Жатва

Эсмонд не понимал, как такие уроды всё ещё не накликали на себя гнев всех Благородных домов, а потом вспомнил, что у них руки связаны законом, даже если членов дома возьмут с поличным, самое строгое наказание, которое их ожидает, – лишение свободы. А это несопоставимая кара за совершённые ими преступления.

– Теперь понятно, почему Аэлл на днях связался со мной и попросил объединить усилия с вами, – продолжил Эсмонд.

– Ого, вы всё-таки общаетесь? – удивился Эрик.

Аэлл – король фей из Благородного дома Златосерд, отец Эссиль, на которой уже пять лет женат Эсмонд. С начала их брак задумывался из политических соображений, и не более того, а оказалось, что охотник и принцесса фей полюбили друг друга. Аэлл долго с холодом относился к новоиспечённому зятю, наверное, оттого что ворчливому старику нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что его сокровище украл охотник. Каких усилий стоило Аэллу удержатся от соблазна прибить этого нахала – остаётся только гадать.

– Если бы не всё произошедшее в последнее время, наверное он лет через сто со мною заговорил, а так… Думаю, стоит сказать Проклятому дому «спасибо», – улыбнулся искреннее Эсмонд, на его щеках показались ямочки.

– Ну, как говорится у людей: «нет худа, без добра!». Да, Аэлл не может по праву наказать этих выродков, никто из Благородных домов не осмелится, но мы с Ильёй не так трепетно чтим правила и законы фей, поскольку не являемся представителями этой расы. А для тебя с твоими людьми вообще дело чести – изловить и уничтожить ублюдков, пока они не увеличили список жертв этого безумия. Так что команда из нас выйдет что надо. Аэлл – мудрый стратег, что сказать!

– Но есть одна загвоздка, – наконец решил вклиниться в разговор Илья, который доселе, прикрыв глаза, молча слушал.

Со стороны могло показаться, что усталость взяла своё, Илья вздремнул, на самом деле, по привычке, выработанной не одной сотней лет, он «истинным» взором обшарил всё здание от подвала до крыши на предмет чего-то опасного для их жизни или каких-либо секретов. Пусть жители Сиалии (так решили обозначить Илью и Эрика, хотя они из разных рас, но с одной планеты, называемой Сиалией) и охотники объявили перемирие, Илья им не доверял, единственный, на кого можно положиться, это Эрик.

– Мы не знаем, кто они, какими способностями владеют и что такое «Жатва»? – продолжил мысль Илья.

– Ну вот! Умеешь ты обломать настрой! – с иронией в голосе ответил Эрик. – Да, мы не знаем их способности, а свои-то знаем. Посему применим!

– Да? Ты так уверен в своём сверхъестественном идиотизме? Ведь это твоя суперспособность, хотя… – Илья призадумался. – Ещё поиск проблем на филейную часть, – сложив руки лодочкой перед лицом, добавил он с сарказмом.

Эсмонд кашлянул в кулак, пытаясь выдать его за смех.

– Это, когда я их находил?! – искренне изумился Эрик, разведя руки.

– Одно слово «Ватикан», – хотя лицо Ильи было непроницаемо, в душе он смеялся.

– Это в каком столетии было… ой… Вообще такого не было! Это клевета! – возмутился Эрик, прищурив по-кошачьи чуть раскосые глаза, они заблестели серебряными искрами.

– В двадцать первом, четыре года назад… поясни, как? Как в столь крохотном государстве ты умудрился сотворить огромные проблемы? – невозмутимо продолжил уличать друга Илья.

– А я виноват, что в число этих святош затесался вампирюга? Как такое вообще возможно, мне кто-то объяснит? – фыркнул Эрик, скрестил руки на груди, уши повернул назад, прижал к голове.

– Теперь-то некому объяснять, что ты уничтожил клыкастого. Ну и древнюю церковь заодно… как ты только умудрился нечисть заманить в святилище католической веры?

– Пф! Я всё так провернул, что он сам жаждал туда пробраться! А вообще я не виноват, что церковь хлипкой оказалась! Совсем земляне строить не умеют! Вот на Сиалии… – выставив патетично указательный палец вверх, Эрик открыл рот, чтобы продолжить, как тут его оборвали на полуслове:

– Ты там тоже взорвал храм? – не удержался от провокационного вопроса въедливый охотник, изогнув бровь.

– Тьфу на вас! Идите шишликов пасти! – махнул на это безобразие рукой Эрик и надулся.

– Кого? – удивился Эсмонд.

