Мы, марсиане

Тик едет отдыхать

Залететь на восходе на Восточный перрон и свыкнуться с мыслью, что здесь тебя больше ничего не держит! Это ли не счастье? Отдых, отдых и ещё раз отдых! Дорогу, милые мои пассажиры, посторонитесь, Тик едет отдыхать.

Большой розовый чемодан наполнен всякой мелочью, бельём и электрической бритвой. Глаза блестят, чёлка стоит торчком, кроссовки отмыты белой тряпочкой и новые джинсы затёрты как у самого настоящего туриста. Билет? Где билет? Ах, вот он. Тик просто не мог его забыть, иначе отпуск был бы безвозмездно испорчен. Поднял голову вверх – Солнце уверенно выбиралось из-за горизонта и уже вот-вот готово было улыбнуться. Тик улыбнулся ему на всякий случай, но светило ещё, видимо, не совсем проснулось, отчего не заметило его, Тиковское, приветствие. Ну да это не так уж важно. Тик едет отдыхать! Впервые за много лет наконец-то кто-то соизволил заменить его на рабочем посту, оставив Тика один на один со своими превосходными каникулами. И теперь нужно было использовать их на все сто.

В первую очередь, посетить все музеи. Он так давно не был в музеях! Высокая культура всегда привлекала его больше, чем что-либо, однако за повседневностью рутинных дел приходилось подавлять в себе желание открыть журнал «Музейный путеводитель» и окунуться с головой в мир гармонии и красоты. Но теперь всё по-другому. Теперь Тик может больше, чем даже мечтал многие годы, – он воочию увидит шедевры мировой сокровищницы.

Ну а после, конечно, в горы, на лыжные курорты. Самые дорогие, самые удобные, самые уютные, с камином и тёплым шерстяным одеялом. Или лучше с двумя тёплыми шерстяными одеялами. Да, надо обязательно это запомнить. Сердце замирает от предвкушения бешеных скоростей, от сладости полёта с большого трамплина, от хруста собственных костей… Нет, последнее, пожалуй, слишком. Обойдёмся горячим шоколадом и тёплым душем вечером перед сном. Сыр! Как же не вспомнить о плавленом сыре и часах с кукушкой? Без часов с кукушкой оттуда не возвращаются. Плохой тон.

Надо же, как мало времени и как много нужно успеть ощутить! А может, рвануть на озеро? На тихое прозрачное озеро с одиноким бунгало, с деревянной лодкой и живописной природой вокруг. Как в фильме про романтиков. Пожить там пару недель, отрешиться от буйного мира, упокоить душу, если в ней ещё что-то осталось чистого и светлого. Работа выжимает каплю за каплей, как из вкусного сочного плода мы выжимаем сок. Да что там думать, в любом случае можно будет впитать и запечатлеть в памяти каждое мгновение проведённого отпуска. Первый отпуск! Похожее ощущение Тик испытывал только тогда, когда получил первую зарплату много-много лет назад.

– Внимание! С первого пути отбывает Восточный экспресс. Пассажирам и проводникам счастливой дороги, – оповестил по вокзалу приятный женский голос, и поезд тронулся с места.

Тик нашёл своё купе под номером 18, положил сумку на верхнюю полку и с облегчением перевёл дух.

– Простите, вы турист? – только сейчас Тик понял, что он не один. На него приятно смотрели две пары миндалевидных глаз.

– Да, решил наконец-то взять отпуск, – улыбнулся Тик.

– Меня зовут Дана, а это мой муж Бауржан, – представилась молодая женщина. – Мы были в вашем городе впервые, и вот теперь возвращаемся домой. Мы решили, что Восточный экспресс будет идеальным вариантом для нас, ведь он проходит через самые живописные места и даже останавливается в Долине Семи Рек…

– Дана, дай же нашему попутчику представиться. А то ты долго можешь разговаривать на эту тему, – сказал её муж.

– Ах, извините, конечно же! Как вас зовут? – спохватилась Дана, протягивая свою тонкую белую руку.

– Тик, – ответил Тик и пожал руки обоим. – Очень приятно с вами познакомиться. Похоже, мы с вами выбрали Восточный экспресс по одной и той же причине. Действительно, Долина Семи Рек представляет собой крайне необычное явление, появившееся, вероятно, ещё в эпоху расцвета…

И далее пошёл тёплый разговор, который был приятен всем троим. Говорили о высоком, о духовном, о чистом и нравственном. Тик давно не получал такого удовольствия от общения. И вправду говорят, что отпуск способен разбудить душу каждого.

