Командир среднего звена. Победителям посвящается

новое оружие

В первых числах апреля полк получил приказ перебазироваться в Кировабад для перевооружения на американские бомбардировщики Б 3. Погрузились в теплушки и выехали из Казани 8 апреля. Эшелон тянулся медленно, и до места назначения ехали девятнадцать дней.

Бостон. Free internet

27.04.42 г. прибыли в Кировабад для получения поставляемых по ленд-лизу американских бомбардировщиков Б-3 «Бостон».Douglas A-20 Havoc/DB-7 Boston, экипаж 4, пилот, штурман, стрелок-радист, воздушный стрелок; макс скорость 510 км/ч; крейсерская – 390 км/ч; 4-х пулемёта Браунинг M1919, установленных попарно в носу самолёта, 2 пулемёта в кабине стрелка и ещё один пулемёт для обороны нижней части задней полусферы в полу кабины стрелка.

04.06.42 г. полк в двух эскадрильном составе перелетел на аэродром Морозовск (Ростовская обл.) и вошел в состав формирующейся 221 БАД (Бомбардировочной Авиа Дивизии).

В целом «Бостон» вполне соответствовал требованиям войны на советско-германском фронте. Как днём, так и ночью. Приборы освещались мягким синим светом лампочек «руфо». Эти лампочки не давали ни отблесков, ни зайчиков, ни бликов, которые раздражали летчика в ночных полетах. Кабина отличалась простором, в ней было размещено множество приборов. Все здесь позволяло свободно управлять машиной. Над спинкой сиденья возвышался стальной наголовник, защищавший летчика от пуль и осколков. За спинкой и наголовником находилось длинное, метра в два, пространство с полом, закрытое сверху застекленным плафоном. В случае нужды там мог лежать пассажир или инструктор и наблюдать за действиями летчика, за землей и воздухом. Моторы «Райт» работали надежно, хорошо запускались, но при весьма интенсивной эксплуатации в СССР не вырабатывали предписанный межремонтный ресурс. Приходилось срывать поставленные американцами пломбы (фирма гарантировала 500 часов) и менять поршневые кольца, поршни, цилиндры и подшипники. Технику работать было легко. Открыл капот, посмотрел, платочком вытер и закрыл. Нигде подтеков масла нет. Однако техники готовы были дневать и ночевать у самолётов, лишь бы они возвращались с заданий. А потери заметно сократились.

Бостон A 20G. Free internet

Существенным недостатком у нас сочли небольшую бомбовую нагрузку (у всех ранних модификаций 780 – 940 кг), которая лимитировалась, однако не столько возможностями винтомоторной установки, сколько количеством бомбодержателей и размерами бомбового отсека. На А-20 не предусматривалась подвеска крупных бомб. А-20С так же, как Б—3, у нас сначала в воинских частях, а затем и в заводских масштабах, переделывали, усиливая вооружение. Вместо шкворневой установки с двумя пулеметами калибра 7,62 или 7,69 мм монтировали отечественные башенные турели под крупнокалиберный пулемет УБТ, а иногда даже пушку ШВАК. Снизу монтировали люковую установку от Пе-2 с прицелом ОП-2Л и запасом 220 патронов. Безусловно, такие переделки чрезвычайно непростое дело. Работы по перевооружению самолетов были весьма трудоемки. Приводились они в полевых условиях, при отсутствии специального оборудования и инструмента. Как рассказывал фронтовой авиамеханик И.П.Шитик, в одной из дивизий при мобилизации всего технического состава и помощи заводской бригады, при выполнении работ днем и ночью для перевооружения 95 самолетов А-20G потребовалось 4,5 месяца». Такой вариант выпускал московский авиазавод N 81, специализировавшийся в годы войны на ремонте и доработке иностранных самолетов. Туда и направил комполка Николая в помощь заводчанам. Пребывание в Москве дало ему возможность встретиться со старым знакомым, партизанским генералом А. Н. Сабуровым. Однако предложение генерала остаться в Москве не принял и вернулся в 57 БАП.

Полк 24.06.42 г. перелетел на аэродром Копенки и в тот же день начал производить боевые вылеты на Юго-Западном фронте.

