не исчез? Бросив недоеденную булочку и молоко, Эда снова понеслась наверх, в свою комнату, открыла шкафчик и увидела мешочек. Взяла его в руки, развязала и высыпала горсть себе на ладонь – бисер был на месте. Как же необыкновенно красив он был, даже обидно, что вышивка пропала. Эде показалось, что бисер был прохладный и сегодня был даже краше, чем прежде – он так переливался, что девочке снова захотелось вышить из него что-нибудь. «Если вышивка снова не испарится», усмехнулась она про себя. Странный бисер, конечно. Может, она им неправильно пользовалась? Эда вспомнила про книжку со схемами, что лежала в ящичке – определенно, ее стоило почитать.

Но сделать это оказалось невозможным делом – только теперь Эда увидела, что язык, как котором книжка была написана, она не знает. Некоторые буквы были похожи на английский, который она учила в школе, но не все, и прочитать они ничего не могла – звуки получались какие-то нелепые.

Потом девочка снова поднялась к сестре, чтобы поискать бусины – увы, долгие поиски подарили ей только 3 штуки, и Эда поняла, что около 7 сантиметров бус она восстановить не сможет – наверное, бусины залетели под тяжелый шкаф, откуда их не достать. Что ж, возможно, это не такая уж и проблема, подумала Эда, ведь бусы длинные, и может быть, ни мама, ни Анна не вспомнят, какими бусы были прежде. Она пошла к себе в комнату, насадила последние найденные бусины на нитку и связала. Так аккуратно, как прежде, не вышло, но Эда этому значения не придала. В конце концов, теперь, когда куртка была цела, никто не скажет, что Эда заходила в комнату сестры и трогала бусы. Девочка отнесла мамино украшение и положила на трюмо Анны, где оно и лежало прежде.

И все же приезда сестры Эда ожидала с опаской. Но все обошлось – та ничего не заметила, и даже была в эти выходные немного ласковее, чем прежде. Александр тоже приехал домой на выходные, и вечером субботы Эда вдруг почувствовала, что все почти как прежде. Брат и сестра что-то рассказывали о своей жизни в городе, о работе Александра. Испытать настоящую радость от всеобщего возбуждения девочке мешало чувство досады – все эти приятные рассказы, вся счастливая жизнь брата и сестры никак не были связаны с ней. И когда закончатся выходные, они снова уедут, туда, где им теперь лучше, чем дома.

Александр даже посуду помыл в тот вечер. А Эда все хотела найти повод тоже включиться в разговор, добавить что-нибудь о своей жизни, рассказать про свои дела, но не выходило. Когда Анна ушла к себе, Эда тихо стояла под дверью и слушала, пытаясь представить, увидела ли сестра свою куртку или бусы.

– Ты что подслушиваешь? – услышала она голос Александра, поднимающегося по лестнице.

Эда насупилась. Ну что за неприятность снова – она оказалась поймана за таким постыдным занятием. Она бросилась в свою комнату, хлопнула дверью, и рухнула на кровать. Никак, никак у нее не выходило быть нормальной сестрой. А старшие будто искали лишнюю возможность уличить ее в плохом поступке. И находили, надо сказать. Да что они за брат и сестра такие? Им ничего не нравится – ни играть, ни гулять, ни даже просто быть дома. Отчаяние снова овладело Эдой. Дверь приоткрыла мама, спросила, почему дочка сидит одна, не дождавшись ответа, позвала пить чай. И ушла. А Эда хотела сказать, что не хочет пить их противный чай, но мама ведь и не спрашивала, просто позвала и ушла. Эда с яростью бросила в дверь подушку и съехала с постели на пол.

На тумбочке рядом лежала та книжка на непонятном языке, Эда стала листать ее, пытаясь понять хотя бы, что могут означать схемы, но ничего не выходило. Интересно, вдруг подумала она, а если этим бисером все дырки зашивать, они все будут так исчезать? Эта мысль увлекла девочку. Она стала представлять, что можно было бы еще зашить бисером. Вспомнились колготки, дырка на обшивке дивана в гостиной, и мамина блузка, которую та недавно прожгла утюгом. Девочка сидела так одна, представляя как можно было бы вышить некоторые вещи, но вскоре к ней вдруг постучался и вошел Александр.

