Стальное сердце под угольной пылью

На небе истаяли последние оттенки красного. Подростки один за другим уходили из парка, возвращаясь в родительские дома. Последние из них шагали под тёмно-голубым небом с единственной белой звездой.

В парке зажглись фонари. Их свет привлек влюбленные пары и одиночек. Аттракционы молчали. На летней сцене кипела жизнь. Лавочки превратились в островки уединения.

Темнело. Свет фонарей всё жестче резал тени. На небе загорались самые упрямые звёзды. Парк пустел, наполняясь тишиной. К двум часам ночи парк затих окончательно. Исчезла суета и с прилегающих улиц. Горожане спрятались за стенами домов.

Из-за жестяной крыши робко выглянула луна. Из травы парка, асфальтовых дорожек, песочниц поднялись белые отливающие перламутром бесформенные тени. Из окон редких автомобилей они казались клочьями тумана. Тени медленно переплывали с места на место, собирались в небольшие компании и перешептывались.

Когда луна оторвалась от жестяной крыши, в парк вошло существо в облике молодого мужчины – ёжик чёрных волос, высокие скулы, дымчато-серые глаза. У него было имя, как и у всех подобных ему, но он не любил его. Длинное, с дурацкой приставкой. Раньше у него были другие имена, короче и благозвучнее. Особенно он любил одно из них, звонкое, как удар молота по наковальне. Но это имя осталось в прошлом.

Он никогда не видел подобных себе, зная об их существовании и именах лишь по обрывкам эмоций и вырванным из общего гула фразам на перронах.

Он остановился в центре парка. Белые перламутровые тени потянулись к нему со всех сторон, заключая в кольцо. Мужчина протянул руку и коснулся одной из теней. Тень обрела плотность и налилась яркими красками.

– Давно тебя не было, – невнятный шепот превратился в звонкий женский голос.

– Я был занят, – мужчина достал из воздуха сигарету и закурил.

Женщина вышла из круга теней и заплясала на траве.

Мужчина одной рукой подносил ко рту сигарету, а другой прикасался к теням. Они обретали человеческий облик – женщины, старики, юноши, мужчины, дети. Они выходили из редеющего круга теней, смеясь, а потом играли в салочки, гуляли под ручку, о чём-то спорили, собравшись в кружок. Некоторые просто сидели или лежали на траве. Мужчина с дымчато-серыми глазами задумчиво ходил среди них, то и дело поднося ко рту сигарету.

– И давно ты дымишь? – рядом с мужчиной возник высокий безбородый старик.

– Лет семьдесят, – мужчина с усилием выдохнул большое облако чёрного дыма, через пару мгновений растаявшее в воздухе. Откуда-то сбоку послышался удивленно-восторженный мальчишеский возглас. Старик толи уважительно, толи осуждающе покачал головой и отошёл.

Мужчина курил и смотрел в начинающее светлеть небо. Люди вокруг него притихли, ощущая, как близится к концу дарованное им время. Дети бродили по газонам, подбирая сосновые шишки, монетки, забытые игрушки. Пары молча обнимались. Старики спешили закончить разговоры. По парку расползалась тишина. Небо светлело. Мужчина бросил окурок в траву и прошёл в центр парка. Со всех сторон к нему потянулись люди. Он ощутил, как внутри сжимается холодная пружина боли.

– Я вернусь, – слова упали хрипло, с усилием.

Они стояли вокруг и смотрели на него. Июньские ночи слишком коротки.

Порыв предрассветного ветра разметал тела людей в клочья тумана, которые через несколько мгновений растаяли без следа. Их шепот остался в шелесте листьев.