Сказки цвета ночи

Предисловие

Дамы и господа, поскольку мне выпала честь произносить вступительное слово, то снимая шляпу скажу, что рад приветствовать всех и каждого на нашем маленьком празднике. Ибо труд нескольких лет, наконец, завершён и получил физическое воплощение.

Я исключительно рад, что мне посчастливилось привлечь к данному проекту Николая Очковского. Взяв на себя роль редактора, он оказался на поверку настоящим ювелиром, ведь благодаря его манипуляциям ключевые пассажи моих произведений, в которые я и без того вложил всю свою душу, оказались показаны под другим углом за счёт чего стали ещё интереснее.

Забегая вперёд, скажу пару слов об одном из своих произведений: «Проект „Иерихон“». Это мой собственный парадокс, поскольку космическую тематику я на дух не переношу. Однако именно этот парадокс вызывает у меня особую гордость и симпатию. Один персонаж, чьего имени я уже не помню, сказал, что ни в одном произведении главный герой, а тем более весь мир, не может погибнуть, поскольку это противоречит главным нормам морали. Что ж, я взял на себя смелость эти нормы нарушить, и уверен, у меня это получилось.

Хочу выразить огромнейшую благодарность супругам Пшеничным, внушившим мне веру в себя на истоках этого приключения. Ребята, я вас люблю, мир вашему дому.

Спасибо Игорю Фарыняку, чьи периодические промывания мозгов не давали моему энтузиазму угаснуть. Игорь, будь счастлив и процветай.

Особую благодарность хочу выразить своей бабушке за мотивацию, поддержку и конструктивную критику. Было обидно. Было очень обидно. Но только так неотёсанные камни стали бриллиантами и сложились в единое ожерелье. И да, попрошу не трогать моих вампиров – они ещё в школе вылечили меня от боязни темноты.

А также моему дражайшему напарнику, другу, куратору, наставнику и компаньону Николаю Очковскому за его терпение и самообладание, позволившие ему выдержать мои капризы и давление и пройти этот путь до конца.

А теперь, дорогой мой Читатель, добро пожаловать на борт. И не забудь пристегнуться – мои миры волшебны и опасны.

Жизнерадостный малыш

Вечер пятницы стремился к концу. Изнурённый развлечениями Вова лениво перебирал ногами, в то время как его маленький рот принципиально поглощал остатки сладкой ваты. Сегодня он стремился выжать из родителей максимум, потому что впереди были выходные, а ремонт квартиры ещё не был окончен, и, как следствие, впереди была поездка «к бабушке». Не то, чтобы маленький Вова жаловался на такие поездки – он и там без особого труда находил себе развлечения по душе, просто «у бабушки» не было сладостей в тех количествах, которые той душе были угодны. А в остальном, выходные, в любом случае, обещали быть интересными.

Субботним утром маленький «энерджайзер» бегал по квартире как заведённый. Сегодня он любил всех на свете, и желал всем счастья и радости. Впрочем, таким настроем он располагал практически всегда, и по сложившейся традиции только сонная семья осаждала его тягу к весельям – они пока проснутся, пока достигнут нужной кондиции… Да на это целой вечности не хватит! Летнее солнце спать уже не давало, поэтому Вовка удивлялся – как можно так долго приходить в себя? Позавтракав на скорую руку с видом на квартирные руины, мама быстро снабдила Вовку с его старшим братом Глебом в плановую экспедицию. Хоть Вове и было двенадцать лет, а Глебу шёл уже пятнадцатый год, они пока ещё были не разлей вода… не просыпь мука… не склони падежа, одним словом. Хотя события по жизни складывались таким странным образом, что старшему всегда доставалось больше. Доставалось в плохом смысле: дома, в школе, во дворе – все удары обычно доставались именно ему. К слову, Глеб учился уже в восьмом классе, а это как раз и есть тот период, когда детская жестокость достигает пика своей активности. Так что у Вовки всё ещё было впереди.

