Морион. Глава 2

Выследить её не составило никакого труда, в свои одиннадцать лет Дима уже неплохо умел выслеживать нужного человека. Её специфический запах молока и карамели привел его на тот самый песчаный берег, где еще полчаса назад она начала очередную погоню. Лана сидела на том же самом месте, где и он совсем недавно, и смотрела на реку, неспешно протекающую рядом.

Превозмогая желание напугать её Дима осторожно подошел и, набрав побольше воздуха, уже готов был позвать Лану, но внезапно замолчал. Она плакала. Тихо и обреченно. Это не была обычная девичья истерика с криками и визгами, это было почти бесшумное отчаяние. И если над шумной истерикой можно было просто посмеяться и забыть, то здесь все было наоборот. Дима никогда не видел ее в таком состоянии и невольно растерялся.

– Пришел опять издеваться надо мной? – поинтересовалась Лана, не удостаивая его вниманием.

– Да я просто, – он смущенно подошел к ней. – Можно я присяду? Ты не против?

Она промолчала, и он принял это за кроткое согласие.

Между ними повисла тишина, прерываемая всхлипами Ланы и всплесками воды. Дима хотел начать разговор, но язык не слушался, и мысль всякий раз ускользала.

– Так чего ты хотел, Дима?

Непривычно было видеть Лану в таком состоянии, он едва узнавал в ней ту егозу, которая настырно выводила его из себя всякий раз при встрече.

– Лана, я хотел бы извиниться. Прости, я вовсе не хотел тебя задеть, сама понимаешь, я был обижен на тебя. Ведь ты вела себя не совсем сносно, и поэтому… В общем, прости, я этого не хотел. Знай, что я уважаю тебя, как девочку, и больше не буду обижать. Надеюсь, между нами всё останется прежним.

Лана продолжала молчать. Дима немного посидел рядом и, решив, что он все сказал, всё выразил, поднялся на ноги.

– Я пойду. Надеюсь, ты меня приняла.

Стоило ему сделать шаг, как он услышал горестный смешок за спиной.

– Я давно тебя приняла, но почему ты никак не можешь принять меня? Думаешь, мне очень нравится выводить тебя из себя? Я же просто хотела чуть больше твоего внимания.

Дима удивленно открыл рот, ноги сами вернули его обратно. Пристально посмотрев на Лану, он только сейчас заметил маленькую фотографию, сделанную на "Полароиде", которую она бережно сжимала в руках.

– Ты помнишь, как всё было раньше? – поинтересовалась Лана, протягивая ему карточку.

Он удивленно обнаружил на изображении себя и Лану, на вид им было лет шесть-семь. Они обнимались и выглядели очень счастливыми. Воспоминания сами атаковали его разум. Действительно, раньше всё было иначе. Они дружили, играли вместе и были не разлей вода. Их особенно связал тот факт, что они познали себя в один день. И это было самое счастливое время в его жизни, возможно, Дима даже испытывал любовь к этой озорной девчонке. Точнее, именно так он и описывал свою симпатию. Но что же с ними случилось?

Что повлияло на внезапные перемены?

Почему они перестали общаться так, как раньше?

– Но ведь, – непонимающе протянул он. – Мы же были счастливы. Верно? Что произошло? Хотя… Я помню. Твои родители. Они… Прости, что напоминаю. Но неужели из-за этого?

– После их смерти меня забрали в детский дом, – проговорила Лана. – Не знаю, знал ты это или же нет, но провела я там полгода или около того. Это был сущий кошмар, если учесть, что мы не совсем обычные люди. Я была напугана и плакала целыми днями. Я тосковала по родителям, очень сильно, и по тебе тоже. Не знаю, как там всё происходило, но меня вернули обратно, чему я была очень рада. Рада, что вернулась в родные места. Родителей было не вернуть, я это прекрасно понимала, но знала, что здесь будешь ты. Но самое страшное то, что ты изменился. Ты словно забыл наши приключения, словно этого никогда не было. И это был очередной удар для меня. Возможно, мне просто стоило с тобой увидеться и поговорить.

– Но почему ты не подходила ко мне?

– А разве в этом был смысл? Если бы ты помнил обо мне, то не пришлось бы подходить. Всё могло само случиться. Но не случилось. И всё привело к тому, что мы имеем сейчас. Мы воюем и не можем поговорить по душам. А вспомни, как было раньше.

