– У тебя какие-то проблемы? Хочешь поговорить, э-ммм, «Любитель картошки фри»?
Толстяк хитро улыбнулся не опуская ядовитых глаз.
– Я смотрю, ты у нас тоже с коготками – он перевёл гнусные глаза вправо, посмотрев на равнодушную девчонку, а затем влево, на скучавшего соседа по парте – Ну у тебя хотя бы, в отличии от брата, кроме издевательств и тёлок что-то осталось в голове.
Может быть жирное создание и право. Резкие реплики и умение царапать в ответ больнее, чем укусили тебя, передавалось в моей семье на генетическом уровне.
Скучавший класс обратил на нас всё внимание. На замену выслушиванию скучной лекции пришла интригующая перепалка с новеньким.
– Подтяни футболку, у тебя пуздро вывалилось на колени – деловито бросил я опустив взгляд на жирный живот, из-за которого потная футболка казалась к тому же уродливой.
После моей реплики весь класс начал смеяться. Толстяк, натянув футболку ниже покраснел, может быть от стыда.
Послышался шёпот Макса. Он обратился к своей девушке, отстранённо снимающей снап с заезженной радугой, вылетающей изо рта:
– Я думаю, он прекрасно впишется в нашу компанию.
– Максик, у меня неделя снапов – она не отвела взгляда от фронтальной камеры – Не отвлекай.
Вторым уроком была история, проходящая в мрачном и длинном как тонкая кишка кабинете.
Парты в тесном классе длинные. На одной умещались четыре человека. В комнате царил форменный беспорядок: куча скомканной бумаги и небрежно сложенных в стопки тетрадей укрывали всю заднюю парту. Бланки с тестами, лежащие на учительском столе, полностью исписаны. Присмотревшись, я увидел тему: «Французкая Революция». Сниз немного литературных вопросов по «Отверженным» и «Собору Парижской Богоматери» Гюго. Х-м-м, кажется, это произведение занесло сюда из другой эпохи.
Все парты заняты громко болтающими новыми одноклассниками. Даже ко второй паре они не смогли привыкнуть к новому лицу, пялясь на меня вплотную. Один из них, свесив ноги с парты, рассказывал другому свежую сплетню о моей персоне. Даже и не став её слушать я прошёл дальше в поисках свободного места.
Не занятый стул стоял лишь около третьей парты с тем пухлым парнем. Он вспотел и залился красным цветом, как спелый томат, ещё больше. Посмотрев по сторонам, я с тоской осознал, что это единственный выход. Пришлось сесть с ним пытаясь не обращать внимание на медленно стекавшие с подбородка омерзительные капли.
Увидев нового соседа, он сразу же устремил хитрый взгляд на меня, не изменяя привычке прожигать взглядом насквозь.
Я искоса посмотрел на прозрачную капельку, нерасторопно стекавшую по пухлой щеке.
О Господи, какая мерзость.
Она остановилась у небритой щетины, погрузив в мокрое зловонное пространство торчащий тёмный волосок.
Блеснув в свете тусклой лампы она поплыла дальше, на секунду замерев у подбородка, и наконец слетела вниз. Маленькая капелька драматично разбилась о твёрдое тёмное дерево.
Старшая сестра маленькой капельки отправилась в путешествие вниз сразу после родственницы. Ей не повезло дожить до падения: толстяк небрежно смахнул каплю с лица, после чего она разлетелась на маленькие брызги.
От одного удушающего запаа пота меня чуть не вырвало на его торчащее пузо.
Первый день в школе похож на то, будто ты умер и блуждаешь по земле как неприкаянный призрак. Звучит чертовски жутко, но в этом есть своя доля смысла.
Ты ходишь словно прозрачный, протискиваясь сквозь невидящие тебя телеса и примеряя разные роли. «Слушатель» – первая роль, когда ты словно липкая пиявка липнешь к одной из компаний и всасываешь в себя всю новую информацию. Её школьные сплетни выливают на неподготовленную голову вёдрами.
Вторая роль – «охотник». Ты отлипаешь от одной кучки школьников, и как рысь, нервно ищущая кусок мяса, разыскиваешь новую компанию.
Ты перебрасываешь эти роли как цирковой жонглёр. Так проходит приблизительно вся первая неделя (в лучшем случае) если ты имеешь достаточно мозгов чтобы быстро устроится на первом месте, в более плохом случае – месяц с лишним, если ты имеешь симптомы «невидимки», растворяясь в толпе со скоростью таблетки-шипучки. И самый ужасный случай – вся жизнь, когда ты гордо называешь себя «бунтарём», проклиная проходящих мимо счастливых одноклассников и тихо жуя жирный запакованный сэндвич в туалете.
