– Сергей. – проговорил он почти басом. – Или, как изволит меня называть Виктор Тимофеевич, – на этих словах он кивнул в сторону своего спутника. – Сергей Дмитриевич.
Он протянул было руку для пожатия, но на ней висел объёмный целлофановый пакет. Со смехом и извинениями Сергей Дмитриевич начал снимать его с руки и искать для него место на полу или каком-нибудь стуле. Ещё один пакет уже стоял в углу, а через плечо у вновь прибывшего висела дорожная сумка среднего размера. Началась обычная для таких ситуаций неловкая суета, во время которой Артем беспокойно переводил глаза с одного мужчины на другого, а те, в свою очередь, мешали друг другу разобраться с пакетами, сумками. Наконец они оба наткнулись на сломанный стул и после недолгих и бессмысленных попыток привести его в горизонтальное положение и попыток водрузить на него пакеты, пришли наконец к выводу, что он, все-таки сломан.
– Он сломан, по-моему,. – сказал наконец высокий Сергей Дмитриевич.
– Кажется сломался. – робко предположил Виктор Тимофеевич.
Эта новость, ерундовая, надо сказать, новость, кажется, здорово расстроила вновь прибывших. В глазах у Сергея Дмитриевича появилось выражение некоторой досады, а у Виктора Тимофеевича, даже нечто похожее на страх. Впрочем, скорее всего это Артем был так раздосадован внезапным появлением двух этих визитеров, так некстати было их вторжение на кухню, что приписал свое настроение незваным гостям.
– Александр Македонский тоже был великий полководец, а зачем же табуретки ломать? – процитировал высокий, потеряв наконец всякую надежду поправить как-то стул.
Широко улыбнувшись, он стал доставать из пакетов продукты и ставить на стол или в холодильник. Это был привычный набор, который покупал каждый поселившийся в квартире на перекупном переулке. Тут была непременная бутылка водки, хлеб, сыр, колбаса и пельмени. Были и привычные извинения, обещание не стеснить, просьбы разрешить поставить или подвинуться, вопросы о месте работы и месте учебы, приглашения разделить трапезу и даже выпить совместно рюмку-другую.
Артем сложил ноутбук и собирался было отправиться в свою комнату, но в проёме кухонной двери уже стоял Виктор Тимофеевич, призывая Сергея Дмитриевича осмотреть свою комнату и после очередной порции шуток и бессмысленных уверений в неизменном почтении, они оба скрылись в глубине коридора, откуда слышались долго ещё слышались их голоса. Артем почувствовал внезапный и беспричинный приступ усталости, сердце его застучало и появилась одышка. Он тяжело опустился на стул.
“Ну, вот…” – подумал он про себя. – “Ещё один приехал. Интересно, надолго он?”
Сейчас, хорошо бы поговорить с Марией, но её нигде не было. Ни на подоконнике, ни за столом… Она пропадала, если появлялись другие люди.
“Другие люди…” – прозвучал у Артема в голове её голос. – “Другие люди… люди…, но другие… люди.”
– Конечно, – пробормотал Артем устыдившись. – Они другие, но тоже люди. Не такие, как ты… Как я…
– Простите, Артем Александрович, вы текст повторяете?
За его спиной стоял Виктор Тимофеевич.
– Да, Витя… В смысле, нет… -Артем беспокойно оглянулся. – Чего случилось?
– Вы, наверное, знаете уже, что у нас изменения опять в плане и вашу смену перенесли?
Тон у Виктора Тимофеевича был взволнован, полон нерешительности, заботы и невероятной деликатности, а на лице его блуждала застенчивая улыбка.
– Да, мне звонила уже … – Артем защелкал пальцами. – Аня. Аня её ведь зовут? Я все никак не запомню.
– Ага… Там сцены переделали и что-то убрали. Но ваши-то не тронут. – Витя замахал руками, показывая, что сама мысль о том, что у Артёма могут сократить сцены кажется ему абсурдной.
Впрочем, Артем уже знал, что сцену все-таки сократили, ему по этому поводу уже звонили.
– Просто Марта Борисовна спрашивает, взять ли вам билет на поезд, раз смена переносится? – Виктор Иванович в очередной раз улыбнулся. – В смысле, она просила, чтобы я спросил у вас, надо ли вам взять билет на поезд?
– Нет, Витя, я останусь в Питере…
Виктор Тимофеевич, не изменив ничего в лице, продолжал смотреть на Артема.
– Витя, мне не обязательно сейчас ехать домой, я останусь.
– Останетесь? – переспросил Виктор Тимофеевич. – Ну тогда я не буду брать билеты?
– Нет, не надо.
– Ну, ладно, тогда. Я вам тогда скажу, когда они разберутся с КПК. Я вам тогда Артем Александрович позвоню… – Витя ещё раз вздохнул. – Или Аня позвонит.
– Хорошо, Витя.
– Или Руслан … – Виктор Тимофеевич ещё раз вздохнул. – А вы тогда здесь будете ждать?
– Да.
Неизвестно сколько ещё мог продолжаться этот разговор, но на кухне появился Сергей Дмитриевич и Артем получил возможность уйти, объяснив свой уход нежеланием мешать. С ноутбуком под мышкой, не торопясь, он брел по коридору, заглядывая, по привычке, в каждую комнату. Его была самая дальняя со стеклянной раздвижной дверью. Положив компьютер на кровать, он присел рядом и задумался. Что-то не давало ему покоя. Вырезанная из сценария сцена? Появление соседа? Нет, было что-то ещё… Может быть Мари? Она выбежала из дома, продавать табакерку старого Огюстена.
