Зивелеос. Книга первая
Понятно, говорилось в газете, что государство и новый президент испытывают определённые трудности в сборе налогов, но означает ли это, что для решения каких-то собственных, пусть и называемых государственными, проблем нужно подсылать кого-то в казино, где собираются на отдых от мирских забот приличные люди, и насильно собирать с них деньги? По этому случаю рыжий бизнесмен припомнил, как уже однажды его людей почему-то арестовали при выносе через проходную суммы в полмиллиона долларов. Дело давнее, урегулированное, однако вспомнилось. В этот раз из казино тоже ушли немалые деньги, но позволительно спросить, куда и по чьему указанию? Не является ли это попыткой своеобразного передела собственности? Бизнесмены не потерпят насилия и примут все меры к недопущению проведения такой политики в государстве.
«Враньё за рубежом» в последнее время не пользовалось особой популярностью читателей, однако в этот памятный день было раскуплено полностью, как и другие газеты, освещавшие события в казино. Причина в том, что зарубежные средства массовой информации узнали о случившемся в Москве чуть ли не в те же минуты, что и журналисты Москвы, если не раньше. Так что их радио и телевизионные агентства вещали о появлении Зивелеоса практически всю ночь, называя его имя открытым текстом. Поэтому газета «Враньё за рубежом» единственная в стране назвала имя пришельца. А именно пришельцем из космоса и определили все зарубежные информационные службы Зивелеоса. Газета «Враньё за рубежом» успела даже поместить мнения крупных учёных, поднятых в ту ночь с кроватей тревожными телефонными звонками. Те, спросонья не понимая о чём идёт речь, поясняли, что пришелец, явившийся в Москву, есть не что иное, как знак небесных сил о совершенно неверном курсе, предпринятом Россией в последнее время. Стремление снова стать сильным государством явно противоречит всеобщим космическим устремлениям. Собственный большой бизнес, крупные нефтяные, газовые, и золото-алмазо-добывающие компании должны быть только частными. Именно это подтверждает исчезновение золотого кольца с бриллиантом у эстрадной артистки. Если Россия этого не поймёт, она будет раздавлена окончательно космическими силами.
Еженедельный журнал «Итоги вранья», естественно, не успел высказать своё суждение. Оно готовилось к концу недели.
Только одна газета «Московская невралька» высказала совершенно отличное от всех мнение. Эту газету с момента появления её на прилавке – а она пришла позже всех газет – расхватывали, забывая взять сдачу, хотя цена на это издание была самой низкой. Хватали по одной причине – с первой страницы на читателя смотрело через огромные очки фото человека, вызвавшего такую сенсацию своим появлением в казино. Подпись под фото была лаконичной, но многозначащей:
«Редакция газеты не знает, что именно произошло, но получила информацию о том, что сегодня ночью в печально известном своими транжирами денег казино на Тверской улице города Москвы неизвестным человеком была произведена частичная экспроприация экспроприаторов. Как нам стало известно, отобранные деньги поступят в народную казну. Публикуем фото экспроприатора».
«Невралька» не врала.
Только Николай вошёл в квартиру, как зазвонил телефон. Положив у зеркала принесенный конверт, пройдя прямо в обуви к стене, на полке которой стоял старенький телефонный аппарат, он снял трубку:
– На проводе.
– Николай, срочно летим в редакцию! Я уже на пути к тебе. Старик собирает летучку. Такое дело, брат, расскажу, как встретимся. Ты не спишь, надеюсь? Звонил тебе пол часа назад, тебя не было. Минут через десять машина у подъезда. Спускайся, что б я не ждал, и погоним в редакцию. Очень срочно.
Это звонил ответственный секретарь редакции «Московская невралька» Олег Пригоров. Николай усмехнулся, слушая пулемётную речь ответственного, и устало ответил:
– Ладно, только не гони. Дай хоть умыться. Я только вошёл. Через пятнадцать минут буду внизу.
Для встречи в редакции ему нужно было переодеться. Времени в обрез. Пятнадцать минут не так много, но армейская привычка делать всё быстро сохранилась. Вернувшись в прихожую, отстегнул липучки, снял ботинки и спрятал их в шкаф. Туда же, но на верхнюю полку пошли усы, шлем, ларингофон с галстуком, пояс. Всё быстро отстёгивалось, разъединялось и аккуратно укладывалось.
