Город потерянных

Я привалилась рядом с ним, облокотившись о камень.

– Может быть, стоит вернуться, пока не наступила ночь?

– Уж лучше быть съеденным/высосанным туманом, чем пойти к этому типу еще раз, – хмыкнула девушка.

– А одним нам не справиться. Эй, посуди сама! Мы попали в город со странным названием Слипстоун, в котором орудуют не маньяки и серийные убийцы, а какой-то чертов туман! Тебе это странным, случаем, не кажется?

Кир хотел возразить что-то еще, очевидно, не в мою пользу, но замолк на полуслове, чем несказанно обрадовал меня. И хотя он был вполне приличным человеком, иногда мне казалось, что он и Вторая Я могли бы быть отличной парой.

Я стала рассматривать заклепки на своих шортах в попытке себя хоть чем-то занять. Нужно вернуться. Я не могу бросить друзей. Отлично, тогда умри вместе с ними. Не хочу. Эй, Аза, ты случаем не заметила, что словосочетание «не хочу» встречается в твоем репертуаре все больше и больше? Не хочу. Бери друзей и тащи их к дому Дэвида. Я устала, я хочу домой. Если ты будешь тут сидеть, домой ты точно не вернешься. И что делать? Брать под руки Соньку и Кира и возвращаться обратно, желательно до того, как этот туман нагрянет снова. Дело говоришь, Вторая Я. Только ты постоянно забываешь, что тело-то у нас одно на двоих. Какая разница, я хочу жить. Так что поднимай свою задницу и вперед и с песней.

– Ребята, есть две новости, – я поборола свою усталость и на покачивающихся ногах встала с земли, – хорошая и две плохих.

– Ты же сказала, что новости всего две, – удивилась Сонька.

– Какая разница, самое главное, что у нас наконец-то появились новости, – ощетинился Кир на девушку.

– Так, народ. – Я прокашлялась, – все это конечно чертовски странно, это явно не Аргентина, и нас, стоит признаться, занесло по полной. Начинаю с хорошей. Мы можем спастись. Теперь плохая: мы все идиоты.

– Можешь не продолжать, – парень закатил глаза.

– Нет, я продолжу. Последняя плохая новость: если мы хотим выжить, нам нужно срочно бежать к мальчишке.

Между нами настала гробовая пауза.

– А без этого никак нельзя? – наконец нерешительно произнесла Сонька. – Мы же его совсем… ну, не знаем. Может быть он нас на органы разберет и с кетчупом пожарит.

– Если бы он хотел это сделать, он сделал бы это двадцать три часа назад, не задумываясь, – тихо пробормотал Кир. Оглянулся и проводил взглядом большую упитанную крысу, юркнувшую в щель разрушенного дома. – Поэтому давайте положимся на этого странного типа. Хуже, думаю, быть уже не может.

Я была права: убедить ребят пойти обратно было равносильно тому, как заставить поверить маленького младенца в то, что феи существуют. Уже спустя пару минут мы шли обратно, насвистывая веселую мелодию и соображая, сколько времени все это займет и успеем ли мы до заката. Ну и заодно – наши действия, если мы вдруг не успеем до заката.

Сейчас самое главное – добраться обратно и убедить парня оставить нас у себя, а дальше уже будет видно, конечно, если у нас вообще будет это дальше.

Когда стало ясно, что ноги наши больше не станут нести чересчур тяжелые тела, а Сонька не захочет наконец заткнуться, мы кое-как выдохнули и решили сделать привал.

Зеленовато-золотое солнце прошло линию вертикального горизонта, и теперь неуклонно двигалось к земле, грозясь нам Выживанием В Прямом Смысле (ВВПС сокращенно, но Кир упрекнул меня в том, что это название не очень-то и вяжется, и вообще, сказал он, хватит фигню на палочке валять). Я наблюдала, как тонкие голые ветки деревьев вдали чуть покачиваются от ветра, окрашиваясь в яркий свет от лучей. Сонька, которая наконец соизволила заткнуться, блаженно разлеглась прямо на земле и уставилась на небо.

– Не больше десяти минут, – предупредила я, – у нас и так мало времени.

Я улеглась рядом с Киром, положив голову ему на плечо. И если пару дней назад он не упустил бы возможность подтрунить надо мной, то сейчас он просто тихо вдохнул и шумно выдохнул, даже не повернув голову.