Вечером к неторопливо беседующей тройке присоединился представительный бизнесмен-нефтяник, который, к общей радости, знал не только о цене за баррель, но одинаково хорошо разбирался в истории и искусстве. За лёгким ужином перекусили свежими фруктами, печёным хлебом и тонкими ломтиками сыра. Нефтяник этим не ограничился и уплёл баранью ножку. Впрочем, никто его за это не упрекнул даже в мыслях. Солнце непринуждённо исчезало за холмами, мир окрашивался в тёплые оранжевые тона.

Тик вытащил из своей походной сумки шашки и умудрился проиграть всем троим. И получил от этого небывалое удовольствие. Он с таким восторгом говорил это слово «сдаюсь!», что казалось, Тик провёл свою лучшую партию в жизни и теперь может с гордо поднятой головой покинуть поле боя.

Так вот умиротворённо и радостно заканчивался первый день отпуска, и Тик сделал вывод, что отпуск – это прекрасно и полезно для него, служащего с крайне нервозной и объёмной работой в социально-политических кругах.

За окнами появились яркие южные звёзды. Экспресс сначала нёсся по бескрайней степи, затем – мимо полноводных рек, вдоль причудливых рощ и хвойных лесов. Ближе к полуночи железная дорога вырвалась из объятий материка к морскому побережью. Через приоткрытые окна тёплый бриз прорвался в купе каждого вагона и разнёс солоноватый запах моря. Утомлённый дневной суетой, Тик с большим удовольствием растянулся на полке и со счастливой улыбкой слушал шум прибоя. Дана и Бауржан молча смотрели в окно, обнявшись и только изредка обмениваясь своими впечатлениями. Нефтяник негромко похрапывал по другую от них сторону, и море его не волновало. Он ездил по этому пути как минимум три раза в месяц и уже просто перестал обращать внимание на красоту открывшегося для путешественников мира. Кроме того, завтра рано утром он должен был выйти на станции и заключить какой-то очень важный для его компании контракт. Так что остальные старались не мешать бизнесмену отоспаться до будущих деловых сражений.

Странное тревожное чувство разбудило Тика около двух ночи. Он поднялся, протёр глаза, помотал головой. Напряжение не спадало. Посмотрел с верхней полки вниз – Дана и Бауржан уже крепко спали, закутавшись в лёгкое шёлковое одеяльце. Нефтяник храпел теперь гораздо громче, но не он стал причиной пробуждения Тика. Что-то неприятное случилось далеко отсюда. Но что? Тик осторожно спустился вниз, открыл дверь купе и вышел. Коридор был пуст. Только в самом его конце засидевшийся пассажир читал утреннюю газету, которая ещё не вышла и даже не была распечатана в типографии. Тик с любопытством подошёл к необычному читателю.

– Что пишут? – поинтересовался Тик.

– Да так, ничего особенного, – раздался скрипучий голос из-за газеты. – Всё интриги, интриги…

– Хм… Вы всегда читаете завтрашние газеты сегодня?

– Ну, уж больно хотелось посмотреть, как отреагирует пресса на вчерашний переворот.

– Какой ещё переворот? – встревожился не на шутку Тик.

– Как, вы ещё не знаете? – пассажир опустил газету. На Тика уставилась волосатая морда старого седого черта с пожелтевшими рогами. – У нас в Аду Шайтан взял отпуск, уселся на Восточный экспресс и был таков. Так пока его нет, оппозиция всю власть к рукам-то и прибрала. Узурпировала, то есть.

– Как узурпировала!? – взревел неистово Тик на весь вагон, и глаза его зажглись адским пламенем. – Кто без меня посмел!? Сейчас вернусь – всем рога пообломаю!

Так Тик понял, что его отпуск закончился.

Поднимая Солнце

Проснувшись ранним утром, они молча бродили по берегу тихого озера, нежно гладили волосы, целовали в губы, бросали круглые камешки в воду и едва касались мягкой влажной травы. Прохлада укутала окрестность в свое длинное одеяло из мокрого шелеста ветра в саду, тела дрожали, как на морозе, потускневшая луна медленно терялась в серости неба.

– Жаль, что у нас никогда не бывает солнечных дней, – виновато улыбнулась Амина. – В наших краях всегда сумрачно.