Дима впервые в жизни почувствовал себя отвратно. Словно в душу плюнули и растоптали. Только это сделал не кто-то посторонний, а он сам. И он понимал, что во всем виноват, он сам привел к такому результату. Он не смог поддержать человека, который раньше ему был очень дорог. В которого он был влюблен. Но что же не дало ему поговорить с ней? Смущение? Страх? Или же он просто идиот?

– Лана, я не знаю, что и сказать. Я, – его голос дрожал и срывался. – Я ведь не хотел так поступать. Нет никаких оправданий моему поступку. Точнее, моему кошмару, который я устроил. Ты имеешь полное право ненавидеть меня, можешь бить и обзываться. Я буду покорен, и ни слова не скажу.

– Теперь это не имеет смысла, – прошептала Лана и улыбнулась, слезы уже высохли на её глазах. – Разве это не счастье? Мы с тобой сидим и разговариваем, как раньше. Так мало нужно было, чтобы просто посидеть вместе на берегу. Всего лишь просто поговорить по душам.

И она положила голову ему на плечо. Дима сперва растерялся, но вскоре почувствовал, как душа наполнилась теплотой. Обняв Лану, он умиротворенно взглянул на реку и задумался о том, можно ли испытывать настоящую любовь в таком возрасте. Определенно, да. И от этого осознания улыбка озарила его лицо.

Это было их первое примирение.

2

– Ты уверен?

– Стопроцентно.

– То есть, ты хочешь....

– Я не вижу смысла продолжать этот разговор, Милана. Я всё сказал.

Девушка недовольно надула губы и отвернулась. Диме не любил ссор, но сейчас разговор зашел в тупик. Всё могло бы закончиться иначе, если бы Лана в очередной раз не проявила свой бунтарский дух.

– Не понимаю, что ты так вцепился в это место? Здесь нет никаких перспектив, мы только и делаем, что прячемся и сдерживаем себя. Мы стали такими не для того, чтобы скрываться. Не для того, чтобы уподобляться этим людишкам. Мы должны быть теми, кто есть. А не жалкими собачонками на поводке.

– Лана, мы не можем просто взять и уйти. Никто нас с тобой не отпустит. Отец....

– Ты же ненавидишь его, – ехидно заметила девушка. – Ты сам говорил, что готов бросить всё и сбежать. Ты же сам это говорил, и не смей это отрицать.

– Я и не отрицаю. Просто сейчас время такое, отцу не понравится, если я его брошу. Ему нужна моя поддержка.

– Не нужно ему ничего, с чего ты взял, что он станет с тобой считаться? Он не видит в тебе потенциал, а я да. И я предлагаю уйти отсюда, пока твой отец-тиран окончательно тебя не подавил.

Дима задумчиво почесал подбородок. Отпираться не было смысла, он действительно хотел самостоятельности. Жить общиной и прятаться, скрывать свою тайну ему не хотелось чуть ли не больше, чем Лане. Но что-то удерживало его от этого отчаянного шага, и это дико раздражало Лану.

– Если ты считаешь, что станешь его наследником, то ты дико ошибаешься, – продолжала давить девушка. – Он не ценит ничего, что ты для него делаешь. Он не сделает того же для тебя, а я готова. Я готова идти с тобой рука об руку.

Лана взяла его за руки и заглянула ему в глаза. От её теплоты невольно закружилась голова. Дима чувствовал себя отвратительно, ибо не знал, как ему поступить. Ему не хотелось обижать девушку, но и он не мог подвести отца. Это был тяжелый выбор, он бы с удовольствием его избежал, но ответ должен был быть.

– Я должен подумать, – коротко ответил он.

Лана только лишь тяжело вздохнула. Отпустив его руки, она направилась домой.

– Я знаю, какой выбор ты сделаешь, но я просто хочу сказать, что ни в коем случае тебя не осуждаю. Это твоя жизнь, и ты в праве решать, как поступать. Я лишь могу указать тебе иной путь, но лишь ты выберешь для себя правильный.

Впервые в жизни молодой человек впал в ступор. Что ему делать? Терпеть тиранство отца, но знать, что так его ждет достойное будущее? Или же плюнуть на всё и сбежать? Быть верным себе, делать всё что угодно, но сомневаться в том, чем это может закончиться? Вдруг их рвение к свободе приведет к скорой смерти? Слишком много вопросов крутилось в его голове, а ответ даже близко не подобрался к ней. Если бы только он мог спросить у отца, возможно, ему стало бы проще.