Интересно, мы вообще выберемся отсюда живыми? И выберемся ли вообще? Насколько я не хотела признавать очевидность факта о том, что теперь вот это «вообще» будет тянуться за нами по пятам, пока мы находимся в Слипстоуне, настолько я краем сознания понимала, что этого просто может не быть. Нас либо съест этот странный туман, либо мы завязнем в болоте и по своей тупости уйдем еще глубже.

Эй, я ведь даже элементарных правил выживания не знала! Я оглянулась на Кира, и он коротко кивнул, говоря этим, что наш привал закончен.

А потом меня осенила ужасная мысль.

Идя уже два с небольшим часа, мы так и не повстречали места, через которые проходили, когда уходили от Дэвида. А это означало только одно, самое худшее, что могло с нами случиться.

– Ох черт! – Кир резко вскочил, и я ударилась головой об плитку, когда он убрал плечо. – Черт, черт, черт!

– Что случилось? – Сонька прищурилась.

– Мы заблудились.

Этих двух слов оказалось достаточно, чтобы мы как подстреленные вскочили со своих мест и встали в строй, не обращая внимания на ноющую боль в коленях.

– И что теперь?! – пискнула девушка.

– Ты меня спрашиваешь? – ощетинился тот, – если ты не в курсе, мне самому интересно, что теперь.

Я машинально бросила взгляд на горизонт, и к своему великому страху отметила, что солнце спустилось еще ниже, став темно-зеленого цвета. Закат, которым прежде и не пахло, снова обрушивал на нас всю мощь.

– Мальчишка говорил, что «они» окружают город кольцом, – припомнила я. – значит, у нас по любому должно быть немного времени, чтобы спрятаться.

– Но куда? – спросила Сонька. – Повсюду одни руины. Оглянись!

Ой.

– Давайте попробуем спрятаться вон в том доме? – Кир пальцем показал на полуразрушенный домик, в высоту достигающий примерно десять-двадцать ярдов.

Мне хотелось заметить, что этот домик – одно сплошное скопление дыр, и что никакие прятки не принесут нам пользы, если сюда снова нагрянет туман. Но я ничего не стала отвечать и быстрым шагом пошла к месту назначения. Мы с Сонькой одновременно в мгновенье ока юркнули внутрь, преодолев нависающие над нами доски, и, насколько это можно было сделать быстро, схватили с пола дощетчатую перегородку и заткнули ею проем. Мы отошли на приличное расстояние и стали осматриваться, а Кир снял свою ветровку и плотно заделал ею остальные дыры.

Дом изнутри выглядел еще страшнее и угнетающе, чем снаружи.

В некоторых углах покачивалась паутина. Деревянные шкафы, комоды и прочие предметы быта были раскромсаны по клочкам и теперь лежали на полу под толстым слоем пыли. Вдали валялось треснувшее зеркало. Там, где была лестница, красовались пару сломанных ступеней и облупившиеся перила.

На стенах висели странные картины с надписями на непонятном нам языке. К нашему удивлению, это были единственные предметы, сохранившие свою целостность здесь. Я провела по грубой шероховатой поверхности пальцем и ощутила плотный комок пыли на подушечках. Почерк был неразборчивым и, помимо английских букв, состоял из каких-то странноватого вида иероглифов. Здешний язык, – промелькнула в голове мысль.

В воздухе пахло сыростью и непонятной тревогой. Мы все втроем переглянулись, и Сонька указала наверх.

Кир запрыгнул в узкий проем быстрее, и дождавшись, пока мы вдвоем залезем на самую высокую сохранившуюся ступень, поочередно подал нам руки и помог забраться наверх.

Я схватилась за край проема, второй рукой помогая себе подтянуться. А потом перекинула ногу и уселась в пыль, шумно дыша.

– Ну вот и приплыли, – я обозрела «второй этаж», по виду не отличающегося от «первого». – Какие наши дальнейшие планы?

– Выжить, – съязвил Кир.

– Ну или понять, что мы сошли с ума и сейчас находимся в какой-нибудь коме, а это все – иллюзия мозга, – добавила Сонька.

Я в ответ что-то неразборчиво пробурчала про то, что, может быть, мы вообще умерли, и это место – Ад. Или Рай? В любом случае, наши представления о Рае могли быть довольно обманчивыми, ведь рассказывали о нем живые, те, которые в нем еще не были.

