Между ветром и песком

Одна лишь птица с алыми крыльями ждала дома молодого тоо, и ее он принес отшельнику.

– Чего хочешь ты, сын мой? – устало спросил старик, поглаживая шелковые перья. – Я отдал тебе всю мудрость, которую имел. Я не могу повести караван за тебя.

– Забудь про караван, – махнул рукой тоо. – Давай лучше выпьем и поговорим о вечном. Например, о бабах.

Отшельник радостно закивал и вскочил с лавки так, будто к нему вернулась молодость. Вот только она не вернулась, и, наступив на конец своей же бороды, старик рухнул вниз лицом – прямо на лампу с золотыми лепестками. Когда молодой тоо перевернул старика, тот уже не дышал, а птица с алыми крыльями вылетела в распахнутую дверь и скрылась в облаках. Если она и спела когда-то, то уже для другого.

Земля у хижины была скалистой и волглой, но отшельник заранее выкопал в ней могилу. Уложив его лицом к Ше-Бара и засыпав камнями, молодой тоо сел на порог и крепко задумался. Он размышлял всю ночь, а рано на рассвете, поблагодарив Харру за новый день, вернулся внутрь. В рассохшемся от времени сундуке нашел он нетронутый кошель с книрами. Его хватило бы, чтобы купить ящера и стать погонщиком в караване другого тоо.

Аори ткнули локтем в бок, и она с удивлением покосилась на соседа.

– Он каждый раз заканчивает эту историю по-разному, – прошептал арах. Прозрачные бусины глаз блестели от веселья. – А мораль ухитряется вывести одну и ту же.

– Посмотрел молодой тоо и на лампу, масло в которой уже догорело, но он знал, где старик держит запасы, и на ковер, на котором так сладко спать. И налил себе вина, и сел на лавку, и стало ему хорошо. И остался он в хижине, и отрастил постепенно бороду. И, когда слышал стук в дверь, обязательно отвечал “Войди, сын мой” и раздавал советы.

А где-то далеко-далеко, дальше застилающих тропинки облаков, шли караваны, и вели их тоо, что не искали простых ответов. Тоо, которые ошибались и исправляли ошибки, и этим становились сильнее. Тоо, которые сами прокладывали свой путь.

Шуким с улыбкой обвел взглядом свою большую семью. Уставшие, притихшие, они ненадолго оставили обычные заботы и мечтательно всматривались в огненные языки. Даже пламя, утомившись плясать на углях, потрескивало сонно и приглушенно.

Кто однажды поведет свой караван? Тоо не взялся бы угадывать. Но каждому из них он доверял свою жизнь.

Никто не струсил, никто не побежал, когда вспыхнуло черное масло. Даже чужачка, что сидит, опираясь подбородком на колени, и задумчиво водит по углям обгоревшей веточкой тавуки. Ей до невозможности тяжко в пустыне, но не ноет, не просит помощи. Еще не сестра, но уже нечто большее, чем случайная попутчица.

Почувствовав взгляд тоо, Аори подняла голову, и в ее зрачках заплясало пламя.

Шуким отвернулся и скомандовал отбой. И, когда чужачка даже не пошевелилась, подошел. Не вздыхая, как вздыхал, встречая глупость, а с затаенным ожиданием чего-то важного.

– Что неясного в моем приказе?

– Там кто-то бродит, – Аори скованно, но без откровенного страха мотнула головой в сторону тьмы за освещенным кострами кругом.

Тоо ее и взглядом не удостоил.

– Да. Духи бури.

– Демоны?

– Это одно из имен, и не самое верное, – когда Шуким наклонил голову, резкие тени на лице сделали его самого похожим на злое потустороннее существо. – Они приходят к кострам, чтобы вместе с нами почтить Харру. Чтобы слушать. И тот караван, что прогонит их, тот тоо, что поленится закончить день, как должно, встретит их снова, в сердце бури. И духам уже не хватит слов.