Грустный и подавленный, он направился домой. Он ожидал, что там как обычно будет пусто, но внезапно встретил отца.

– Здравствуй, отец, – буркнул он и прошмыгнул в комнату.

– Дима, постой.

Суровый властный тон не дал молодому человеку сдвинуться с места, поэтому он покорно сел за стол напротив отца. Тот напряженно посмотрел на сына, молчание несколько затянулось, и Диме поинтересовался о его намерениях.

– Я просто хотел узнать, всё ли тебя устраивает?

Молодой человек невольно напрягся. Словно отец мог прочитать его мысли. Но это невозможно, скорее всего, его интуиция спровоцировала этот разговор.

– Вполне устраивает, – не моргнув глазом, сообщил он.

– Просто мне показалось, что такая жизнь тебя угнетает. Возможно, ты даже подумываешь сбежать и попытаться обрести себя. Не надо оправдываться, я понимаю всё. Тебе уже шестнадцать лет, кровь молодая горячая. Ты еще долго продержался, я в твоем возрасте уже скитался по подвалам, пытаясь вырваться из нищеты. Моему отцу было плевать на меня, он жил в свое удовольствие, а я не входил в его планы. Чтобы ты понимал, я все еще стараюсь вырваться из этого кошмара, но в отличие от своего отца я не забиваю на сына. Я могу обеспечить тебе достойное будущее, тебе просто стоит поверить в это.

Дима чувствовал себя крайне неловко, разговор не хотелось продолжать и не хотелось знать, чем он закончится. Но из уважения или же из страха он коротко пояснил.

– Я верю.

– Если это так, то я надеюсь на твою помощь. Ведь вдвоем мы сможем добиться больших результатов. И они будут касаться не только нас двоих, но и всех. Мы все сможем жить, как настоящие люди, сможем не прятаться. Потому что в этом больше не будет смысла. Мы будем жить, как настоящие короли, и никто не сможет нам указывать. Ты ведь хочешь этого? Хочешь, чтобы нас считали за равных? Выйти из-под прикрытия мнимой охотничьей деревушки?

– Да, отец, все бы этого хотели.

– Значит, я могу надеяться на твою помощь?

Он пристально посмотрел на молодого человека, у Димы невольно задрожали колени. Ему казалось, что отец способен прочесть его душу и вывернуть наизнанку. Ему стоило огромных трудов, чтобы взять себя в руки и утихомирить свое сердцебиение.

– Конечно, – эти слова дались ему с трудом. – Ты всегда можешь на меня положиться.

– Это хорошо.

– Я могу идти?

– Иди. До вечера.

Уходя в свою комнату, Дима чувствовал обжигающий взгляд отца на своей спине. Он знал. Он знал обо всем. Молодой человек не представлял, как, но ему всё было известно. И он всё сделал так, чтобы Дима раз и навсегда понял свое место. Его место – вести жалкое существование под командованием настоящего тирана. Неужели именно такая судьба его ждет?

Неприятный холодок пробежал по телу от осознания. Неужели всё действительно так? Всё его существование зависит только от отца и от его планов на жизнь? Если бы он только мог это предотвратить. Если бы ему только хватило смелости. Возможно, ему не пришлось бы расстраивать Лану.

В раздумьях он не заметил, как задремал. Ему снились огромные поля, залитые солнцем, и улыбающаяся Лана, убегающая вдаль прочь с этих полей, туда, где не падал свет. Дима пытался её догнать, но едва передвигал ногами, и колени при каждом шаге издавали странные щелчки. Отмахнувшись от дурацкого сна, он открыл глаза и понял, что это не щелчки, а легкое постукивание в окно. С трудом поднявшись с дивана, он попытался разглядеть хоть что-то на улице в темноте, но там были лишь мрачные кусты, изредка колыхаемые ветром. Решив, что показалось, он вновь лечь, но внезапно маленькая бумажка впорхнула в приоткрытую форточку и упала на подоконник.

"Жду тебя на нашем месте".

Впервые в жизни эта записка, испещренная мелким аккуратным почерком, вызвала у него грусть. Лана надеется на него, на его опору, но он не был способен ей этого дать. Не смотря на их долгую привязанность друг к другу, их дружбу, их влюбленность, он был вынужден её оставить. Ради отца и веры, что вскоре всё действительно изменится.

Отца, как всегда не было дома, поэтому Дима спокойно покинул дом и направился на берег реки. Уже приближаясь, молодой человек понял, что ожидающая его Лана страшно взволнована. Если бы она только знала, какое разочарование её ожидает.

