Зануда в Академии Драконов

Пролог

Молодой скальный дракон приземлился на макушку башни, сложил кожистые крылья и свысока глянул на выбежавших из огромного здания студентов. Рядом опустился еще один дракон – седой, с пожелтевшими клыками, потертой чешуей и обломанными шипами на хвосте.

– Вот Рангарр, передаю тебе Академию, – прогудел он по ментальному каналу.

– Благодарю, лорд Арролл, – скальный вежливо наклонил голову, мысленно проговаривая любезности.

Его цепкий взгляд выхватывал мелкие подробности картины, открывающейся внизу: потертые мантии учеников, растрепанные книги, выбитые кое-где окна. Нельзя сказать, что Академия выглядит опрятно. Последний ректор-дракон погиб около десяти лет назад. Лорд Арролл, талантливый ученый и исследователь, был назначен временно исполняющим обязанности ректора и принял эту ношу без особого желания. Подмахнув бумаги, он умчался в свою башню и, кажется, не появлялся в Академии все десять лет. При первой встрече Арролл признался, что всегда предпочитал пропадать в любимой обсерватории вместо того, чтобы разбирать проблемы школяров.

– Понимаю, ты ожидал большего, – хмыкнул старик, поймав волну недовольства, исходящую от Рангарра, – но теперь ректор ты и можешь делать в Академии все, что пожелаешь нужным. Таков приказ Его Величества. Если будут трудности, вызывай меня через кристалл.

С этими словами старый дракон оттолкнулся от посадочной площадки, тяжело взмахнул кожистыми крыльями и взлетел. Молодой же дракон вздохнул, отступил от края крыши, принял человеческий облик и отправился к лестнице, ведущей в здание, принимать дела. В Академию Драконов прибыл новый ректор.

Глава 1

Муж позвонил Алле Николаевне в разгар рабочего дня. Она как раз пыталась вычитать очередной текстовой отчёт. Но ничего не ладилось… Она только что отругала молоденькую сотрудницу за то, что та недосмотрела за полкой с журналами, и шустрые первоклашки свалили ее вместе с парой стульев… Теперь Алла Николаевна пыталась сосредоточиться, но мысли продолжали крутиться вокруг инцидента с журналами. Чёрт знает что! Не надо было так резко, но… Додумать она не успела: мысли прервал телефонный звонок.

– Борис? Что ты хотел? – строгим голосом спросила она, вылавливая «мышкой» очередной «перл» в отчете о проведенном мероприятия.

– Я ухожу, Алла, – тусклым голосом ответил он.

– Что? Уходишь? Куда? – не поняла женщина.

– Пока к маме, а дальше будет видно, – тут супруг сбился и зачастил, – Вадик уже в институте, Варя – на практике, Барсика я забрал.

– Барсика? Зачем забрал? Куда? – все еще не понимала Алла Николаевна.

– К маме забрал, – вздохнул Борис. – Ты не волнуйся, я тебе письмо оставил. Пока.

– Пока.

Женщина положила трубку и увидела расширенные глаза молоденькой сотрудницы, которая явно все слышала и не сдержала любопытства, граничащего с хамством:

– Ой, Алла Николаевнааа, он Вас совсем бросил? Да?

– Получается, что совсем, – сухо ответила женщина, возвращаясь к работе.

До конца дня она доработала «на автомате». Заведующая отдела периодики крупнейшего филиала центральной городской библиотеки как никак. Нельзя срывать мероприятия, сокращать рассылку или допускать лингвистические выверты в отчетах. Пусть они всего лишь филиал, зато постоянно работают с детьми, студентами, а подрастающее поколение – это важно!

Поймав себя на мысли, что цитирует отчет, приготовленный для управления культуры, Алла Николаевна мысленно усмехнулась. Она проверила, заперты ли окна, отключены ли электроприборы, и, наконец, накинув пальто, заперла отдел и вышла в общий коридор, где уже топталась заведующая сектором абонемента – тучная и одышливая Елена Марковна.

– Аллочка Николаевна, Вы уже все? – спросила она неожиданно тонким голосом.

– Да, Елена Марковна, – таблицу дома доделаю. И на баннер иллюстрации подберу, – непонятно зачем добавила она, словно оправдываясь, хотя ни баннер, ни таблицы Елены Марковны не касались никаким боком.

