Мой голос тут же разорвал мёртвую тишину и как ни странно возвратился глухим протяжным эхом.
И в этот момент я почувствовал, что теряю энергию.
«Нечистая… меня же, как лимон выжали, ещё чуть-чуть и лежать бы мне в слизкой грязи на главной улице этой приветливой деревушки», – успел съёрничать я, но в следующую секунду уже подключился к восстановительному каналу.
Помогло, силы вернулись. Это обстоятельство обрадовало меня, значит, не «чёрная дыра» являлась причиной утечки энергии, а иначе у меня бы возникли проблемы с восстановлением.
Хотя мы и обладали уникальными способностями, но с виду ни чем не отличались от обычных людей, внутренняя сущность ворона надёжно скрывалась от любопытного обывательского взгляда. И на то имелись особые причины. Психические отбросы изо дня в день подбрасывали нам работёнку, пополняя пространство сгустками отрицательных энергий, которые неудержимым магнитом тянулись к подобным себе. Этих полусознательных монстров мы называли – гурлами, они были неимоверно прожорливыми и охочими за чужой энергией. Именно через них белладонны и осуществляли незримый контроль над людьми. Когда энергетическая масса гурлов становилась критичной, они превращались в своеобразные детонаторы замедленного действия и в любой момент могли спровоцировать возмущение подземных огней, а те в свою очередь запускали цепную реакцию катаклизмов и социальных волнений. В результате подобных коллапсов происходили необратимые геофизические и политические изменения на планете. Пространственные нарывы в лице гурлов являлись чрезвычайно опасными, и нам приходилось их регулярно разряжать. Сама структура наших организмов была настроена на распознавание таких сгущений, являясь своеобразным индикатором негатива. Распознавание происходило сразу в двух направлениях: через появившиеся импульсы болевых ощущений в сердце и внутреннее сканирование предполагаемого объекта. Когда объект был локализован, мы подключались к пространственным каналам Пламенных, усиливая в разы свою психическую энергию, и её направленными лучами разряжали образования хаоса. Вот сейчас-то как раз мне и предстояло выяснить, с чем же мы имеем дело.
В течение получаса я успел обойти все избы, но ничего утешительного для себя не нашёл, везде одна и та же картина: затянутые паутиной стены и потолки, везде толстый слой пыль, сумасшедший беспорядок. Одним словом – следы хронического запустения в результате поспешного бегства. Во всяком случае, мне так показалось. Всё это время я никак не мог избавиться от ощущения, что за мной наблюдают.
«Хм, странно, очень странно, ведь в деревне давно никого нет… даже мыши с крысами куда-то подевались, а этот неприятный взгляд прямо спину сверлит… В лесу то бы ещё понятно, там даже деревья тебя оценивают… А здесь то что?» – недоумевал я, оглядываясь по сторонам.
Я попытался просканировать местность, но полной ясности из этой затеи не вынес, какие-то смутные обрывки здешней жизни и ничего конкретного, однако мне всё же удалось уловить на общем фоне обыденности шёпоток страха. Он таился в более глубоких слоях памяти этих мест. На секунду мне показалось, что кто-то блокирует мои возможности, чтобы скрыть истинную картину случившегося. Пока я не стал сильно зацикливаться на этой версии, помехи бывали и раньше, причём разного характера. Хотя какая-то связь между исчезновением людей и появившимся ощущением всё же прослеживалась.
«Что же здесь всё-таки произошло? Сдаётся мне, не по своей воле люди покинули деревню… что-то их напугало, причём очень сильно напугало».
Между тем на улице уже потемнело и мне пришлось срочно искать место для ночлега. Выбрав более-менее приличную избу, я принялся её осматривать. После недолгих поисков удалось обнаружить запас свечей, керосиновую лампу и неполную банку с жидкостью, по запаху напоминавшую керосин.
«Это же другое дело, теперь жить можно! – обрадовался я. – Хоть фонарик жечь не придётся, батарейки ещё пригодятся».
Если честно сказать, я никогда не был любителем бардака, поэтому решил навести в избе хотя бы элементарный порядок. Ведь никто не знал, сколько здесь придётся пробыть. А пока эта брошенная деревенька вполне могла сойти за временную базу. Я взял ведро и отправился к колодцу, который ещё раньше заприметил во дворе, но он оказался пустым, зато застоявшаяся дождевая водичка нашлась в металлической бочке. После наведения порядка я немного перекусил. Мой обычный рацион исключал мясные продукты, чтобы не отягощать полевые структуры «тяжёлым огнём». Такого же мнения придерживались и мои товарищи. А вот белладоннов возбуждал запах боен, они любили использовать мёртвую плоть в качестве элементарного канала для проникновения в человеческие сознания. Для нас же пища служила лишь одним из поставщиков живой энергии и не более того, а связанные с едой сомнительные удовольствия мы вообще не признавали.
После скромного ужина я бросил на деревянную кровать спальный мешок, прилёг на него с желанием поразмыслить о завтрашнем дне и как-то незаметно задремал. А проснулся около часа ночи от странного звука, исходившего с улицы. К тому времени свеча уже успела прогореть, и мне пришлось воспользоваться фонариком. Подойдя к окну, я прислушался. Звук был неприятным, настораживающим, чем-то напоминавший надрывный вздох в низком диапазоне частот.
Я вышел во двор. Хотя дождь прекратился, небо по-прежнему оставалось непроницаемо тёмным. Я методично обшарил фонариком все подозрительные закоулки, в надежде обнаружить источник звука, но его как раз и не оказалось, вздох исходил буквально отовсюду, стекаясь со всей округи в мою сторону. В следующее мгновение я почувствовал, как затрепетало вокруг меня пространство, с каждой секундой усиливая свою судорожную вибрацию. Леденящий страх предпринял первую попытку заползти в моё сердце.
Под колпаком
Каждый ворон до автоматизма знал, что делать в таких случаях. Моя напряжённая воля моментально вытолкнула щупальца страха наружу и выстроила внушительную защиту. Но что-то пошло не так. Я это сразу понял по преломлению пространства за пределами своего защитного контура. Появившееся ощущение прострации только подтвердило мою догадку, но я не успел ничего предпринять, потому что в следующую секунду буквально провалился в разверзшуюся под ногами бездну…
Через некоторое время я странным образом оказался на окраине большого поселения, расположившегося в обширной межгорной впадине, вокруг которой на многие километры простирались лесные заросли. Здешняя обстановка походила на земную, но что-то в ней было всё-таки не так, зрительный фон настораживал неестественностью красок, да и запахи казались нехарактерными для таёжных мест. Такое неожиданное появление в незнакомом мире несколько озадачивало, однако сумятицу в сердце не внесло.
«Куда же это меня забросило-то, а?.. Такое впечатление, что декорации здесь бутафорские… но жизнь вроде теплится», – подумал в тот момент я, одновременно присматриваясь к движению внутри поселения.