Она была настолько потеряна в себе, что даже не заметила, как он подошел достаточно близко, чтобы слегка коснуться её плеча.

– Дима…

– Обычно к тебе не подкрадешься, – он попытался улыбнуться, но видя, как напряжена Лана, прекратил попытки глупо шутить. – Всё хорошо?

– Мне нужно знать, что ты решил.

Её голос был тихим и едва узнаваемым. Молодой человек едва узнавал свою давнюю подругу. Её глаза, наполненные страхом и непониманием, вводили его в панику.

– Ты хочешь узнать ответ прямо сейчас? К чему торопиться? Или же....

– Я не знаю, Дима. Просто мне стало страшно от осознания, что жизнь так закончится. Пожалуйста, скажи, что всё будет хорошо. Пожалуйста.

– Что-то мне подсказывает: ты мне не поверишь. Я ведь пытался убедить тебя в том, что всё будет хорошо. Но ты решила действовать самостоятельно. Так что....

– Ты не идешь?

Надежда в ее глазах потухла мгновенно, словно искра, отскочившая от костра. Дима хотел оправдаться за свою слабость, но язык не поворачивался сказать хоть слово. Отступив от девушки, он подошел к воде.

Лане понадобилось не более секунды, чтобы всё осознать.

– О Боже.

Не в силах сдержать слезы, она крепко обняла молодого человека и прижала к себе.

– Прости меня, – сквозь слезы прошептала она.

– За что, Лана? – удивленно протянул он, оборачиваясь и обнимая ее в ответ. – Это я должен просить прощения, глупенькая.

Её глаза, наполненные слезами, отражали лунный свет и казались почти прозрачными. Ох, если бы только в них был тот светлый лучик тепла, который ему так полюбился.

– Я перед тобой так виновата. Я не должна была упрашивать тебя уходить. Это ведь не твоя проблема, это я себе напридумывала. Только вот моя проблема в том, что я от своих мыслей никуда не денусь, и мне нужно что-то с этим делать. Поэтому прости меня еще раз.

С этими словами она утерла слезы и скрылась за ближайшим кустом. Пока Дима обдумывал её слова, она уже вышла с небольшим рюкзаком, предположительно, забитым скромным скарбом. Увидев это, молодой человек почувствовал, как по коже пробежал озноб.

– Лана, что ты....

– Прости, но я всё решила. Это не моя жизнь, я чувствую себя ущемленной. Я сделала выбор в свою пользу, а не в пользу общины. Свобода оказалась мне дороже всего.

– Дороже, чем я? – молодой человек чувствовал, как внутри всё закипает от возмущения и отчаяния. – Дороже, чем всё, что нас связывало. Ты думаешь только о себе!

Дима не хотел кричать, но паника взяла верх. Он готов был сделать всё что угодно, лишь бы это не оказалось правдой. Хотя в глубине души он прекрасно понимал, что этим все и кончится.

Лана на секунду растерялась, но сумела взять себя в руки.

– Дурачок, я бы никогда тебя не бросила. Пойми, твое место здесь, возле отца. А я здесь чужая, мои родители погибли, мне не за кого держаться. Кроме тебя у меня никого нет. Но я тебя вовсе не бросаю. Я же ухожу, чтобы найти смысл. Если его там нет, я вернусь. Сразу вернусь. И мы вновь будем вместе. А если я всё же найду идеальную жизнь, я всё равно вернусь. Вернусь за тобой. И я хочу, чтобы ты пообещал мне: если я вернусь за тобой, то мне не придется уговаривать тебя. Просто скажу, что нашла, а ты собираешься и уйдешь со мной. Без лишних расспросов. Договорились? Дима?

Сложно было что-то ответить на этот вопрос, но молодой человек знал, что нет смысла спорить. Лану можно либо не знать вообще, либо принимать её такой, какая она есть. Поэтому он просто кивнул в ответ, с трудом выдавливая из себя тихое "да".

Это были самые крепкие и в тоже время самые нежные объятия, которые он когда либо получал от Ланы. Зная, что они вот-вот расстанутся надолго, Дима пристально смотрел ей в глаза, пытаясь запомнить их такими, родными и притягательными.

– Дима?

– Что?

– Я очень хочу, чтобы ты не просто ждал меня. Я хочу, чтобы ты жил только этой встречей. Как и я.

