Зивелеос. Книга первая

– Тогда другое дело, – понимающим тоном заговорил крупье. – Вопрос в том, каким выглядел этот бандюга?

– Вот именно об этом я и спрашиваю, – облегчённо вздохнул генерал, – обрадовавшись тому, что, наконец, его поняли правильно.

– Тогда, извиняюсь, он больше всего похож на вас, товарищ генерал, поскольку тот плотный был, представительный такой и очень грозный. Конечно, я не говорю. Что это были вы. Просто вы спрашиваете, кого он больше напоминает по комплекции. Другие-то здесь все, извиняюсь, щупленькие, а тот помощнее.

Генерал в изнеможении откинулся назад к спинке своего кресла и непроизвольно посмотрел на Самолётова, который едва сдерживался, чтобы не расхохотаться во второй раз.

– Что же вы так говорите? – спросил он усталым голосом, – Взгляните, например, на нашего самого молодого журналиста. Я бы его не назвал щупленьким. Даю голову на отсечение, он занимается спортом и имеет хорошо накаченные мышцы.

– Согласен с вами полностью, – поддержал его крупье, – но в сравнении с вами он проигрывает, а главное, чтобы не отвлекаться от темы, он всё же явно ниже и много худее того бандита. Вы видели, каким его изобразила газета «Эротическая Вралька»? Супермен какой-то?

– Слушайте, что вы чепуху мелите здесь? Художник этой вашей вральки в глаза не видел бандита и рисовал лишь по своему воображению. А вы туда же – супермен! Идите к себе в казино и хоть там не рассказывайте сказок. Не хочу больше слушать вас.

– Я извиняюсь, что обидел вас, но, честное слово, не хотел.

– Да идите же! Лейтенант, проводите и возвращайтесь, а вы, майор Скориков, задержитесь. Прошу вас пройти со мной в другую комнату. Я оставлю вас на минутку, господа, – сказал в завершение Казёнкин и, поднявшись, направился вместе с майором к боковой стене кабинета.

Гости с удивлением увидели, что в стене, обшитой длинными полосками деревянных реек, оказалась дверь, за которой и исчезли офицеры.

Оказавшись один на один с майором в другой комнате, поменьше размерами, но также хорошо оборудованной под кабинет, Казёнкин не стал садиться, а начал задавать вопросы, которые не предназначались для чужих ушей:

– Спрашивали дежуривших на дверях портье?

– Да, конечно. Они не помнят, чтоб кто-то проходил один. Возможно, этот человек вошёл в казино значительно раньше и с кем-нибудь.

– А в раздевалке что говорят?

– В шляпах и плащах приходили многие. Он, скорее всего, переоделся в туалете позже, поэтому никто в зале его появления сначала не обнаружил, так как оно ни чем не проявлялось.

– Телефоны обозначенных домов прослушиваются? (генерал имел в виду два дома, возле которых пьяный человек якобы видел Зивелеоса).

– Разумеется.

– Что с телефоном журналиста?

– Только что перед приходом к вам мне сообщили, что до моего появления в его квартире он говорил с какой-то девушкой и просил забрать его материалы для газеты.

– Ну, в этом ничего для нас.

– Вы осматривали его квартиру.

– Да пока он был в ванной комнате.

– Квартира однокомнатная. Осмотрели сразу. Ничего подозрительного. В шкафах одежды похожей нет, обуви такой нет. Успели заглянуть на антресоли, там тоже ничего интересного. Думаю, всё же произошло совпадение. Это не он.

– Майор, выводы буду делать я. Ваша работа искать детали и цепляться за них.

– 

Я понимаю. Тут есть одна деталька, но уж очень слабая какая-то.

– 

Что подразумеваете?

– 

Да всё тот же телефонный разговор Самолётова с девушкой.

– 

В чём сомнение?

– Девушка спросила, где будут материалы для газеты. А Самолётов, понятно, что ждал нашего появления, и всё же ответил странно. Я, говорит, сейчас в ванной и там полно пены.

– Ну и что?

– В общем-то ничего, но она сказала, что всё поняла, хотя ответ он ей так и не дал.