легенда о бомбере

богучарский поисковик

С чего же началась эта история? В 2014 году в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации российскими поисковиками был найден интересный документ – донесение о том, что в июле 1943 года в районе города Богучар, рядом с обломками самолета, танкистами был найден орден Ленина за номером 9233. Найденный орден Ленина принадлежал Михаилу Ивановичу Кравцу, старшему лейтенанту 57-го бомбардировочного авиаполка 221-й бомбардировочной авиадивизии. Михаил Кравец получил свою награду еще осенью 1941 года за бои на Западном фронте. 11 июля 1942 года пропал без вести, не вернулся из боевого задания экипаж самолёта Бостон: летчик – младший лейтенант Николай Петрович Шенин, родом из Новосибирской области, стрелок-радист – старший сержант Леонид Матвеевич Репин из Мордовской АССР, воздушный стрелок – сержант Виктор Ульянович Судников из Гомельской области, и стрелок – бомбардир (штурман) старший лейтенант Михаил Иванович Кравец из Киевской области. Николай Петрович Шенин командовал звеном «Бостонов» (Б-3) 1-й авиаэскадрильи, ведомые самолеты вели летчики-сержанты Дмитрий Дмитриевич Чирков и Николай Яковлевич Недогреев. Это звено получило приказ бомбить наступающие войска противника на дороге Кантемировка – Богучар. В 10—45 звено «бомберов» вылетело на выполнение боевого задания.

Они рвались к Волге. boguchar-pamyat.ru

«Бостоны» вылетели для второго удара по противнику без сопровождения истребителей прикрытия, и, скорее всего, были сбиты вражескими истребителями. Немецкие «мессершмитты» Ме-109 базировались недалеко от Ольховатки на аэродроме Марьевка. И один немецкий летчик из этой авиационной части заявил о сбитом им «Бостоне» 11-го июля в 9—58 по берлинскому времени. 10—58 по Москве. Другой немецкий пилот заявил о двух своих победах над «Бостонами»: в 9—57 и 9—59. Получается, звено в полном составе… Вот только место воздушного боя остается неизвестным. Не зафиксировано это в немецких документах.

Выдержка из оперативной сводки штаба 8-й Воздушной Армии №0294 от 11.07.1942г.:

«…221 БАД – бомбардировочным налетом группами 4—6 самолетов уничтожала матчасть транспортных самолетов противника на аэродроме Марьевка; атаковала мотомехвойска в движении по дорогам от Талы на Богучар… Боевыми действиями выведено из строя – 24 автомашины с пехотой противника…

На аэродроме Марьевка сожжены и разбиты на земле 10 транспортных самолетов противника типа Ю-52. В момент налета бомбардировщики были атакованы группами 6—8 Ме-109. Ведя оборонительный бой групповым бортовым огнем пулеметов сбиты 2 Ме-109 в районе аэродрома.

Свои потери – четыре Б-3 (бомбардировщик «Бостон» – С.Э.), из них один Б-3 сбит в воздушном бою в районе аэродрома; три Б-3 не вернулись на свой аэродром с боевого задания…».

Николай Шенин, командир звена 57-го БАП

В ЦАМО РФ в боевом донесении 57-го БАП №062 за 11.07.42 г. есть такая запись:

«… штаб 57 БАП Н. МЕЛОВАТКА 13.30

1. 57 БАП за период 10.45 – 12.43 двумя звеньями произвёл взлёт с задачей:

а) пятью самолётами бомбардировать мотомехчасти противника в движении по дороге Смаглеевка – Богучар.

б) одним самолетом бомбардировать переправу через р. Дон между пунктами Богучар и Бычок.

2. 10.45 звено 1 авиаэскадрильи под командой командира звена мл. лейтенанта ШЕНИНА произвело взлёт на выполнение задачи. К 13.00 звено в полном составе с боевого задания не вернулось».

Все летчики звена Николая Шенина считались пропавшими без вести.

Г. А. Осипов, 1942г.

