Паникующие люди, разрываясь между необходимостью соблюдать дисциплину и подавлением собственного страха, оказались неподготовленными к сложившейся ситуации. Безмятежное состояние отдыха и чувство полной защищенности – помешали двуногим обитателям воспользоваться собственным разумом.
– Сэр, я бы вас попросил… – обратился Винсент к одному человеку, толкающемуся в куче народа, у входа. Случайный, жуткий удар локтем по носу, кем-то из толкучки, прервал обращение консьержа. А мужчина, к которому он обращался, растолкав женщин и стариков, благополучно выбрался наружу.
– Что с тобой, парень? – случайно заметив Винсента, присевшего в ногах толпы, и подойдя поближе, поинтересовался Белинс. – Кто тебя так? – заметив окровавленное потемнение под носом, вновь спросил консьерж шестого этажа.
– Я не знаю, кто это был, – поднимаясь во весь рост, ответил Винсент. – Случайный локоть из толпы – последнее, что я заметил. А после потемнело в глазах, и засверкали звезды.
Белинс, состряпав возмущенное лицо, ничего не сказал, а лишь, громко прицокнув языком, покачал головой.
* * *
К красному неоновому свечению, заливавшему подвальное помещение отеля, внезапно прибавилось более насыщенное – багрового оттенка сияние. На фоне непрекращающихся поскребываний паука и шуршаний длиннохвостых грызунов, послышался резкий хлюпающий звук, за которым громкий писк сменился настораживающей тишиной.
Паук, извергая из своего детородного органа – на брюшке – красную, слизи подобную, не совсем органичную субстанцию, на расстоянии двух-пяти метров, поражал грызунов, разбегающихся по углам, почти точными попаданиями. Попадая на серое, не совсем приятное человеку, млекопитающее животное, красные Частицы, словно мельчайшие многомиллионные пираньи, практически мгновенно расправлялись с плотью каждого грызуна. Оставляя лишь белые обглоданные кости, Частицы устремлялись к следующей жертве. В силу своей медлительности, они не имели возможности атаковать, но зато реально могли рассчитывать на зазевавшуюся серую особь, случайно попавшую в их смертоносные объятия. Так оно, в принципе, и происходило.
Как и родитель, Частицы, под воздействие вакцины, мутировали и перестали выполнять репродуктивную функцию, а самое ужасное, они стали плотоядными, впрочем, как и сам паук.
Теперь, здесь и сейчас, Частицы, как и в прошлом – охотники, но подобный инстинкт, от цели: преобразования самого себя – перерос в цель: безудержного поглощения всего живого. Чем подобная мразь не апокалипсис?
* * *
Высоко над вестибюлем, а точнее на восьмом этаже, и не за много километров от своих товарищей консьержей, Людвиг, достав из кармана маленький компактный фонарик с крохотной, но зато мощной светодиодной лампочкой – белого свечения, освещал створки, ныне где-то внизу, разрушенного лифта. Пока консьерж пытался прийти в себя, разглядывая пылевые облака, клубящиеся в свете диодной лампочки, по меньшей мере, пять или семь дверей комнат открылись и оттуда, кто на ощупь, а кто-то, воспользовавшись светом от экрана мобильного пейджера, все постояльцы постепенно выходили в темный коридор. Через какое-то время, длинное, скромно освещенное пространство заполнилось голосами вопрошающих людей.
Под лучом своего фонарика, Людвиг обвел взглядом всех присутствующих и, не церемонясь, даже не затруднив себя что-либо объяснить, направился к двери лестничной площадки.
Стремление покинуть «золотую клетку» с каждой секундой возрастало все больше. Смерть охранников и постояльца, будоражило его все сильнее. Людвиг не мог себе объяснить, что он видел и терялся в догадках. «Является ли это хотя бы на пятьдесят процентов правдой?» – уже неоднократно спрашивал он себя.
Дернув несколько раз за ручку, консьерж лишь в очередной раз убедился, что дверь, ведущая на лестничный пролет, достаточно плотно прижата к прочному косяку, обшитому белым, дорогим пластиком. Почувствовав на своей спине неожиданное прикосновение, Людвиг обернулся, осветив белым светом, стоявшую перед собой фигуру пожилой женщины.