Спустя полчаса мы все сошлись на едином мнении, что, если повезет, – эта ночь для нас станет не последней, если вообще станет. Я предложила следить за «жизнью» Слипстоуна через окно, Сонька побоялась спускаться вниз одна, так что теперь она стояла у провисшего балкона и смотрела в щели заколоченных досок в проем, краем глаза поглядывая, как Кир не спеша спускается вниз.

Когда все были готовы и заняли свои места, а на город стала плавно ложиться ночь, я отошла от окна и попыталась разглядеть в этой тьме время на своем треснувшем экране циферблата. Странно, часы показывали то последнее время, когда мы попали сюда – три часа и тридцать одна минута утра. Обычно мои часы никогда не ломались и тем более не останавливались, но теперь почему-то в голову ко мне закрались пару доводов о том, что часы, все-таки, «умирают» вместе с хозяином. Я даже проверила исправность: индикатор заряда горит зеленым, что явно говорит о том, что они не разрядились.

Я села рядом с треснувшим деревянным подоконником и потерла виски. М-да. Спящий город… Который даже не спит.

Соньки в темноте было не видно, но было слышно, как она возится, пытаясь хоть что-то рассмотреть в темноте. Наивная. Она ничего не видит, а за ней, там, внизу, могут наблюдать с тысячу бесцветных глаз.

Наконец девушка шумно выдохнула, и по скрипу половиц я догадалась, что она села на пол.

– Мне страшно, – прошептала она из другого угла, и ее тихий сбивающийся шепот показался мне криком в немой тишине. – Даже боюсь представить, что будет, если нас найдет этот треклятый туман.

– Нужно просто сидеть тихо, – прошептала в ответ я. – Может быть, нам повезет.

Сонька вроде успокоилась и перестала шмыгать носом.

А потом произошло сразу два события, заставившие подскочить мой пульс почти до критических отметок и заставить мозг в панике метаться в поисках решения.

С окна, через который тянулась внушительная трещина от угла к углу, стал просачиваться мягкий синеватый свет…

А потом за ним последовал оглушительный удар, и я услышала тихую ругань Кира.

Мысли разом спутались, в животе все сжалось в тугой узел. Я с трудом поднялась на дрожащих коленях и, слегка отодвигая рваную темно-синюю шторку, заглянула в окно…

Слипстоун изменился буквально до неузнаваемости. И, к сожалению, в худшую сторону.

Откуда-то на улицах появились какие-то полупрозрачные фонарные столбы, которые и давали мягкий синеватый свет. Дыры в домах заделали полупрозрачные облака, превратив их в нормальные жилые приспособления с такими же полупрозрачными газонами и деревьями. Вместо потрескавшейся плитки на улицах «выросла» синяя трасса, а по ней…

Я потерла глаза, не веря в происходящее.

Нет, такого не может быть!

По ней ходили самые настоящие чудовища.

Такие же полупрозрачные, как и всё, что их окружало, с длинными передними конечностями и пастью с огромными свисающими языками, тянущимися за ними, как длинный шлейф. Некоторые из них были одеты в офисную одежду со строгим красным галстуком или бабочкой, некоторые носили бесцветные платья, некоторые – кепки с «вертушками», а у одного некрупного чудовища я смогла разглядеть школьную форму эдак годов сороковых.

Я уже хотела было закричать, как кто-то с такой чудовищной силой вцепился в меня всеми конечностями, что я и забыла, как дышать.

– Отлепись от Азы! – Кир, который в мгновенье ока взлетел на второй этаж, попытался успокоить брыкающуюся Соньку и прижал ее к своей груди. – Все хорошо, слышишь?! Это кончится. Обещаю, все будет хорошо.

– Сделай так, чтобы она не начала реветь, – шепотом взмолилась я, прикрывая окно шторой, – а то ты успокаиваешь ее так, словно хочешь сделать с точностью до наоборот. Иначе нам всем придет полная крышка!

Лицо Соньки, подсвеченное синеватым цветом, покраснело от смущения. То есть, видимо, став ярко-фиолетовым.

Я повернулась к окну обратно, всматриваясь в каждого чудища, а потом какая-то неведомая сила заставила меня обернуться назад. Сквозь просвечивающие голубые лучи, освещающие ребят, я увидела, как Кир нежно гладит ее по спине и что-то совсем тихо шепчет, а Сонька только быстро кивает в ответ. Надо же. Не больше пары дней назад она подтрунивала над ним насчет влюбленности, а теперь…

Как бы там ни было, «миссия» стояла куда серьезнее. Я снова подлезла за край шторки и стала наблюдать.