– У нас на следующей неделе октябрь начинается, – невпопад вздохнула коллега, – студенты попрут за докладами.

– И школьники, – зачем-то поддакнула Алла Николаевна, хотя эта пустая и бестолковая беседа уже начала её напрягать. «Что за бред, – мысленно возмутилась Алла Николаевна. – Только вдумайтесь: «у нас на следующей неделе октябрь начинается»! А у других, значит, нет… И я этот бред поддерживаю…»

Но вслух этого она, конечно же, не произнесла этого, а, устало улыбнувшись коллеге, продолжила обсуждение вялотекущих библиотечных проблем.

Негромко переговариваясь, женщины покинули здание. Ночной сторож пожелал им хорошего вечера и громыхнул засовом за их спинами.

Квартира встретила тишиной и темнотой. Удивленно щелкнул выключатель, расстроенно заскрипела галошница. На тумбе белел незапечатанный конверт. В голове сразу застучали молоточки, но Алла Николаевна взяла себя в руки: сначала снять пальто и сапоги, надеть тапочки и умыться. Потом письмо. И даже мысли не допускать, что может быть больно и обидно. Она же сильная женщина…

Не сработало. Уже в ванной слёзы сами потекли по щекам, нос некрасиво распух, а тихие всхлипы перешли в судорожные рыдания. Осев на пушистый коврик и прислонив голову к холодному фаянсу раковины, женщина рыдала, выдавливая из себя душившие её боль и страх. Как же это – остаться одной? В ее возрасте? Уже не двадцать. И даже не тридцать. Кто же будет рядом, когда перестанут носить ноги, когда окончательно подведут глаза? У детей своя жизнь, им надо идти вперед и строить свои гнезда, они не виноваты, что ее дом внезапно опустел!

Нарыдавшись, Алла Николаевна умылась и, мысленно плюнув на письмо, пошла на кухню за вином!

Она и так представляла, что там написано. Наверное, к этому давно все шло. Двадцать лет брака. Дети выросли, ее родители ушли в иной мир. Не стало тоненькой девочки, восторженно заглядывающей в рот высокому крепкому парню. Появилась озабоченная ежедневной рутиной женщина, выбирающая диван и книжку или корзинку с вязанием вместо отвязной тусовки или шумного застолья. Да и Борис изменился: отяжелел, стал капризным, привык называть ее «мать», исключая понятие «желанная женщина».

Вино нашлось – белое, холодное, немного терпкое, отдающее виноградом и смородиной. На нижней полке холодильника притулился сыр, а в ящике для овощей – банан. Привычка делать все четко и аккуратно сработала и сейчас: несмотря на падающие из глаз соленые капли, женщина быстро нарезала и красиво разложила все, что нашла, а потом, прихватив бокал и тарелку, отправилась в спальню.

Дааа, Борис всегда ворчал, когда она позволяла себе прихватить кружку какао к ноутбуку, а теперь она растянется на кровати и будет пить пузырящееся вино, откусывать крохотными кусочками сыр и вспоминать то хорошее, что у них было. Она не позволит ему растоптать ее юность. Ведь было хорошее! Много! Всхлипнув, Алла промокнула глаза салфеткой и сделала большой глоток.

Сходили с ума, не спали ночами, целуясь до синяков. Бегали на единственную в городе смотровую площадку встречать рассвет, и он грел ее ладони своим дыханием. А сапоги! Потрясающие синие сапоги на тоненьких шпильках! Она увидела такие на витрине и замерла, очарованная их невероятной красотой. Он тогда только хмыкнул, пропал на две недели, а потом привел ее в магазин, и они купили те самые сказочные сапоги… Оказывается, он подрабатывал после учебы, чтобы порадовать ее! И ничего, что она потом четыре года проходила в тех самых сапогах, стоптав звонкие каблучки до самой подошвы. Было же! Слезы вновь хлынули, застилая свет настольной лампы.

А мозг всё так же продолжал вспоминать и анализировать.

Когда и как их отношения стали привычными? Скучными? Утомительными? Алла не знала. Дети росли, требовалось все больше денег на учебу, она пропадала на работе, нагрузила себя всевозможными подработками, Борис тоже. Вечерами хотелось только лежать, а приходилось сидеть с ноутбуком или с кипой распечаток.