Спрятав кожаный костюм, не снимая белой сорочки, пошёл в комнату и положил в нижний ящик комода небольшие технические устройства. Заскочил в ванную, смыл раствором клей с верхней губы, плеснул холодной водой в лицо, вытерся, посмотрел на часы. Ушло семь минут с момента разговора по телефону. Вбежал в комнату, надел джинсы. В прихожей обул кеды, набросил на плечи курточку, взял конверт, сунул его за пазуху. Прошло ещё четыре минуты, оставшиеся на лифт и выход из дома. Машина Олега уже ждала.
Помещения редакции находились на седьмом этаже огромного здания, на других этажах которого располагались редакции многих газет и журналов. При входе в большой прихожей стояла невзрачная деревянная этажерка, на полках которой были названия редакций. Здесь складывались письма, которые приносились частными и официальными лицами, не имеющими либо времени, либо пропуска, чтобы подниматься на этажи. Это позволяло многим читателям, желавшим обратиться к своей газете с жалобами на то или иное начальство, класть сюда письма на соответствующую полку, минуя возможные заградительные кордоны, существующие на некоторых почтовых отделениях. Такая система передачи писем позволяла редакциям получать правдивую информацию непосредственно от жалующихся и в то же время избегать долгих разговоров с теми, кто являются просто графоманами, приносящими свои рукописи кажущихся им бессмертных творений во все редакции, или профессиональными жалобщиками, обращающимися в редакции по самому незначительному пустяку. Всем им, если они звонили по телефону с предложением материала или письма, отвечали: «Оставьте на этажерке у входа. Наш сотрудник обязательно спустится и заберёт, а мы рассмотрим ваше послание и ответим всенепременно».
Когда Олег с Николаем подъехали к редакционному центру, или как ещё его называли, комбинату, Николай вышел из машины первым и, пока Олег запирал дверцы машины, вошёл в здание, подошёл к этажерке положил взятый дома конверт на полку «Московской невральки» и тут же отошёл в сторону, словно ожидая Олега, чтобы вместе идти к задремавшему на стуле охраннику.
Олег торопливо появился в дверях и хотел, было, бежать дальше, но по привычке глянув на этажерку, заметил конверт:
О, надо взять.
– Да мы ж торопимся, – неуверенным голосом возразил Николай.
– Секунда дело не меняет, а письмо лежит. Я уходил из редакции вечером – всю почту забрали.
Он говорил это набегу, забрав конверт и вчитываясь в адрес. Проходя мимо пробудившегося от голосов милиционера, заметил:
– Смотри ты! Я оказался прав. Это срочное и лично старику. Пухлый конверт-то. Не иначе как новая романа от графомана, – рассмеялся он. – Но сдадим, как положено.
В кабинете главного редактора все ожидали появления Олега с информацией о событии, свидетелем которого он сам не стал, так как узнал о нём от подруги работавшей на кухне ресторана казино. С дрожью в голосе она позвонила ему домой, как только услыхала сначала громкий голос Зивелеоса а затем и выстрелы в зале. Поняв от девушки только то, что происходит нечто чрезвычайное, он не медля ни секунды, схватил диктофон, ручку, блокнот и успел побывать на месте событий в момент разбора ситуации. То, что ему удалось услышать и понять, он и начал наскоро излагать, после того как, положив на стол редактора конверт, проследовал на своё обычное место в углу комнаты.
– Значит так, – начал Олег, не ожидая предоставления ему слова. Понятно, что все были в нетерпении. – Случилось что-то непонятное. В казино шла обычная застольная игра. Девицы плясали, ансамбль играл. Вдруг в зал прошёл какой-то человек не из членов клуба. Как ему удалось, никто не знает. Я, Семён Иванович, – обращаясь к редактору, говорил Олег, – с большим трудом туда дважды попадал, когда вы поручали мне писать материал. Сегодня, как я думаю, парень просто заплатил стоявшим на вахте, иначе его бы не пустили.
– Он молодой этот парень? Как выглядел?
– Да я не видел. Но один из вахтёров признался мне, что какой-то парень проходил в странной обуви и чёрном костюме, но без перчаток и головного убора. Они, наверное, были у него в сумке, потому что, когда начался скандал, то он вбежал в зал и узнал того парня только по обуви. Всё остальное изменилось: появились усы, очки, то ли шлем, то ли котелок на голове. Брюки и ботинки были те же.
