Воспоминания о прозелите

Глава 2. «Евреи, евреи, вокруг одни евреи»

Быть женатым на нееврейке считается в иудаизме одним из самых тяжёлых грехов. Дети, рожденные евреем от нееврейки, считаются, согласно еврейскому Закону, стопроцентными неевреями. И поэтому, женившись на нееврейке, еврей начинает участвовать, со своей стороны, в процессе «бескровного геноцида» собственного народа – способствуя его вымиранию. Ввиду этого, не только с точки зрения еврейского Божественного закона, но и с чисто человеческой позиции автор считает евреев, женатых на нееврейках, предателями своего народа и заслуживающими всяческого порицания. Подобный подход и является причиной резко-уничижительных выражений, которые автор на протяжении всего повествования употребляет в их адрес. Как читатель может убедиться, автор полагает себя далёким от расизма; он с нескрываемым уважением и огромным пиететом относится к праведным неевреям, а презрительные выражения, вроде «гоюха» (просторечное русское производное от ивритского слова «гоя» – нееврейка) и тому подобные автор применяет только в отношении тех неевреек, которые замужем за евреями, ибо таким образом эти женщины соучаствуют в грехе еврейских мужчин, который считается худшей формой разврата.

Более того, автор является также и резким противником прозелитации («обгиюривания») неевреек, которые вышли замуж за евреев, и «обгиюривания» их отпрысков. Во-первых, гиюр в подобных ситуациях обычно преследует лично-корыстную цель сохранить семью и, таким образом, противоречит самому духу – а часто и букве – святого понятия «гиюр». А во-вторых, ввиду того, что прозелитация жён-неевреек и их потомства создает в народе ложное представление, согласно которому, якобы нет чего-то специфически дурного в смешанном браке еврея с нееврейкой. «Вот, мол, сколько евреев женились на нееврейках, а потом их «обгиюрили» – ну, значит, и мне позволено следовать их примеру…». В особенности это применимо к тем, кого в народе принимают за праведников; например к баалей-тшува – евреям, возвратившимся к религиозному образу жизни. Ибо когда простой обыватель видит пример такого «праведника», который, став религиозным, вместе с тем не развёлся со своей нееврейской женой, а её «обгиюрил», – в глазах постороннего это выглядит, как прямая легитимация смешанных браков. Всё изложенное и служит для меня причиной презрения и осмеивания смешанных браков, и автор пытается проявить своё отношение к таким бракам на протяжении всего своего повествовния.

Если кто-либо из деятелей еврейского религиозного истеблишмента с пеной у рта защищает баалей-тшува, «обгиюривших» своих «гоюх» – на самом деле они просто-напросто защищают элементарную похоть. Это остроумно высмеял в своем стихотворении «Израильский городок» известный калининградский поэт Виктор Шапиро.

(Цитирую по книге Шапиро В. К. «Желание быть еврейцем. Опыты в стихах». – Калининград, издательство «Шофар», 2012)

Израильский городок, скромных домиков рядок…

Там скучает неженатый, бывший горский паренёк.

Он зовется Хануко, а живётся нелегко

Одинокому джигиту, словно в песне «Сулико».

Много есть вокруг девчат, только замуж не хотят,

Служат девушки в ЦАХАЛе2, и у каждой автомат.

Хануко смотрел кино, на уме теперь одно,

Что нужна ему блондинка, как из фильма «Мимино».

Это к счастью или нет, есть на свете Интернет.

Написал письмо куда-то, и пришёл ему ответ.

За одним другой e-mail, не прошло и двух недель,

Он нашел себе что надо и в Россию полетел.

Подмосковный городок, липы жёлтые в рядок,

Подпевает электричке ткацкой фабрики гудок…

Вот ступает на порог израильский паренёк,

А в квартире у невесты – православный образок.

Он стоит, разинув рот, – вот нежданный оборот.

И зовут её Настасья, как в романе «Идиот»…

А она ему: «Не стой, будь как дома, дорогой.

Я балдею от евреев, он – такой, а ты другой».

«Ты должна пройти гиюр и забыть про эту дурь,

А иначе не надолго будет наш с тобой амур!»