Теперь мимо чудовищ проходили почти прозрачные люди. Рабочие, художники с кистями, мамы с колясками, «офисные крысы» и даже механики. Они шли с настолько каменными выражениями лиц, будто бы не замечали ни идущих чудищ, ни, по крайней мере, трех странноватого вида подростков, прячущихся в руинах заброшенного дома.

БАМ.

Все, что окружало нас, разом подскочило от внушительного удара, который последовал откуда-то снизу.

Я быстро отскочила от окна, чуть не зацепившись о косяк. Сонька сжалась. Кир снова выругался.

– Что это было?! – я трясущимися руками попыталась нашарить в своем рюкзачке телефон. Он нашелся на самом дне под многочисленными предметами, и я выставила его вперед, как меч, освещая небольшой клочок пространства.

Ну все, Аза. Мы все умрем!!! Ты-то откуда знаешь? За все шестнадцать лет твоего существования ты так и не научилась признавать очевидное. Да что ты. Это все настолько очевидно, как очевидно то, что у тебя на голове растут коротко остриженные рыжие волосы. Вторая Я, мы вроде это обсуждали. Как у мальчишки, только чуть длиннее. ВТОРАЯ Я. И одноклассницы дразнили тебя парнем из-за того, что ты не любишь краситься. ХВАТИТ. Это же очевидно. Так же очевидно, как то, что мы все умрем.

Я в ужасе закрутила головой, как олень, увидевший летящую на него машину. Раздался еще один мощный удар, а потом – то, что окончательно заставило протрезветь наши мозги и начать думать залезть на крышу. Подобие двери на первом этаже пару раз скрипнуло, нарушив гробовую тишину, а потом разлетелось в щепки, разбросавшись на много футов вперед.

– Господи! – Сонька закрыла руками глаза, – мы точно все умрем!

– Погоди! – Кир отстранил ее от себя, легонько побил по щекам и потряс за плечи; обернулся на меня, как бы оценивая, не впала ли и я в панику, а потом отрывистым тоном произнес: – никто тут не умрет и умирать не собирается. По крайней мере я и Аза. Да, АЗА?

– Конечно, – пробормотала я, чувствуя, как все мое тело отплясывает тумбу от страха.

– У нас был план «А»…

– И мы его проворонили.

– АЗА. – Кир потер переносицу, – ну ладно, может быть, мы его проворонили. Но у нас есть план «Б».

Сонька с надеждой посмотрела сначала на Кира, потом на меня.

– И какой же?

БАМ.

Подобие шкафа, который стоял у «дыры» в полу, с шумом грохнулся, и мы услышали звук разбивающего стекла и чьи-то неторопливые быстрые шаги…

– БЕЖАТЬ!!! – заорал Кир, и, размахиваясь, выбил рукой стекло.

Сонька на адреналине выпорхнула в окно первая, я пролезла следом.

Я развернулась и боком, держась за выступы в стене, стала продвигаться по скользкой черепице. Ноги постоянно соскакивали и петляли, пару накладок не выдержали гнета моих кроссовок и съехали на пару миллиметров вниз. Я оглянулась на девушку, которая маленькими спешащими шагами двигалась ко мне.

– Где Кир?! – я остановилась.

Сонька покрутила головой.

Внутри меня все рухнуло.

3

– Я не видела, чтобы он выходил, – я попыталась развернуться, но нога предательски соскользнула с крыши, и я почувствовала, как начинаю падать.

Ноги оказались где-то посередине от линии черепицы, когда рука наконец-то среагировала и ухватилась за свободный край. Я въелась всеми пятью пальцами в рыхлое покрытие, и, насколько это было возможно, попыталась сдержать крик.

– Аза! – Сонька одним прыжком подскочила ко мне и схватила за свободную руку. – Черт возьми, как ты умудрилась?!

Мое тело настолько парализовалось от страха и осознания того, что я вот-вот грохнусь прямо на голову какого-нибудь чудовища, что забыло, как говорить на родном английском.

– Аза, твою мать! – Сонька уперлась ногами в край черепицы и потянула меня на себя, – если ты будешь болтаться как дохлая сосиска, я брошу тебя! Честно!

Я кивнула и попыталась перекинуть ногу на край. Не особо хорошо сработало, но, тем не менее, теперь я могла свободно балансировать благодаря Соньке. Я собрала в кулак остаток своих сил и с грохотом повалилась на крышу.

