Сюжеты в ожидании постановки. Выпуск 1

ГРИГОРИЙ ФЁДОРОВИЧ. Спугнули. А как закручено-то было. Будто я на своём участке помидорчики посадил. Как обыкновенно. А они по загадочной причине плодов не дали. Ни одного! При замечательной погоде и инструктивном с моей стороны уходе! Я соответствующий запрос шлю в инстанции по рассаде. И получаю ответ. Распечатываю – и… Жаль. Что жаль, то жаль. Что бы они могли ответить? Как оправдаться?

ВИКТОР. Значит, работаешь. И сколько?

АЛЕКСЕЙ. До двенадцати обычно.

ВИКТОР. Бр-р-р… Не понял: до чего «двенадцати»? Ежели тысяч, то извини, не верю. Ежели рублей, то прости: так не бывает. Или ты годовой исчисляешь, как Западе?

АЛЕКСЕЙ. До двенадцати ночи, Витя.

Аля смеётся. Вскоре она отходит к Эдику и что-то шепчет ему.

ВИКТОР. Я всей душой, а ты решил посмеяться? (Опустошает рюмку.)

АЛЕКСЕЙ. И не думал, Витя. Для себя пока работаю.

ВИКТОР. Стало быть, издеваешься. Ну, так знай: ты позоришь всю нашу родню!!

АЛЕКСЕЙ. Чем же, Витя?

ВИКТОР. Чем?! Да живи, как тебе взбредётся! Только у себя, в своих стенах! Но ты же по улице ходишь! Твоего Виталика в школе дразнят! Или тебе всё равно? Нет, тебе лично – пускай! Ты, может быть, оригинал. Но на жену, на жену свою погляди! Ей выйти не в чем! Я уж не говорю в гости, пусть. Но она же зимой в пальто ходит!

ЕЛЕНА. Алёша…

ВИКТОР (успел опорожнить ещё одну рюмку). Ну, понял, наконец? Всё понял? Совсем или наполовину? Вижу по глазам, наполовину. То есть, процентов на десять, не больше. Я, по-твоему, кто?.. Или как там их… На шмотках то есть помешался? Плевал я на тряпки! Только для примера взял. Чтобы разъяснить. Жизнь, Алёшка, устроена просто. На работе – работай. В кино – гляди на экран. Ребёнка – воспитывай. В гостях – веселись. За рулём – не зевай. В постели – как хочешь: хочешь спи, а хочешь – не спи. Тут – дело твоё! (Выпивает ещё.)

ГРИГОРИЙ ФЁДОРОВИЧ. Мудрый был человек Георгий Николаевич. И детей-то мудрых вырастил. И всякая причина своё следствие имеет.

ВИКТОР. А ты всё упрощаешь. (Обнимает его.) Ты не в обиде? Я ведь любя. Если б не любя, стал бы изливаться? Ну, скажи, стал бы? То-то. Мне жаль тебя. Ты не живёшь. Ты вбил себе что-то в голову и, как сказал поэт, «наступил себе на горло». Ты забыл, что ты – человек. Ты в тусовке никакой не участвуешь, в соцсетх отсутствуешь, деньги не зарабатываешь, следовательно, в отпуск за границу не ездишь, на природу экзотическую не любуешься. Ты хоть в Турции был? Не слышу?.. То-то: не был!

Снова опустошает рюмку.

АЛЕКСЕЙ. Разлюбил я экзотику, Витя.

ГРИГОРИЙ ФЁДОРОВИЧ. Здоровьице, стало быть, подводить начало. Самое наиважнейшее – здоровьице. И всегда первый тост за него. Народная мудрость.

ВИКТОР. А как твои древние греки говорили? Всё должно быть в меру: и работа, и удовольствия. Но – без крайностей. Вокруг-то люди! Они тебе не простят. У тебя нет друзей. Это очень плохо. Ну, что у тебя за друзья?! Я чуть рюмку не проглотил на твоём сорокалее! Люди собрались, чтоб отметить, чтоб пожелать, чтоб повеселиться – а они? Всё про «западные культуры», про «восточные культуры»… Культура, поверь мне, одна! А это – хамство!! За общим столом! Так им и передай. Они начитались, так что ж? Я их не глупей. Я своей головой до всего дохожу. Насчёт жизни то есть. Я-то тебя лучше знаю. Это ты с ними надорвался. А я тебя в школе помню. Тебя ж в пример Эдьке ставили! Хоть ты и младше. И при-и-том девочки у тебя класса с восьмого, а? Винцо? Как и положено: одновременно? Вечериночки? Будь здоров! Вот это был ты. Против генов, Алёшка, не попрёшь. (Выпивает слишком много.) А ты ещё смеялся. Слушать надо умных людей, а не перебивать. (В последней стадии опьянения.) Эх, Алёшка, ведь я тебя люблю, как младшего брата. Вот мы совсем одни, и я тебе откроюсь. Я люблю тебя больше, чем Эдьку, хоть ты и двоюродный. За невозмутимость твою люблю. А Эдька – он дерьмо. (Эдик вскакивает, но Аля его удерживает.) И не зря с ним это приключилось!.. Сиди! Я ещё главного тебе не сказал. Как другу… как брату… Мы с тобой поспорили… в прошлый раз про жизнь твою, помнишь? Ты ещё сказал «до двенадцати», а я не врубился… Вспоминаешь теперь? Я ещё говорил, что Ленка у тебя – красавица. Припомнил, наконец, богоискатель? Так не зря я тогда про неё.

Аля в растерянности отходит от Эдика, напряжённо вслушиваясь. Эдик стоит в оцепенении.

Не зря. Ибо намекал, а ты… Эх, ты! Вни-май: Эдька её э-эх…

АЛЕКСЕЙ (встаёт). Ты что?..

ВИКТОР. Как выражо… заплетаюсь… как выражались твои древние: Эдька её по-знал! (Грохается головой о стол и мертвецки спит.)

Алексей опускается на стул. Елена смотрит на него, и по щекам её скатываются слёзы. Но он не в силах поднять голову. Аля рванулась к мужу и трясёт его. Эдик срывается с места и мечется, размахивая руками и выкрикивая что-то одними губами. Аля подсаживается к Алексею.