Психоделика. Книга для мертвых

Он незаметно перешел с французского на язык германцев и теперь с улыбкой наблюдал за мной. Наверное, в этот момент мое лицо выражало вообще непонятно что, потому что герцог снова смягчился и посмотрел на меня по-отечески, так отец, читай пастырь, смотрит на своего сына, читай овцу, тьфу, ягненка.

– Я просто хотел, чтобы вы осознали суть. Сатанинские силы, захватившие Святой Город и Гроб Господень, не знают следующего. Господь наш пославший сына своего на муки, во искупление грехов человеческих пожертвовал и сией реликвией для того, чтобы светоч веры нашей находился в руках неверных имея тайную цель неверных сих от ереси уберечь. Ибо сила великая находится в Гробе Господнем, в самом существовании его, и сила та может влиять на умы неверных и со временем по нашей глубочайшей убежденности превратит их в праведников…

У меня голова пошла кругом от всего этого. О чем он? Я даже отвлекся от мерного журчания сего монолога и смог внимать ему лишь ближе к его окончанию.

– Помимо Гроба Господня, – он вещал монотонно, словно проповедник, которому давно наскучили собственные проповеди, – существуют и другие Реликвии, коими Церковь владела, владеет или будет владеть во веки веков… О некоторых из них вам знать не нужно. Скажу более. Знание того, что вы знаете об их существовании, уже само по себе налагает на вас некоторые обязательства.

Тут я даже позволил себе глубокомысленно кивнуть.

– Вот-вот…Но об одной Реликвии вам знать необходимо. Грядет великая битва, по тому, что происходит в нашем бренном быстроменяющемся мире вы сами, полагаю, должны быть в курсе этого вопроса.

Я снова глубокомысленно кивнул. О грядущих битвах нам говорили постоянно, и мы готовились к ним. Я мысленно подобрался, наконец-то пошел конкретный разговор.

– А в битве главное, что?

– Дух, – я позволил себе вставить слово.

– Хорошо, но необходимо еще и доброе оружие… Не так ли?

– Так.

– И та Реликвия, за которой вы отправитесь к неверным как раз и является этим оружием.

Герцог лучезарно улыбнулся, и это было настолько неожиданно насколько и страшно. У него оказались черные зубы. То есть совсем черные. Представляете?

– Учтите, учасники предприятия выступают представителями разных Орденов, более того могу предположить, – по лицу скользнула легкая улыбка, я бы назвал ее змеиной, – особых частей этих Орденов, вы понимаете о чем я…

«Ага, такие же наемники как и я».

– Но делаем мы одно дело. Богоугодное дело. Задача ваша осложняется тем, что длительное время само существование Реликвии было под вопросом. Считалось, что это одна из легенд, но совсем недавно мы получили достаточно верные сведения о том, что она действительно существует, и была предпринята попытка добраться до нее, но увы… – он развел руками.

«Боже всемилостивый! Как же у них все сложно! Ну, зачем простых вещах говорить так сложно?»

Словно читая мои грешные мысли, герцог продолжил:

– Надеюсь, вы понимаете, что нет никаких гарантий того, что вам удастся заполучить эту вещь. Но если это произойдет, во-первых, Реликвию необходимо будет в кратчайшие сроки доставить в один из наших замков на побережье, совершенно неважно в какой именно. При этом ваше вознаграждение увеличится вдвое…

«Ого!»

– Во-вторых, если предприятие завершится провалом, то вам необходимо будет явиться ко мне с полным отчетом о проделанной работе и том знании, что вы обретете за время вашей миссии. Знание – это тоже своего рода оружие. Сложно?

Я пожал плечами, а что тут говорить? Тамплиеры, госпитальеры, испанцы, все стягивают в свои гнезда Реликвии, золото, влияние, мощи святых, подобно сорокам и так было всегда и так будет пока стоит Церковь. И никому не надо про это знать, на то существуем мы, скромные труженики меча и кинжала.

– Окончательный расчет по возвращении. Вопросы?

– Что представляет собой Реликвия?

Снова змеиная улыбка.

– Всему свое время, в данный момент вам необходимо знать только то, что Реликвия целиком поместится, скажем, вот в такой ларец, – герцог показал размер двух раскрытых ладоней.

– Небольшая верно? Называть ее будем тоже просто. Реликвия. Согласны? Если вам удастся встретиться с ней, вы не ошибетесь, ведь насколько я знаю, вы участвовали в деле Фомы Критского?