Ею оказалась взволнованная Мередит.
По-видимому, когда погас свет, и без того напуганная, она решила все же выйти и воочию убедиться, что ничего катастрофического не произошло. Хотя Мередит и чувствовала скрытую угрозу в сложившейся ситуации, но всесильно отрицала правдоподобность своих догадок.
Беспокойный взгляд Людвига уперся в лицо женщины. Губы его даже не дрогнули, казалось, он и вовсе не собирался ничего говорить. Сама Мередит тоже стояла молча. Один из постояльцев, вышедших в коридор, тот, что ближе остальных находился к лифту, вопреки отключенной электроэнергии, попытался вызвать «транспортер» на этаж, но как и следовало ожидать, желаемых результатов не последовало.
– Что здесь произошло? – спросила Мередит, отвлекая внимание Людвига от мужчины, усердно пытающегося вызвать лифт.
Консьерж уставился на миловидную старушку, но сразу ничего не ответил. В голове мелькнули ужасающие картинки пугающих воспоминаний.
– Я – не знаю! – ответил ей Людвиг. – Я не могу объяснить!
– Что, черт возьми, тут происходит?! – выкрикнул мужчина, стоявший у лифтов. – Я заплатил кучу денег. Где мой обещанный комфорт?
Людвиг, не отвечая разъяренному постояльцу, лишь растерянно посмотрел на него.
– Я, правда, не знаю, что тут происходит, – проговорил услужливый паренек, глядя на Мередит.
Женщина призадумалась, а потом, припомнив, спросила:
– Почему у вас руки в крови… и рубашка?
– Да он же псих ненормальный! – сделав неверный вывод, процедил мужчина у лифта. Надо его связать, а то он нас тут сейчас всех положит.
– Никого мы не будем связывать, – резко и громко, чтобы все слышали, произнесла миллионерша.
Взбудораженный мужчина, бурча себе что-то под нос, шумно захлопнув дверь, скрылся в своей комнате.
– Людвиг… – Старая женщина придвинулась к консьержу. – Вы можете нам что-нибудь рассказать?
– Я с радостью бы поделился с вами информацией но, к сожалению, сам не знаю, что тут происходит.
– Откуда же тогда взялась эта кровь? – поинтересовалась молодая девушка, стоявшая вдалеке и заглядывающая в одну из комнат.
Людвиг тяжело сглотнул.
– Возможно, эта кровь постояльца, а может, и еще кого-то. Один из охранников, с которыми я сюда пришел, нашел там чей-то палец. Его владельца, к сожалению, нигде поблизости не было. – Консьерж пару секунд помолчал, а потом добавил: – Лишь только кровь и разруха.
Из окровавленной комнаты, несмотря на разбитое там окно, доносился тошнотворный запах, и по этой самой причине, девушка, что недавно задавала свой вопрос, плотно закрыла дверь, заперев безобразный номер.
– Кстати, а где эти охранники?
Фонарик Людвига метнулся по направлению к прозвучавшему голосу. Говорил молодой и с виду очень крепкий мужчина – лет двадцати семи.
– Они вылетели в окно, – не подумав, как следует, над формулировкой, ответил консьерж.
– Как это? – озадачилась молодая девушка. – Сами вылетели? Их что, ветром сдуло?
Людвиг хотел было усмехнуться, как и стоявший неподалеку, хмыкнувший, молодой мужчина, но решил, что сделать подобное в данную минуту, с его стороны будет не самая лучшая идея.
– Да нет же. Вы не так меня поняли.
– Ну, так проясните ситуацию! – уже немного раздраженно, явно теряя терпение, выговорил молодой мужчина.
– Я не знаю, насколько вам мой ответ покажется странным… Ладно, черт с ним. Охранников что-то утащило в разбитое окно.
– Так, значит, оно было уже разбито? – спросил кто-то из людей.
– Да, – признался Людвиг.
– А что это было? – спросил еще кто-то.
Служащий, атакуемый вопросами, помешкал, а потом неуверенно ответил:
– Что-то наподобие щупальцев.
– А я бы все-таки согласился с джентльменом, ушедшим в свой номер. Он несет какую-то чушь, – констатировал, недавно усмехающийся, молодой мужчина.
– А я ему верю, – произнесла миллионерша.