То, что скрывается в темных переулках. III часть
Она закончила свой рассказ и перевела на нас свой взгляд.
– По вашей истории можно писать драматические книги, – аккуратно произнесла я, желая, чтобы меня правильно поняли.
– Согласна, – она хмыкнула.
– А что сейчас с вашим братом? – спросил Яст.
– Он живет в городе, куда его забрали после смерти родителей. Он женат на Глэдис Стаффорд, и у них три ребенка: Брук – ей восемнадцать, Кора – ей пятнадцать и Джон – ему десять. По именам детей видно, что он подкаблучник, – женщина усмехнулась.
– И давно вы виделись последний раз? – спросила я.
– В день, когда за ним приехали родственники, – она пожала плечами.
– Ого, – не сдержался Яст, – сколько уж лет прошло.
– Я общаюсь с его женой через интернет, поэтому знаю про его семейное положение, – ответила Лариса Петровна.
Наш покой и душевную беседу разрушил Гром. По словам юноши, уже поздно для людей, а значит и Лариса Петровна и Яст должны были идти ложиться спать. У моего возлюбленного получилось отговориться, и мы остались на кухне. Лариса Петровна пожелала нам приятной ночи и ушла. Гром и Ли ушли на задний двор, им явно понравилась там скамейка. По дому продолжали разноситься звуки классической музыки.
– Ты потанцуешь со мной? – вдруг спросил Яст.
– Я не умею, – я покачала головой.
– Как же так? На выпускном балу ты не танцевала?
– Я осталась без пары, поэтому нет, – ответила я.
– Тогда я сейчас тебя научу, – Яст взял меня за руку и через коридор провел меня в гостиную.
Он положил мою левую руку к себе на плечо, а правую себе на ладонь. Его правая рука легко легла мне на талию.
Музыка поспешила унести нас в танец, и Яст подчинялся ей. Легким движением он начал порхать по комнате, я следовала за ним, но у меня плохо получалось. Через минуту мы остановились, потому что я очередной раз наступила Ясту на ногу. Парень поднял глаза к потолку, терпел боль.
– Ну, я же говорила, что не умею! – устало выдохнула я.
– Просто следуй за мной и не думай о своих ногах, – Яст медленно опустил на меня взгляд.
– Это тяжело, – честно призналась я.
– Никто не спорит! – он согласился и повел меня в танце.
Я попыталась раствориться в музыке. Пыталась раствориться в Ясте. И мне это удалось. Мы уплыли в танце, он кружил меня, и я ощущала себя принцессой на балу. Не хватало только шороха моих юбок.
Ох, Яст!
Моя голова была возле шеи юноши, и я глубоко вдохнула его запах. Такой вкусный и манящий, мне хотелось тереться об Яста как кошка. Мне казалось, словно я сошла с ума.
Яст продолжал танцевать со мной, и я полностью потеряла связь с реальностью. Его волосы, нос, глаза и губы… крепкие руки.
Яст, ты единственное хорошее в моей жизни!
– Я люблю тебя! – шепнула я, когда музыка закончилась, и мы остановились посередине комнаты.
– И я тебя люблю, Хлоя, – улыбнулся мне Яст.
Он отпустил меня, продолжая так же сказочно улыбаться.
– Ты здорово танцуешь! – похвалила я, и подошла к комоду, где стояло радио. Я выключила музыку.
– И ты неплохо.
Я окинула радио взглядом. Как и все в доме, оно было раритетным. Комод, на котором стояло радио, был выполнен из темного дерева. У него были закрученные ножки, и стоял он у огромного окна, которое закрывали легкие шторы бежевого цвета с синими бутонами цветов. Все в доме было старым.
Меня передернуло – из коридора раздался неожиданный бой часов.
«24:00».
– Уже поздно, – проговорил Яст.
– А мой день только начался, – ответила я.