Аори зевнула, уткнувшись лицом в плечо – так устала, что даже руку поднять казалось непосильной задачей. Хотелось на четвереньках отползти под натянутый у бока ящера тент, а еще лучше – рухнуть прямо тут.

– Пустыня учит нас терпению и уважению, что суть одно и то же. К себе и всему, что в ней есть. И ты теперь – часть ее, Аори.

Часть… Мир живет в людях, а не в песках, тоо. И я благодарна ему за то, что больше не иду одна.

Сиэ спрыгнула в густые ежевичные кусты с поистине кошачьей грацией. Ни единой колючки не зацепилось за ее шерсть… то есть, одежду. Выбравшись из зарослей, измененная энергично замахала руками, но Аори предпочла спуститься по осыпающейся, извилистой, но все-таки тропинке, а не ломиться через лес напрямую.

Конечно, подруга не стала ее дожидаться. Умчалась вперед, туда, где между синих игл пробивались косые лучи света. Следом за ней Аори вышла на опушку и остановилась у одной из сосен, подставив лицо свету. Погладила кору… теплая, живая. Хвойный аромат пьянил, и Аори зажмурилась ненадолго.

Бесконечное лето. Время замерло в этом полдне, в этом запахе, в едва слышном поскрипывании веток на ветру, в солнечном луче, ласкающем щеку.

Улыбаясь, Аори переступила через перекрученный, шишковатый корень и вышла на уходящий вниз уступами утес. Измененная сидела на самом краю, подогнув под себя одну ногу и беспечно раскачивая другой, и подруга устроилась рядом, плечом к плечу.

Синее мерцающее поле расстилалось вдалеке, насколько хватало взгляда, и растворялось в сизой дымке у горизонта. Верхушки сосен чуть заметно покачивались на ветру, и иглы отблескивали в солнечных лучах. Как масло на сковородке, шкворчали многочисленные кузнечики, и горная речка, прыгая по камням у подножия скалы, вплетала веселый рокот в полуденный хор.

На широкой отмели Аори разглядела щекастого грызуна. Или, может, не очень щекастого, но яркие желтые пятна на мордочке придавали коричневому зверьку потешный вид. Сидя у кромки воды, он осторожно умывался, то и дело поглядывая вверх в поисках опасности. Людей на краю скалы он то ли не счел таковой, то ли просто не заметил.

За рекой начинался лес, а за ним, ясно видимые в чистом воздухе, поднимались крыши домов. В основном черепичные, выцветшие, но были там и стеклянные купола, и металлические шпили, и закрученные спиралью антенны, и некие и вовсе непонятные устройства, по которым то и дело проскакивали электрические разряды.

– Третий полис, – глядя вдаль, Сиэ сцепила руки в замок и потянулась. – Один из самых сильных городов.

– Он не кажется особо большим.

– Ну, в сравнении с Астралью – конечно. Но полисы растут вглубь, а не вширь.

Аори поерзала, вынула из-под себя небольшую шишку и запустила вниз. Та падала несколько долгих секунд, пока не исчезла в речных струях.

– Видела бы ты планету Теней! Один огромный город. Небоскребы, небоскребы… Сидят друг у друга на голове.

– Тени – самые странные существа, каких я встречала. Им удалось то, что не удавалось никому и никогда – перемещение сквозь реальность. И вместо того, чтобы жить, развиваться, осваивать другие миры, они как маньяки стаскивают их богатства в свой собственный. Зачем?

– Это их дом, – Аори искоса посмотрела на подругу. – Они уходили только потому, что верили, что вернутся.

– С полисами проще. Куда их ни перенеси, все равно тварей притянет к человеческой энергии. Уж лучше держаться вместе, прятаться вместе, сражаться вместе, если не осталось другого выхода.

Аори поежилась. За последнюю луну она узнала о Мишруми куда больше, чем хотела бы знать. И достаточно, чтобы понять, насколько повезло другим мирам. Людям в них… Да, на Астрали невесело во время прорыва, но изменяющие уничтожают демонов подчистую, и можно снова жить, не опасаясь, что останешься без ноги, наступив на тень.