– Зловредная сиальская живность, – кратко ответил Илья.

Теперь. День второй

Женька, как уже повелось, месяц не мог глаза сомкнуть, поэтому коротал ночь как мог: играл в онлайн-игры, читал книги, испытывал удачу на верность на бирже ценных бумаг. Ведь у него было преимущество перед конкурентами – его бессонница, когда самых стойких морил сон, Женька бодрствовал, значит мог выгодно продать или купить акции. Самое забавное, что он даже не свои деньги вложил, а Ваника Ашотовича. Юноша умело сыграл на жадности владельца кафе, правда, пришлось вести долгие переговоры, только оно того стоило. Арина и Карина, естественно, не знали об этом, всё, что им известно: Женька помогал Ванику Ашотовичу. Они верили в бескорыстность услуг. Ещё морали по эту поводу читали. Женька решил оставить всё как есть. Почему-то он предпочитал вести скрытый образ жизни, единственный, с кем он опасно близко сошёлся, – это неугомонная официантка-любительница велосипедных прогулок. Ещё он параллельно искал причины мора птицы и адресата той странной СМС-ки, но никаких результатов пока не нашёл. Парень так увлёкся, что не заметил, как настало утро, пришла пора собираться на работу.

Женька вышел из подъезда. Посмотрел на небо: оно было ясным, а рассвет придавал ему розоватый оттенок, юноша вздохнул полной грудью свежего воздуха, лучи солнца ласково пригревали бледное, узкое лицо. В нос резко ударил металлический запах, отчего-то напоминавший кровь.

– Ты смотри, что делается?! – прохрипел прокуренный голос возмущённого мужчины.

Женька открыл глаза, осмотрелся вокруг, увидел местного дворника, он одной рукой держал метлу, а другой чесал затылок. Парнишка проследил за его взглядом, увидел куски окровавлено мяса, облепленного мехом. Значит, запах крови ему не причудился.

– Доброе утро, Василий Петрович, хотя я уже вижу, что добра тут нет… – подойдя неспешно к дворнику, поздоровался Женька.

Мужчина посмотрел на юношу внимательным взглядом, изменившимся на ласковый, когда дворник вспомнил, кто перед ним. Это тот вежливый, аккуратный мальчик с пятого этажа пятиэтажки номер пять на ул. Цветаевой, квартира восемь. У Василия Петровича была фотографичная память, особенно на чистоплотных людей, потому как те, кто свинячил, сливались в общую массу себе подобных, у коих, того гляди, пятачки да хвостики вылезут.

– Здравствуйте, юноша! Да, как видите, столь прекрасное утро было омрачено этим кровавым зрелищем. – Кустистые брови мужчины полезли вверх, а на лице углубились морщины, он почесал бороду.

– А что это? Какой-то чудак мясо из окна выкинул, или что? – удивился Женька.

– Это? Мясо? Как бы не так! Всё, что осталось от дворовых котов! – дворник сделал широкий жест, пытаясь захватить как можно больше растерзанных тушек несчастных животинок.

– То-то я слышал, коты были неспокойные всю ночь, а потом резко затихли. Но кто тот живодёр, что сотворил с ними такое? Неужели это из-за того, что они спать мешали? – озадачился Женька, его лицо вытянулось от удивления.

– Ну… похоже, что их зверь какой-то растерзал. Человек так не может. У нас понимаешь, двор на окраине города располагается, может, гляди, из леса волк иль медведь вышел, совсем оголодавший, видать, раз на котов позарился, – предположил Василий Петрович.

– Хм… можно, я подойду ближе? – осведомился Женька, призадумавшись.

– Да валяй, коли не стошнит! – махнул рукой дворник.

Женька подошёл к одной из тушек, проскользнув взглядом по земле, нашёл веточку от дерева, присел на корточки, приподнял то, что несколько часов назад ещё было котом, прутиком, чтобы лучше рассмотреть характер повреждений. Кусок мяса переливался алым на свету, был мягок, обвис безвольно на ветке, стало отчётливее пахнуть кровью и… ещё присутствовал какой-то запах, но Женька не мог различить, какой.

– Ну что там? – заглядывая через плечо, переспросил нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу дворник. Он явно удивлялся крепости желудка парня.

Женька склонил голову набок, его брови задумчиво надвинулись на переносицу, а несколько тёмно-русых прядей упало на лицо:

– А часто у вас такое случалось?