С этими словами она прижалась губами к его губам. Они и раньше целовались, но то были суховатые братские поцелуи, первый опыт, сделанный ради смеха и пробы. Этот поцелуй был нежным и чувственным, и молодой человек ощущал всю мягкость ее губ и вкушал их сладость. Словно в источник живительной влаги, он впивался в неё и не мог насытиться. Настоящий поцелуй, полный чувств и эмоций, Дима даже не мог представить, что он может быть именно таким.

Лана отпрянула от него так же быстро, как и примкнула. Дима, еще не пришедший в себя после такого чуда, потянулся к ней за повторным наслаждением, но девушка не позволила больше себя коснуться. Словно боялась передумать.

– Пожалуйста, не пытайся меня задерживать. Просто запомни этот момент и знай, что скоро всё повторится. Но не хочу, чтобы ты жил надеждой, я хочу, чтобы ты просто верил в это. Просто верь, и я вернусь.

Она схватила свой рюкзак и медленно двинулась от него. Лишь перед тем, как скрыться окончательно, Лана решительно обернулась.

– Пообещай мне, что дождешься меня.

– Я обещаю, – просто ответил он и улыбнулся. – Я буду ждать. Я ни за что не потеряю веру.

– Наша любовь все преодолеет, – сказала она и исчезла, и Дима был уверен в том, что именно в эту секунду она меньше всего хотела уходить. Они оба желали остаться вместе. Раз и навсегда.

Когда её торопливые шаги стихли, молодой человек невольно прикоснулся к губам. Они еще хранили в себе теплоту её поцелуя и были слегка влажными. Ох, если бы он только мог сохранить эту полноту чувств до того момента, как его душа вновь наполнится сладостной негой.

Это было их второе примирение, и Дима очень ждал третьего, веря, что Лана долго не сможет в одиночестве и очень скоро вернется. Он должен был чувствовать досаду, но в его душе засело только лишь умиротворение и вера, что вскоре всё окончится. И они с Ланой снова будут вместе.

На этот раз навсегда.

***

– Мне очень жаль, Дима, но мы уже ничего не могли сделать. Я не хочу говорить, что она виновата и не должна была уходить. Виноват я, потому что не доглядел и позволил ей убежать. Там, за пределами нашей безопасной территории я бессилен. Мы все бессильны. Пожалуйста, прости....

Слова отца медленно отдалялись и превращались в густой нудный гул. Состояние было сравнимо с внезапным падением в пустоту и последующим ударом о землю. Все тело болезненно закололо, душу медленно выворачивало наизнанку.

"Мы ничего не могли сделать".

Эта фраза, словно приговор, звучал в мозгу, но разум отказывался воспринимать внезапную новость. Подобно инфекции, она заразила организм, пытаясь побороть его своей неподвластной силой.

Лана ушла неделю назад, и молодой человек почувствовал, как одиночество захлестнуло его сознание. Ничто и никто не мог вернуть ему прошлую стабильность. Особенно когда об её уходе узнали все. И каждый норовил ущипнуть его за это.

Его двоюродный брат Саша неоднократно с издевкой замечал, что его глупому братцу не хватило смелости, чтобы отправиться за своей девчонкой. Только в более грубой форме. Естественно, между ним и Димой всё чаще возникали конфликты, в которых молодой человек чаще выходил победителем. Это могло бы быть более приятным, если бы не общий накал страстей.

И это бы закончилось, если бы спустя неделю отец не сообщил шокирующую новость.

О том, что Ланы больше нет.

– Пойми, сын, показать всему миру о нашей истинной сущности для нашей общины означало только одно – смерть. Поэтому мы умело сдерживали себя. Когда Милана ушла, она перестала себя контролировать. Это первая и единственная ошибка. Поверь, в лесах, в дали от города или любого населенного пункта мы автоматически становимся опасными хищниками. Я не знаю, что было у нее на уме, но она совершила еще большую ошибку. Смертельную. Она стала зверем в лесу в разгар охоты. Возможно, они спутали её с обычным волком, а они часто приносят людям ущерб. Это и стало роковой встречей. Прости, но мы уже ничего не могли сделать....

Остальные слова – в пустоту. Огромную душевную пустоту, которую заполнял лишь один человек. А теперь его нет. И нет ни надежд, ни веры, что всё изменится в лучшую сторону.

Когда оцепенение прошло и осознание происходящего взяло верх, Дима почувствовал, как внутри разгорается настоящее пламя из ненависти и ужаса.