– Не хочу идти спать, – шепнул парень, подойдя и заключив меня в объятия. Его прикосновения были нежными, заставляя внутри меня что-то напрягаться. Внутри было странное томление.
– А что хочешь? – внутри все начало кипеть.
Яст не ответил, легко прикоснувшись своими губами к моим. Его горячий язык мягко коснулся моей верхней губы, и низ живота потяжелел. Волна вожделения ударила внутри. Энергия, всепоглощающая, диким огнем объяла мое сердце. Оно билось как сумасшедшее, разгоняя по телу огонь. Мои руки автоматически потянулись к шее Яста, мне хотелось прижать его к себе сильнее. Дикий пожар сжигал все внутри меня, и от этого становилось очень жарко. Яст был прижат ко мне вплотную, одаривая меня поцелуями, но мне этого было мало. Я прижимала его к себе все сильнее и сильнее, и каждый раз мне казалось, что этого недостаточно. Мои руки спустились ему на спину, его тем временем гладили мою поясницу, сжимали ягодицы. Внутри меня били чувства, мяч бил вниз живота и поднимал брызги воды. Капли долетали до самого сердца, а то горело необузданным пламенем. Капли воды казались кислотой, прикасаясь к раскаленному сердцу, и это еще больше возбуждало меня. Яст продолжал играть с моими губами, дразня их своим горячим языком. Я не заметила, как начала двигать тазом на встречу Ясту, а мои руки были уже готовы порвать его футболку.
Просто поцелуй, а я покинула реальность.
Раздался треск, синяя ткань футболки потоком стекла с плеч Яста.
Ваниль и лимон пропитали всю комнату. Этот запах как наваждение. Все мои мысли, действия, желания были направлены на Яста. Его хотело мое тело: плоть и кровь. Я слышала его сердцебиение, оно било ритм нашим поцелуям, играм языка Яста, моим движениям таза. Его кровь манила меня, и где-то в глубине моего подсознания кружили мысли, как сильно я хочу выпить его кровь.
Я выгибалась навстречу Ясту, желая быть к нему максимально близко.
– Спасибо, она мне никогда не нравилась! – оторвался от моих губ Яст, но я не поняла, о чем он. Я вообще не могла думать.
Я развернул меня к себе спиной, его руки потянулись к замку джинс, и багги упали на пол.
– Нагнись! – я выполнила указание Яста.
Нужно было бы включить музыку, чтобы нас было максимально не слышно. Но у меня не поднялась рука. Мы бы опорочили все, что для Людмилы Павловны так важно. Когда-то под музыку радио она танцевала с любимым мужчиной, которого, возможно, любит и сейчас, и я не могла позволить себе все это обесчестить.
***
Гостиная сама по себе комната не большая. Ее стены обклеены старыми узорными обоями. Раньше они были жёлтыми, но за годы они выцвели и приобрели блеклый бледно-банановый цвет. В некоторых местах, они были потертые, продырявленные. На полу был паркет, на котором постелили красивый ковер с красным узором. Камин, кирпичный. На полочке над ним стояли чугунные кони – копия творения искусства. Напротив камина у стены диван с завитыми ножками, обшитый затертым и выцветшим зеленым бархатом. Огромное окно, шторы с синими маками (пусть таких не существует). Комод, на нем радио. И последнее, с потолка свисала огромная хрустальная люстра. Комната казалась полупустой.
***
Гром и Ли вернулись в дом вовремя, точнее мы вовремя покинули гостиную и перебрались в выделенную нам спальню. Когда-то она принадлежала Олегу. Она была обставлена так же старо и не богато, как и все остальные комнаты. Яст измотался за день и уставший сразу же уснул, как только его голова коснулась подушки. Я прилегла рядом и на удивление для себя ощутила странную усталость. Внутри меня словно что-то рассеялось, и я ощутила, как потяжелели веки. Концентрация крови Юла внутри меня упала. В темноте комнаты в моей крови стали вырабатываться человеческие гормоны: я засыпала. По-человечески засыпала. Я почувствовала, как расслабилась каждая моя мышца, глаза закрылись, я не могла пошевелиться, но еще слышала, что творится вокруг. Как же сильно я отвыкла от такого. Мысли неслись с диким потоком, путались и напоминали бред сумасшедшего. Где– то на заднем плане всего этого беспорядка мыслей играли 3 doors down – in the end. Или The Linkin park, я так и не разобралась, кто поет эту песню. Сон пришел так же неожиданно, как и ощущение усталости.