– Нет, что ты! Впервые за мою сорокалетнюю практику такое вот… вижу! А самое обидное, мне убирать! Сколько мусорных пакетов нужно? А куда потом их… того? Сейчас лето… загниют ведь! – сетовал мужчина. – Хорошо, утро ранее и мамочек с детками пока нет! Что делается? Что делается?!

– Какой-то странный зверь, вовсе не голодный! По крайней мере, этого кота не съели, а просто разорвали! – Женька привстал, подошёл к другой тушке, кровь на ней уже стала запекаться и чернеть. – Все органы на месте!

– Э… а ты что, медик? – изумился Василий Петрович, морщины перебрались ему на лоб.

– Нет, но анатомию знаю, могу понять, что кот без сердца – не жилец, если уж волк решил сожрать котяру, то точно закусил бы сердцем, лёгкими и другими внутренними органами, а в этом случае они на месте. Да и жестокость, с которой убили животных… Звери так не делают! Достаточно перебить хребет или перегрызть горло, а не рвать конечности из тела и куски мяса, – положив ветку подле тушки, сказал Женька. – Сожгите их!

– А может, стоит сообщить полиции? – уточнил дворник.

– Что они сделают? У них куча глухарей с человеческими убийствами, а вы им ещё странные смерти кошек хотите подкинуть? Плюс ко всему, пока мы дождёмся прибытия патруля, точно весь дом проснётся. Вы хотите паники? Особенно после вчерашнего? – не без толики иронии в голосе спросил Женька, отряхивая руки.

Ему стало жаль животных, может, если на их месте оказался человек, было бы проще. У людей уйма причин убивать себе подобных, причём поводы могут быть мизерными, иногда же убитые заслуживают своей участи. Только что такого натворили эти животинки, чтобы заслужить подобное?

– А чего именно сжечь? Может, закопать? – подойдя к Женьке, доверительным шёпотом уточнил дворник.

– Поверьте, так будет лучше, – кивнул Женька, посуровев.

Василий Петрович вздохнул, поплёлся за горючим и зажигалкой. Женька проследил за ним взглядом, пока не наткнулся на припаркованную возле дома машину, у неё были спущены колёса, а на боку были какие-то царапины. Юноша подошёл к автомобилю и понял: на бочине не просто повреждения, полученные в результате ДТП, а именно следы от когтей… острых… способных выцарапать глубокие бороздки на металле! Что ж это за волки-то такие? Чернобыльские, что ли? Женька пригнулся, прошёлся подушечками пальцев по царапинам, потом достал смартфон, сфотографировал их. Его взгляд привлёк блестящий осколок, он поблёскивал на солнце, это оказалась… чешуя.

– Эй! Ты что там у моей машины забыл? – гулким басом окликнули кого-то.

Поскольку Женька был единственным человеком, находящимся подле автомобиля, он понял, что обращение адресовано к нему. Юноша поспешил выпрямиться и, спрятав чешуйку в карман, ответил:

– Простите, я ничего такого не хотел, вам машину кто-то повредил.

– Что?! – владельцем машины оказался высокий, лысый квадратнолицый мужик, ему было лет под сорок.

Он перемахнул ступеньки, оказался подле машины, отпихнул щуплого Женьку, парнишка стал ещё меньше на фоне этого качка. Владелец машины взглянул на пробитые колёса, на царапины, покраснев лицом от гнева, схватил юношу за ворот белой рубашки:

– Ты что, совсем уже?! Жить надоело? Да я тебе! – замахнулся кулачищем размером с голову юноши.

– Отпустите мальчика, вы совсем, что ли? На детей кидаетесь? – пришёл на выручку юному следователю Василий Петрович.

Лысый мужик посмотрел сначала на Женьку, который довольно-таки невозмутимо отнёсся к тому факту, что ему будут бить лицо, потом на дворника.

– А какого лешего он мне тачку повредил? – злобный владелец кивнул на своего четырёхколёсного пострадавшего.

– Где? – дворник подошёл к тому месту, где стоял мужик, и посмотрел на бочину. – Мать моя женщина, роди меня обратно, вот это волки-то! – аж присвистнул от изумления тот.

– Какие волки? Ты что, старый, совсем умом тронулся? – поморщив лицо, переспросил лысый.

– А ты посмотри вокруг! – указав в сторону трупов животных, предложил Василий Петрович.

Лысый посмотрел вокруг, а когда увидел тушки, его глаза округлились, лицо стало бледнее, чем у Женьки, а потом и вовсе приобрело зеленоватый оттенок. Мальчишку он всё же отпустил и… вытошнило этого героя прямо на сдутое колесо своего многострадального авто.