Я медленно кивнул, осведомленность герцога поражала. Как и его манера не договаривать важных вещей.

– Церковь не может допустить того, чтобы Реликвия оказалась в неправильных руках.

Я кивнул. Вот конкретно и намного понятнее.

– Находится она ориентировочно вот здесь, – Герцог что-то нажал на столе, и на стене, откуда ни возьмись, появилась тщательно прорисованная карта. Присмотревшись, я узнал очертания Святой Земли со всеми ее Городами и кучей непонятных значков. Похожая карта была у Наставника, и потому я сразу узнал и Аскалон, и Яффу и, разумеется, сам Святой Город.

– На днях мы получили подтверждение того, что Реликвия, наконец-то находится в пределах досягаемости нашего человека, однако, он самостоятельно не может до нее добраться. Для этого туда отправитесь вы… Ваши спутники присоединятся к вам по дороге… Они же владеют дополнительными знаниями об этой вещице и надеюсь, поделятся ими с вами. Понимаете?

Клянусь, он мне подмигнул!

– Путь вам предстоит неблизкий и лишние знания могут стать обузой…

«Ага, скажи проще, перехватят и будут пытать, а я дурак дураком… С другой стороны очень даже разумно. И скорее всего сам герцог не до конца уверен в том, что эта загадочная вещица на самом деле существует. Но деньги платят хорошие, и за что? Просто чтобы я проверил очередную сказку?»

– Вот, кстати, возьмите, оранжевый шарф, достойная вещь…

Криво улыбнувшись. Герцог протянул мне яркую тряпку. Терпеть не могу ярких тряпок! Но принял шарф я совершенно невозмутимо и со всем возможным достоинством.

х х х

Глава III

Luca Turilli’s Dreamquest “Black Rose”

Явь

Загадочное слово ВОМД расшифровке не поддавалось, до тех пор, пока мне не довелось добраться до технической документации. До этого же чего только не довелось выслушать по этому поводу, причем и просто от острословов, и от опытных работников метрополитена. Сходились на одном – «В» – это однозначно, вентилятор. Ну, а другие буквы особого значения не имеют.

Оттого буква «М», например, расшифровывалось не только как «механический», но и как «метрополитеновский», и как «многофункциональный», и еще почему-то «метрический». Тогда как «О» – только лишь, как «объединенный» и «осевой». Про «Д» промолчу, так как тут фантазия объяснителей разгуливалась окончательно, и однажды чуть до драки не дошло, так хотелось показать себя опытнее товарища по работе. Но водка в который раз выступила в роли прекрасного примирителя, и на том инцидент был исчерпан.

Верна к тому же оказалась и странная на первый взгляд, но весьма глубокая по смыслу пословица, о том, что не стоит справлять малую нужду против воздушного потока, развиваемого ВОМДом. В оригинале он звучала так: «Не ссы против ВОМДа». Емко и убедительно, а с учетом того, что воздушный поток хорошо налаженного вентилятора запросто сбивал с ног, еще и верно.

Кстати в наших условиях особенный и немного зловещий смысл приобретала и поговорка: «Не беги впереди паровоза». Где паровоз можно было заменить на словосочетание «подвижной состав». Тот, кто много ходил по шпалам все поймет с полуслова.

ВОМДы стояли в тоннеле, на глубине в специальных камерах, за железными дверями и решетками. Когда-то Саня ляпнул, что здесь очень удобно прятать убитых милиционеров. Несмотря на откровенный цинизм фразы, с ней трудно было не согласиться, кроме нас и случайно забредавших сюда диггеров, здесь никто не ходил, так, что прятать было можно все, что угодно.

Но в основном, нам приходилось тут работать, так как вентиляторы иногда ломались, и нам приходилось их чинить. А еще в камерах было холодно летом, и очень холодно зимой. Потому без водки мы сюда не ходили, это было вредно для здоровья, об этом тоже немало говорилось ветеранами, и писалось на стенах самих камер.

Тут вообще много чего писалось, как официально, так и не официально. Из официального ужасно нравился плакат: «Не влезай – убьет!». Мне, почему то, всегда представлялась здоровенная баба с расставленными ногами, лежащая горизонтально и грозящая каждому злонамеренно взглянувшему на нее мужику огромным и почему-то красным молотом. Или вот эта, грустная: «Уходя, гаси свет». Она была настолько созвучна с моим внутренним миром, что я всегда надолго перед ней зависал, и свет гасить забывал. Вдумайтесь, «уходя»…

Это экзистенционализм какой-то прямо слово…

Или более распространенная, для пассажиров: «Выхода нет». Тоже оптимистично, идет человек на нервах после работы, читает такое, и на рельсы. Жизнь – говно, типа. Где-то читал, что в Японии таблички эти запретили на хрен. Процент самоубийств в метро нереальный был. А у нас ничего, нормально.