Их отношения немного оживились, когда настала пора выпускных. Они даже гуляли вместе. Одноклассницы дочери кокетливо строили глазки видному мужчине в дорогом костюме, одноклассники сына радовались, что Алла отпускает его с ними и даже сует денег на развлечения. А потом все. Дети уехали, поступив в институты в других городах. Рутины стало больше, поводов для радости и суеты – меньше. И вскоре муж начал всё чаще «задерживаться на работе», якобы ругая бестолковых стажеров, за которыми «надо всё переделывать». Но расцвел, подтянулся и пару раз фыркнул на спешно приготовленный ужин:

– Что за ерунда? Нужно что-то легкое, спортивное!

Она тогда отмахнулась: привыкла к его недовольству, пропуская колкости и замечания мимо ушей, чтобы не портить себе настроение. Раз отмахнулась, два, а на третий он отказался от ужина и вполне довольный улегся на диван. Наверное, это было «тем самым» сигналом, но Алла его пропустила… Дико болела голова, и она была рада возможности проглотить таблетку и лечь спать вместо того, чтобы страдать за совместным ужином.

Так оно всё и тянулось. Тревожные звоночки переросли уже в набат, но Алла оставалось глухой ко всему, что касалось её разрушающейся семейной жизни.

Прорыдав до утра, Алла Николаевна уснула, уютно устроившись в своей постели, как в гнезде. Всю ночь ей снились молодые беззаботные студенты, их долгие прогулки, страстные поцелуи и серые комнаты, в которых постаревшие скучные взрослые занимались чем-то невыносимо монотонным.

Утром, взглянув на себя в зеркало, женщина позвонила на работу и попросила пару дней отгулов. Слухи в их милом серпентарии распространялись быстро, так что начальница была уже в курсе произошедшего. Сама недавно пережившая личную трагедию, Татьяна Петровна вошла в ее положение: дала пару дней отлежаться после стресса, чтобы не пугать посетителей красными глазами и вздыбленной прической. Хорошо быть щедрой, когда у просительницы за ударный труд без выходных и проходных чуть ли ни месяц отгулов скопился…

Сорок два – прекрасный возраст. Кто-то становится бабушкой, кто-то уходит в декрет, а вот Алла Николаевна получила развод. В письме, которое она прочла утром, муж сообщал, что уехал к маме, что квартиру оставляет ей и детям, но… «я так больше не могу, ты вечно на работе, а я мужчина».

Вздохнув, женщина невесело хмыкнула, припоминая длинные светлые волосы, которые уже несколько недель «украшали» пальто мужа. Алла отложила письмо: пережевывать все, что случилось, было больно. Она выпила ромашковый чай, приклеила на веки патчи от отеков и покраснения, а потом упала в постель с ноутбуком. Отгул ей, конечно, дали, но работу никто за неё не сделает.

Однако работать Алла Николаевна не смогла, и руки сами собой открыли папку с фотографиями. Сердце щемило, на глазах снова выступили слезы. Вот они все вместе на шашлыках у друзей, а вот – на пляже у местного соленого озера смешно машут шляпами от солнца. А вот салюююют! Слезы струились по щекам, не принося облегчения. К вечеру она кое-как сумела взять себя в руки и позвонила детям. Потом, конечно, снова рыдала, но стало как-то легче. Сын буркнул, что отец – козел, а дочь внезапно легкомысленно заявила:

– Наконец-то, ты, мамочка, поживешь для себя! Ну когда ты последний раз была в салоне?

Алла Николаевна обиделась. За внешностью она следила. У нее была любимая парикмахерская, знакомый мастер по маникюру и даже «точка» в местном маркете, где можно было прикупить интересных корейских штучек для ухода за кожей. Вообще, ей часто говорили, что на свои сорок два она не выглядит, «а со спины, так и вовсе пионЭрка»! – любил пошутить один из друзей мужа.

– Недавно была! – сердито буркнула она.

– А теперь ты будешь ходить туда без угрызений совести! – отмахнулась Варвара и, поболтав немного о своих делах, отключилась.

Мать только вздохнула, вспоминая себя: ей в двадцать лет тоже некогда было слушать маму и бабушку.

На следующий день накатила тоска. Решив бороться с ней проверенным методом, Алла Николаевна вышла на работу пораньше. Сумка – на плече, поверх строгого черного пальто – объемный яркий шарф, короткая стрижка с парой цветных прядок и стильные очки – привычный образ.