Георгий Алексеевич Осипов, в июле 1942 года командир 1-й авиаэскадрильи 57-го БАП, впоследствии вспоминал: «Истребителей сопровождения не было… Конечно, экипажи бомбардировщиков без непосредственного сопровождения своих истребителей чувствовали себя менее уверенно, но все понимали, что сопровождать нас некому, а враг рвался на юго-восток и надо было напрячь все силы, чтобы его остановить и нанести ему максимальный урон». Вот так воевали наши летчики!

Командиры звеньев 1-й эскадрильи Сергей Митин и Николай Шенин дружили и часто подшучивали друг над другом. Георгий Осипов рассказывал о своих боевых товарищах: «Оба они были смелые и мужественные командиры. Но действовали в боевых вылетах по-разному. Если Шенин всегда шел напролом, не обращая внимания ни на какое противодействие, то Митин в каждом вылете применял различные тактические приемы и проявлял тактическую хитрость для преодоления противодействия зениток и истребителей.

– Медвежья тактика – лезть напролом – хороша в лесу, а не в небе, – подтрунивал над своим другом Митин.

– Хитрость только заменитель ума, а не ум, – парировал ему Шенин».

Летчики 57-БАП глубоко переживали гибель экипажей звена Николая Шенина. В своей книге «В небе бомбардировщики» Георгий Осипов так описывает события 11 июля 1942 года: «Ни один человек из экипажей этого звена не вернулся в полк, и как они погибли, осталось неизвестным. Прошло четыре часа после их вылета, и мы, потеряв всякую надежду на возвращение звена Шенина, обсуждали возможные предположения об их судьбе».

Увлёкшись обсуждением судьбы товарищей, спорщики не заметили приближение шестёрки МЕ-109. Сделав по четыре захода, истребители противника сожгли один бомбардировщик, а другой сильно повредили пушечным огнем. Три оставшихся бомбардировщика, хорошо замаскированных на стоянке, немцы не обнаружили. Вся штурмовка продолжалась десять минут.

После вражеского налета на Новомеловатку командование авиаполка решило не играть с огнём и перебазироваться на аэродром совхоза «Воробьевский». А 18 июля полк в полном составе перелетел в район Сталинграда.

Все члены экипажа Николая Шенина приказом Военного Совета Сталинградского фронта от 9 августа 1942 года №9/н были награждены правительственными наградами. Кравец и Шенин – орденами Красного Знамени, Репин – орденом Красной Звезды, Судников – медалью «За отвагу». По всему выходило, наградили летунов посмертно… Не очень то вяжется это награждение с расхожей печатной версией об огульном зачислении всех «пропавших без вести» в предатели Родины. Очевидно, и в то время бывало по—разному.

В начале июля 1942 года 57-й БАП в составе 221-й БАД прикрывал отход частей Красной Армии к берегам Дона. Немцы рвались к Сталинграду и на Кавказ, а советские войска, избегая окружения, пытались выйти к донским переправам и занять оборону на левом берегу великой русской реки. Наши летчики бомбили наступающие части противника в районе Острогожска, Россоши, Ольховатки, Кантемировки, Новой Калитвы.

7 июля авиадивизия перелетела на новый аэродром в Новомеловатке Калачеевского района Воронежской области. Старый аэродром на левобережье Дона пришлось оставить. 11-го июля огромные колонны немецких танков, автомашин и другой техники двигались по богучарским дорогам. Немцы наступали на юго-восток – к Сталинграду. В Богучаре уже хозяйничали оккупанты. Галиевская переправа еще находилась в наших руках, переправа в районе Новой Калитвы была разрушена. Все стремились к станице Казанской. Летчики 57-го авиаполка проводили воздушную разведку, докладывали командованию фронта о том, где находятся советские войска, а где войска противника. В ходе отступления наши и немецкие части перемешались, и шли параллельно в этой страшной гонке – кто быстрее успеет к переправам.

Под бомбами. Горит «зажигалка». Free internet

Вот выдержка из разведывательной сводки 8-й Воздушной Армии №192 за 11 июля 1942г. Ценой своей жизни эти разведданные добывали летчики 57-го авиаполка.