– Ты что сидишь тут одна? – спросил он и сел на пол рядом. Эда посмотрела на него недоверчиво, она уже и забыла, когда брат интересовался ее делами, наверняка, ему от нее что-то нужно.

– Просто, – ответила она после паузы.

– Почему не пришла пить чай?

– Не хочу, – буркнула Эда и уткнулась в свою книжку.

– Что читаешь? – Александр заглянул в книгу. – Хм. Что это?

– Так, одна книжка.

– Дай посмотреть, – попросил брат, и Эда нехотя повиновалась. – Что за язык? Странно выглядит.

– А ты можешь узнать, что это за язык? Мне нужно прочесть, что тут написано.

– Нет, я не знаю. В школе спроси.

Тогда Эда поспешно забрала из его рук книжку, сославшись на то, что она чужая, и ее нельзя никому давать. Брат, похоже, не расстроился, он встал и снова позвал сестренку пить чай.

– Хорошо, я сейчас приду, – ответила она, немного смягчившись. Когда он вышел, она даже подошла к зеркалу, и, увидев, что волосы выбились из косы, решила расчесать их и заплести снова. А когда распустила, вдруг решила, что можно спуститься и так, надела ободок с розочкой и пошла вниз.

– Что с ней вообще такое в последнее время? – услышала она, стоя на лестнице, голос Анны из кухни.

– Ой, не знаю, – ответила мама. – Наверное, переходный возраст. Хотя вы у меня такими в этом возрасте не были.

Эда замерла.

– И что она – придет все-таки или нет? – спрашивала мама у сына.

– Не знаю, надо было тебе самой идти, что я? – ответил Александр, и Эда с горечью поняла, что брату по-прежнему нет до нее никакого дела, и он приходил просто потому, что бы отправлен с заданием. Эду как огнем обожгла обида. Лучше бы они вообще уехали в город навсегда и больше не приезжали!

– Алекс, она вас так мало видит теперь, – объясняла мама. – Тем более ты брат, ей просто необходимо иногда твое внимание.

Дальше слушать это Эда не могла и, сорвав с головы ободок, бегом побежала к себе.

– Эда! Эда, ты здесь?

Эды уже не было. Она быстро почистила зубы, надела пижаму, погасила свет и легла в постель – на час раньше привычного времени отбоя.

3

В воскресенье Эда выходила из комнаты только, чтобы поесть, да и то неохотно. Родные больше не делали попыток увлечь ее разговором, только изредка поглядывали в ее сторону. Но девочке было все равно. Она сначала делала уроки и читала у себя в комнате, а потом, вспомнив про бисер, решила снова попробовать что-нибудь вышить. Вышивать рваные колготки было неинтересно, а брать мамину блузку не хотелось – чтобы не привлекать внимания. И она решила вышить просто какой-нибудь узор на своей маленькой подушке. Опыт вышивания у нее был, конечно, очень скромный, но ей захотелось создать что-нибудь по-настоящему красивое, например, маленького щенка, какого она недавно рисовала на уроке в школе. Она наметила на ткани рисунок карандашом и принялась за вышивание.

Уже через пару минут Эда вышивала так, как будто делала это сотый раз в своей жизни – легко, быстро, а рисунок получался просто удивительно точным! Словно ее руками волшебным образом управляла какая-то сверхсила. Юная вышивальщица вошла в настоящий азарт. Всякий раз, закончив вышивать маленькую лапку, ушко или хвост, она проводила пальцами по глади вышивки, и глаза ее горели все ярче, она совсем позабыла о времени и пространстве, и будто находилась в другом счастливом мире, где рядом с ней есть замечательный пес – лучший веселый друг, благодаря которому никогда не бывает грустно. Эде не мешало даже то, что бисер весь был голубой – она использовала крупицы более темных оттенков, чтобы вышить глаза и нос, и в ее воображении вышитый пес выглядел, как настоящий!