Только вместо серой утренней улицы она двинулась в сторону парка. Длинная прогулка по дорожкам, усыпанным разноцветной листвой, кофе из яркого бумажного стаканчика, музыка в наушниках – торжественная и трагичная «Токатта фуга ре минор» … Когда кофе кончился, а ноги устали, Алла присела на скамейку, глянула на мобильник: через полчаса нужно быть на работе. Еще десять минут холодного свежего воздуха, пахнущего горечью опавших листьев, и снова книжная пыль, гул коридора, топот детских ног, шипение взрослых, ворчание бабулек, перебирающих горы потрёпанных любовных романов…

Порой Алла Николаевна ненавидела свою работу, порой – благословляла. Вслух мечтала перевестись в отдел хранения книг и вести жизнь тихую и незаметную, вдали от читателей, а потом случалась выставка или успешное мероприятие, и всё возвращалось на круги своя. Ведь приятно чувствовать себя «на коне», да и рутина – это пока не для нее, всего сорок два! Разве для современной женщины это возраст? Да и вообще…

Что «вообще» Алла додумать не успела.

На другой конец скамьи опустился импозантный старик в дорогом сером пальто. Его трость, увенчанная головой дракона, белоснежные манжеты и перстень с темным камнем удивительным образом сочетались с белыми усами, короткой ухоженной бородой и серой шляпой. Право, Алла даже залюбовалась им, как произведением искусства, и мысленно изумилась: откуда в их городе взялся такой мужчина? Нет, на Елисейских полях или в Тауэре, несомненно, можно отыскать подобный экземпляр, но в парке средней величины города в Сибири?

– Сударыня, – мужчина дал ей время полюбоваться собой, затем развернулся всем телом и вежливо поклонился, приподнимая шляпу, – лорд Арролл к Вашим услугам!

Глава 2

Лорд Рангарр быстро шел по коридору, и его широкий плащ, развеваясь, задевал стены. Старая башня, отданная ректору под жилье и лабораторию, была выстроена так давно, что дракон ощущал себя ящерицей, бегущей между камней. А ведь он был в человеческой ипостаси!

Войдя в небольшую круглую комнату, мужчина раздраженно сбросил верхнюю одежду, украсил шляпой оленью голову, закрепленную на стене, и огляделся. От прежнего ректора-человека ему досталось помещение с очень странным интерьером. Вероятно, он был в моде у людей лет двадцать назад. Огромный ковер, закрывающий большую часть пола, потерся, полинял и был затоптан сапогами до состояния серой тряпки. Побитые молью головы оленей, винторогих козлов и лосей, украшающие гостиную, вызывали у него отвращение.

Хлипкая мебель, обтянутая потертым гобеленом, узенькие окна-бойницы, прикрытые ставнями, потому что стекла давно вылетели из сгнивших рам… Всюду заброшенность и тлен. Хорош был только камин – большой, красиво выложенный из дикого камня, украшенный вычурной кованой решеткой и драгоценным стеклянным экраном. Увы, каменное ложе было засыпано пыльными углями, а экран покрывал такой слой сажи, что трудно было разглядеть на нем сюжет, созданный древним мастером.

Вздохнув, лорд заглянул в другие комнаты: из спальни пахнуло плесенью, сквозь провалившийся потолок отлично просматривался чердак, на котором ворковали голуби, а в кабинете посреди стола росло дерево! В лаборатории осталась лишь груда дерева, стекла и металла, непонятно кем собранная в одном углу. Оглядев все в подробностях, дракон понял, что ночевать ему негде, а сил после длинного дня знакомства с новой должностью почти не осталось. Что ж, придется эту ночь провести в парке, а утром навести в башне порядок. С такими мыслями мужчина забрал плащ и покинул комнаты.

Утром студентов Академии Драконов ждал сюрприз: огромный серый зверь, дремлющий на плохо стриженой лужайке. С первым ударом колокола он открыл глаза, развернул крылья и, встряхнувшись, превратился в нового ректора:

– Что за сборище? – пророкотал он, добавив голосу драконьей мощи, – разве вам не пора на занятия?

Молодые люди бросились врассыпную, теряя книги, головные уборы и куски ветхих мантий. Недовольно размяв плечи, лорд Рангарр двинулся к башне. Пора навести порядок в этом убогом здании и вызвать дворецкого по амулету связи, пусть пришлет все необходимое из поместья.