– Как не дал? – генерал аж задохнулся от появившейся догадки. – Ответ находится в ванной. Ищите его под большими пузырями, то есть под пеной. И немедленно отправляйтесь туда. А я иду назад к ним. Чувствую, что рыба на крючке. Выходите через другую дверь.

Потирая руки в радостном волнении, генерал вернулся в свой большой кабинет.

– Прошу простить, что задержал немного. Предлагаю всем выпить по чашечке чаю или кофе, кто что желает.

Генерал подошёл к своему пульту, нажал кнопку, скомандовал, и через несколько минут всё та же прекрасная секретарша в военной форме и с распущенными по плечам волосами внесла поднос, на котором стояли элегантные чашечки для кофе и для чая, небольшой кофейник, и побольше фарфоровый чайник, сахарница и маленький кувшинчик со сливками.

– Прошу к столу и вас, – обратился генерал к Пригорову, так и не поднимавшемуся со своего стула возле двери.

Секретарша спрашивая, кому чай, кому кофе, расставляла соответственно маленькие или большие чашки, наливая кофе или кипяток из фарфорового чайника и предлагая готовые пакетики чая. Затем она подошла к серванту у стены и принесла оттуда поднос поменьше с шоколадными конфетами и печеньем.

Собеседники несколько утомились от разговора и дружно принялись за предложенное угощение. Лейтенанта с диктофоном тоже не обошли вниманием.

Утолив жажду и слегка закусив бутербродом с сыром, который секретарша достала шефу из холодильника отдельно, генерал благодушным тоном спросил, нарушая установившуюся тишину:

– А всё же, товарищ Самолётов, где вы были сегодня ночью, если не секрет? Вы могли бы мне ответить или вам мешают ваши коллеги. Если так, мы можем перейти в другое помещение и поговорить, так сказать, с глазу на глаз.

Самолётов ухмыльнулся в лицо генералу:

– У меня в принципе секретов ни от кого нет, хотя я считаю, что личная жизнь не должна быть предметом обсуждений на общих собраниях. Но раз тут особый случай, то позвольте и мне узнать у вас, как вы можете доказать тот факт, что не были в казино во время ограбления, товарищ генерал? Кто может подтвердить ваше алиби, если вы это имеете в виду?

– Ещё раз должен вам сделать замечание, – ровным голосом (хотя внутри всё опять забушевало) заговорил Казёнкин. – Вы ещё совсем мальчишка, чтобы так со мной разговаривать, однако я вам отвечу. Я провёл вечер в своей семье, то есть в данном случае с женой, поскольку дети сейчас на даче с бабушкой. Но я по должности выше вас и имею право задавать вопросы я, а не вы, поймите это в конце концов. Вы в расположении ФСБ, что означает Федеральная служба безопасности, чёрт возьми!

И тут вмешался Никольский:

– Товарищ генерал, прошу не зарываться! Мы все прекрасно знаем, что такое ФСБ. Но мы не ваши подчинённые. И кто из нас по должности старше, не будем спорить. Знаю только, что в настоящий момент не вы. Если кто-то из нас, не дай бог, окажется под следствием, и у вас будут для этого основания, тогда другой вопрос. Но мы сейчас вместе стараемся разобраться в том, что случилось ночью. Подчёркиваю, что не только вы разбираетесь, но и мы. Я так понял, что вы пригласили нас помочь разобраться, а не быть допрашиваемыми субъектами. Если вы нас решили допросить, то будьте добры предъявить санкцию прокурора на арест. В противном случае мы поднимаемся и уходим, и вы не имеете права нас задерживать.

– Я погорячился, простите, – пробормотал Казёнкин, поняв, что опять дал маху, и гости действительно имеют право уйти, а этого сейчас нельзя было никак допустить. – Нервы пошаливают. Почти не спал сегодня. Извините ещё раз. Ваш молодой коллега всё время меня как бы подзуживает.

– Ну, мог же Николай быть в театре, на дискотеке, гудеть с кем-нибудь за рюмкой водки, на даче на худой конец, – высказал свои предположения Пригоров, осмелевший от поддержки редактора.

– Да, всё это я мог.

Самолётов смотрел на своих коллег весёлыми глазами, радуясь их вмешательству.