В темноте перед глазами прорисовывается стройная фигура, и в ней словно горит смертоносное пламя. Огонь приобретает форму, и на меня смотрят голубые глаза.
Мелитта смотрит на меня из темноты. Именно в этот момент я понимаю, что мы стоим на ночной улице, которую тускло освещают фонари. Она не улыбается, молчит.
– Привет, – я пытаюсь заговорить первой.
– Привет.
Ее голос безразличен, она стоит, не шелохнувшись и просто смотрит на меня. Я подхожу к ней ближе и заглядываю глаза. Зрачки расширены, а дыхание тяжелое и частое.
– Ты болеешь? – спрашиваю я, на что она отвечает:
– А что? Я снова могу это делать?
Мне становится страшно. Она кажется мне сумасшедшей, и я не знаю, что сказать, вдруг начинает она:
– Ты не изменилась, если не брать в счёт новые шрамы, – она словно видит меня сквозь одежду.
– Метки клана Феликса, – отвечаю я, и она молча согласно кивает.
Мне начинает казаться, словно этот сон будет продолжаться вечность, но Мелитта, явно не желая со мной общаться, растворяется снова превращаясь в пламя. И вскоре тьма сгустилась, забирая в себя образ девушки. Сумасшедшей девушки.
3
Когда я проснулась, Яст еще спал. На улице был ранний рассвет. Я поднялась с подушки и ощутила отвратительную слабость, словно всю ночь я не спала, а гоняла мяч по футбольному полю. Вот оно человеческое пробуждение, нужны силы, чтобы заставить себя проснуться. Голова казалась тяжелой, как мокрая вата. Когда во мне бурлила кровь Юла, просыпаясь, я могла пробежать километр, два, три. Теперь же, когда почти вернулась я настоящая, пробуждение стало по-человечески тяжелым.
Я спустила ноги на пол и попыталась на них встать. Получилось с первого раза, но они казались мне очень слабыми, не устойчивыми. Честно, меня это напугало.
Я знала, что Гром и Ли еще не спят, и я решила спросить у них совета.
Я вышла из комнаты, держась за стену. Казалось, что мои слабые ноги в любой момент подогнутся, и я упаду. Вниз по лестнице я спускалась очень медленно и аккуратно, как это делают пожилые существа. Полноценные вампиры сидели в кухне и пили из контейнеров кровь. Мне не хотелось, ведь совершенно недавно я пила кровь Яста.
– Хло, ого, – выдохнула Ли, когда увидела меня в дверях, – что с тобой?
– Я хотела у вас узнать, – ответила я, – всю ночь спала, а теперь эта дурная слабость.
– Ты пахнешь шоколадом и мятой, боюсь, кровь Юла полностью выветрилась, – Гром оторвался от пластикового пакета.
– Хочешь сказать, я больше не слышу и не бегаю, и не вижу, и не чувствую, как полноценный вампир? – обиженно произнесла я. Ведь я так свыклась с этой силой, а теперь я снова… снова слаба.
– Да, именно это, – ответил Гром.
Я опустила взгляд в пол. К сожалению, я не в силах ничего изменить. Я была рождена половинкой, нужно ей и оставаться до конца.
– Ну и ладно, – отмахнулась я, – но что могло вызвать столь резкий упадок концентрации крови Юла во мне?