Дорога заняла времени не больше обычного, хотя поездка на катере была всё так же утомительна своей скукой. Восточная мудрость говорит, что бесконечно можно смотреть, как пылает огонь и течёт вода, поэтому мальчишки коротали время на корме, наблюдая, как винты выплёвывают из-под многотонной посудины бесконечные потоки пенной морской воды. Когда семейка, наконец, достигла пункта назначения, время уже уверенно подошло к обеденному, а поэтому и использовать его решили по назначению. Бабушка с дедушкой неизменно считали своим священным долгом накормить любимых внуков. Покуда они ещё маленькие, и с ними ещё можно повозиться, этим обязательно надо пользоваться; чего нельзя было сказать об их двоюродных братьях и сёстрах, которые уже давно повырастали и поразъезжались по разным городам. Перекинувшись парой приветственных слов с бабушкой, мама уже в дверях поцеловала Глеба, и, уходя, шепнула Вове, чтобы он не забыл выпить свои таблетки, в противном случае ночь будет тяжёлой. Провожая маму взглядом, Вовка мысленно залез в привезённый с собой пакет, где лежал уже который по счёту флакон пирролидона, и дверь захлопнулась.

Времяпрепровождение с бабушкой и дедушкой протекало в привычном русле. Не смотря на то, что теперь братья находились далеко от дома, и, как следствие, далеко от привычной для них цивилизации, городским досугом даже не пахло. Как ни странно, такая компания ничуть не омрачала, поскольку «у бабушки» братья отжигали ничуть не хуже, чем с друзьями во дворе.

Равно как и вчерашний день, суббота уже неумолимо стремилась к концу. За целый день накупавшиеся до отвала братья уже успели набить животы мороженым и фирменными бабушкиными пирожками. На самом деле эти пирожки никогда не претендовали на статус фирменных – просто она готовила их как-то по-своему, что делало их нереально вкусными. Дедушка же, в свою очередь, учил их плавать: со старшим сложностей не возникло ни малейших – он уподобился ихтиандру в рекордно короткие сроки; а вот младший упорно отрицал королевство царя морского, и глубже груди в воду не заходил, стараясь плескаться на мелководье в меру своей фантазии. Тем не менее, воды с лихвой наглотались все. По сложившейся годами традиции, банда вернулась домой, когда за окном уже стемнело. Глеб был просто счастливый, а младший Вовка ещё и обессиленный. Пока бабушка накрывала на стол, первый пошёл с дедушкой смотреть бои без правил (чего бабушка никогда не одобряла), а младший, не став размениваться на ужин просто рухнул спать. Про оставшийся в пакете флакон, конечно же, никто не вспомнил, и так закончилась суббота.

Ближе к полуночи Вовка начал ворочаться. В глазах начали сверкать вспышки. Из носа потекли струйки воды, казавшейся горячей. Ближе часам к трём Вовка проснулся от того, что всем лицом лежал на чём-то мокром и холодном. Приподнявшись, он обнаружил себя лежащим на деревянном полу. Это была старая и обветшалая древесина, просмоленная десятки и сотни раз. Приподнявшись повыше, малыш начал угадывать на полу тени поднятых над ним парусов. Рваное полотно хватало попутный ветер, и где бы Вовка сейчас ни находился, твердь под ним вибрировала и тряслась. Осторожно поднявшись на ноги, он осмотрелся и понял, что попал на корабль. Штурвал крутился туда-сюда сам по себе. Со всех сторон клубились столпы серой пыли, время от времени освещавшиеся, то жёлтыми, то красными вспышками, что очень напоминало большой салют в туманную погоду. Резали слух звуки трескающихся камней, доносившиеся буквально отовсюду. Свистели гулявшие из стороны в сторону канаты-щупальца, пропадавшие одним концом, то с левой стороны, то с правой, то и дело содрогаясь, будто встречая какое-то препятствие.

– Капитан, я жду приказа, – прозвучал чей-то голос.

Испугавшись быть замеченным, Вовка забежал в первую попавшуюся дверь, и оказался в трюме. Прямо возле уха прострекотало что-то огромное и ярко светящееся, полетело к своим собратьям, которых в просторном помещении с невыносимо низким потолком были десятки. Видимо так здесь было реализовано освещение. Помимо светляков-переростков малышу пришлось лавировать среди снующих повсюду пушечных ядер и пороховых бочек. Вовке показалось странным его же собственное поведение, потому что он никогда не замечал за собой такой хорошей сноровки, позволившей ему устоять на ногах, иначе в этом безумии он уже давно был бы чем-нибудь раздавлен, или в лучшем случае переломал бы себе добрую половину костей, и вряд ли это кто-нибудь заметил бы. Однако в нём таилась какая-то необъяснимая уверенность в понимании происходящего.