К вечеру вышивка была готова. Эда надела наволочку на подушку и еще раз погладила своего голубого пса. Довольная результатом своего труда, она даже хотела бежать и показывать это чудо родным, и уже подошла к двери, но потом почему-то остановилась. Ей стало страшно – что вышивка никому не понравится, что Анна отпустит какую-нибудь шуточку или даже просто вяло пожмет плечом. И Эда не пошла. Она спустилась к ужину молча, и хоть взгляд ее с утра сильно подобрел, этого никто не заметил. После трапезы, все сидели в гостиной, мама с братом снова обсуждали его работу и планы на следующую неделю, Анна листала журнал. Ничего нового. Так что покинуть их было не жаль, и Эда пошла к себе наверх – любоваться своей собачкой и готовиться ко сну.

На следующий день она принесла книжку из ящичка в школу.

– Не могу сказать точно, но это похоже на группу индейских языков, – сказал Эде ее преподаватель истории, к которому она зашла после окончания уроков. – Звучание похоже. Это вариант латиницы… Может это даже алеутский.

– Но хоть что-нибудь, что здесь написано, вы можете прочесть? – спросила девочка.

– Увы, нет. Наверное, я смог бы тебе помочь, нужно полистать кое-какие книжки, но не сегодня. Ты ко мне зайди через недельку или две, тогда я постараюсь найти, если тебе это очень нужно узнать.

Эда поблагодарила учителя, сказала, что как-нибудь еще зайдет, и отправилась в музыкальную школу. Вчерашняя радость от творчества еще давала о себе знать – она не шла, а припрыгивала, и на скрипке сегодня играла так хорошо, что чаще сдержанный Эдуард Генрихович даже похвалил ее игру. А когда Эда вприпрыжку пришла домой, там ее ждал и вовсе удивительный сюрприз – во дворе, виляя хвостиком и перебирая лапками, ее встретил замечательный щенок белого окраса, с легким голубым отливом.

Из груди Эды вырвался возглас настоящего счастья! Она бросилась навстречу, с разбега падая на колени и протягивая руки, а щенок бросился к ней. Он был очень мелкий, но бойкий и, наверняка, уже не малыш.

– Откуда ты взялся? Какой хорошенький! Ты ко мне пришел? – повторяла она снова и снова, восхищенная удивительным событием. Через несколько минут она стала думать, что появление щенка, конечно, вовсе не означает того, что он останется жить у них дома, ведь мама против содержания животных, но одно девочка сейчас знала точно – она так сильно попросит маму оставить его, как не просила ничего в жизни, даже если взамен ей придется всю свою жизнь делать то, что будет просить мама.

– Идем, малыш, я дам тебе чего-нибудь поесть, – сказала Эда и стала звать щенка в дом. – Как же назвать тебя? Чип? Рекс? Вилли? Тильда? Ты вообще-то мальчик или девочка?

Возбужденная Эда открыла дверь, чуть замешкалась, сомневаясь, можно ли сразу заводить пса в дом или лучше вынести ему еду на крыльцо. Заводить не решалась, но и оставлять не хотела – вдруг сбежит. Тогда она взяла его подмышку и пошла на кухню за молоком и печеньем, взяла блюдце для питомца и устроилась с ним на ступенях крыльца.

– Хм… Я бы дала тебе имя, но я не знаю, какого ты пола, – оправдывалась она перед псом, пока тот с удовольствием лакал предложенное ему молоко. – Только бы, только бы мама согласилась! Знаешь, если она не согласится, я тогда просто… я тогда просто из дома сбегу.