Пока студенты грызли гранит наук, их ректор вливал магию в свое будущее жилище. Для начала, сняв с пояса несколько накопительных амулетов, мужчина занялся фундаментом. Для этого не пришлось даже заходить в помещение: драконье зрение позволяло видеть сквозь камни и толщу почвы. Фундамент, как ни странно, был в отличном состоянии. Драконий камень, что и говорить, даже несколько сотен лет службы почти не повредили ему. Лорду потребовалось совсем немного магии, чтобы камни вновь слились в монолит, а вот изгнание из подвала сырости заняло гораздо больше времени. Пришлось прочистить вентиляцию, забитую мусором и трупами грызунов, затем вывести плесень, покрывающую деревянные опоры надземной части башни, потом настал черед стен.

Нижний ярус был сложен драконами, поэтому до высоты человеческого роста требовалось лишь немного подправить базальтовые плиты, а вот выше шла людская кладка, в которой раствора было больше, чем камней. Тут пришлось перебирать каждый ряд, плавить треснувшие камни, наращивать промежутки новым раствором, укреплять балки, превращая пересохшую лиственницу в железное дерево.

Трудоемкая и скучная работа. К тому же для нее требовались дополнительные материалы, хотя бы песок и камень, а еще дерево и черепица. Оглядевшись, дракон решил, что вполне может разобрать для этих целей один из пустующих домиков для преподавателей. И тут же нахмурился. Да, это было еще одной проблемой. В Академии остались только те, кому некуда было идти. Недобор студентов, отсутствие преподавателей, пущенная под хвост гарклу репутация учебного заведения…

Что толку, что король отправил его сюда с самыми широкими полномочиями? Даже удвоенное финансирование не поможет! Известные ученые откажутся читать лекции бездарям из самой скверной Академии страны, а неизвестные, знающие о проблемах с преподавательским составом, потребуют такое жалованье, что выделенных средств не хватит.

Лорд Рангарр в гневе сжал кулак, позабыв, что добывает строительный материал для своей башни, и часть домика осыпалась мелким щебнем. Опомнившись, дракон аккуратно переместил нужное количество камня к башне и, подумав немного, нарастил высоту потолков: все же он дракон и даже в человеческом облике цепляет головой притолоки и люстры.

Ремонт башни занял его до обеда. Оставив подновленное строение пропитываться защитной магией, ректор отправился в столовую: есть хотелось нестерпимо. Несмотря на использованные досуха накопители, его личный резерв опустел почти наполовину.

В мечтах лорд представлял слегка обжаренный кусок мяса с перцем и жгучими травами, большой кубок подогретого вина и кусок сладкого пирога на десерт. Ни один дракон не признавался, но все они были страшными сладкоежками: именно кондитерские изделия, щедро сдобренные сахаром, медом и сладкими фруктами, лучше всего восстанавливали потраченные силы.

Когда мужчина вошел в столовую, он был поражен отвратительным запахом, который витал над потемневшими от времени столами. От неожиданности дракон остановился и обвел помещение недоумевающим взглядом. Темное, мрачное, с простыми деревенскими столами и лавками. Дешевые керамические миски наполняла непонятная аморфная масса, даже отдалённо не напоминающая мясо. А уж запах!

– Что это? – спросил ректор, схватив тарелку с ближайшего стола.

– Гороховое пюре, господин ректор!

– Меня зовут лорд Рангарр! – коротко бросил лорд и уточнил: – как часто вы едите ЭТО?

– Каждый день! – ответил студент, смело глядя в лицо дракону.

– Как часто вам дают мясо?

– Мясо? Суп из лошадиных костей варят раз в неделю, на праздники кашу приправляют салом…

– Ясно! – мужчина развернулся и вышел из столовой, так грозно стуча сапогами, что повар на раздаче присел от ужаса.

Лорд Рангарр шел по корявой дорожке и думал о том, что первой его заботой будут не поиск преподавателей, а питание студентов. Как можно кормить будущий цвет королевства такой гадостью?