– Совсем желудком слабый! Не то что, вон, молодёжь! – дворник кивнул в сторону Женьки. – Парнишка не побоялся подойти вплотную к трупам и осмотреть их, даже не поморщился при этом, а этот громила…

– Что это? – с выпученными глазами спросил, стоя на полусогнутых, дрожащим голосом амбал.

– Кошки, точнее сказать, части множества кошек или фарш, служат иллюстрацией минусов жизни на окраине города, ведь неизвестно что выползет из чащи леса, пожрёт животных, а машиной закусит! – дёрнул плечами Женька, поправляя рубашку и вертя головой.

– Да вы одурели тут! Как и та баба! – ругался владелец авто.

– Что за баба? – заинтересовался Женька.

– У меня окна во двор выходят. Ну это, чтобы машине ноги не сделали, я, как всегда, решил проверить, как там моя ласточка, выглянул в окно… а там… эта… такая бледная, как смерть, и тощая с длинными патлами… прикиньте, аж до пят! Да одета она, как на маскарад! – амбал указал на окна первого этажа, аккурат напротив машины.

– Это как? – склонил голову набок Женька, скрестив руки на груди.

Василий Петрович тоже заинтересовался.

– Ну, в платье таком, в странном, таких не видел даже в секс-шопе! – наконец выпрямившись во весь рост и вытирая рот рукавом рубашки, ответил лысый.

– А у вас есть опыт в этом? – не удержался от колкости Женька, изогнув иронично бровь.

– Будешь гундеть, точно в хлебальник залетит! – озлобился внезапно владелец авто.

На трупы зверей он старался взгляд не бросать.

– Ладно-ладно! Прости… герой… Скажи, а в каком часу ты её видел? Что она делала? – задавал наводящие вопросы Женька.

Мужик напрягся, если бы не пение птиц и не гудок поезда, проносящегося неподалёку, то можно было услышать надрывное скрипение извилин: шестерёнки туго, но верно работали, наверное, больше, чем за всю жизнь.

– В три часа ночи! Просто стояла вон возле того фонаря! – мужик кивком головы, на которой бликовало солнце, указал на столб, стоявший напротив подъезда. – Хоть лица я её не видел, но гадом буду, вот вам крест… – он перекрестился. – Она словно в душу мне глядела! Так жутко стало! Я впервые боялся с выключенным светом спать, такое со мной было аж в десять лет! – рассказывал владелец авто свои наблюдения; в его глазах промелькнул испуг, он нервозно жестикулировал. – Я даже крест нательный решил надеть… – он вытащил из-за ворота чёрной рубашки, что туго облегала его широкий торс, серебряный крест с распятием. – Может, ещё в церковь заехать, святой воды набрать?

Женька жадно слушал рассказ этого увальня и не мог взять в толк: как такого здоровяка, который из спортивных залов не вылезает и ладони которого можно вместо кувалды использовать, напугала какая-то девица-косплеерша? Вроде и на слабодуха этот мордоворот не похож, раз решил отстаивать целостность своей машины кулаками.

– А может, заодно наточишь осиновый кол? – рассмеялся Василий Петрович, позабавившись вдоволь услышанным и не понимая, что такого страшного увидел этот шкаф с ручкой, чтобы так трястись.

Подумаешь, увидел девушку-гота! Ну, ночью… ну, в макияже… Вон, над Василием Петровичем живёт тоже девушка-неформалка, как накрасится! Хоть стой, хоть падай! А если ещё предстанет в сумрачное время, да в правильном освещении, напугаешься до икоты.

– Те смешно, мужик, а мне – что-то не очень! – хмуро посмотрел на весёлого дворника лысый.

– Может, и стоит… сходить в церковь, авось полегчает, – пожал плечами Женька. – Ты, если ещё что странное увидишь, позвони мне, меня, кстати, Женя зовут… – и юноша вытащил из бумажника визитную карточку и протянул мужику; тот, поколебавшись, взял.

– Меня зовут Константин Большой, ты что, мне веришь? – удивился тот и изучающе посмотрел на парня, пытаясь понять, шутит тот или нет, да только суровое выражение лица молодого человека убедило в правдивости его слов.

– Да, я не верю, что волки просто так будут вредительствовать машине и рвать котов, их кто-то выдрессировал на это. Или это не волки, а крупные породы собак, – ответил Женька и его лицо тронула лёгкая улыбка.