А уж когда я попадал на ремонтные мастерские, и видел развешенные по стенам картинки с изображенными на них ужасными судьбами попавших в станки человечков, в моем воспаленном недосыпанием мозгу рисовались апокалипсические картины в купе с методическими пособиями инквизиции.

Этот было нечто, ибо фантазия работников сферы охраны труда явно была заточена на элементарное отпугивание работников от труда, не иначе.

На стенах было много различного народного творчества, которое в целом не приветствовалось, и перед комиссионными смотрами, раз в полгода жестоко уничтожалось. И правильно, ну кому, допустим, интересно, что «Серега – мудак», и «Все – козлы». Но некоторые надписи здорово помогали в работе, особенно, те, которые были с датами. Зайдешь на камеру ВОМД и читаешь «Марина – 86», и знаешь, что капитальный ремонт на вентиляторе делался в 1986 году, а значит, подшипники надо менять по любому, и если задний еще так сяк, то передний однозначно. Настроишься, вздохнешь, вскроешь, проверишь, точно и к бабке не ходи.

«Марина» – это позывной капремонта, без нее ни одна машина лет тридцать из ремонта не выходила, и пока мы есть, не выйдет уже.

Спускались на камеру обычно по стволу, при помощи узких металлических лестниц. Груз и инструмент спускали на веревках, с пролета на пролет. Если не было освещения, использовали фонари. Практически всегда было весело и интересно.

Внизу по старой метровской традиции должна была быть глубокая лужа, оттого не лишними были резиновые сапоги, либо АЗК. А то промочишь ноги и работай потом, полдня в сырости, внутри железобетонной шахты.

Спустившись и без лишней суеты, распив первую половинку, покурили, и приступили к разборке агрегата, вывесив табличку «Не включать – работают люди». К этой табличке у меня никогда не было претензий, все по делу. Ну, работают люди, так чего ж включать-то. Закончат – включите. А вешать ее в ШР было необходимо, ибо запрется какая-нибудь крыса человекоподобная

На шахту и трахнет всех без разбору, причастных и не совсем.

«Пачему у вас люди работают, не вывесив предупреждающие плакаты? А? Скотина – мастер, смирно стоять!»

Мастер выживет, не умрет, замечание серьезное конечно, но не смертельное, зато потом всех причастных непосредственно к факту отсутствия таблички, (нас, разумеется) так поимеет, что мало не покажется никому.

Оттого охрану труда блюдем, как и безопасность пассажиров, всегда и в любом состоянии, себе дороже.

– Сигаретку дай! – обратился ко мне Вова. Не наш человек, с другого участка, на усилении. Усилитель блин, а сигарет своих нет, на хрен мне такое усиление. Но делать нечего дал. Не жлоб же. Закурили.

– История одна была, – говорю, – подошел один типуха к другому на улице, вечерком, говорит: «Курить есть?» А тот добрый очень., полез в сумку достал пачку, «на» – говорит. Тот закурил, смотрит в сумке всякая хренотень, пакеты какие-то с едой, колбаса там, сыры. Говорит: «Слышь, мужик, дай поесть чего-то, а то голодный такой!» Тот раз, ему колбасы отломал. «На!», – типа. Ага. Тот пожрал, смотрит, а мужик одет прилично, а уже темнеет на улице и холодает к тому же. Попросил одежкой разжиться, тот не возражает, типуха охренел совсем, говорит, а давай, я тебя в жопу выебу, раз ты такой добрый. А тот подумал и говорит: «А давай!» – все равно секаса давно не было. Выебал, короче, тому понравилось, и шо?

– Шо? – спрашивает Вова.

– А ни хуя, нормально все. До дома проводил, и стали они жить вместе, прожили лет двадцать и померли в один день от спида. Такая вот любовь, на. С первого взгляда, то есть.

– Тьфу, блядь! – сплюнул брезгливый Вова, затаптывая бычок.

Санек рядом тупо давился от хохота.

– Такие дела, братуха. Отсюда мораль – сигареты лучше свои иметь…

Тут уже и Колян заржал, а я докурил и не спеша стал инструмент разбирать, ну его на хуй Вову этого, усилитель, сука.