“Грязь на улице замерзла или высохла, и она могла бежать, не боясь наступить в лужу. В голове её звучали напутственные слова “береги эту вещь Мари! Никому не давай её в руки. Даже папаше Кошену, пока не получишь от него сотню франков! Помни, в этой табакерке наша последняя надежда…” И бедняжка маленькая Мари изо всех сил прижимала к груди эту надежду. Ещё чуть-чуть и она повернет на городскую площадь, а там рукой подать до кабачка папаши Кошена. Самой малости не хватило маленькой Мари, чтобы добежать до городской площади. Она всё-таки поскользнулась. И ладно бы, если бы она упала плашмя. Пускай! Пускай бы ушиблась, пусть бы ей было больно, она и тогда бы не выпустила из рук волшебную табакерку. Но она так быстро бежала, что, споткнувшись, перекувыркнулась через голову. И когда весь мир у неё перед глазами встал с ног на голову, она растерялась и схватилась руками за края юбки. Мари всего лишь секундочку позволила себе перевести дух и тут же стала искать табакерку. Сначала только провела руками рядом с собой, но не найдя её, перевернулась на четвереньки и стала искать и руками, и глазами, и подле себя и везде куда могла дотянуться взглядом. Не было драгоценной табакерки!
– Что это вы ищите, милое дитя?
Раздался чей-то голос совсем рядом. Мари совсем немножко подняла глаза и увидела странного господина невысокого роста, который держал в руках серебряную табакерку.”
– Артем? Извините, что беспокою, но мы с Виктором Егоровичем хотели бы вас пригласить за наш столик, так сказать.
В приоткрытой двери была видна фигура высокого мужчины с черными вьющимися волосами. Он чего-то хотел от Артема, но Артем не мог понять, чего именно от него хотят и что за человек стоит в его дверях.
– Может быть по рюмочке? – пояснил наконец свою мысль этот странный человек.
И Артем потихоньку стал возвращаться в реальность.
– Ну, если за компанию. – ответил он вежливо и закрыл ноутбук.
Глава IV
Забавная с ним происходила вещь: Артем в подробностях выучил этот небольшой коридор ведущий на кухню, мимо двух дверей в комнаты слева, и трех дверей на улицу, в ванную и туалет, по правую руку. Когда он шел из кухни к себе в комнату, коридор проходил перед его глазами во всех подробностях. Артем уделял внимание каждой мелочи и запоминал каждый нюанс, вплоть до скопления пыли в воздухе, видя в его узоре, каждый раз, нечто новое. Но вот когда он шел на кухню, то коридор сливался в одну сплошную серую линию или пропадал вовсе. Он либо тянулся бесконечно, либо проваливался во времени и пространстве, и Артем попадал из комнаты в кухню просто так, в один шаг, без коридора. То же самое происходило и с кухней: завтра она будет казаться бесконечной, как путешествие Орфей в Аид и обратно, а сегодня она была похожа на скудный набор слайдов с нудным звуковым сопровождением.
На первом слайде, заскучавшие было Виктор Тимофеевич и Сергей Дмитриевич радуются появлению нового собутыльника. Сергей Дмитриевич, на правах хозяина стола, ведь водка и закуска куплены на его деньги, наполняет рюмки до краев и хаотично двигает по столу нехитрую снедь, предлагая всем не скромничать.
На втором слайде, тот же Сергей Дмитриевич рассказывает свою историю появление в городе на Неве.
– Позвонили прямо в театр и сказали, что меня вызывают на пробы в Санкт Петербург.
Сергей Дмитриевич отставляет так и не выпитую рюмку и прикуривает сигарету, показывая этим, что рассказ предстоит обстоятельный.
– Я не знаю утвердят ли меня… – он кивает на Виктора Тимофеевича, как на человека к этому, несомненно, причастного, но тот всем видом изображает уверенность в том, что не утвердить не могут и что если это и произойдет, то он лично пойдет к генеральному продюсеру и употребит все свое влияние и весь свой авторитет, чтобы это недоразумение исправить. – Но сам факт того, что меня Сергея Донцева, артиста витебского театра пригласили в Питер – название города он выделяет особо, уже заразившись противостоянием двух столиц и подчеркивая, что свой выбор в этом противостоянии уже сделал. – Говорит о многом. За меня переживает весь театр. – Сергей Дмитриевич выпивает, но не торопиться закусить колбаской. – А наверное и весь город. – добавляет он задумчиво и опускает вилку с колбасой, так и не закусив.
На третьем слайде можно увидеть, как слово берет Виктор Тимофеевич и рассказывает свою историю прихода в кинобизнес. Тут звук можно выключить вовсе, потому что актеры каждый раз приезжают разные и история у каждого своя, а Витя рассказывает одно и то же. И закончив свою биографию, он, осмелев, кладет руку на плече Артёму и начинает рассказывать его историю.
– Вот Артема Александровича лично, можно сказать, утверждал. Не один. Конечно! – он пытается понизить голос до баса, но это получается скорее комично. Это Виктор Тимофеевич понимает и показывая, что рад посмеяться над собой добавляет ещё, закашлявшись якобы от чрезмерных усилий. – Но! – он поднимает над головой скрюченный палец. – И мое мнение не последние.
Это неправда и все об этом знают. И Витя знает, что все об этом знают и любит пошутить по этому поводу. Он последний человек на студии и встречать актеров на вокзале, покупать им билеты – его основная служебная обязанность. А посидеть с ними за рюмкой, перекусить их немудрящих командировочных харчей – его нечастая в жизни радость.
– Так, – провозглашает Сергей Дмитриевич. – Баки пустеют. Там в холодильнике вроде есть ещё запас. Думаю, мы можем позаимствовать, как вы полагаете, Артем Александрович?