– Хорошо, если что, я позвоню тебе, – воодушевившись тем, что в его слова поверили, пообещал пылко Константин Большой.

– Тьфу, ты! Нашли, из-за чего переполошиться! Вот вчера дождь из птиц – вот это страх! А разорванные коты – обыденное дело! – махнул рукой на слова владельца машины дворник.

* * *

Женька пришёл к кафе, служебные двери были закрыты. Опять он самый первый, конечно, плюс бессонницы в том, что ты никогда не проспишь. Взгляд Женьки зацепился за велосипед Арины, прикованный к перилам, его блестящие детали сверкали в лучах солнца. Переднее колесо неестественно прогнулось, несколько спиц вылетело со своего места, а так какого-либо непоправимого вреда не было. Женька прикинул, что работы-то на полчаса, достал смартфон, взглянул на экран, в фоновом режиме высветилось время, до открытия как раз оставалось сорок три минуты.

Арина встала на двадцать минут раньше обычного, даже пожертвовала завтраком, быстро собралась и вышла из дома. Каринка ещё копалась: выбирала, какое платье сегодня надеть и как накраситься. Арине в этом смысле повезло больше: из «платьев» у неё джинсы и белая шёлковая блузка (убежать в том, что это не платье, даже Каринка не рискует) и удобные балетки. Она по привычке хотела выкатить велосипед, да только вспомнила, что его уже нет. Ей стало грустно: кушать захотелось так же внезапно, как она налетела на тот злосчастной стол, поломавший её верного двухколёсного товарища, живот протестующе заурчал, призывая хозяйку обратить на себя внимание, но она спешила на автобусную остановку. Арина подготовилась к поездке на общественном транспорте, как к штурму бастиона, не в том смысле, что запаслась оружием, а в том, что настолько же основательно: заплела длинные волосы в тугую косу, взяла бумажный пакет и аптечку, набитую средствами, борющимися с дурнотой, даже заранее мятную жвачку стала жевать, а ещё набрызгала платок эфирным маслом мяты. Автобуса долго не было, людей на остановке всё прибавлялось, хорошо, она была во главе очереди.

Арина нервно топала ногой и поглядывала на экран мобильного, сдула с носа упавшую прядь. Наконец-то, под общий вздох облегчения, явил свой божественный лик автобус, замызганный грязью, и это при условии, что дождя уже месяц не было (не считая падающих мёртвых птиц). На лобовом стекле дворниками было размыто тёмно-бордовое пятно, подозрительно напоминавшее кровь, и трещины поползи по нему, а ржавчина на боках придавала ещё большей печальности образу: такое сложилось впечатление, что наступил постапокалипсис и этот автобус – единственный уцелевший вид транспорта во всём мире, даже местами казалось, вот-вот начнётся набег орды зомби.

Арина набрала как можно больше воздуха в лёгкие и героически переступила порог бастиона пыток на четырёх колёсах. В салоне орала музыка, судя по песне «Золотые купола…», играло радио «Шансон». Ладно, девушка решила терпеть, она протянула свои кровно заработанные гривны водителю, который стал ворчать, мол, чего порванные суете? Арина хотела ответить: «Какие услуги – такие и деньги», но решила не нарываться утром на скандал. Молча забрала сдачу. В салоне было душно, не смотря на открытые окна, и пахло машинным маслом и… почему-то – мочой, а изношенные сиденья нуждались в срочной починке, да и вообще желательно их выкинуть из салона автобуса, заменив на новые. Арина выбрала более-менее сносное сиденье, села как раз подле окна. Когда салон заполнился пассажирами… нет, неверное утверждение: когда пассажиры утрамбовались в автобус, тогда, натужно скрепя рессорами, эта консервная банка тронулась с места, грозя развалиться на составляющие. Дышать резко стало нечем. А солнце поднималось всё выше и жарило беспощаднее, и даже сквозняк не спасал. Арина ещё раз с грустью вспомнила свой велосипед и силилась не заплакать. Какой-то мужик завалился на девушку, когда автобус резко остановился, видно, водитель наконец-то вспомнил, что такое остановки и зачем они нужны. Какая-то тётка кричала, что ей дует и нужно срочно закрыть все окна. Молодая мамочка никак не могла успокоить рыдающего ребёнка. Какой-то панк слишком громко слушал в наушниках музыку. Хотя творчество «Rammstein» прекрасно заглушало визг тормозов и ругать подростка не стоило. Но полный треш начался, когда в салон зашёл мужик с рыбой. Из чего стало это понятно? Понимаете, рыбу летом не стоит покупать, особенно в жару, ведь она, вполне вероятно, пока вы доедете домой, может испортиться, а любитель морских деликатесов, наверное, в пылу радости, что отведает сию ароматную вкуснятину, об этом забыл. Как Арину тошнило! Она молилась, чтобы скорее доехали до нужной остановки, иначе за последствия не ручалась.