Потом ни к селу, ни к городу вспомнился давешний сон. Да так ярко. Италия… Реликвия… Че за реликвия? Третью ночь подряд. Это ж надо! Надо Петровичу рассказать, бригадиру нашему. Тоже поржем…

х х х

Сон

Неприятности начались даже раньше, чем я мог предположить. Практически сразу, как часто бывает в нашей быстротекущей жизни.

Вечерело. Вокруг не было ни души. Я ехал вдоль симпатичной рощицы и присматривал местечко для короткого отдыха. Присмотрев, спешился и расседлав Арка отправил его прогуляться к воде, благо судя по всем признакам недалеко протекал ручей. Сам же собрался перекусить, но предварительно справить малую нужду. Воткнул в землю меч и принялся разбираться со своей нехитрой амуницией, чтобы добраться сами знаете до чего. И тут хрустнула ветка, да громко так. Тут же кто-то выругался на местном наречии. Моментально обернувшись и одновременно выдергивая меч, я увидел несущихся на меня всадников. Их намерения угадывались сразу и потому, не теряя времени, я кинулся наутек вглубь рощи.

Их оказалось трое. Поначалу я немного преувеличил опасность, посчитав, что врагов четверо, но их оказалось трое, просто у них был лишний конь. Чего они стоят мы узнаем чуть позже, а пока необходимо их разделить, чтобы не сражаться со всеми одновременно… На-ка, вот! Удар сверху я отразил легко, и вежливо пропустив всадника, ткнул его в бок без особых затей, держа в поле зрения остальных и одновременно прикидывая пути дальнейшего отступления. Всадник стал заваливаться в седле, и я понял, что мой первый удар получился. Количество нападавших уменьшилось на треть. Оставшиеся направили коней одновременно с двух сторон, я отпрыгнул за дерево. В него моментально воткнулся метательный нож. Из доспеха на мне оставались только наплечники, что было неплохо из-за большей свободы маневренности и плохо из-за слабой защищенности моего бедного тела.

Конница в лесу воюет плохо. И пусть тут был не лес, а небольшая роща, я попытался использовать все преимущества, которые послал мне Господь. Прежде всего, древесные стволы. Я бросился вглубь рощи, туда, где деревья и кустарник создавали неодолимую преграду для конника. Оказавшись пешим по причине природной необходимости, я позволил противникам уравнять шансы. Хорошо еще что нужда была малой, а то бы у них гляди и преимущество образовалось бы. Хорош герой, сидящий в спущенных штанах под кустом! Как же я их проглядел, наверное, задумался. Проклятый герцог со своими заданиями! Слава Богу, что эти никакие не ассасины, те подкрались бы совершенно незаметно, и шансов бы не было уже у меня. Да обыкновенный стрелок принес бы больше пользы при нападении на одинокого путника. А эти прямо в лоб. Благородные что ли?

Совершенно сумбурные мысли скакали в моей голове, пока я прыгал и маневрировал, пытаясь добиться удобного для себя расположения атакующих.

Ну вот, можно попробовать, я резко затормозил и бросился прямо под копыта лошади, обмотанные какими-то тряпками, с диким нечеловеческим криком. Ага! Вот почему я их проглядел, вернее прослушал…

Лошадь сделала попытку встать на дыбы, седок попытался достать меня клинком, я подставил под удар наплечник, и лезвие нелепо скользнуло по нему, уводя за собой всадника. Парень явно потерял равновесие и был схвачен мною и жестоко вытянут из седла и нанизан на кинжал, аки каплун в канун праздника… Каплун – канун, как-то так… Только без каштанов. В сгустившихся сумерках мне показалось, что у него нет лица, но когда оно приблизилось, то понял, что ошибался. Лицо было скрыто под маской, столь уважаемой здешними любителями карнавалов. Этот, правда, уже оттанцевал.

Жалко лошадь сбежала. Пока я боролся со своим знакомым каплуном, третий негодяй решил, что моя несчастная спина только и ждет, чтобы в нее воткнули короткое копье. Э нет. Все было не так, бдительности я не потерял, более того настолько обнаглел, что решить взять третьего разбойника живьем и с пристрастием допросить. Даже дерево успел подходящее приметить, он бы на нем неплохо смотрелся в своем шутовском наряде настоящего охотника за головами странствующих рыцарей лишенных всего.