Мади посмотрел в сторону горизонта и вдохнул больше воздуха.

– Ты же не обижаешься, что я привела тебя сюда? Это мой дом, каким бы он ни был, – девушка обняла своего спутника и уткнулась в его плечо. – Прости, а?

– Не проси прощения, мне нравится твой мир, – ответил Мади. – Но почему в нем нет ни одной живой души?

– Это «земля духов», земля сумрака и опустошения. Здесь издавна бродили средь болот и озер бестелесные создания.

– А как оказалась здесь ты? – Мади мягко прижал ее к себе, поцеловал.

– Не помню, – честно призналась Амина, опустив глаза.

Взялись за руки, постояли, пошли. Остановились, он посмотрел в ее темные глаза, забылся, потом опять вдруг что-то вспомнил, но ее влажные губы коснулись его щеки, и вспоминать ничего не захотелось.

– Так ты не видела Солнце? – спросил Мади у девушки, когда они присели на мрачном холме.

– Видела, но очень давно, – на миг девушку охватила тревога, словно забредший из далекого мира странник мог подарить ей Солнце.

– Хочешь, я подарю его тебе!? – радостно вскочил Мади, глаза его засверкали.

– Да, но как? – Амина удивленно захлопала ресницами, поднимаясь вслед за ним.

– Я мигом!

Мади понесся со всех ног на край земли, унылые духи отшатывались от его тени, а те, кто понял, что сейчас произойдет, уносили ноги из этого мира. Белый прозрачный поток ринулся прочь, ожидая прихода Солнца. А Мади ничего этого не видел, и только алое пламя заточенной звезды полыхало перед ним бесконечным источником света. Он ухватился за самый краешек этой звезды и потянул за собой. Огненное зарево вмиг коснулось серого горизонта, а Солнце, которое нес на своих плечах Мади, поднималось все выше и выше. Вот первые лучи коснулись мрачных холмов, вот слабые растения потянулись своими омертвевшими стебельками вверх, к теплу, вот темное озеро заискрилось веселыми зеркалами. Мир оживал на глазах, измученный, пораженный болезнями, уставший от темноты.

– Это все для тебя, милая! – с восторгом кричал Мади, обливаясь потом и из последних сил доставляя тяжелое Солнце на самый небосвод.

– Я знаю, любимый, – ласково улыбалась она ему, глядя с холма на небывалую картину.

«Уходи», – шептали ей призраки отовсюду, но она не хотела уходить. Зачем? Ведь это подарок ей, ведь это её Солнце. «Уходи», – повторяли призраки, с ужасом бросаясь в другие измерения, и лишь Амина не могла сдвинуться с места. Он подарил ей Солнце, и не важно, что оно ее убивает. Амина таяла прямо на глазах, яркие лучи насквозь проходили через ее прозрачное тело, унося с собой последние секунды счастья.

– Спасибо, – тихо прошептала она и исчезла в расцветающей синеве нового неба.

Добежать до радуги

Если знать, когда и где расцветает радуга, то можно добежать до этого места и загадать свое самое сокровенное желание. Даник, к примеру, загадал, чтобы на его день рождения мама приготовила большой клубничный пирог, Аська пожелала, чтобы папа не бил маму по голове, потому что после этого мама долго лежит на кровати и плачет, а я…

– Я хочу, чтобы была война.

Даник посмотрел на меня так, будто я с ума сбрендил, а Аська жалобно заскулила.

– А чего? Повоюем, помашем палками, станем героями! Прикиньте: «Генерал Даник! Срочно перебросьте третью танковую на западный фронт!» – Я гордо задрал голову и представил стоящего перед собой Даника, большого и грозного. – «Генерал Аська! Ждите подкрепления! Генерал Даник уже двинул свои армады вам на помощь!..»

– Не хочу-у-у, – захныкала Аська, слезы градом западали в родник и развеяли мои образы.

– Не хнычь! – я с тоской посмотрел на радугу и повернулся к Данику. – Говорил же тебе, не будем ее брать, она мне всю войну испортила!

– Да ладно, она же девчонка…

– То-то и оно, что девчонка. А я ей еще генеральское звание дал, дурак. Все, перевожу тебя в рядовые, Аська. Будешь маршировать и песни в походе петь. Ты ведь у нас хорошо поешь?

– Не хочу-у-у… Тогда папу воевать заберут, – Аська продолжала настаивать на своем и портить мои мечты.