Разбежавшись, ректор высоко подпрыгнул и тяжело хлопнул крыльям, раскрывая их в воздухе. Сначала он вынужден был долететь до ближайшего приличного трактира. Съев там желанный кусок мяса, лорд начал составлять список того, что ему нужно сделать в ближайшее время. Глаза просто разбегались: еда, форма, персонал, ремонт помещений, учебники…

Вчера он посетил занятия выпускного курса и убедился, что студенты абсолютно не готовы покинуть Академию. Большинство вынуждено работать, чтобы как-то прокормиться и одеться. Город полнится магами-недоучками, не способными построить портал, зато готовыми на любую грязную работу за кусок хлеба. Это роняет престиж магов, снижает качество их работы и оплату, а главное: недоучки потом идут на государственную службу и думают не о развитии магической науки, а о том, как набить свои тощие карманы.

Почему Его Величество так поздно спохватился? Наверное, первое время хватало молодых специалистов, да и Академия какое-то время работала по инерции, доедая остатки благополучных лет, а теперь… Лорд устало потер глаза, отложил самописку и потянулся за горячим сбитнем. На соседнюю лавку с шелестом и стоном опустился лорд Арролл:

– Светлого дня, Рангарр. Нужна помощь?

Ректор поднял на старого друга хмурое лицо:

– Если ты знаешь, где раздобыть десять телег провианта, форму и специалистов, то да, нужна.

– Провиант купи у себя в поместье. Твои крестьяне будут счастливы. Перешлешь сюда личным телепортом и сэкономишь на дороге.

Рангарр с каменным лицом сделал пометку в блокноте, мысленно ругая себя, что такая элементарная мысль не пришла ему в голову. Здорово же его «ушибла» разруха в Академии, если он перестал соображать.

– Форму могут пошить в самой Академии, – невозмутимо продолжал лорд Арролл. – Если не ошибаюсь, там была мастерская…

– Заросшая пылью, – гаркнул дракон.

– Найми швей, они наведут порядок, – отмахнулся старик. – Сукно и хлопок можно закупить на армейских складах, сэкономишь еще, ведь форма студентов выдержана в королевских цветах, как и солдатская.

Скрипнув зубами, скальный сделал еще одну пометку, а потом признал:

– Основная проблема – персонал. Никто не захочет служить в Академии даже за хорошие деньги.

– Значит, нужно найти тех, кто не слышал, об Академии…

Ректор усмехнулся:

– Где в нашем мире можно найти тех, кто не слышал об Академии Драконов?

Старый дракон прищурился:

– В нашем мире таких, действительно, нет, но… Ты забыл, мой мальчик, что я занимался изучением звездных мостов? Некоторые из них ведут в другие миры, полные разумных созданий. Полностью персонал не обещаю, но дюжину – другую специалистов я для тебя найду.

Рангарр откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на старого друга:

– Арролл, а почему Вы раньше не озаботились состоянием Академии?

Седой смутился, потеребил манжет, а потом признался:

– Увлекся своими исследованиями. Когда меня назначили исполняющим обязанности, в Академии все шло хорошо. Я заглянул туда пару раз и вернулся в свою лабораторию, погрузился в исследования, а там… не заметил, как десять лет пролетело.

Новый ректор с трудом удержался от словесного выражения своего негодования. Была у старых драконов такая особенность. С возрастом интерес к миру снижался, зато появлялась какая-нибудь идея, которой они посвящали себя без остатка. Пожилые ящеры стремились к уединению, забывая обо всем, и потому много тысячелетий назад была создана Долина Спящего Дракона.

Там на равном друг от друга расстоянии стояли одинаковые башни с оборудованными лабораториями. При каждой башне находился штат слуг, на содержание башен выделялись средства из королевской казны, а в башнях проживали драконы, увлеченные исследованиями. Слугам полагалось не реже одного раза в сутки кормить забывчивых ученых, раз в неделю выводить гулять и заставлять принимать ванну. Работа была трудной, хотя хорошо оплачивалась. Обычно люди работали в долине сменами: неделя через неделю или месяц через месяц.

Дракон, принявший решение уйти в долину, передавал все свое золото в королевскую казну, а взамен получал башню и лабораторию. Живут драконы долго, так что золото успевало закончиться, но король не роптал: долина давала возможность контролировать стариков, ведь практически неуязвимый ящер, охваченный идеей – это страшная вещь! До того, как долина была создана, немало безумцев пыталось покорить мир, свергнуть королевскую династию или вывести расу сверхсуществ, истребив для этого остальных. В общем, закрытая долина имела большое значение для всего мира. К тому же, когда дракон умирал, все его исследования сохранялись в его башне, и со временем находился другой дракон, готовый продолжить их.