– Ну, так. Что было дальше? – нетерпеливо потребовал продолжения редактор, заметив, паузу в рассказе.
– Я просто пытаюсь сообразить. Очевидно, этот парень зашёл в туалет и надел всё остальное там.
– Возможно, – согласился редактор, – но ты давай пока факты, которые узнал, а рассуждать будем позже. – Надо готовить срочную информацию в утренний номер. Я уже дал стоп типографии. Там всё зависло. Ждут команду.
– Понимаю, – поспешно сказал Олег и продолжил рассказ. – Человек этот, оказавшись в центре зала за игорным столом с рулеткой, назвал себя не то Зивлесом, не то Зевлесом. Все по-разному говорили. Одно ясно, что голос был громовой. Предполагают, что он использовал ларингофон, хотя такой силы звука он не мог дать, как говорят. Впрочем, некоторые считают, что это был либо космонавт, либо инопланетянин. Кто-то полагает, что это шутка владельцев казино. Тут действительно было что-то мистическое, не похожее ни на шутку, ни на реальность. Люди падали со стульев, но никто не видел, чтобы пришелец кого-то трогал руками. Потом он собрал деньги со столов и тоже к ним не прикасался. Мог, конечно, использовать пылесосное устройство, но ведь оно бы забилось мгновенно бумажками.
Олег виновато посмотрел на всех и добавил:
– Вы извините, что я рассуждаю попутно. Я говорю то, что слышал только что от очевидцев.
Да ладно, Олег, продолжай, не останавливайся.
– Всё это, говорят, было очень быстро. Пришелец…
– Что ты его пришельцем называешь? Неужели мы должны ещё верить в пришельцев из космоса? – возмутился заведующий общественно-политическим отделом, полный мужчина с очень крупным одутловатым лицом. – Обыкновенный бандит, наверное, придумавший какую-нибудь хитрость.
– Погодите Василий Валентинович, – остановил своего зава редактор, недовольно прихлопнув рукой по столу. – Мы ещё ничего не знаем. Пусть Олег продолжает.
– Хорошо, – согласился Олег, – пусть не пришелец. Я-то сам его не видел. Пусть будет бандит. Забрав деньги с одного стола, он подошёл ко второму, за которым сидел наш известный рыжий предприниматель, и свалил его и соседа. Собрал там деньги, тоже не притрагиваясь к ним. Потом приказал всем выложить деньги из кошельков.
– А что же никто ему не мешал в этом? – возмутился редактор. – Охрана– то у них что делала?
– Ах да. На него напали телохранители. Но, говорят, он их разбрасывал каким-то странным способом. То есть все утверждают, что он вроде не дрался с нападавшими, но все почему-то падали. А когда пришла милиция, не то ОМОН, не то Альфа, то и они ничего не могли сделать, даже стреляя из автомата. Тут вообще какая-то фантастика. Никакой фокус не может заставить пули лететь рикошетом в пол. Это же пули. Майор стрелял по ногам парня, чтобы тот не мог уйти, а он, будто бы просил не стрелять, чтобы никто случайно не пострадал.
– Так, может, майор стрелял холостыми? – поинтересовался самый опытный работник редакции Воробьёв, занимавшийся вопросами военной политики.
– Нет, я сам видел пол, изрешеченный пулями.
– А что там мне звонили перед твоим приходом ещё о пропавшем кольце? Тоже факт?
– Да. Дело в том, что парень, собрав деньги со столов, приказал всем достать деньги из кошельков, пригрозив не то пистолетом, не то просто стволом, никто не понял чем. Но для острастки он выстрелил из этого орудия по лампочке. Правда, выстрела никто не слышал, но лампочка на стене разбилась и погасла. Все перепугались и стали выкладывать, что было. Одна наша краля эстрадная побоялась, что парень увидит её кольцо с бриллиантом, и пока деньги собирались в противоположном конце, она сняла своё украшение с пальца и сунула в сумочку, которая висела на стуле, но вынула оттуда пятьсот баксов и положила перед собой, чтобы от неё ничего больше не требовали. Потом, когда парень собрал деньги и ушёл, она взяла сумочку, но кольца там не было. Вот, собственно, и всё.
– Так сколько ж он грабанул? – поинтересовался редактор и, неожиданно вспомнив о лежащем перед ним конверте, начал его раскрывать в ожидании ответа.