– Ой, Аська, ну ты подумай, папу заберут, зато он твою маму бить не будет, – я был доволен ходу своих мыслей и считал, что именно этот довод сломит Аськин дух и переведет ее на мою сторону.

Ася призадумалась, но потом решительно замотала головой.

– Нет, пусть уж лучше он ее бьет, чем уйдет на войну…

– Все, ты меня вывела, я понижаю тебя до медсестры, и это мой окончательный приказ, – я посмотрел на Даника в поисках поддержки, но тот неуклюже топтался на месте и не выражал особой радости.

– А может, пойдем домой?

Я совсем уж уныло вздохнул и махнул на них рукой.

– Эх, зря я вам радугу показал…

Мы молча отправились по тропинке домой. Позади осталась радуга, весело играющая семью своими цветами, Аська хныкала, но уже собиралась угомониться, Даник задумчиво пинал сухие ветки и изредка оглядывался на меня.

– Кстати, Даник, с днем рождения, – попытался поднять я моральный дух товарища.

– Спасибо, – ответил Даник, замедляя шаг.

– О чем думаешь?

Он приблизился ко мне вплотную и тихо прошептал, чтобы Ася не услышала:

– Знаешь, я не хочу, чтобы мама готовила сегодня клубничный пирог.

В путь

На распутье собрали ветки, разожгли костёр, присели, закурили. Был вечер, аул остался за спиной, но приятный дымчатый аромат с тёплых осенних полей ещё провожал двух путников, покидавших родные края.

– Ты всё уже для себя решил? Может, ещё не поздно? – первым заговорил сын.

– Мы обсуждали это всю ночь. Теперь уже поздно. Ты знаешь, – ответил отец.

– Неужели они не обойдутся без тебя? Ты ведь уже давно не с ними.

– Они меня призвали. Значит, я им ещё нужен.

Помолчали, докурили, подбросили новых веток.

– А ты? – продолжил отец давно начатую тему. – Тебя ведь никто не призывал. Отсиделся бы дома, за матерью присмотрел.

– Не могу. Прости.

– Понимаю.

Вновь помолчали.

– Хоть бы учёбу закончил там. А то учили тебя с матерью, учили…

– Наверное, не будет времени. Но если вернусь, обязательно закончу. И женюсь.

– Если вернёшься… Невесту уж, небось, присмотрел? – лукаво прищурил глаза отец.

– Да нет пока, – улыбнулся сын.

– И правильно. Нечего девочек зазря обнадёживать.

Оба нахмурились, вытащили по новой. Закурили.

– Меня должны перебросить на юг. Так что думай сам, – отец начал потуже зашнуровывать заплечный мешок. Табакерку же он всегда держал в левом кармане.

– Стало быть, я на север подамся, чтобы с тобою случаем не столкнуться.

– Да, наверное, так будет лучше. Хотя по мне, так ты бы вернее никуда не подавался.

– Мы же договаривались.

– Знаю, знаю.

Оба поднялись. Постояли.

– Ну что, сын, в путь?

– В путь.

Крепко пожали руки, обнялись. В последний раз осмотрели окрестности и пошли по разным дорогам. Отец – на юг, сын – на север. Где—то далеко от этих краёв начиналась гражданская война.

Земля Шена

Шен открыл дверь купе и заглянул вовнутрь.

– Куда едем?

Две физиономии Шена грозно посмотрели на него.

– Тебе-то – какое дело? – недружелюбно ответил один из пассажиров.

Шен обернулся в сторону проводника.

– Я отказываюсь ехать с ними, они либо психи, либо просто придурки.

– Но-но, полегче с выражениями! – донеслось из купе.

Шен—проводник пожал плечами.

– Извини, приятель, ничего не могу поделать. Все другие места заняты.

– Кем заняты? Здесь ведь кроме меня никого нет! – Шен принялся открывать все купе, из которых то и дело появлялись знакомые отражения: Шен после сна, Шен после бара, Шен перед свиданием, Шен в гипсе, Шен выпал с шестого этажа.

Шен добрался до туалета, тоже занятого Шеном после попойки, и принялся долбить по двери.

– Выходи оттуда немедленно! И вообще, все выметайтесь вон из моего вагона!

Шены возмущенно заголосили.

– А на каких это основаниях?

– Мы тоже купили билет!

– Да кто ты такой?

Шен из тренажерного зала подошел вплотную к Шену и схватил за горло.