На Мишруми демоны живут всегда. Мелкие и не очень, они пробираются через многочисленные разрывы пространства. Часть из них существует рядом с людьми, подъедая излишки энергии и порой нехотя помогая в мелочах. Прочие же уходят в дикие земли – охотиться на зверей и друг друга.

 И время от времени, без всякой системы и правил, твари сбиваются в стаи и мчатся туда, где тепло светится человеческая жизнь. Гон не отпускает до тех пор, пока демоны не исчезают, обессиленные. Нет у них вожака, чтобы направить удар или приказать остановиться. Так что самый простой способ выжить – не оказаться на пути стаи, когда она несется через город.

И не гулять по лесу в одиночку в остальное время.

– Так ты мне полис показать хотела?

Солнце, закончив с предварительными ласками, начинало ощутимо припекать макушку и исцарапанные колени. Прогулки по лесу не располагали к шортам, но Аори напялила их в знак непонятного ей самой протеста, равно, как и майку. Полчаса назад она даже была белой.

К Сиэ, как всегда, никакая грязь не цеплялась. Да и жара измененной не особо докучала – она, разве что, скрутила узлом рубашку на поясе.

– Почти. Посмотри вниз.

Аори посмотрела. Грызун на отмели уже напился, удалился в истрепанные водой кустики и теперь горбился там в процессе еще одного немаловажного дела.

– Невероятное зрелище.

Проследив за ее взглядом, Сиэ зашипела, ухватила подопечную за загривок, как котенка, и потянула вперед и влево.

– Ай-яй!

– Будешь брыкаться – с обрыва навернешься. Случайно. Измененным зрением смотри, балда.

– От балды слышу…

– Аор-р-ри!

Решив не доводить дело до смертоубийства, она прищурилась.

Разрыв реальности пульсировал примерно посередине между обрывом и рекой. Если как следует разбежаться по поросшему лишайником камню, наверное, можно и допрыгнуть. Попасть на Грань, добрести до точки выхода и вернуться на Астраль.

Можно и не допрыгнуть, тогда переместишься немного другим способом.

Аори передернула плечами, сбрасывая руку подруги.

– Это единственный разрыв в окрестностях базы. Остальные заштопали при строительстве.

– План бир?

– План ут, скорее. Все Искатели подключены к Нексусу и могут напрямую перейти.

– Кроме тебя.

– Ну и таких, как ты.

Аори поболтала ногами, рассматривая, как вода разбрасывает блики на перекатах.

– Есть хоть один подключенный в гвардии?

Сиэ мотнула головой. Арканиуму тяжко далось решение делиться с местными артефактами, и еще сложнее – обучать их основам изменения. Мишруми настолько сросся с Гранью, что многие мужчины обладали зачатками дара. Да, у большинства его не достало бы даже на пятисекундный щит, но и одна секунда может жизнь спасти.

Вот ребята и договорились с магистратами полисов, и каждый год обучали и тренировали гвардейцев. И, вместе с ними, некоторых изменяющих.

А вот женщин в гвардии не было. Ни одной. Если на Мишруми и рождались одаренные, то их дар был настолько слаб, что никто не успевал о нем узнать.

– Есть подключенные среди изменяющих. В основном, тех, кто сознательно удерживается от трансформации. Что-то мне подсказывает, с некоторыми из них ты еще познакомишься.

Блики на воде потускнели, когда солнце закрыло пушистое, как комок ваты, и такое же белоснежное облако. Оно плыло по небу медленно и величаво, словно королева в первом вальсе осеннего бала.

– Кто удерживается… Я не понимаю. Если можно стать сильнее, могущественнее, если можно оторваться от реальности и перестать быть ее инструментом – зачем отказываться?

Уголок губ Сиэ дернулся.

– А что, кто-то гарантирует все, что ты сказала? Мы все умерли и возникли заново, те, кто стали измененными. А сколько исчезло, растворилось в Грани? Скольких не приняла обратно реальность? Ты никогда не сможешь пережить изменение, милая.