– Между прочим, мне кто-то сказал, что грабитель тот пояснил своё поведение, заявив, что берёт только то, что было награблено у народа. То есть он действительно выступал в роли своеобразного Робин Гуда.
– Так мог сказать каждый, – заметила Нина Владимировна, заведовавшая отделом экономики и социальной политики. – Каждый вор оправдывает своё поведение благородными целями, но остаётся вором.
– А не может такого быть, что всем показалось это по пьянке? – спросил редактор, доставая из конверта какое-то чёрный пакет. – Ведь все там были выпившими.
– Так-то оно так, – согласился Олег, – но потом приехала трезвая милиция. Майор стрелял абсолютно трезво. И всё же…
– Погоди-ка, – прервал его неожиданно редактор. – Посмотрите, что было в конверте.
На развёрнутом чёрном листе плотной бумаги лежали аккуратные пачки стодолларовых купюр.
Кто это принёс? Олег откуда это? Это же ты мне дал?
– Я, – промямлил тихо Олег, изумлённо уставившись на пачки денег. -Этот конверт лежал на нашей полке в вестибюле. Я только взял…
– Минутку, – снова прервал его редактор. – Тут ещё конвертик лежит.
Он надорвал конвертик поменьше оказавшийся под одной пачкой денег и достал листок бумаги. В нём было написано:
«Эти деньги часть из реквизированных мною в казино. Вы, мне кажется, самая правдивая газета и выступаете за народ. Используйте деньги на его благо. Продолжайте говорить правду людям. Повышайте тираж. Помогайте изменить жизнь народа к лучшему, а я буду помогать вам и дальше. С уважением. Зивелеос».
Редактор прочитал записку по себя затем вслух. Минуту никто ничего не говорил.
Затем редактор поднялся и сказал:
– Это действительно любопытно. Значит, кто-то на самом деле обладает непонятной силой и хочет обратить её на помощь людям. Я думаю, мы должны его поддержать. Я не знал о таком повороте событий и нашего бухгалтера на совещание не приглашал. А он, оказывается, нужен. Но ничего. Владимир Владимирович, – обратился он к Воробьёву, – пересчитайте, пожалуйста, сколько здесь долларов, составьте скоренько акт о приёме и положим деньги в сейф, а мы пока составим информацию о случившемся для читателей.
Но тут он снова взял маленький конверт.
– Тут что-то ещё, кажется, лежит. Да, точно, – и он достал фотографию. Все вскочили и кинулись смотреть. На снимке было фото Зивелеоса в той самой одежде, которую описывали свидетели.
– Это потрясающе, – воскликнул редактор с несомненной радостью в голосе. – Давайте поместим это фото и дадим краткую подпись. Только какую?
Николай, давно готовившийся к этому моменту, предложил написать об экспроприации экспроприаторов и получении денег.
Все согласились без обсуждений. Николай и раньше отличался ценными предложениями, так что это не оказалось неожиданным. Информация пошла в печать. Редакция разошлась по домам только после выхода номера.
Текучие мысли
У Николая была смешная фамилия Самолётов. В школе, а потом, когда ещё в третьем классе он потерял родителей, погибших в авиакатастрофе, и попал в детдом, то и там его называли Лётчиком. Возможно вполне, что это каким-то образом отразилось на его дальнейшей жизни. Что ни говорите, а имя и фамилия оказывают влияние на судьбу человека. По крайней мере, в детстве это важно для каждого, а на некоторых то, как их кличут, воздействует всю жизнь. Да это легко заметить, если сравнить, например, судьбы людей с фамилиями Жизнев, Жизневский, Жизник, Жизницкая, Жизненко или Жизняков – понятна идея? – с судьбами тех, кто носит фамилии с противоположным по смыслу корнем, то есть Смертин, Смертьева, Смертенюк, Смертенко и далее в том же духе.
Понятно, что на застолье у какого-то вполне приличного товарища Смертина никто не поднимет тост «За твою фамилию, друг!». Это ведь всегда будет звучать двусмысленно с плохим подтекстом. Зато в гостях у Жизнева обязательно какой-то весельчак скажет: «Желаю тебе, дорогой, чтоб фамилия твоя оправдывалась и жил бы ты долгие годы!». А теперь представим себе, что эти две фамилии оказались за столом рядом. За одну фамилию пьют, а за другую нет. Вроде бы никто и не хотел обижать второго, но у того в душе червячок зависти уж зародился: «Что же это за напасть на меня такая? За что мне такая фамилия?». Нет, не скажите, имя и фамилия многое значат в жизни каждого.