Занавешено окно, стало в комнате темно —

Выносить «святых» придется этой ночью всё равно…

Так вот, одним из непостоянных посетителей Бейт-мидраша был молодой мужчина, женатый на нееврейке. Его звали Андреем. Он иногда приходил в Бейт-мидраш на субботние трапезы, а в одну из суббот даже остался там вместе с нами ночевать после вечерней сеуды (ритуальной трапезы).

К чести Ицхака и Йеуды надо сказать, что их отношение к Андрею было довольно прохладным, хотя рамки культуры и приличий всегда сохранялись. Но когда дело доходило до принципиальных вопросов, Ицхак с Йеудой не сдавались. Например, когда перед праздничной трапезой (кажется, это было вечером в Суккот) Андрей велел своему гойскому (то есть нееврейскому) сынишке произнести благословение «Ашер кидшану бемицвотав вецивану аль нетилат ядаим» («Благословен Ты, Бог, Господь наш, Царь вселенной, освятивший нас своими заповедями и заповедовавший нам омывать руки»), Йеуда или Ицхак, – уже не помню, кто – прервал его, запретив обучать нееврея благословению «Ашер кидшану вецивану» («…который освятил нас и заповедовал нам…». «Нееврей не имеет права произносить это благословение!» – так было сказано Андрею.

Потом Андрей со своей семьей уехал в Америку. Однажды он мне позвонил, спрашивал телефон Ицхака и сказал, что хочет послать цдаку (пожертвование) в Бейт-мидраш. Спустя некоторое время я спросил у Ицхака, звонил ли Андрей? Ицхак с чувством презрения ответил, что звонил, и сказал, что его жена в Америке прошла гиюр. На вопрос, что за гиюр она прошла, Андрей ответил Ицхаку: «Там такие же, как и вы». Я спросил Ицхака, что этими словами Андрей имел в виду? На это Ицхак сказал: «О каком гиюре может идти речь, когда он обещал послать деньги – и не послал?» Вообще Ицхак был очень чувствителен в делах, связанных с субсидированием Бейт-мидраша, потому что заведение испытывало постоянные финансовые трудности – об этом пойдет речь далее.

Ицхак в Бейт-мидраше на ул. Маскавас

Мне известен ещё один инцидент (его прямым свидетелем я не был), в котором Ицхак проявил стойкость в национальном вопросе. Этот случай был связан с Коломейцем. Коломеец стал первым евреем, которого Ицхак возвратил к тшуве. Слово «тшува» на иврите означает «ответ», «возвращение»; в данном случае имеется в виду раскаяние, возвращение к еврейской религии, образу жизни и соблюдению заповедей. Но эта тшува была довольно условной, потому что Коломеец был женат на гойке (нееврейке) и не собирался её бросать. В конце концов, между Коломейцем и Ицхаком произошел разрыв, и с тех пор в Бейт-мидраше Коломеец больше не появлялся. Однако, он продолжал соблюдать заповеди (кроме самой главной – не сожительствовать с гойкой). У него всё рождались и рождались дети-гои, и, как я слышал, всем им он давал звонкие еврейские имена. Ицхак смеялся над этим, и ещё над тем, что он всех своих гойских отпрысков приводил перед субботой в микву (бассейн для ритуальных омовений) на помывку; ради экономии средств, что ли?!

Поначалу о Коломейце я только слышал, но не знал, как он выглядит. В какой-то период мы, ученики Бейт-мидраша, регулярно ходили в синагогу на утреннюю субботнюю молитву. И я заметил, что какой-то религиозный еврей тоже там регулярно молится. Я поначалу был уверен, что это бааль-тшува, которого привлекли хабадники. Мне очень хотелось к нему подойти и пригласить в Бейт-мидраш, но я сдерживался и стеснялся. Так и не оказалось подходящего момента для такого приглашения. Потом я узнал, что это Коломеец. Вот было бы смеху, если бы я пригласил его в Бейт-мидраш!

Ицхак говорил, что Коломеец писал жалобы раву Зильберу, одному из немногих людей, которых Ицхак по-настоящему уважал. По этому поводу рав Зильбер сказал Ицхаку: «Всё правильно, но не забывай, что он был у тебя первым».

К чести Ицхака будет сказано, что этот случай и инцидент с Андреем Э. были не единственными, когда он не выстилал перед гойкой, вышедшей замуж за еврея, «гиюрную дорожку».