– Осторожно! – раздалось неизвестно откуда, и Вовка шлёпнулся на пол от удара бочкой. Всё замерло. Неловкую тишину нарушал только стрёкот светляков, и звук трясущейся всюду древесины.

Раздался вопль:

– Раззява!

– За борт раззяву! – поддержал хор голосов.

Деревянный пол загудел под весом рухнувшего железа, и отовсюду зашумело скандирование:

– За борт! За борт!

Тем не менее, Вовка не наблюдал, чтобы что-то происходило. Через несколько секунд малыш выбежал наружу через распахнувшуюся без видимой на то причины дверь трюма. На палубе по-прежнему ничего не происходило, помимо того что он уже видел. Учитывая вынесенный раззяве приговор, Вовка бросился на край борта. Его взору открылась удивительная картина, объяснившая постоянную тряску: судно шло по скалам. От увиденного малыш обомлел, но из глубоких раздумий его мигом вытащил вопль капитана:

– Тысяча чертей и бесноватый ангел, а ну по местам, крысы тыловые, или ужинать сегодня будем в печке сидя на углях! Корабль сам от ведьмы не уйдёт!

«От ведьмы?» – удивился Вовка. Поскольку члены экипажа были незримы, то в ближайшую минуту мальчик ничего не увидел. Буквально. Кроме, разве что уже знакомой двери трюма, захлопнувшейся за ним самостоятельно. Что там происходило дальше, для малыша осталось загадкой, потому что теперь пришёл его черёд беседовать с капитаном.

– Малыш, ну так нельзя. Тысяча чертей и бесноватый ангел. Ну, посмотри на себя: мы его от ведьмы спасаем, а он смотрит на свою же команду как салага зелёный.

Капитана Вовка тоже не видел. Его присутствие выдавала только периодически проявлявшаяся на деревянном полу тень в форме капитанской фуражки, а так же хрупкие плечи Владимира, почувствовавшие мягкое прикосновение, источавшее всеобъемлющую любовь и заботу. Не смотря на это, чувство удивления не покидало детской головы, ибо вплоть до сей поры, куда бы он ни бросил свой взгляд, он видел только странный корабль, живший какой-то, ведомой одному ему жизнью.

– Стена! – раздался чей-то крик. Мальчик поднял голову и увидел, как где-то наверху, вслед за прозвучавшим голосом мелькнула чья-то призрачная рука, видимо, указывавшая на ту самую стену. Тряска усилилась. Канаты вытянулись вперёд, и посеребрились не теряя при этом своей подвижности. Маленький Вовка не боялся. К своему большому удивлению, он испытывал уже знакомое ему чувство необъяснимой уверенности. Услышав знакомые «тысяча чертей и бесноватый ангел», малыш обернулся. Не смотря на то, что он не видел участников команды, он понимал, что они просто заняли свои места, отведённые им на случай форс-мажорных обстоятельств, в одном из которых ему как раз и посчастливилось оказаться.

Блестящие канаты вытянулись далеко вперёд и впились в отвесную скалу с жадностью пиявок. Не боясь развития грядущих событий, малыш продолжал стоять на палубе. Не снижая скорости, судно приступило к стремительному подъёму. Корабль орудовал металлическими канатами с ювелирной точностью. Нескольких движений хватило, чтобы подняться над всей этой пылью. Расстояние между судном и ведьмой немного увеличилось, но ненадолго – она сделала новый выпад, и буря усилилась, продолжив преследование корабля. Подобно гигантскому пауку, судно карабкалось вверх по отвесной скале, а Володя наблюдал за происходящим, как ни в чём не бывало, и спокойно стоял на ногах, игнорируя все мыслимые законы физики. Откуда-то зазвучала мелодия, пленившая малыша своей красотой. Вовка обернулся, и сквозь всевозможные бреши в обветшалых корабельных конструкциях увидел вдалеке саму охотницу. Малыш не стремился рассмотреть её. Разум его уже был затуманен, поэтому, погружённый в транс, он просто пошёл на зов.