– Послушай, кретин, я еду в своем вагоне, на своем законном месте, и не тебе указывать, где и когда мне выметаться, ясно?

Шен судорожно закивал, насколько позволяли сильные пальцы пассажира. Проводник в это время подобрал с пола кочергу и ударил рядом стоящего Шена по голове. Шен благодарно поднял руку.

– Спасибо.

Проводник изумленно раскрыл рот.

– Зачем ты это сделал? Боже, тебя же посадят на всю жизнь!

Шен посмотрел на кочергу в своих руках и ужаснулся.

– Но это вы ударили его!

– Я ударил!? С чего мне его ударять? – проводник взял тело за ногу и потащил в тамбур. – Как некрасиво с твоей стороны переваливать вину на меня.

С другого вагона прибежали Шен-мальчик и Шен-девочка.

– Ой, дяденька, а куда вы несете нашего папу? – разом запищали они.

Шен бросил тело рядом с третьим купе.

– Хотите, сами тащите.

Шен—мальчик нахмурил брови.

– Нет уж, вы ударили, вы и тащите.

– Я не ударял. Это вон тот, – Шен указал на парня, с трудом выбравшегося из туалета.

– Теперь вы будете нашим папой? – дети схватили Шена за штанину.

– Послушайте, найдите маму и отстаньте от меня.

Дети переглянулись.

– А у нас нет мамы!!

Словно в ответ на дружные детские голоса проводник высунул голову из своего купе:

– Идите в следующий вагон, дайте нормально пообедать!

Шен с рюкзаком оттеснил Шена-из-туалета обратно в туалет и захлопнул за ним дверь.

– Чего в проходе стоять? И так тесно!

Потом он заметил проводника.

– Не против, если я у тебя денек покатаюсь?

– Конечно, – проводник оглядел рюкзак пассажира и принялся дальше поедать вареную картошку с солью.

Без большого желания Шен вошел в седьмое купе, где Шен-интеллигент сидя читал новый роман Шена, а Шен-токсикоман на верхней полки нанюхивал третий тюбик моментального клея.

– Как, интересно? – попытался завести разговор Шен, кладя на стол книгу и очки.

– Да пошел ты, – ответил ему новый пассажир.

– Не культурно, молодой человек.

– А плевать.

На полке токсикоман переключил мозг с режима «балдеть» на режим «говорить».

– Ты, урод, не трогай моего старика.

Шен поднял глаза.

– От урода слышу.

После долгого молчания интеллигент вновь заговорил.

– Не пройдет и минуты, как мы окажемся на месте.

– Правда? – подскочил Шен и стал собирать вещи.

Сосед с верхней полки покрутил пальцем у виска.

– Ты куда намылился?

Шен упаковал сумку и переобулся.

– Так конечная же!

– Ну да. А вещи зачем собираешь?

Потрясенный страшной мыслью, Шен выбежал в коридор, раздвинул занавески и увидел большую надпись, теряющуюся в тумане, – «Земля Шена». Все пассажиры дружно захлопали в ладоши, Шен-поэт сочинил по случаю торжественного прибытия стихотворение, а Шен-проводник надел парадную фуражку и синий галстук. По мере удаления надписи, люди в вагоне постепенно рассаживались по местам. «Следующая остановка – Земля Шена», – объявили по радио и включили веселую песенку. Шен вернулся в купе и в отчаянье схватился за голову. В этот момент с шумом открылась дверь, из проема показалась физиономия очередного Шена.

– Куда едем? – с оптимизмом спросил он.

– Тебе-то какое дело? – проворчал Шен и отвернулся.

Танцы с пеликанами

На берегу одного океана три самых больших пеликана танцевали свой танец любви.

Он вообще не понимал, зачем сюда приехал, что хотел доказать. Просто так сорвался, сел в скоростной поезд – и очутился здесь. Двери вагона бесшумно открылись, люди высыпали на перрон, а Кемель до последнего сидел и ждал.

Песок был приветлив в тот вечер, и солнце зависло у самой границы воды. Пел ветер так нежно, что будто бы гладил любимые девой цветы.

– Мы уже прибыли. Вам чем-то помочь? – к Кемелю подошла миловидная проводница в белой блузе и синей, как тушь, юбке.

– Нет, – ответил Кемель. – Меня должны встретить.

Во время пути он набрал номер своего старого знакомого и предупредил, что окажется в его краях. Тот обещал непременно встретить.