Девушка вывалилась из салона автобуса бледно-зелёная, помятая и злая, а на голове, как любит выражаться Карина, «взвыв на макаронной фабрике», и кажется, у неё дёргался глаз. Как-то она доплелась до кафе, забралась по ступенькам и открыла дверь. Первым делом страдалица посетила туалет, чтобы привести себя в порядок, а тут уборщица в нём как раз наводила порядок:

– Бог мой! Аринушка, что с тобой? – всполошилась сердобольная женщина.

– Общественный транспорт! Галина Петровна, чтобы я ещё раз на нём ехала! Уж лучше пешком, в дождь, на карачках ползти, помогая ушами! – взорвалась нервной тирадой эта юная особа.

– Как я тебя понимаю! Наш транспорт – самый кошмарный утром и вечером! А где твой велосипед? – выжимая тряпку в ведро, согласилась женщина.

– Эх… он поломан, – вздохнула Арина, умывшись и расчесав волосы, завязала высокий хвост. – Я его оставила на заднем дворе, сегодня вечером отвезу в ремонт.

– Да? Это та серебристая «Украина», что стоит на заднем дворе у входа? – сливая грязную воду в унитаз, уточнила Галина Петровна.

– Да! – переодеваясь в рабочую одежду, ответила девушка.

– А что у него поломано-то? Рабочий, на вид, велосипед, – набирая чистую воду в ведро, переспросила уборщица.

– Э… Ну, у него переднее колесо погнулось и так, по мелочи, – удивлённо взглянула на женщину Арина.

– Я утром проходила мимо него, и все колёса были целы! – заметила Галина Петровна.

Арина не поверила, ведь вчера ей некогда было заниматься починкой, а кроме неё до велосипеда нет никому дела. Девушка выбежала через служебные двери и взглянула на то место, где оставила своего двухколёсного друга. Действительно, он был цел, как буд-то и не врезалась она никуда. Изумлению Арины не было предела. Она стала судорожно вспоминать, а точно ли были эти повреждения? Или всё-таки нет? Кажется, велосипедистка теряет рассудок! Арина на всякий случай пощупала колёса и руль, нет, не мерещится. У неё от изумления даже тошнота пропала. Девушка прошла внутрь кафе и направилась к барной стойке, чтобы спросить у Женьки: а были ли повреждения на велосипеде?

– Ты чего такая загруженная? – участливо спросил Женька, как только увидел удручённое состояние подруги.

Она подняла на него большие блестящие глаза и спросила:

– Жень, я похожа на сумасшедшую?

– Ты чего? Нет, конечно! – оставив свои дела, подошёл к ней Женька.

– Тогда объясни, как вышло, что вчера мой велик подлежал ремонту, а сегодня – как новенький? – и она заглянула ему в глаза.

Во взгляде Женьки что-то промелькнуло, брови поползли вверх, и он выдал:

– Это магия! Наверное, феи постарались! – скорее всего, он сказал это, не подумав о том, что звучит это идиотично: – И вообще… мне надо кофемашину чистить! – Женька тот час заторопился смыться из-под пристального взгляда подруги.

Арина удивилась, потом задумалась, а потом… тихонько стащила пластиковый поднос и, хлопая демонстративно о ладошку, иронично спросила:

– Значит ма-агия! Феи! И долго ты думал, прежде чем такое ляпнуть?

– Так, Арина, без рукоприкладства! Помни: членовредительство уголовно наказуемо, плюс ты держишь в руках имущество кафе, за повреждения которого с тебя снимут штраф, а ты ещё за стол не расплатилась! – подняв перед собой руки в примирительном жесте, пытался вразумить подругу Женька.

Но его это не спасло. Хорошо, хоть он ловкий и быстрый, а в просторном зале не было посетителей, а потому оставалось место для манёвров. Женька про себя сказал «спасибо» жлобству начальника: ведь если бы тот не решил сэкономить, заказав для кафе пластиковые подносы, а вместо них – стальные, то у его бармена случилась бы черепно-мозговая травма, а так, от удара пластиковым подсосом, всего-навсего шишка образуется.