Пес оторвался от молока и, наклонив голову вбок, посмотрел на девочку. У него были ярко-синие глаза и длинные белые брови, выделяющиеся на фоне лохматой мордочки. Эда погладила его по голове, и он завилял хвостом, готовый к игре. Девочка взяла старый мячик, что давно валялся во дворе, и стала кидать щенку, а тот – сытый и довольный теперь только и мечтал о том, чтобы бегать за мячом в компании новой хозяйки.

Уставшими от беготни, но очень счастливыми и застала их мама Эды, когда вернулась домой. Девочка застыла на мгновение, увидев ее, страшась того, что мама запротестует, увидев собаку, но та вдруг сразу улыбнулась и вместо строгих наставлений лишь спросила у дочки, откуда появился этот замечательный пес, и успела ли Эда его покормить. Девочка даже опешила. Она не стала уговаривать маму оставить его, потому что казалось, мама и так понимает, что собаке придется остаться, а если все же задать ей уточняющий вопрос, магия этого невероятного происшествия тут же улетучится, мама очнется и строго повторит, что не готова к тому, чтобы держать дома животное. Поэтому, когда они пошли в дом, девочка задала другой вопрос, предполагающий, что пес определенно остается:

– Мама, а ты можешь узнать, мальчик это или девочка, чтобы я могла выбрать имя?

Мама подняла щенка и уверенно сказала, что это мальчик.

– Значит, пусть будет Чип, – заключила Эда.

О том, что случилась не просто счастливая неожиданность, а действительно чудо, Эда поняла только тогда, когда после ужина вошла в комнату, и взгляд ее упал на подушку, где она вышила щенка. Ну конечно! Это все бисер! Бисер исполняет мечты! Это невероятно! Сначала исчезла дырка на куртке, а теперь и Чип! Девочку так возбудила догадка, что она стала ходить по комнате кругами, снова и снова вспоминая как все было, осознавая, какая находка теперь в ее руках, как круто теперь изменится ее жизнь, и волнительно гадая, стоит ли кому-то об этом рассказывать. А может, она ошиблась, и это лишь совпадение? Это нужно проверить – нужно срочно загадать еще желание и посмотреть, что получится!

В поисках хорошей идеи Эда заметалась по комнате – пыталась найти ее во дворе за окном, в ящиках письменного стола, искала, сидя на постели и сосредоточившись, на полках с одеждой, но от волнения идеи в голову приходили сложные: получить новые джинсы, получить микроскоп, поехать к бабушке в Сибирь, получать хорошие оценки без подготовки, отомстить мальчику из класса, который все время задирается, сделать так, чтобы домашнее задание выполнилось само собой и т.д. Чип радостно бегал за Эдой по комнате, и словно ждал решения. И вдруг девочка поняла – раз нужно просто проверить действие волшебного бисера, можно попробовать починить бусы, неаккуратно связанные ею, да еще и без нужного количества бусин. Как это сделать? Она сходила в комнату Анны – сестра даже не трогала их в выходные, они лежали так же, как положила их Эда. Девочка посчитала бусины – их было 47, каждая бусина была примерно сантиметр в диаметре, значит, когда бусы были целые, в них было около 54-55 штук. Эда положила их на место, пошла к себе, наскоро сделала уроки, нашла в шкафу старую футболку, которую не носила уже давно, и достала бисер.

Вышивание на футболке бус из 55 бисеринок заняло у нее совсем немного времени. Рисунок получился маленький, потому что бисер, конечно, был намного мельче бусин, но ведь и вышитая собака была в несколько раз меньше натуральной. Закончив с вышивкой, Эда уже не могла ждать наступления ночи просто так. Она надела пижаму, почистила зубы, спустилась к маме пожелать добрых снов, и, сославшись на усталость, пошла спать – очень уж ей не терпелось проверить теорию волшебства.

Если вы подумали, что, проснувшись, Эда бросилась в комнату сестры проверять бусы и нашла их восстановленными, то вы, конечно, правы. Все так и случилось. Эда перебирала бусы, пытаясь найти завязанный ею узелок, но его больше не было, и длина у бус была прежняя. «Да!» – услышала громкий счастливый возглас девочки мама, готовившая внизу завтрак. И уже минут через десять Эда, одетая, наспех собравшая резинкой волосы в неаккуратный пучок, с возбужденным горящим взглядом сбежала вниз.