А волны, а волны, что синей горою неслись к побережью с других берегов. Но даже и волны, увидев тот танец, лишь трогали мягко прибрежный песок.

– О, дружище Кэм! Рад тебя видеть! – раздался у дверей голос Питера.

– И я рад, Пит, – обнялись они по—дружески.

– Где твои сумки? Ты перевёз их самолётом? – спросил Питер.

Кемель кивнул на рюкзак за спиной.

– Нет, это всё.

– Ну, не беда, – похлопал его по плечу Питер. – Вечером зайдём в магазин – прикупим тебе приличный костюм.

– Зачем?

– Завтра у Джеймса грандиозный приём. Съедутся такие гости, что мало не покажется, – они быстро покинули вокзал и уселись в машину Питера.

– Я не хочу, – Кемель из окошка наблюдал за разросшимся мегаполисом. Солнце светило очень ярко, и Питер затемнил окна.

– То есть как это? Пропустить такой праздник нельзя, понимаешь? Я был чертовски рад, что ты вдруг решил приехать. Более удобного случая познакомиться с нашими партнерами у тебя попросту не будет. А ты ведь за этим приехал? Слышал, твой отец сейчас ищет надежных друзей в Южной Африке.

Лишь трогали мягко, трёх птиц не касаясь, ракушек цветных вынося иногда. А где—то вдали два дельфина плескались, их домом была синевы глубина.

– Открой.

– Что? – не понял Питер.

– Говорю, окно открой. Хочу лучше рассмотреть вашу деревушку.

Гигантские стоэтажные небоскрёбы порою заслоняли собою небо, и казалось, что с их крыш можно сачком ловить самолёты.

И небо сливалось с безмерной водою, и облако плыло в густой синеве. А над океаном всё чайки летали, закат прижимая к песчаной земле.

Простояв около сорока минут в полуденных пробках, остановились около одного из зданий и забрались на семьдесят восьмой этаж. Это был любимый ресторанчик Питера, его здесь хорошо знали и с заказом не задерживали.

– Так ты ещё не передумал? – Питер открывал перед гостем блюда один за одним.

– Насчёт чего?

– Насчёт Джеймса. Уверяю тебя, событие пропускать нельзя. Особенно тебе, Кемель.

– Знаешь, Пит, я приехал всего на один день…

Питер едва не поперхнулся.

– Проколесить половину Азии и всю Африку, чтобы пообедать со мной в этой забегаловке!?

Красивой особенно в танце казалась их самка, что прочих плавней танцевала. Быть яркой и страстной та самка старалась, как будто фламинго быть птицей могла бы.

– Свози меня на побережье.

Питер расцвёл.

– Ты хочешь навестить виллу Балтазара? Он и впрямь сейчас становится очень перспективным биржевым игроком. Только за последний год – прибыль в двадцать четыре процента!

– Пит, ты не понял. Свози меня на дикое побережье.

Питер загрустил.

– А что там делать?

Схватившись в безудержной схватке танцоров, самцы быть отважней друг друга пытались. Под дикую музыку синих просторов они на вечернем песке забывались.

– Какая разница? Просто свози меня туда, хорошо?

Пообедав и оставив чаевые, вновь уселись в машину. Питер долго смотрел на дорогу.

– В чём дело, Пит? – спросил его Кемель.

– Этот же вопрос хотел задать тебе и я, Кэм. К нам в руки идут контракты, о которых только мечтать, а мы будем шататься по всяким свалкам?

– Ерунда, Пит, – улыбнулся Кемель. – Просто надо решить кое-какие проблемы. Ну, так как?

– Чёрт с тобой, – завёл машину Питер. – Поехали на твоё побережье.

И вот потемнел горизонт океана, лучи уходящего солнца крадя. Как жаль, что три самых больших пеликана покинули берег песка навсегда.

– Что это? – Кемель прикрыл воротом нос от жуткого зловония.

– Побережье.

Горами мусора и гниющих отходов был завален весь берег, вода в океане зеленела от кишащих в ней паразитов, питающихся нечистотами. Кое-где из груды торчали останки танкеров, а то и крылья самолётов. Океан ежесекундно продолжал прибивать к побережью куски производственных отходов.

– А где же пеликаны? – спросил Кемель.

– Какие пеликаны? – удивился Питер. – Они уже как двести лет назад вымерли.

– Правда?

Кемель ещё несколько минут постоял среди бесконечных мусорных грядок, по колено в гнойном иле, а потом зашагал назад.