Был у нас еще один посетитель, женатый на гойке – по имени Аркадий. Так же, как и Коломеец, Аркадий П. был многодетным отцом. Ицхак про него говорил, что он «духовный человек». Действительно: тихий, отзывчивый такой.

В один прекрасный момент он, по-видимому, решил оставить свою гоюху. Аркадий приехал в Израиль в качестве туриста с целью изучать Тору, и Ицхак попытался устроить его там в йешиву, филиалом которой формально считался наш Бейт-мидраш. Но Аркадия отказались принять на том основании, что в общежитии этой йешивы не могут жить те, кто были женаты. Ицхак обиделся и устроил его в другую йешиву. При этом он рекомендовал Аркадию, чтобы подтвердить своё еврейское происхождение, обратиться к раввину Йеуде Г. – к человеку, которого Ицхак очень уважал и считал своим близким другом. В итоге всего этого в йешиву, где учился Аркадий П., пришли какие-то люди – то ли из Министерства иностранных дел, то ли ещё откуда-то (из пространных рассказов Ицхака я так и не понял, откуда именно). Они и сообщили руководству йешивы, что там учится нееврей. Так Аркадий опять оказался в своём родном городе.

История с приездом Аркадия произошла, когда я уже жил в Израиле. Через несколько лет я вновь посетил наш Бейт-мидраш, – к прискорбию моему, уже после смерти Ицхака. И там на молитве в Йом-Кипур (Судный День, день поста и покаяния; один из центральных еврейских праздников) я опять увидел Аркадия П. Братья Л., которые стали «заведовать», то бишь хозяйничать в Бейт-мидраше после смерти Ицхака, не побрезговали пригласить его дополнить миньян (кворум из десяти евреев, необходимый для общественной молитвы). Чудеса, да и только! И по сей день я не знаю, еврей или не еврей Аркадий.

В своё время Ицхак принял Аркадия в Бейт-мидраш, не проверив его еврейское происхождение. Но всё же Ицхак позаботился о том, чтобы каким-то гипнозом убедить его пройти эту процедуру, хотя бы через несколько лет – в Израиле. Ицхак знал, что в проверках на еврейство он профан; и мне известны несколько случаев, когда Ицхак в них «прокалывался». Понятно, что он проводил такие проверки непрофессионально, но заслуживает уважения сам факт того, что ему было важно, чтобы в Бейт-мидраше обучались Торе евреи, а не гои. Еврейский Закон предписывает евреям обучать неевреев семи заповедям сынов Ноя, общим для всего человечества (соблюдая их, нееврей становится праведным), но запрещает обучать другим, специфически еврейским и не имеющим к неевреям отношения частям Торы. Ицхак прилагал для этого все возможные для себя усилия.

Однажды я пришёл в Бейт-мидраш и с удивлением обнаружил, что Ицхак надевает тфиллин Диме Опенштейну – пареньку с еврейской внешностью, который учился в Еврейской школе. Его я нередко видел в синагоге на разных «попойках», то бишь трапезах у местных хабадников: то у рабби Натана, то у рабби Мордехая. «Ну, – думаю, – удалось переманить „кадра“ из рук хабадников-охмурителей». Ицхак суетился вокруг Димы в каком-то радостном возбуждении. Когда Опенштейн ушел, Ицхак сказал: «Я в жизни не видел, чтобы так волновались, когда надевают тфиллин. Парень даже покраснел». Ицхак заподозрил что-то неладное и послал меня к Опенштейну домой проверять его документы.

Я пришёл. В метрике его мамы национальность не была записана. Имена отца мамы были еврейскими, однако мама мамы была записана как Екатерина Петровна. У меня в сердце закралось сомнение, но Ицхак сказал: «Екатерина Петровна – это ещё ничего не значит» и, в принципе, был прав. Для дальнейших выяснений Ицхак послал Йеуду. Йеуда пришёл к Опенштейнам домой, побеседовал «мило – по-доброму, туда-сюда», – и мама Димы сама признала, что её мать не еврейка. Ицхак сразу предложил Опенштейну гиюр

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

«Шмонэ Эсрэ» в буквальном переводе с иврита – «Восемнадцать благословений».

2

ЦАХАЛ (ивритская аббревиатура) – Армия Обороны Израиля.