Стоило ему сделать всего пару шагов, как призрачный гарпун, извиваясь спиралью, вылетел ему навстречу. Капитан заметил это, лишь когда жало пробило детскую грудь. Рывок. Малыш полетел вперёд, срезав своим телом ближайшую мачту. Мелкая щепка разлетелась во все стороны. Корабль встряхнуло, будто он вздрогнул от боли, но с курса он не сбился: капитан приказал мачте вернуться на место. Пока это всё происходило, он, бежал за Вовкой с криком «тысяча чертей и бесноватый ангел». Благо, корабль ему во всём подчинялся, так что всего нескольких ловких выпадов хватило, чтобы настигнуть маленького пассажира, и, ухватив его за шиворот, отдёрнуть назад. В этот момент под рукой оказался пролетавший рядом канат, он-то и пробил ребёнку голову с лёгкостью горячего ножа, пронзившего кусок масла.

Маленький Вовка открыл глаза. Ему в лоб смотрела дедушкина дрель, лежавшая в стенном шкафу. Глеб стоял сзади и держал брата за шиворот. Всю оставшуюся ночь Глебу очень хотелось отчитать младшего: за его ночные похождения, за то, что так громко и тяжело дышит (как будто Вовка в этом виноват), но всё что ему оставалось это просто ничего не делать, потому что утром Вовка всё равно ничего не вспомнит. Глеб даже пытался накормить брата пирролидоном, но стоило младшему только прикоснуться к таблеткам, как они песком осыпались сквозь пальцы. Таких фокусов за историю болезни брата Глеб не припоминал. Ранним утром Глеб пытался дозвониться до мамы, чтобы сообщить о своих наблюдениях, но время, к сожалению, было слишком ранним, так что дозвониться не получилось. А бабушке с дедушкой никто не рассказывал, что происходит с маленьким Вовкой: когда узнают о таких недугах, красная дорожка в психушку расстилается в мгновение ока.

Новый день прошёл в хозяйственных заботах, однако начался с традиционного завтрака в сопровождении выпуска утренних новостей. На протяжении всей сознательной жизни маленького Вовки это было обязательным ритуалом встречи нового дня. Сочетание запаха молочной каши и новости о том, что государственная дума приняла очередной законопроект, было неизменно хорошим знаком. Это означало, что всё хорошо, все живы, и, что главное, счастливы. По окончании завтрака и недолгих сборов семья отправилась на огород. Туда их везла уже видавшая виды машина, которая, не смотря на свои годы, уходить на пенсию ещё не собиралась, ведь это классика советского автопрома. Между собой братья в шутку называли эту классику «машина зверь – Крайслер эксклюзив, предпоследняя модель».

Вскоре эксклюзивный Крайслер доставил пассажиров к месту назначения, если, конечно, так можно было выразиться, ведь впереди их ждал утомительный подъём на своих двоих. Огород располагался на вершине горы. Если быть более точным, то это был просто холм, но для братьев это была самая настоящая гора, с которой открывался вид на крохотный, человеком нетронутый, а потому чрезвычайно живописный район. Забавной деталью был тот факт, что живописный район граничил с промышленной зоной, отделявшей благоденствующий закуток от морского канала. Над переполненными металлоломом берегами возвышались несколько громадных кранов. Именно эти краны всегда и были для малыша главной интригой всех визитов на огород, ведь он никогда не видел, как они работают. А это было чрезвычайно любопытно – а работают ли они вообще?

Провозившись весь день с грядками, лопатами и шлангами, ближе к вечеру был разведён заветный костёр. Полюбоваться огнём получилось, откровенно говоря, не очень – его заслоняли куски мяса. Когда всё было съедено и собрано, Вовка остался один в компании с догоравшим огнём. Малыш сидел с закрытыми глазами. Он даже не заметил, что все куда-то ушли. Его переполняло умиротворение. По волосам гулял летний ветер, тонкой нитью доносивший издалека едва уловимый запах морской воды. Ветер усилился. Вовка приоткрыл глаза. Море как-то странно вспенилось. И волны усилились. Некоторое чувство тревоги смогло найти пристанище в голове малыша, а он, по неосторожности, закрыл на это глаза. В лицо подул горячий ветер, по щекам скользнуло что-то шершавое. Ветер продолжал усиливаться, ноги уже покрылись слоем песка. Поднимавшиеся на горизонте волны прямо на глазах становились песчаными дюнами. Знойный ветер начал обжигать кожу. Малыш отвернулся, и с удивлением обнаружил вокруг себя песчаную равнину вместо привычных ландшафтов. В панике Вовка начал оглядываться по сторонам. Всё вокруг, что было ему таким знакомым, стремительно теряло свои привычные очертания, становясь чем-то совсем другим. Деревья с треском падали рассыпаясь золотым песком. Вспенившаяся вода выходила из берегов, заливая всё вокруг всё тем же песком. Теряя сознание, обессиленный Вовка рухнул на землю и наблюдал за происходящим уже в полглаза. Когда он закрывал глаза ему казалось, что это только на секундочку, но сколько времени проходило на самом деле, он не знал. Ветер прекратился только сдув с горизонта последние знакомые мальчику силуэты.