– Вожделение, – Ли подмигнула мне, и я ощутила, как странное тепло ударило к щекам. Я покраснела, ох, как же я отвыкла от такого.
– Гром, – вдруг вспомнила я, – я забыла сказать. Юл звонил мне, он спрашивает, когда мы возвращаемся домой и не передумал ли ты?
– Неужели, вспомнила! – Гром иронизировал. – Мне Юл уже сам позвонил. Но если тебе интересно самой, то уезжаем этой ночью и, нет, не передумал.
– Отлично, – я улыбнулась.
– Уже? Так скоро? – на кухню заглянула Лариса Петровна. – Сегодня ночью? Вы всего лишь неделю погостили!
– Прости, мам, но ждут дела, – Гром пожал плечами, – там работа ждет.
– Как жаль, – выдохнула Лариса Петровна, – ну ладно. Раз работа ждет, я ничего не могу сказать против.
– Мы как-нибудь еще заедим, – пообещала я.
– Хорошо, я буду ждать, – женщина улыбнулась мне.
Лариса Петровна все же заставила меня позавтракать, пусть мне и не хотелось. Она налила мне горячий чай и пожарила блинов с красной икрой. Когда я принялась есть, на кухню спустился заспанный Яст.
– Доброе утро, сегодня ты не такой бодрый, как вчера, – заметила я.
– Доброе. Ты тоже, – Яст осмотрел меня с ног до головы, – кровь выветрилась?
– Да, полностью, – ответила я.
– Еще вчера ты пахла корой дуба, – вспомнил Яст.
– Ли сказала, что это из-за…, – я перекинула взгляд на Ларису Петровну. Та стояла к нам спиной на расстоянии двух метров, жаря следующую порцию блинов.
– Я понял, – кивнул мне Яст, – и как ты себя чувствуешь?
– Очень непривычно, – ответила я, – ноги кажутся двумя соломинками, такими же слабыми.
– Я понимаю тебя, я испытываю то же самое, когда твоя кровь выветривается.
– Ты знаешь, что этой ночью мы уезжаем? – спросила я, откусывая блин.
По этикету блины принято есть ножом и вилкой, и ни в коем случае не руками. Но мне то что!? Все что можно удержать в руке, я ем руками.
– Да. Мне Денис сказал, – он кивнул.
– Я слышала, как ты называешь Деню, – обернулась ко мне Лариса Петровна, – почему Гром?
– Из-за фамилии, – я пожала плечами.
– Ах, тогда ясно, – женщина поставила перед нами тарелку с огромной стопкой горячих блинов.
Я есть больше не могла и перевела на Яста вопросительный взгляд. Тот уплетал за обе щеки, любитель покушать. И как у него получается так хорошо есть и так хорошо выглядеть одновременно?
Оставив Яста на кухне, я решила все же уделить внимание своему внешнему виду. Я залезла в душ, долго настраивая воду. Здесь с сантехникой были небольшие проблемы, и воды была либо ледяной, либо горячей. Я растерла все свое тело и сняла слой грязи, накопившийся с последнего приема душа, это было два дня назад. Одежду я решила подобрать себе новую – устала ходить в одном и том же, поэтому высушив волосы, убрав их в высокий конский хвост и надев на себя джинсы слим и белую облегающую майку, я вышла из ванной. К тому времени в доме стало тихо как ночью. Тихо играло радио в гостиной, Яст сидел на диване и что-то читал, Лариса Петровна чем-то была занята у себя в комнате, Гром и Ли спали.
Я прошла к Ясту. Тот поднял на меня свой взгляд.
Я улыбнулась ему.
Я чего-то ждала.
– Что? – Яст широко улыбнулся, и я присела рядом. Диван оказался очень жестким.
– Что читаешь? – я глянула на обложку. На ней ничего не было написано. Она была такой же зеленой и выцветшей, как обшивка дивана.
– Это мемуары Жанны Бисквит, – ответил Яст, закрыв книгу, – история поэта.