Теперь я смогла оценить ситуацию более трезвым видом, нежели чем тогда, когда стояла у окна и вглядывалась в морды чудовищ. Воздух изменился, в нем отчетливо ощущались запахи каких-то едких испарений. Глаза щипали и слезились. Все, что еще днем выглядело как груда кирпичей, обволоклось полупрозрачными облаками и превратилось в нормальный город в синих тонах. Кажется, теперь я стала понимать, почему этот город назвали спящим.

– Теперь бежим за Киром, – Сонька развернулась, и мы на трясущихся ногах стали возвращаться обратно к окну. И хотя в такой ситуации мне пришлось бы много драматизировать, я услышала, как голос девушки дернулся.

Я понимала, что Кира, возможно, уже нет в живых. Я также понимала, что и мы в ближайшие пару часов можем стать обедом для полупрозрачным монстров, снующих по городу.

Зеленоватого цвета луна только недавно встала «посередине» неба, и любому дураку было понятно, что до рассвета еще не скоро. Но прежде чем я попробовала прикинуть, сколько же времени нам нужно на то, чтобы продержаться до спасительного рассвета, я услышала Сонькин сдавленный крик.

– Сюда! – девушка махнула рукой и стала пролезать в дыру. Следом за ней потрусила и я, преодолевая многочисленные преграды в виде обломков досок и острых кирпичей.

Когда мы оказались в доме, я и не сразу поняла, что же шевелилось на полуразвалившемся бревенчатом полу. Именно так: шевелилось, еле-еле, потому что «оно» не могло сделать ни одного резкого движения. Мозг отказывался признавать очевидное. Сонька, которая быстрее меня подлетела к бедному Киру, окончательно развеяла сомнения.

– Кир! – я тоже подбежала и плюхнулась рядом.

Он лежал, опираясь локтем о низкую полку. Одна из ног была неестественно завернута в другую сторону, словно он нелепо упал с высоты, майка порвана в двух местах. Из одной из них сочилась вязкая кровь, вокруг дырки все потемнело от жидкости. Парень тяжело дышал.

– Мы не сможем идти дальше, – Сонька пожала плечами и порылась у себя в рюкзаке. Спустя секунду в ее руках блеснуло острое лезвие ножа. – И, хотя я не знаю, чем защищаться, думаю, это нас может спасти.

Ну конечно может. От тварей с огромными пастями очень хорошо отбиваться ножом для масла.

– Что ты так смотришь?! – девушка хмыкнула, – если ты так недовольна – предлагаю найти другой вариант.

– Да я бы с радостью, – заметила я, – но, если ты не забыла, мы находимся в неизвестном городе черт знает где, не имея представления даже о том, где есть хоть какая аптека.

Сонька что-то прохрипела в ответ и сделала круглые глаза. А потом странно скосила взгляд в сторону парня, и теперь я догадалась, что это он пытался что-то сказать.

– Больно, – Кир тяжело вздохнул, – не очень глубокая рана. Нам нельзя задерживаться. Идем. Сейчас. Только погодите. Я встану.

Он снова глубоко вздохнул и попытался подняться по стенке, но сдался на середине пути, морщась от боли.

Я вздохнула и пробормотала как идиотка:

– Похоже, ты не сможешь идти. Остается переждать тут, – как будто мы с Сонькой не догадывались, что он не может идти.

– Я с Киром, – воскликнула Сонька, и, смутившись, добавила: – а ты иди. Если что – зови.

Прогнившие половицы заскрипели у меня под ногами, когда я стала медленно удаляться от ребят. Но даже в темноте я чувствовала ту нить, которая постепенно натягивалась между Сонькой и Киром, не давая им провалиться в бездну отчаяния.

Существа не кончались, наоборот, их стало в разы больше, чем было после заката. Они заполонили собой все улицы, все перекрестки и все дворики, которые только были в моем поле зрения.

Теперь на дорогах стали мелькать проезжающие машины, грузовики и «газели». Все они были такими же полупрозрачными и синими, словно художник, нарисовавший Слипстоун, изначально задумал создать его только в сине-голубых тонах. Он также, несомненно, «скопировал» лицо одного из чудовищ и «прилепил» их на других, так что теперь эти монстры различались между собой самыми малыми деталями.

Казалось, я уже стала привыкать к этой странноватого вида процессии, как вдруг со всех углов бесконечного города стал слышаться протяжный не то вой, не то крик, от которого моментально леденела вся кровь в жилах. Кто-то невидимый словно предупреждал нас об опасности, которая должна была вскоре нагрянуть.

