Илья тяжело вздохнул – Чего? Ты уронил, ты и лезь.
– Я??? Ты сам его уронил…
– Я???? – Илюша постарался вложить в это "Я" максимум сарказма и презрения, но вдруг понял, что повторяется, потому что его друг только что это уже сделал.
Лезть было очень страшно, но лезть было необходимо. Такой пакет стоил не меньше тридцати копеек. Но с таким рисунком поди купи посреди лета. И мама, как назло, велела, перед выходом, пакета не терять. Зачем он только его взял? Батон и пол буханки можно и в руках донести. Что еще надо было купить. Ну вот – забыл.
– Петька. у тебя фонарика нет?
Тот начал старательно хлопать себя по карманам. Но и так было понятно, что фонарика у него нет.
– Погоди! Вон чего есть. – И Петя достал из карманов новенький коробок спичек. – Еще бы газету и можно было бы факел сделать.
Друзья стали вертеть головой вокруг себя, но газета или какая-нибудь бумага, не говоря уже о факеле, им на глаза не попались.
Илюша тяжело вздохнул.
– Я полез.
Внизу было не так уж и темно. Свет проникал через открытый люк и пакет нашелся сразу же. Он остановился, пораженный собственным мужеством, и уже представлял, как будет потом рассказывать в школе, что проник в секретный подземный лаз, который ведет от его дома, аж до самого кремля. В таком контексте воспоминании о школе не пугали, а даже наоборот …
Только коротенький выйдет рассказ. Куда же на самом деле ведет этот тоннель?
Илюша поднял голову наверх.
– Петь, спускайся.
И вот они уже вдвоем стоят внизу колодца и чиркают спичками пытаясь рассмотреть, что ждет их в темноте.
Постояли-постояли, и маленькими шажочками двинулись в темноту.
Никаких поворотов они не нашли. А потолок становился все ниже и ниже, пока идти дальше не стало никакой возможности. Над ними шумели машины, они поняли, что стоят под улицей Каховской. Спички кончились и довольные собой и собственной храбростью, они двинулись назад к открытому люку.
Уже почти дошли, когда свет померк и они услышали голоса. Кто-то спускался вниз по лестнице.
Друзья и рады были бы убежать или спрятаться. Но куда тут побежишь? И спрятаться негде.
Так они и стояли парализованные страхом.
Зажегся фонарик.
– А это еще кто? – Раздался знакомый голос.
– Д-д-да это сикильдявки из второго под-д-д-д-дъезда.
Алик заика и Тоха стояли перед ними и светили им в глаза фонариком.
– Блиииин! Я те-те-тебе говорил, что бы ты сюда не лазил! По морд-д-д-дасам захотел?
Алик, несмотря на заикание, был многословен и, говорить любил затейливо.
– Т-т-т-ты чего? На гандбол попер? – Он несколько месяцев прозанимался в спортивной секции, после чего у него появилась привычка сутулиться, покачивать при ходьбе плечами и бить малышню при любом удобном случае.
Вот и сейчас, он ударил Илюшу по лицу правой рукой.
– Алик, ты ему челюсть свернул. Надо выправить. – И уже Тоха, левой рукой бьет его по лицу.
Так они забавлялись некоторое время. Илюша не плакал. Было не сильно-то и больно, но ужасно обидно.
Особенно потому, что никто его ни о чем не предупреждал. Ведь он вчера приехал и только что узнал про этот тоннель.
Но ничего этого он не сказал. И Петька не сказал. Он прикрыл бы его от пуль, отдал бы ему свое сердце. Вызвал бы за него на дуэль сто гвардейцев кардинала сразу, и умер бы с улыбкой на лице, пронзенный сотней шпаг. Но тут было другое. Алик и Тоха были на четыре года старше. Какие уж тут гвардейцы. Тут он ничего и сделать не мог. – И шпаги нет. – думал он тоскливо. – Да, и не развернешься здесь со шпагой.
И Илюше было тоскливо. И болела у него челюсть. Он мял, в испуге, пакет. Он не жалел челюсть. Челюсть что? – Пройдет! А за пакет достанется дома. – А рубль-то! – Промелькнуло у него в голове. – Отнимут ведь! – и он рефлекторно сунул руку в карман, где лежал бумажный, аккуратно сложенный, рубль.
– П-п-погоди, Тоха! – Алик схватил руку с зажатым в ней рублем. – Т-т-ты где это взял?
Илюша пытался вырвать руку и спасти деньги, но сил не хватало.
– Это мое. Меня мама за хлебом послала! – Он все был готов потерпеть, унижение и боль, но за деньги с него сильно спросят – это он понимал и уже плакал.
– Блин, это же наш рубль! – Подключился Тоха – Мы его здесь спрятали.
– Т-т-точно. Вид-д-д-дишь, у него уголок надорван. – Алик внимательно рассмотрел рубль и указал на совершенно не надорванный уголок. – Я его специально здесь спрятал, чт-т-то бы не потерять.
– Так ты еще и вор. Знаешь, что за такое бывает? Алик, выдай ему еще раз.
Опять Илюшу бьют по лицу, рубль уже в руках у Антохи, и назад его он не вернет сколько ни плачь.
– А ну валите от-т-тсюда! Если наябед-д-дничаете, на улице лучше не показывайтесь
Мальчики вылезли наверх, подгоняемые пинками. Во дворе было сумрачно. Солнце скрылось за тучами, как будто не желая видеть слезы Илюши.
Они долго бродили вокруг дома, сходили к голубятне, покрутились вокруг булочной. Петя даже пытался просить у прохожих по две копейки, на телефон, надеясь насобирать целый рубль, но какая-то сердитая тетенька наругалась на них, пообещав, что пожалуется их родителям. И они убежали во двор.
– Что же делать – Вздохнул Илюша.
– Ну, скажи, что потерял. Только не говори про Тоху с Аликом. – Попросил Петя. – Тебе-то хорошо, а я сними в одной школе учусь.
Илюша вздохнул еще раз. Если сказать, что рубль отняли, придется рассказать и про то, что вместо магазина он полез в тоннель. Как ни крути, по любому накажут. Да и страшно. Алика с Тохой все боятся, и весь двор будет его презирать – Никто не любит ябед.
– Скажу, что потерял. – Вздохнул он еще раз.
– А знаешь, что надо сделать?
Илюша замер. Неужели выход есть? Он смотрел на друга, надеясь, что то, что-то придумал. У самого у него никаких идей не было, так он был растерян и напуган.
– Надо позвать Горна Груса!