– Интересно? – спросила я.
– Не очень, просто нужно было чем-то заняться, пока ты не выйдешь из душа, – Яст пожал плечами.
– Дома делать нечего, может, прогуляемся?
– Я видел твою куртку, ты ее порвала на левом боку, – сообщил парень.
– Я одену свой дафлкот, – я пожала плечами.
– Хорошо, тогда между заборами не лазим, – Яст усмехнулся.
– Хорошо.
Через некоторое время мы уже стояли у выхода в полном параде. Я не стала переодеваться. Я одела свой бежевый дафлкот и в цвет к нему зимние ботинки. Шапку одевать я не стала, на улице казалось тепло.
Мы вышли на улицу, и я моментально пожалела, что не надела защищающий от холода головной убор. Дул сильный, порывистый и холодный ветер. Мы взялись за руки и пошли вниз по улице в направлении к реке Холода. Яст крепко сжимал мою руку, так, что было слегка больно, но я ничего ему не говорила. Мы шли быстро, хотелось скорее убежать от этого ветра. Так мы, молча, дошли до моста, но нас и не напрягала тишина.
– Холодно гулять, – заметил Яст.
– А мне нормально, – я пожала плечами, и прижала его к себе, – главное, ты рядом.
Яст слегка наклонился ко мне и поцеловал.
– Голова еще не замерзла? – Яст положил свои теплые руки мне на уши. Его руки обжигали.
– Вроде пока что нет, – ответила я.
Мы стояли на мосту. Солнце было уже высоко, и оно освещало все вокруг. Солнечные лучи били в тонкую гладь реки Холода, и блики разлетались в разные стороны. Они даже гуляли по щекам Яста. Мимо нас пролетали машины, одна за другой. Нас обдувал и убегал вдаль зимний ветер. И мне не было холодно. Руки Яста, его ласковый любимый взгляд меня согревали.
Внутри меня что-то ударило.
– Догонишь? – спросила я резко и неожиданно.
Я развернулась и побежала. Блики ослепляли меня, а ноги переставлялись непривычно медленно. Я отогнала силу от глаз, и энергия ударила в мышцах ног. Я полностью лишила себя зрения, и ноги понесли меня с удивительной скоростью. Так же быстро как полноценного вампира, но только за счет полного лишения возможности видеть, куда бегу.
Я слышала, как позади бежит Яст, его дыхание сбилось. Ему было тяжело, но он не отставал. Казалось, что в любой момент он может протянуть руку и схватить меня.
– Хлоя! – вдруг рыкнул Яст, и меня резко остановило. Сила потянула меня в обратную сторону, и я не удержалась на ногах. Моя пятая точка стукнулась на тротуар, и сила, как лопнувшая резинка резко ударила в глаза.
Я сидела на тротуаре, рядом стояла остановившаяся машина. Возле нее стоял этгем. Его белый костюм светился в лучах солнца. Рядом со мной стоял Яст, тяжело дыша.
Интересно, что успело случиться?
– Добрый день, – голос этгема был тверд, – по какой причине Вы оказались на проезжей части? Да еще и чуть не под моей машиной! Или Вы не знакомы с ПДД?
– Знакома, – я медленно поднялась под ноги, – простите, я просто не видела, куда бегу.
Этгем прищурился.
– Мы приносим свои извинения, сер, – заговорил Яст, – она просто хотела быстро бежать, поэтому лишила себя зрения.
Этгем перевел взгляд на парня потом обратно на меня.
– Это безответственно, разве мама тебе не говорила, что играть на дороге нельзя? – заговорил этгем.
– Если б она была, то она бы обязательно об этом сказала, – слова этгема внутри меня что-то задели.
– Хлоя, пожалуйста, – устало выдохнул Яст.
– Вы клан? – этгем перевел взгляд на Яста.
– Да, сер.
– Ладно, идите, но больше не бегайте вдоль дороги, – сказал этгем. Только в этот момент я поняла, что он полноценный оборотень.