«… От Нов. Калитвана Твердохлебова до 100 подвод, наблюдением в 13.30 отмечено движение до 40 танков, 400 подвод тремя группами. От Смолевка на Богучар сплошная колонна танков и автомашин. В 7.05 на участке Талы – Богучар отмечено до 150 танков и 150 автомашин. Фотографированием в 10.00 на участке Смаглеевка – Расковка 256 автомашин…».

бой с юнкерсом

10.11.42 г. в составе 221-й БАД перебазировались под Сталинград на аэродром Панфилово. Один из часто менявшихся аэродромов базирования полка был оборудован оригинальной системой ПВО. При экстремальной тесноте на маленьком лётном поле (вероятно, после пополнения самолётами) истребительное прикрытие, а также зенитная артиллерия, отсутствовали. Зато по периметру аэродрома наличествовали то ли девять, то ли одиннадцать «точек противовоздушной обороны». Стояли в окопчиках счетверённые пулемёты Максим.

Счетверённый пулемёт Максим. Free internet

.Обслуживали эти точки сплошные старики – негодные в пехоту.

Редким осенью погожим днём юнкерсы налетели на аэродром, но не напрямую сразу бомбить, а стали вокруг аэродрома кружить на бреющем полете и смотреть откуда по ним стреляют, а откуда нет. Вероятно, на фото авиа разведки окопчики они разглядели, а что там стоит – нет. Принялись изучать периметр аэродрома. Выявлять «дыру» в рубежах наземной ПВО и как в эту брешь проникнуть, чтобы отбомбиться более точно.

За пару дней до налёта Николай нашёл земляка в одном из пулемётных расчётов. Или тот его нашёл, на фронте всегда земляков ищут. Во всех войнах, кроме, пожалуй, гражданской войны. Ведь за кого солдат воюет, в первую очередь? Да за тех, кто рядом дерётся. Ближний круг, так сказать. И нет роднее в окопе, чем соседи, последние патроны и сухари поровну. Прикрыть друга, и тебя прикроют. Ты вытащишь, и тебя спасут. Главное, жизнь товарищей сохранить, а убьют кого, считай, он патроны для тебя сберёг. Уж потом воюют за Родину, за правое дело или долг чести, по-разному. А как своих распознать, когда бои идут, и кадровая текучка? Самые близкие, считай, земляки. Они к тебе тоже прижиматься будут. Потом может других товарищей встретишь, а первые, на кого положиться можно – земляки! Другое дело война гражданская, там земляки самыми ярыми врагами могут оказаться.

Лётная интерпретация. Осипов Г. А.

«В боевом вылете наша прямая цель состоит в том, чтобы выполнить боевое задание и победить врага, а другой целью, о которой никто не говорит, является сохранить самолет, жизнь, выжить в бою. И здесь загвоздка в том, что сохранение жизни зависит как от меня самого, так и от действий штурмана и каждого стрелка, – пилот Черепнов.

– Со своей скрытой целью – выжить, ты, Черепнов, можешь дойти до того, что предложишь всем составом экипажа сдаться в плен немцам. Это будет самый простой способ выжить, заявил бдительный комиссар эскадрильи».

Так вот, этот пулемётный расчёт земляков вроде как хотел выжить, перепугался и спрятался, не стрелял. Тогда Junkers развернулся и пошел прямо в эту брешь обороны. За ним и второй… Стреляя из пушек и пулемётов. Николай увидел это, был рядом. Подскочил к счетверённому пулемёту Максим и открыл огонь. При этом повторял (старики—земляки растрепали) – Ну, Господи, помоги!!!

Это была настоящая дуэль, один на один, испытание духа. Немец шёл со стороны солнца, сверкая вспышками трёх передних пулемётов, с небольшим снижением, пули взбивали степную пыль сплошной полосой. Приближение этих подсвеченных солнцем серо-жёлтых сполохов неминуемой гибели казалось неукротимым, но Николай не наблюдал за этой игрой лучей жизни и дождя смертельных капель. Нажимая гашетки он скорее чувствовал врага, чем видел. В глазах билось жёлтое пламя из четырёх стволов, бруствер окопчика отчаянно пылил под выхлопами выстрелов, пороховая гарь резала глаза, в уши как будто гвозди забили, рот открылся с хрипом выдоха, даже кожа лица горела от ярости и сыплющихся невесть откуда, в том числе за шиворот, каких-то мелких ошметков. Вскипала вполне оправданная злость человека, вынужденного делать чужую работу. Трассирующие пули первых очередей его пулемётов не долетали до цели, загибаясь к земле. Но Junkers приближался и вот зелёные огоньки трассеров уже роятся вокруг него. Очевидно, некоторые погасли в самом дуэлянте – Junkers ушел в сторону и задымил. Остальные юнкерсы толком брешь в обороне не нашли, отбомбились наобум и улетели.