– Что с тобой? – спросила мама, но Эда отмахнулась, мол, так, настроение хорошее.

А настроение у нее было не просто хорошее, а самое восхитительное, какое только может быть на этой планете у девочки, в чьих руках оказалась волшебная палочка! Вещица посложнее, конечно, тут не просто взмахнуть, а потрудиться с вышивкой нужно, но это ерунда. Пока Эда ехала с мамой в школу, каких только желаний у нее не возникало, но она останавливала себя, чтобы не дать воображению разбушеваться – куда спешить? В таком деле нужна трезвая голова, убеждала она себя, но желания все равно лезли и лезли из всех щелей. И в школе весь день она не слушала учителей, получила пару замечаний за невнимательность (но какое ей до этого дело, если захочет, вышьет хоть всю школу со всеми учителями на льдине Антарктиды, чтобы не докучали!), она не дописала короткое эссе и бесстрашно сдала тетрадь (как интересно, это можно вышить, – чтобы эссе в тетради было дописанное?), на обидные слова мальчишки из класса она только ухмыльнулась (в Антарктиду его! или можно в Африку для разнообразия). Все, что поглощало ее внимание и мысли, – это бисер. В этот день Эда поняла, что не зря всегда чувствовала свою исключительность – она точно особенная, теперь, когда ей в руки попало волшебное средство, это стало ясно.

«Так чего же я хочу сегодня?», спросила она себя тем же вечером по возвращении из школы.

«Пожалуй, микроскоп!», ответила она себе, решив, что самое время заиметь это замечательное устройство, о котором она мечтала так сильно и страстно, как некоторые девочки мечтают о новой кукле. Микроскопом она пользовалась лишь дважды в школе на уроке ботаники, когда они проходили строение листьев, и он так понравился ей, такой волшебный микромир он открывал неискушенным Эдиным глазам, которые от увиденного делались вдвое больше, что девочка поняла – эта вещица нужна ей сейчас больше всего на свете! Мама говорила, что микроскопы стоят очень дорого, и купить его она не сможет. Со временем, сильное желание иметь его немного утихло, но вот теперь, когда в руках у Эды оказался волшебный бисер, оно вернулось снова с удвоенной силой – у нее будет микроскоп!

Сделав наспех уроки (да их бы можно было и не делать, но вот как вышивать потом благосклонность учителей, пока было не понятно), она бросилась искать подходящую ткань для вышивки. Теперь ей понадобится большой кусок. Перебрав вещи в своем шкафу, она ничего подходящего не нашла и отправилась на поиски в спальню к маме. Прежде она никогда так не делала – ничего не брала у мамы без спроса, но теперь, когда Эду ждали великие дела, о таких мелочах можно было не думать. Она открыла ящик комода, в котором лежало аккуратно сложенное постельное белье, и стала копаться в стопочке. Цветочки, полоски, однотонные желтые, розовые и фиолетовые простыни и пододеяльники, все не то. Ей нужно было что-то белое. Наконец, на самом дне она увидела что-то белое, достала, развернула и ахнула – это был идеальный вариант! Какой-то белый кусок ткани, да еще и с красивым кружевным уголком! На такой милой тряпочке вышитые желания будут смотреться просто идеально.

Эда понеслась к себе и принялась за дело без промедления. Вышивка микроскопа оказалась сложным делом, потому что девочка плохо помнила, как он выглядит. У него же винтики повсюду, колесики какие-то. Вдруг нужно вышить точно? Немного поколебавшись, Эда рассудила так, что если микроскоп, который она получит, вдруг будет без каких-нибудь важных деталей, то она распустит вышивку, и вышьет его заново по готовому рисунку.

Когда пришла мама, работа у дочки была в самом разгаре, и она отказалась ужинать, сказав, что выпила так много молока, что еще не успела проголодаться.