– Я мог, но не был в этих местах. Понимаю, что будь я в театре, то меня попросили бы предъявить театральный билет, будь на дискотеке – вспомнить друзей, с которыми танцевал или пил водку. У меня такого алиби нет. Но я не случайно спросил о том, как вы докажете своё алиби, товарищ генерал, так как у меня есть точно такое же. Я был вечером, а не ночью, в компании с моей подругой, которая в любой момент, если нужно, полагаю, не откажется подтвердить мои слова, поскольку мы и не скрываем свои дружеские отношения.

– У неё дома есть телефон?

– К сожалению нет.

– А куда же вы ей сегодня звонили?

Казёнкин спохватился, что задал по инерции этот вопрос, пытаясь застать врасплох Самолётова, но было поздно, и последовало незамедлительно наказание в виде едкого ответа самого корреспондента:

– Поздравляю, генерал. Вы прослушиваете мой телефон. А где же ваша хвалёная демократия со свободой слова и свободой личности?

– В интересах следствия это допускается.

– Прошу прощения, генерал, – это опять вступил в разговор Никольский, – но это допускается лишь в отдельных случаях с санкции прокурора. У вас есть такая санкция? Если нет, мы поднимем скандал, это я вам обещаю. И он будет не меньше скандала с ограблением.

Вот когда Казёнкин по-настоящему пожалел, что пригласил газетчиков. Если раздуют вопрос о незаконном прослушивании, что вырвалось из уст самого генерала ФСБ, да в присутствии нескольких людей, то тут ему не усидеть даже на своём месте, а не то что получить повышение. Кресло под ним явно закачалось.

Казёнкин закашлялся, раздумывая. Отхлебнул оставшийся глоток чая и успокоившись произнёс:

– Перед кем надо, я отвечу. Меня, кстати, вот что интересует. Здесь у нас присутствует ваш ответственный секретарь. Я не разбираюсь в газетных должностях. Ответственный секретарь это что-то вроде секретаря, отвечающего больше, чем за чай?

– Не знаю, вы ехидничаете или действительно не в курсе дела, но скажу просто: ответственный секретарь фактически делает всю газету, то есть несёт за неё всю ответственность.

– О-о, значить, тоже величина?

– Да, и большая.

– А за что вы отвечаете в таком случае?

– За всё и за то, чтобы он нёс свою ответственность правильно.

– А за вас кто несёт ответственность?

– За меня товарищ Горюшкин и политбюро нашей партии.

Казёнкин задавал вопросы, стараясь уйти подальше от неприятной темы прослушивания, но он имел дело с журналистами, которые привыкли ничего не забывать.

– Я позволю себе вернуться к нашим баранам, – вступил в разговор Николай.

– К каким ещё баранам? – недовольно спросил Казёнкин.

– К телефонным, товарищ генерал. – Опять съехидничал Николай. – Хочу сказать, что, прослушивая мой разговор с Машей, вы, разумеется, определили, что она говорила по мобильному телефону.

«Тьфу ты, чёрт, – подумал Казёнкин, – что же мне не доложили такой важный факт?»

– Я это к тому, что в случае не ослабевшего интереса к моей персоне вы можете позвонить ей хоть сейчас и узнать, где я был вечером.

– Это я с удовольствием, – обрадовался Казёнкин. – Можете сообщить номер?

Самолётов назвал, и генерал тут же набрал его на своём аппарате, не забыв нажать кнопку записи встроенного магнитофона для контроля, хотя запись разговоров велась и в другом месте. Разговор был предельно вежливым.

– Алло, слушаю вас.

– Добрый вечер, девушка. Извините, пожалуйста, это беспокоят из Федеральной службы безопасности. Вы только не волнуйтесь.

– 

А я и не волнуюсь. С чего вы взяли?

– 

Вы знакомы с Николаем Степановичем Самолётовым?

– 

Да, а что такое? С ним что-нибудь случилось?

– 

Да нет, я же говорю, не волнуйтесь. У меня чисто технический вопрос. Он вчера вечером был у вас?

– 

А это предосудительно?

– 

Девушка, простите, но лучше будет, если вы станете только отвечать на мои вопросы, а не задавать свои. Это сэкономит нам время и ваши деньги за мобильную связь.