Юнкерс 88. Free internet

Отогнали вражин прилетевшие с соседнего аэродрома наши истребители. Однако происшествие заметили с командного пункта полка. Прибежал особист с пистолетом наголо, кто-то из командиров ПВО, дезертиров выискивать. А старички уже с Николаем пытались договориться, мол они стреляли. Но, конечно, одному или двоим он по шее надавал (технари растрепали). И посоветовал ихнему стрелку повредить себе руку, что тот и сделал. Так что инцидент этот замяли. Вступился Николай за старичков. А они, пока стояли вместе с полком, постоянно бегали к заступнику с какими-нибудь подарками, им посылки выдавали, там «Храброму воину…».

Герой растрепал, что страшно не было, но к вечеру поджилки тряслись. Вот такая реакция организма. Можно назвать послевкусие. Получил за срыв бомбёжки первый орден «Красной Звезды».

СБ на техобслуживании. Free internet

1942 г. Аэродром Панфилово, Сталинград. На войне много страшного, кроме Юнкерсов. Той осенью страшным оказались мыши! Их было слишком много! Они были везде! Там, где их быть не могло, в герметичных емкостях, в патронных ящиках, они попросту мерещились. Мышей было так много, что, когда самолет рулил по аэродрому, раздавленные мыши сваливались с колес комьями, как грязь. В землянке мыши не давали отдыхать летному и техническому составу, не делая никаких различий. Они пробегали по лицам спящих, вызывая испуг пострадавшего и мат соседей по нарам. Кусали спящих за лица, забирались в комбинезоны и угрожали перегрызть жгуты электропроводки в самолетах. Кроме того, мыши были переносчиками туляремии – чумки. У людей, заразившихся этой болезнью, повышалась температура до сорока градусов, их полезность для войны две недели равнялась нулю.

Характерным примером поведения пилотов того времени в этом месте войны был неудачный вылет 15 ноября командира второй эскадрильи Гладкова. У него отказал мотор, и он вынужденно произвел посадку в районе Клетско-Почтовой, не долетев до цели.

По возвращению в полк, Гладков не нашёл других виноватых, кроме технарей. Обычно, в случае неприятностей, этот лётчик клял судьбу, своё невезение, бестолковое начальство. Никто не удивился, когда он громогласно обвинил техника самолёта, а с ним и инженера эскадрильи, в плохой подготовке самолета к вылету.

«Не греми, Петрович, – успокаивал его инженер по электро и спец оборудованию Пархоменко. – Конечно, твой техник самолета в какой-то степени виноват, но главная причина всех сегодняшних отказов техники на самолетах в том, что самолеты две недели не летали, а стояли в этом мышином аду». Г. А. Осипов.

Если самолёт стал приютом для мышей, может возникнуть целый ряд опасностей:

повреждение проводки, трубопроводов и связанных с ними агрегатов;

порча тепло- и звукоизоляции;

возникновение механических проблем, заклинивание;

опилки от погрызенной проводки, шлангов могут воспламенится в моторном отсеке;

риск заболеть от вирусов, занесенных мышами.

Оценив опасность ушастых врагов, угрожавшую боеспособности полка, установили дежурство у самолетов, заливали норки, брызгали бензином, вкапывали ёмкости-ловушки, уничтожали мышей в самолетах. Землянки летного состава окружили узким рвом с отвесными краями, в который падали мыши, а в землянках организовали постоянное дежурство мотористов, с задачей снимать с летного состава и топить в ведре, уничтожать мышей. Эти меры оказались весьма эффективными. В полку было только пять случаев заболевания туляремией.