Когда малыш пришёл в себя и с горем пополам встал на ноги, первым делом он помянул своего психиатра, тётю Ларису, ведь именно она прописала ему таблетки, подавляющие возникновение сновидений. Но тётя Лариса в своё время тоже было поверила Вовке не сразу. Поначалу она думала, что у него просто бурное воображение. Да, она была права. Но она никак не могла ожидать, что под воздействием сна бурное воображение малыша обретает физическую форму. Чтобы убедиться в этом, она рискнула дать ему снотворное. Никто не знает, что Вовка ей тогда показал, но кричала она как резаная овца. Когда мама Вовки забежала в кабинет, всё было в дыму. Лариса стояла на коленях перед креслом, где располагался Володя. Волосы её были растрёпаны, белый халат вымазан сажей и порван. В психушку Лариса отправлять его не стала, при таком раскладе Вовка там всех поубивает (причём абсолютно реально), но волшебные таблетки по такому поводу она подобрала. Спать они не мешают, но возникновение визуальных образов очень даже блокируют.

Посмотрев на небо, чей свет был слишком ярок, Володя увидел несколько комет. Сколько их там? Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Рядом с шестью кометами висело огромное солнце. Малыш пристально посмотрел в его воображаемые глаза, мысленно вопрошая не жарить так сильно, но к животрепещущей просьбе небесное светило осталось равнодушным. Невыносимая жара не сулила ничего хорошего. Вспомнились поездки на море. Он любил песчаные пляжи с пологим спуском, но здесь этого песка было настолько много, что ему, наверно, в пору было пересмотреть некоторые свои убеждения. Так что теперь он, вероятно, будет ездить только на дикие, каменные пляжи. «Похоже, придётся учиться плавать», – мелькнуло в маленькой голове. Как бы то ни было Володе больше ничего не оставалось делать, кроме как двинуться в путь.

Пока он шёл в неизвестном ему направлении, он заметил, что коварные ветра не только мгновенно заметали оставленные им следы, но и сдували близ расположенные дюны, постоянно меняя их форму. Позже он заметил, что знойная погода не истощает его. А вот, кстати, коварный ветер в очередной раз задул его ноги ненавистным песком. Маленькая рука зачерпнула горсть, и через мгновение песок обернулся стеклянной лужицей.

Когда стемнело, шесть комет, как и прежде, были на своих местах. Да и огромное солнце тоже никуда не делось. Просто небо сменило свой цвет проявив целые мириады звёзд. Пока Вовка обмозговывал фокус с горстью песка, под ногами завибрировало. Испугаться малыш не успел – он испытал знакомый прилив необъяснимой уверенности. И вот, прямо перед ним из-под земли с грацией дельфина выныривает грузовик с длиннющим прицепом. Опешив от такого появления, мальчик стоял, наблюдая, как с машины осыпается песок. Когда перед ним распахнулась пассажирская дверь, малыш пришёл в себя.

– Залазь быстрее, чтоб тебя черти дрючили! – рявкнул водитель в капитанской фуражке. – Не гоже прохлаждаться, покуда оказался за чертой.

– За чертой? В смысле? – встрепенулся малыш.

– В коромысле! – парировал водитель.

«В коромысле», – подумал Вовка. Это вполне было в духе капитана, поминавшего бесноватого небожителя в нелицеприятной компании, да и фуражка на нём была такая же. Эта мысль успокоила Володю, но ясности в происходящее не внесла. Тем не менее, малыш запрыгнул внутрь, и машина двинулась в путь.