Николай Самолётов не стал лётчиком, хоть и было у него такое прозвище. Однако…
Впрочем, об этом потом. В это утро, набрав по пути всех газет и прочитав, стоя в метро, все описания событий в казино, приехал он домой, забежал наскоро в ванную, плеснул в лицо водой, чтоб освежиться, и плюхнулся на диван, не раздеваясь. Его начала колотить дрожь. Нужно было успокоиться.
Какую-то неделю назад вся жизнь была совершенно другой, а именно не такой, какой начиналась с сегодняшней ночи. Теперь все газеты будут писать о нём. А хотел ли он такой славы? Это не вопрос. Лучше спросить себя, хотел ли славы вообще? Другое дело. Но и такой прямо поставленный вопрос не мог получить однозначного ответа.
Став профессиональным журналистом, Николай никогда не забывал о стихах, которые пописывал время от времени. Но в своей газете их не показывал и тем более не публиковал. Стало быть, к славе и не стремился? Вот ведь, бывая время от времени в Доме литераторов или в Союзе писателей, ему часто приходится встречаться с поэтами. Сидя за стаканом водки, без которой не обходилась почему-то ни одна встреча, какой-нибудь мало-мальски известный в узком кругу любителей поэт начинал вдруг бить себя в грудь кулаком и утверждать, что именно он самый гениальный поэт сего времени, поскольку за последние пару десятков лет не родился, все подтвердят, ни один более талантливый сочинитель, чем он.
Через день какой-то другой поэт, пусть даже без стакана водки, совал Николаю в руки книгу стихов, которые предварялись предисловием, написанным самим автором, и утверждающим, что именно этот автор совершенно гениален и не сравним ни с кем из существующих стихотворцев.
Слушая их, Николай улыбался, робко говоря, что тоже пишет стихи, но не для того, чтобы заработать или поразить кого-то своим гением, а только тогда, когда строчки сами рождаются. Значит, он не гнался за славой? Но в то же время он журналист. А кто из журналистов не мечтает стать известным? Кому не хочется, чтобы его статьи читали запоем? И всё-таки нет. Николай писал то, что считал нужным. Ему хотелось изменить мир – это да. Изменить к лучшему. Вот что действительно хотелось. И всё, что писал, предполагало именно попытки объяснить, что и как, помочь разобраться. Стало быть, слава тут не при чём. Пожалуй, так.
И сегодняшняя ночь, и то, что ей предшествовало, конечно, связано было с желанием помочь и только.
Слава. Она придёт обязательно теперь, вернее, уже пришла. Но нужна ли она? Нет, однако никуда не деться. И хотя это было предусмотрено, приход её вызывал дрожь в теле. Нужно было успокоиться. Николай закрыл глаза. И всё, что было в казино, прокручивалось снова и снова. Там он держал свои нервы. Чувствовал себя совершенно спокойным.
Оно – спокойствие в самые ответственные минуты – стало привычкой, воспитанной в воздушно-десантных войсках, где отслужил полный срок, положенный солдату. А, может, оно родилось ещё до детского дома со словами отца, как бы завещавшего сыну: «Помни одно, если уж решил что-то делать, то делай, не отступаясь. Самое опасное – это сомнение во время действия. Оно помешает выполнить задуманное». Так он говорил, когда нужно было перейти ручей по бревну или прыгнуть в море с казавшегося высоким камня. «Сомневайся до того, как начал, – учил он, – но не после». Эти слова отца Николай нёс через всю жизнь. И сегодня, он понимал, нет уже места сомнениям. Дело начато на всю оставшуюся жизнь. Какой она теперь будет, короткой или долгой? Счастливой или несчастной? Да это ли важно? Главное, что сегодня удалось заявить протест тем, кто привык, что им никто не возражает, удалось щёлкнуть и сильно по носу тех, кто думал, что они самые сильные и могут делать с людьми всё, что им взбредёт на ум. Он сделал первый шаг, и это заставит их задуматься, заставит почесаться. Но то ли их ещё ожидает? А он молодец. Решился-таки. То ли ещё…
Сон захватил Николая как всегда неожиданно. Сутки переживаний утомили.