Существа все разом встрепенулись; дети-чудовища стали тянуть своих «мам» за руку по направлению к домам, машины остановились. Я поняла, что сейчас, скорее всего, наступит кошмар.

Еще больший кошмар, ты хотела подумать. Ну, по сравнению с этим воем, существа – никто. Аза, ты находишься в окружении страшных монстров, один из которых чуть живьем Кира не проглотил. И после всего этого ты называешь их «никем»? Вторая Я, все не так уж и плохо. Нет, все просто ужасно плохо. Аза, знаешь, что я в тебе ненавижу? Нет и знать не хочу. То, что ты постоянно из слона делаешь муху, уж прости за перестрой выражения. Это самое тупое, на что способен шестнадцатилетний подросток.

Не дав договорить себе самой, я тихо подкралась к ребятам и толкнула, по своему мнению, спящую Соньку, которая покоилась в объятиях Кира.

– Эй, влюбленная, – я дождалась, пока она окончательно проснется и покраснеет до кончиков волос, нелепо отодвигаясь от парня и пытаясь не разбудить его.

Но прежде чем я успела вставить хоть что-то, протяжный вой повторился снова, только теперь еще громче.

– Ох черт, – Сонька скинула с себя остатки своего сна и спустя секунду стояла на ногах. – А что, если это…

– НЕ ДУМАЙ. – Я попыталась изобразить улыбку. – ПРОСТО. НЕ. ДУМАЙ. ОБ ЭТОМ.

Очевидно, Сонька и так поняла, кто, а вернее что, может стоять за этим странным оглушающим воем, и даже попыталась озвучить свою мысль, но я не дала ей это сделать. Ну вот опять добрая половина Азы Джонсон пытается направить эту ситуацию в более мирное русло.

– Нужно разбудить Кира и уносить отсюда ноги, пока еще не поздно, – пробормотала я.

Сонька подняла одну бровь вверх:

– У него рана дюйма с три в глубину, думаешь, мы утащим парня, который весит больше, чем я?

– Но должен же быть какой-нибудь выход…

– Выхода нет, – девушка беспомощно осела на пол и стала гладить Кира по его спутанным светлым кудрям, – единственное, что мы сейчас можем – это ждать чуда, которое, вероятнее всего, не случится. Тут вообще, если ты заметила, мало чудес случается. Мальчишка, который нас спас – всего лишь чистая случайность, а иначе бы мы уже варились в котелке в Аду.

Мальчишка, от которого ушли ВЫ, никак иначе, оставив НАШИ задницы на произвол судьбы, – чуть не ляпнула я в порыве ярости.

Что сказать на это? Мы все втроем прекрасно знали, что спастись нам удастся с самым минимальным процентом, если вообще удастся спастись, но что делать дальше? Так же слоняться по бескрайнему Слипстоуну? Или кричать и звать на помощь? Оба варианта казались мне ужасно глупыми, но я все-таки переборола свою нерешительность и потянулась рукой к Киру.

– Что ты делаешь? – прошипела девушка, отталкивая меня. – Он сейчас настолько слабый, что в любой момент может умереть.

Я усмехнулась:

– А ты разве не видишь? Я хочу разбудить его, чтобы мы могли унести свои кости живыми.

– Я никуда не пойду.

Я хотела ответить ей что-нибудь по-настоящему ядовитое, но гнев, неожиданно охвативший меня от пальцев ног до кончиков волос, не дал вставить и слова. Это из-за них мы сидим в этих дурацких руинах в окружении кучи чудовищ! Это из-за них мы теперь не знаем, как спастись! Это из-за них, черт возьми, мы прикидываем свои шансы на выживание!! Мне так хотелось указать ей на все это, но добрая Аза Джонсон победила снова, и вместо этого я лишь смогла уставиться на Соньку самым испепеляющим взглядом, который только был у меня в арсенале лжемасок.

– Тебя тут никто не держит, дверь – вон там. Иди на все четыре стороны, раз уж так чешется, подруга!

– Отлично! – я всплеснула руками, – пока.

И с этими словами стала потихоньку удаляться от места, где свою смерть встречал бедный-бедный Кир.

Я спрыгнула с ветхих подобий ступенек, которые еще остались в этом некогда жилом доме, и на цыпочках направилась к «выходу». Сверху послышалось недовольное бурчание.