Стать прозрачным, как обычно, у меня не получилось. Голова шла кругом, ведь каждый сидящий, стоящий и лежащий рядом открывал рот чтобы сочинить удивительную сплетню о «брате мажора», оказавшемся «вовсе не мажором».
– Я слышала он потерял девственность в шестом классе – заявила толстуха, схожая на молодую версию Мелиссы Маккартни.
– Откуда ты могла это узнать, брехушка? – писклявым голосом придралась её соседка.
– У меня везде связи – гордо заявила толстуха, почесав задницу, растекавшуюся медленно, как таяющее желе, по деревянному стулу. Я скривился – Говорят, это была групповушка. Точно, настоящая групповушка.
Соседка причмокнув закатила глаза.
На перемене перед уроком брат со своей компанией стояли на входе в кабинет и болтали, при этом показательно громко смеясь. Я, пытаясь освободиться от зловонной компании соседа, подошёл к ним и попытался поддержать разговор.
Бросавшая наглые смешки компания стояла у доски, Андрей подхватил в руки мел и, видимо от нервов, агрессивно дробил его пальцами.
Девчонки сели на первую парту, усердно не замечая растерянную девчонку в очках, и специально соблазнительно выгнулись перед её носом. Шокированная девочка растерялась и не зная что делать отсела вправо.
Что может обсуждать компания самодовольных мажоров? Ну конечно – сплетни. Мне напомнило это картину из вечерних программ «Discovery”, где мартышка тщательно выискивает блох у своего маленького малыша. Только тут они взяли лупу и разбирали недостатки каждой блохи, рассматривая и обсуждая её часами.
Разговаривали они о девочке, сидевшей на задней парте. В её чёрные как уголь волосы вплетены ярк– красные пряди, напоминавшие о мёртвых трендах 2008 года. Губы накрашены броским красным цветом. Одета в очень необычный чёрный корсет, пережимавший её талию до толщины шатающегося стебля тюльпана. Лицо в обильном макияже. Девушка невероятно бледная, как упырь. Лицо отбивает тусклый свет белой лампы. Она отстранённо заглядывала в тетрадь и писала полностью погрузившись в текст. Похожа на готов, ходивших по улицам городов до года-так две тысячи девятого. Скорее всего называла себя «бунтаркой» и не понимала что таких как она миллионы.
Я включаю «наблюдателя»: растворяюсь в компании и пытаюсь лучше узнать загадочных мажоров. «Наблюдатель» – оптимальный вариант для первого дня: всё что нужно – делать вид непринуждённого интереса, когда надо кивать, когда надо улыбаться, когда надо смеяться. Всё просто.
Больше всего распиналась Алина:
– Да уж, называет себя Сабиной, а саму её как там зовут? Тамара? – она дерзко хихикнула, дав рассмотреть розовый разжеванный «Тридент» со вкусом клубники – Уже всех достала своей второсортной инди-группой, на каждом концерте мелькают со своими сплагиачнеными у Металлики песнями.
– А у неё что, своя инди-группа?– поинтересовался я ради поддержания разговора, хотя из слов «СВОЕЙ инди-группой» всё и так понятно.
– Ага, типа местные знаменитости и хитмейкеры. На каждом концерте мелькают – спокойным женственным голоском ответила Каролина – Жанр, хммм… как тебе объяснить? Аврил Лавин смешанная с Металликой.
– И ещё чуток Нирваны – добавил Макс.
– О Господи, в их банальных текстах даже и не пахло творчеством Нирваны – возразил Андрей.
– Она же вылитая ведьма, посмотрите как эта чокнутая на меня смотрит – с волнением произнесла Алина, обратив наше внимание на отстранённый взгляд Сабины, прожигающий тощее загорелое тело.
Андрей ответил:
– То что она вылитая ведьма ты права. Недавно я смотрел на себя в зеркало. Эта дура прошептала «Не терпится изуродовать твое смазливое личико» или что-то типа этого себе под нос. Судя по всему надеялась, что я не услышу. Чокнутая, вот и всё. Я конечно же, на реплики этой невменяемой даже не реагировал.
– Красавчик – выпалил Макс, пытающийся вставить хоть какое-то слово в надежде обратить на себя внимание компании.
– И ты просто ушёл прочь? – скептично спросил я, с детства вспоминая давнюю привычку брата долго рассматривать своё отражение, то ли наслаждаясь собой, то ли беспощадно критикуя в разуме.
– Ага, даже внимания не обратил. Мне каждый день такие же недовольные собой жуткие девчонки тысячи угроз высказывают.
– Это, должно быть, неприятно.
– Да нет, я абстрагируюсь, молюсь по воскресениям и всё о’кей – иронично ответил брат, положив мел обратно и вытрусив руки от мелкой белой крошки.