Но, увы, увы, мечты мои так и остались мечтами. Копьем он пользоваться не умел. В том месте, куда он целился, меня не оказалось. Какой доверчивый ассасин… И надо же такому случиться, вы не поверите, он тоже потерял равновесие. Да что же за день сегодня такой? Наверное, день Неловкого Разбойника. Интересно есть ли у неловких разбойников какой-нибудь свой святой? Наверное, есть… Иначе несправедливо получиться.

Вобщем, я немного помог и ему выпасть из седла, и он это проделал, да так громко, что деревья вздрогнули. Наверное, шею сломал. Мне даже неудобно немного стало. Ну, надо такому случиться?

Раздосадованный я присел на пенек и вдруг вспомнил про четвертого коня. Должен быть стрелок! Ведь если это банда, то у них наверняка есть стрелок, который выцеливает жертву сидя в безопасном месте, а потом остальные добивают и грабят раненого или убитого путника. Отчего они сразу кинулись на меня, а шут их знает, может, решили, что и так справятся. Нет это точно не ассасины, тьфу, вт же привязалось! И даже не… Странные они какие-то. Нет, с кем-нибудь они бы и справились, может друг с другом…

Мысль я додумывал уже лежа в высокой траве и внимательно осматривая окрестности. Понятно, что мои заячьи петляния по лесу в условиях плохой видимости основательно сбили стрелка с толку. Вот где он сейчас? Я прислушался, вечерняя роща была наполнена множеством звуков, по ней бродили неприкаянные кони. Мой верный Арк так и не вернулся с водопоя, но его судьбой я мало заботился, ибо сей хитрый зверь, побывавший во многих переделках, умел вести себя, как подобает.

Темно-то как! Я, наконец, решился и, встав во весь рост, двинулся в сторону дороги перебегая от одного древесного ствола к другому.

Наконец я засек какое-то движение слева от меня. Толи это был чей-то конь, толи не конь…Я сменил позицию, мой преследователь тоже. Значит не конь. Стало совсем темно, прицелиться он не сможет, разве что у него кошачий глаз.

Меня охватила та бесшабашная веселость, которая приходила ко мне здесь, в моменты настоящей опасности. Это не было равнодушием к собственной судьбе, нет. Скорее это просто была твердая уверенность в окончательном и бесповоротном Успехе. Именно так, Успехе С Большой Буквы.

И мой противник это почувствовал. У него не было теперь ни единого шанса, а я был настолько исполнен этою непонятной, но такой чистой и свежей Силы, что победил бы, будь их не четверо, а пятеро, шестеро да сколько угодно. Не одолеть им меня сегодня, не одолеть.

В несколько гигантских прыжков я преодолел разделявшее нас расстояние и с удовлетворением увидел, что мой незнакомый друг, поняв, что его обнаружили, теперь удирает от меня без оглядки. Тогда я свистнул, послышался топот копыт по траве, потом чавкающий звук удара, от столкновения двух тел, конского и, надеюсь, человеческого сдавленный вскрик и короткое конское ржание. «И упал он клинком сиим сражен». И нечего нападать на одиноких странствующих и немного безжалостных рыцарей. Поделом.

Кто-то ткнулся мне в затылок мокрыми противными губами. Арк, конечно. Этот конь имеет удивительную способность исчезать при первой опасности в том случае, если седок на нем отсутствует. Потом он внимательно следит с безопасного расстояния за тем, как его хозяина пытаются убить неприятные разбойники, но потом у него просыпается совесть и он спешит на помощь, потому что вспоминает о том, что еще толком не ужинал и мыться ему, если что придется в одиночку. Примерно так я понимаю сегодняшнее поведение моего боевого напарника. В конном же строю ему равных нет. Потому что в конном строю много зрителей из числа людей и конечно же лошадей, а Арк у нас позер каких свет не видывал. Ему, видите ли, публика нужна для подвигов, а в темном лесу ему не интересно. Вот что это? Он словно говорит мне своим поведением, вместе мы сила, а по отдельности каждый сам за себя. Я потрепал его по шее, и конь всхрапнул что-то типа:

– Ну вот, снова нарвался на неприятности. Говорил я тебе, не стоит останавливаться в незнакомом месте…

– Умный ты больно! – зачем-то произнес я вслух и Арк подмигнул мне хитрым глазом. – А поить тебя не надо было?

– Надо! – Арк мотнул головой и на меня полетели капли воды с его роскошной гривы.

– Ну, ты хоть переживал за хозяина?