– До свидания, сер, – попрощался Яст.
– Прощайте, – этгем сел в машину и уехал.
Когда машина исчезла из поля зрения, Яст обратился ко мне:
– Доигралась?
– А что вообще случилось?
– Ты резко свернула и чуть не прыгнула ему под колеса, хорошо, что я успел тебя схватить, – ответил парень.
Рисковать и гулять вдоль дороги нам больше не хотелось, поэтому мы решили вернуться к частным домикам холма Благополучия. Тут я и вспомнила:
– Я недавно видела Феликса и Геллу.
– Где?
– У реки Холода с обратной стороны холма.
– Если я не ошибаюсь, то та территория принадлежит оборотням.
– Откуда знаешь? – я была удивлена.
– Гром говорил, когда мы только ехали сюда, – Яст кратко пожал плечами.
– Почему я не в курсе!? – недовольно протянула я.
– Это не главное! Почему они не убили тебя?
– Я слышала, как они разговаривали, – начала я, – они считают, что убивать сейчас кого-либо очень опасно. Да и я была очень далеко от них. Они меня даже не узнали.
– Ты говорила Грому?
– Нет, – я покачала головой, – забыла.
– Как такое можно было забыть? – Яст не понимал меня.
– Ну, как-то так.
Мы шли между домиками. Державшись за руки, мы оба смотрели куда угодно, но только не друг на друга.
Я подняла глаза к небу.
Небо было удивительно синее. Мысли кинулись на меня потоком, и они были не самыми лучшими. Все мы думаем, размышляем, анализируем. Тот, кто это не делает, ничему не учится. Я знаю, что, когда я нашла Яста на чердаке, он, вглядываясь вдаль ночного города и любуясь бликами реки Холода от уличных фонарей, так же о чем-то думал, чему-то учился.
Небо унесло меня. Когда-то давно я уже видела такое удивительное чистое небо. На душе потеплело. Как непривычно, за столько месяцев страха и ужаса.
На мне персикового цвета платье. Летний легкий ветер раздувает мою челку, а мои длинные светло-сиреневые волосы заплетены в тугую косу: Ли училась на мне заплетать. Мимо промчался свист: я не успела отбить воланчик.
"Хло, ты чего!?" – с другой стороны поля мне кричит красноволосая девушка.
Мне скоро четырнадцать, ей семнадцать.
Мы на мини бейсбольном поле за нашей школой.
"Прости!" – кричу я в ответ, и бегу за воланчиком, что лежит на земле в трех метрах от меня. Я разворачиваюсь и в тени тополя вижу фигуру. Он старше меня, даже старше Ли. Его лица не видно. Он курит. Курит на территории школы!?
Синее небо топило меня в себе, и я не могла остановить поток отвратительных мыслей у себя в голове. Ведь тогда я впервые встретила его. Позже я снова его встречу.
Дунул холодный ветер, и небо окинуло меня новой волной.
Мне четырнадцать лет. Уже начало сентября, и я учусь в восьмом "Б" классе. Раньше я ходила сюда с Ли, но она школу закончила. Я останавливаюсь у забора школы, чувствуя на себе тяжелый взгляд. Я осматриваю тополя и вижу его. Он не курит. Через секунду он оказался рядом, он очень быстрый. Его глаз не видно из-за солнцезащитных очков. Я боюсь и не боюсь. Что мне делать?
"Так тебя зовут Хло?" – голос его был липким. Он чем-то тягучим затекал мне в уши, было неприятно. Хотелось, чтобы он замолчал.
"Хлоя" – поправила его я, ощущая странное отвращение.
"Ты, наверное, опаздываешь" – парень махнул головой в сторону школы.
"Пока что нет" – отвечаю я.
"Сколько у тебя сегодня уроков?"
"Шесть" – игнорируя отвращение, меня изнутри рвал дикий интерес узнать, что скрывается под очками.