Силы безопасности в тревоге
Генерал Казёнкин приехал домой, но уснуть так и не смог. Почувствовал, что успешной карьере пришёл конец. Разгадать сегодняшнюю шараду вряд ли удастся до того, как его снимут с должности. Уж эти бизнесмены постараются. Эти воротилы могут тысячи просаживать в карты и в рулетку, но чтобы отдать вот так за фу-фу даже рубль по чьему-то приказу – это они не переживут. И что же произошло в самом деле? Появился какой-то супермен? Фантомаса нам ещё не хватало. В него стреляют, а он себе спокойно уходит. Нет, тут что-то не то. Явно кто-то сделал фокус-покус. Похоже на массовый гипноз.
Эта мысль и обрадовала, и расстроила. Точно – это гипнотизёр. Найти-то мы его найдём. И не таких находили. Но неприятностей принесёт – всю жизнь отмываться будешь. С должности-то меня потеснят. Шутка ли, самого Рыжего грабанули? Но если быстро развернуться, так ещё посмотрим кто кого. Может, наоборот удастся в министры выйти.
Между прочим, говорят, что гипнотизёра Вольфа Мессинга нельзя было удержать в тюрьме. Он мог легко загипнотизировать охрану и выйти в любое время. Если и этот такой же, то не очень-то просто будет с ним сладить. Но человек есть человек.
Генерал вспомнил, что на эту тему есть народная пословица, но никак не приходило в голову, как она звучит – не то на всякую телушку своя полушка, не то на всякую полушку своя телушка. Во всяком случае, он почувствовал, что дело всё-таки должно иметь реальную почву, а потому будет иметь решение. Но скандала с утра не избежать.
И как в воду смотрел. Утро для генерала началось очень рано. Позвонил сам министр.
– Ты что же это там спишь? Ничего себе! Москва на ушах ходит, а ты в постели валяешься.
– Так я же там был, Валериан Валериевич.
– Знаю, что был. Толку-то. Где этот проходимец? Взяли его? Знаешь, кто это?
– Нет пока.
– А нет, так нечего в постели валяться! Быстро в кабинет! Президент уже знает. Ищите!
Трубка загудела рассерженными короткими гудками. Генерал понял, что не ошибся в худших своих предположениях. Жизнь давала трещину. Можно и погон лишиться. Вот ведь беда.
Только что прильнувшая было к мужу жена, услыхав короткий разговор по телефону, недовольно отвернулась, свернувшись калачиком и бурча в подушку:
– Вот уж и министр ни свет ни заря звонит. Делать им что ли нечего? Нормального утра дождаться не могут.
– Замолчи ты! – рявкнул генерал. Тут увольнением пахнет. Потеряю всё, будешь тогда бурчать.
– А что случилось, дорогой? – испугалась жена.
– Что-что? Гад какой-то казино ограбил. С пол миллиона долларов хапнул. Да ты скоро всё из газет и по телевидению узнаешь. Они набрешут больше, чем я. Им сенсация, а меня турнут так, что не скоро поймаешь, если не раскрутимся быстро. Думал до утра ещё не будут беспокоить, так нет же, уже нажаловались.
– А кто?
– Кто-кто? Скорее всего, Рыжий наш. Он там играл и оказался среди ограбленных. Ну и другие не мельче. Утинский был. Может, он брякнул президенту? Но ничего. Спи пока. Сейчас будем разбираться.
У входа в министерство стояла толпа корреспондентов. Этого следовало ожидать. Генерал вышел из машины, не отвечая ни на какие вопросы, расталкивая самых назойливых. В кабинете министра запестрели генеральские звёзды. Заседание началось. Доложить предложили Казёнкину.
Описав кратко, что было ему известно, генерал сделал акцент на том, что он сам лично прибыл на место происшествия, разобрался с ситуацией и, по его мнению, причиной скандала является человек, скорее всего, с ненормальной психикой, но обладающей способностью к массовому гипнозу.
Говоря последнее, генерал мысленно поздравил себя с ещё одним открытием о том, что грабитель был с ненормальной психикой. Однако это сразу вызвало вопрос у министра:
– Почему вы решили, что у него ненормальная психика?
Надо заметить, что на совещаниях и вообще в официальных встречах министр мог сказать генералу и «ты», когда был рассержен. Поэтому то, что он сказал сейчас «вы», означало, что выступление генерала охладило министра. Значит, линия выступления была выбрана правильно.