– А то! – откликнулся Арк и поплелся к четвертому телу, я поплелся следом, надо же было поглядеть, кого мы там пришибли. А вдруг и вправду ассасин, хотя бы начинающий…

Вот Джига был не такой. Джига был… Сердце мое на миг сжалось, и я отогнал от себя воспоминания. Не вернуть…

Арк фыркал, ему не нравилась эта быстро потемневшая роща, тревожили чужие неприкаянные кони, и мертвецы ему тоже были не по нраву.

Взошла луна. Все вокруг приобрело сказочные очертания, было свежо и покойно. Что ж, пора изучить трофеи, и сделать выводы. Но для начала…

Я наконец-то облегчился и подошел к сбитому моим верным Аркоцефалом телу. Оно было укрыто собственным плащом, голова же укутана сплошным черным платком с прорезями для глаз. Как говорит мой новый друг герцог, можно обойтись без лишних церемоний.

Без церемоний, так без церемоний. Ну, не люблю я их, церемонии эти, чай не церемониймейстер. Ни в отношениях с мужчинами, ни с женщинами. С женщинами тем более. Увы, я не далеко не монах, скажу иначе, я совсем не монах, и даже не монах воинствующий. Убедившись, что поверженный Арком враг дышит, я взрезал кинжалом маску и немного удивился. Поверженный оказался женщиной. Здравствуйте, святые угодники. Этого еще не хватало.

В моем состоянии было не до сантиментов, я принялся тормошить неудавшегося стрелка и мои усилия не пропали даром. Незнакомка застонала и открыла глаза. Предательская луна заглянула в них и обнажила прятавшийся там испуг.

– Демон! – с ненавистью произнесла она вместо приветствия.

– Чего это? – я слегка опешил.

– Демон! – повторила незнакомка.

Нарисовалась проблема. Женщина, и притом явно не в себе, а с ними я не воюю, в смысле и с теми, кто женщина, и с теми, кто не в себе. Нет, это не обет, это как бы получше сказать, наверное, это, образ жизни и отчасти воспитание. Но попугать надо.

– Кто тебя послал смертная? – спросил я загробным голосом, а именно так в моем представлении должны разговаривать демоны, я прижал к ее горлу мизерикордию.

– Убей меня! – в глазах женщины загорелся огонек фанатизма, я сплюнул и перестал кривляться. Спрятал кинжал и выпрямился.

– Хватит смертей на сегодня, вставай и скажи, чего ты решила, что я демон?

Она долго молчала, потом осознав, что никто ее не держит медленно села и стала приводить в порядок одежду. Женщина что с нее взять. Внутри ее черепа, что-то поскрипывало и жужжало, я просто физически чувствовал напряженную работу этого незаурядного женского ума. Отошел на пару шагов и наступил на валявшийся в траве небольшой арбалет. Пнул его в сторону и в сердцах выругался. Арк тут же подошел, чтобы меня успокоить.

– Так ты не демон? – спросила она, глядя на то как я вытираю Арка и привожу в порядок поклажу.

– Кто сказал тебе эту глупость?

– Ты был в замке! – это прозвучало как обвинение.

– И что? Это запрещено? Я много где бывал, я путешественник.

– Но герцог…

–Что герцог? Я мало с ним знаком и не имею с ним общих дел.

– Он общается с дьяволом, – после раздумья сообщила незнакомка.

– Интересно, но мне интересней другое, за что вы напали на меня. Нападали бы на герцога…

Она снова задумалась. А говорят, что местные красавицы обладают определенной живостью ума. Мда. Такое впечатление, что я где-нибудь во Фландрии, да и с красотой тут тоже проблема. Фигура так еще, а вот лицо… Вытянутое какое-то, лошадиное… Арк и то симпатичней будет.

Понемногу разговорилась. Ее звали Мария. А спутниками ее были, единокровный брат Горацио и пара здешних мелких дворянчиков, отчего-то решивших, что мой герцог виноват в страшных вещах. Оказывается, после того как он поселился в здешнем замке у них перестали нестись куры и с урожаем возникли проблемы, там еще что-то было, но я слушал в пол уха, как всегда при общении с женщинами. А Мария уже болтала вовсю. Слава Господу ее спутники как-то одновременно принялись стонать, и поток красноречия сменился заботой о ближнем своем. Пришлось и мне присоединиться и оказывать помощь этим балбесам и бездельникам. Лучше б за курами своим следили, чем охоту на людей устраивать.