Синее, синее небо… Осенний ветер, шум листвы, с территории школы разносятся писк и визг девчонок, хохот парней.
"Я заберу тебя сегодня после уроков" – отвечает он.
Синее, синее небо…
Отвратительный запах плавленых свечей. Этот запах с того дня ненавижу. Вокруг рассыпаны лепестки роз. Что мы делаем? Мы оскорбляем любовь. Я лежу голая. Пол кажется холодным, но я пытаюсь не обращать на это внимания. Знаю, что скоро согреюсь. Он стоит передо мной, сексуальный, но не возбуждающий. Мне больно, что-то ломит в груди. Зачем я согласилась? Почему я все это делаю?
Мы в темноте, точнее в полумраке. Запах тающих свечей, и маленькие огонечки во мраке. Лепестки роз. Это не романтика, это никчемная пародия на нее.
Я отдаюсь. И вместе с болью внутри живота я чувствую что-то отвратительное в груди.
Кровь.
Но ведь все должно было быть иначе! Почему? Почему я здесь?
Я дошла до точки невозврата. Ошибка сделана, и ее не исправить.
Запах воска, огоньки, лепестки роз.
А самое главное, все это по моему согласию.
Синее, синее небо.
Мне пятнадцать. На улице пусто, удивительно, но это и к лучшему. Мои волосы распущены и их рвет холодный зимний ветер. А небо действительно удивительного синего цвета. В кармане завибрировал телефон, и я поспешила его достать. Эл терпеть не мог, когда я заставляла его ждать ответ. Кричал и оскорблял меня. Мне нужно срочно ему ответить.
"Ты ночуешь сегодня у себя или у меня?".
Я знала, что он будет делать со мной ночью, если я буду у него, и он хочет, чтобы ночью я была с ним. Я обязана согласиться ночевать с ним.
"С тобой" – мой ответ.
"Правильно!"
Синее, синее небо.
Моей жизни больше нет. Я живу с ним. Юл не знает, в каких условиях, и не узнает. Особенно я хочу уберечь от правды Яста.
1. Выходить из квартиры нельзя.
2. Имею право ходить только голая.
3. Не имею права есть, пока не захочет Эл и ем только то, что разрешит есть он. Везло, если получалось поесть один раз в неделю. Это был хлеб. Раз в месяц макароны или картофель. Вареный картофель.
4. Запрещено мыться.
5. Можно смотреть только разрешенные Элом ТВ-программы и только в его присутствии.
6. Запрещено слушать музыку.
7. К Элу нельзя обращаться по имени. Только ласкательно: солнышко, зайчик и так далее.
8. Нужно помогать ему, поддерживать добрым словом, поднимать настроение, если он приуныл.
9. Ни в коем случае не перечить, и выполнять все поручения.
10. Засыпать только с разрешения. Просыпаться с первого слова. Просыпаться ночью если этого хочет Эл, и не засыпать без его позволения.
11. При необходимости выйти на улицу Эл решает, что мне надеть. Покупать себе новую одежду запрещено.
12. Не сопротивляться.
13. Не плакать и не жаловаться.
Синее, синее небо.
Я опустила взгляд. Яст продолжал рассматривать домики вокруг, сжимая мою руку.
– Яст, – шепнула я, и парень моментально перевел на меня взгляд. В самом его зрачке я увидела тревогу.
– Что случилось? – он сжал мою руку сильнее и остановился, я замерла рядом.
– За что ты меня любишь? – тихо спросила я.
– За что!? За то, что ты просто существуешь! – Яст улыбнулся. – Ты прекрасна, это точно, но я люблю тебя не за наружную красоту. Ты очень красива и внутри: умная, добрая, понимающая, смешная и веселая. Любишь поесть!
Я усмехнулась.
– Да! Обожаю, когда ты составляешь мне компанию в поедании бутербродов! – Яст тоже засмеялся.