сталинград

Война с погодой уносила жизни, как и бои с противником. В декабре, взлетев двумя эскадрильями для нанесения бомбового удара по самолётам противника на аэродроме Тацинская за Доном, встретили очень низкую облачность. Лететь под облаками было рискованно, в облаках и выше бессмысленно, так как без наземных ориентиров выйти на цель маловероятно. В этих условиях вторая эскадрилья вернулась на свой аэродром, а Осипов Г. А. по радио приказал экипажам первой самостоятельно искать и бомбить объекты противника.

Выполнить задачу в этих сложнейших условиях удалось не всем.

Когда комэск распустил эскадрилью и бомбардировщики лётчиков Черкасова, Ширана и Черепнова отвалили от ведущего, Осипов снизился до высоты пятьдесят метров и начал искать цель. Видимость была нулевой, взгляд упирался в залитые дождём передние стёкла кабины. Такие условия обычны для ночных полётов, по приборам, но высота была предельно малой. Велик риск столкнуться со степным курганом, поросшим деревьями холмом, уцелевшим зданием. При этом необходимо было вести поиск цели, наблюдать землю. Просто избавиться от «бомбовой нагрузки», сбросив бомбы куда попало, было запретной мыслью. В открытой левой форточке остекления кабины штурмана мелькали рощицы и лесополосы, пустынные поля и дороги, заснеженные развалины населённых пунктов. Достойных целей не было. Но упорство экипажа оказалось не напрасным. Облака уже не давили своей тёмной массой на психику, просветлели, немного поднялись. Штурман Желонкин обнаружил скопление немецких автомашин в Каменске, о чём с нескрываемой радостью известил мир по СПУ (Самолётное Переговорное Устройство). Последовал боевой разворот, боевой курс и, собственно, бомбёжка! Чувство выполненного долга понесли на свой аэродром. Экипаж был опытным и знал, как часто обратный путь бывает последним. Расслабляться было нельзя. Перелетая Дон лётчик интуитивно задрал нос самолёта, избежав столкновения с высоким берегом, где нижний край облачности сомкнулся с землей. Покрытые льдом фонари кабины ограничивали обзор, резко затрудняли ориентировку. Свой аэродром едва отыскали полетом вдоль железной дороги по «компасу ж/д наркома Кагановича.

Наконец Осипов зарулил на стоянку и выключил моторы. Выпрыгнувший из низко расположенной кабины штурман Желонкин вылил целый водопад ругательств в адрес бога, чертей и погоды, из-за которой полёт проходил в экстремальных метеорологических условиях. С тревогой комэск ожидал возвращения и посадки остальных экипажей эскадрильи. Бомбардировщики приходили на аэродром по одному, садились сходу на последних литрах бензина. Вернулись все, экипажи собрались около командирского самолета.

«Черкасов нанес удар по автоколонне немцев, следовавшей из Боковской на юго-запад. Черепнов бомбил автоколонну у Пономарева, и только экипаж Ширана не нашел подходящей цели, сбросив листовки, вернулся на аэродром с бомбами». Осипов Г. А.

В мирное время посадка с бомбами сама по себе была запрещена, война добавила к этому нарушению ещё и обвинение в срыве боевой работы. Аэродром ко времени посадки Ширана закрыло облачностью и туманом, обледенелый самолёт вело, выполнить заход на посадку. удалось с большим трудом. К тому же еще и разыгралась степная метель. Но хуже погоды было унизительное расследование и упрёки за возвращение с бомбами.

«Вслед за группой сел бомбардировщик Архангельского, вернувшийся с воздушной разведки. Ему пришлось преодолеть не только сложные метеоусловия и обледенение, но и ураганный зенитный огонь и атаки истребителей в районе Ворошиловграда. Все экипажи встретились за ужином. Архангельский медленно ел, не проронив ни слова. На его почерневшем от напряжения лице глаза запали, а веки опухли. Лётчик находился на грани человеческих возможностей, это понимали его командиры, но даже не глядясь в зеркало, видели себя в таком же состоянии. Только внутренняя убеждённость в правильности своих действий и мыслей сделала возможной их Победу над собой и врагом». Осипов Г. А.