– Нет. Этого не может быть, – с трудом произнес он. – Ты врешь мне. Зачем, отец? Зачем ты врешь?

– Я не вру тебе.

– Она не могла погибнуть. Слышишь? Не могла!

Боль заглушила все чувства и с криками вырывалась из глубин его воспаленной души.

– Дима, успокойся, пожалуйста, – отец говорил спокойным голосом, что еще сильнее угнетало. – Я не вру.

– Да? Тогда где доказательства? Я хочу видеть её тело! Я хочу лично убедиться в том, что её нет. Покажи мне её.

– Это невозможно.

– Покажи!

– Это невозможно. Извини, но сейчас она далеко, мы похоронили ее подальше от этого места.

– Это всё наглая ложь.

– Мы нашли её в луже крови. Охотники были неподалеку, пришлось отогнать их подальше. Лана едва дышала, когда я подошел к ней. Её уже невозможно было спасти. Она попросила меня не показывать ее тело тебе. Не хотела расстраивать.

– Ты лжешь, – упрямо твердил Дима.

– Но попросила передать это, – отец протянул ему небольшую квадратную бумагу. – Мне жаль, но тебе придется это принять. Иначе с ума сойдешь.

Это была та самая фотография, которую Лана всегда носила с собой. Поближе к сердцу, как она говорила. Всё та же старая карточка десятилетней давности, где они, юные и счастливые. Только сейчас она вся была измазана кровью. На задней стороне была лишь кровавая надпись.

"Прости".

Одно короткое слово.

И Дима понимал, что оно адресовано ему. Послание от единственного родного человека, которого он больше никогда не увидит. Но это же не может быть правдой!

– Нет, – прошептал он, чувствуя, как внутри закипает еще большая ненависть. – Я в это не верю. Я не верю!

Он не помнил, что в этот момент с ним происходило, но дикая боль, которую он ощущал в тот момент в груди, была сравнима с ощущением первого обращения. Когда, как не в первый раз, зверь переживает все сильнейшие эмоции. Это была адская смесь из боли, ненависти, страха и отчаяния. И только чудом молодой человек сумел пережить это.

Потом, уже со слов друзей, он узнал, что действительно обратился, не в силах выносить эту муку. Он не пытался вспоминать себя, но понимал, что стремился к одному – к смерти. Возможно, что-то его остановило, потому что нашли его посреди леса, яростно визжащего и срывающего кору с деревьев. Имя Ланы не сходило с его губ ни на секунду. Дима не спрашивал, как его смогли успокоить, но явно это далось им с огромным трудом.

Когда огонь в груди стал затухать, на его место пришла леденящая душу депрессия. Дима вспоминал это время с ужасом, ведь он не раз подумывал о самоубийстве, не в силах пережить потерю любимого человека. Возможно, этим бы все и кончилось, если бы внезапно он не осознал, что это не вернет ничего, а сделает только хуже. И именно в этот момент к нему пришло внутреннее спокойствие.

Отец, по скромной просьбе, отвел его на то место, где Лана была живой в последний миг. Наверно, ему стоило это сделать сразу, чтобы смириться. На это ему понадобился не один месяц, а сейчас он впервые за столько времени вдохнул спокойно полной грудью.

И в этот же вечер он пришел на их место, которое уже начало терять смысл. Теперь это был просто берег, просто река, утекающая вдаль и уносящая чужие проблемы. Если раньше он шел сюда вдохновленный, то сейчас здесь делать было нечего.

Он не знал, сколько времени просидел здесь, пока не разжег костер. Когда пламя уже готово было устремиться ввысь, Дима, бросив последний взгляд на фотографию, бросил её в огонь.

– Прощай, Лана, – прошептал он, наблюдая, как он маленькой карточки остается один пепел. – Я бы мог попытаться соединиться с тобой, но не стану этого делать. Жизнь на этом не заканчивается. Я сделаю всё проще. В память о тебе я постараюсь сделать так, чтобы все мы стали свободными. Я не сказал тебе, что отец к этому стремится. Возможно, он просто пытался меня остановить таким образом, но я буду стремиться к иному результату. Я помогу ему вывести нас на новый уровень. Ради тебя, ради памяти о тебе. Всё будет идеально. Возможно, мы встретимся однажды, и я скажу тебе, что старался. И на этом всё окончится.

И он пошел прочь, зная, что больше никогда сюда не вернется.