Малыш не имел ни малейшего понятия, куда они едут. И спрашивать об этом имел желания ничуть не больше, чем понятия. Время от времени он поглядывал на водителя, его чудаковатая улыбка явно нравилась малышу. Володя с интересом рассматривал транспортное средство, работавшее, вероятно, на силе мысли. Машина была испещрена дырами вдоль и поперек. Её просвечивало буквально со всех сторон. Добрая половина железа у неё попросту отсутствовала, а прицеп так и вовсе состоял из голого каркаса, обмотанного колючей проволокой, а с верхних рам на цепях свисали кандалы. Мысленно возвращаясь к моменту появления машины из-под песчаной толщи, Вовка диву давался, что этот грузовик совершенно не был похож на те красочные машины, что в канун новогодних праздников развозили по магазинам вожделенные игрушки, обещанные взрослыми за хорошее поведение. Отойдя от этих мыслей, Владимир заметил, что капитан, очевидно, не стремился проявлять при езде хоть сколько-нибудь больше осторожности. Как следствие, железного зверя трясло так, что звон всего этого металла доносился до самых глубин ада. Это наводило на мысль, что карета прибыла именно оттуда.

– Я не знаю, чем ты ей так насолил, чтоб тебя черти дрючили. Не думаю, чтобы это было как-то связано с её возвращением из небытия, где она просидела несколько поколений.

– Из небытия? – переспросил малыш.

– Из него, родимого, чтоб тебя черти дрючили! Ты что, это же так классно! Попасть туда, значит чахнуть в забвении, ибо даже принявшая тебя когда-то Тьма – и та тебя отвергает. Бесславный конец твоей истории, чтоб тебя черти дрючили!

После короткой паузы он добавил:

– Если только ты не предложишь достойный обмен.

– А разве это так сложно?

– А, то есть тот факт, что какая-то дважды проклятая зараза хочет отправить тебя в место, откуда не возвращаются, тебя не смущает? Вообще ни разу? Ни капелюшечки? Вот она святая наивность, жизнерадостный малыш, чтоб тебя черти дрючили! Готов поспорить, что за пакет конфет ты бы кому угодно фасад демонтировал. Так вот представь себе, карданный вал тебе в горло, что ты отправил её, куда Макар телят не гонял, а она, зараза, тебя всё равно достала. Видимо, место, откуда нет возврата, сочло достойным обменять Мириаду на великого Вальдемара, а нынче – малыша Владимира.

– Да никого я никуда не отправлял!

Капитан подозрительно осмотрел своего пассажира:

– Великий барон Вальдемар фон Дарский? Это точно вы?

– Нет! – рассмеялся мальчуган.

– Ой, пардон, как неловко получилось, – машина резко затормозила, и пассажирская дверь распахнулась как по приказу. – Давай, выпрыгивай!

Вовка от удивления перестал улыбаться. Похоже, теперь можно было поговорить серьёзно. Дверь захлопнулась, и двигатель зверя снова завёлся.

– Так вот, эта самая зараза…

– Чтоб её черти дрючили? – в тон подхватил Володя.

– Много чести! Понимаешь, она поймала тебя как маленькую, беспомощную рыбёшку.

– Как? Я её даже не знаю.

– Зато она тебя знает, и, к сожалению, для тебя же, очень хорошо тебя помнит. А много ли ты знаешь киндеров, кому в твои годы снятся погони со всякими рогатыми и крылатыми? А как насчёт бесед сомнительного содержания с красноглазыми личностями? У тебя ведь были осознанные сновидения.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, вот так она тебя и нашла, – проигнорировал он прозвучавший вопрос. – Великий барон Вальдемар фон Дарский слывёт своей способностью путешествовать во сне по тонким мирам. А маленький Владимир, в которого он переродился, вдобавок ко всему, оказался ещё и нарколептиком, чтоб тебя черти дрючили. Да более лёгкой добычи в целом мире не сыщешь! Она отправляла в твои сны своих сподвижников, и, начав с ними взаимодействовать, ты дал ей обратную связь. Ведь ты с этими существами не дрался… – водитель медленно повернулся к своему пассажиру. – Ты же их и призывал, чтоб тебя черти дрючили. А она их направляла.

Откуда-то с неба послышался крик чайки. Вовке показалось, что это именно то, чего ему так не хватало, ведь если есть чайки, значит, неподалеку есть море. Долго тешить себя иллюзиями не пришлось: водила без объяснений ударил по единственной кнопке на пыльной панели, и из выхлопной трубы раздался выстрел. Пара секунд, и перед лобовым окном прошёл небольшой дождик из белого пушка. Увидев такое, маленький Вовка чуть было не впал в истерику, но капитан напомнил, что они сейчас находятся у Вовки во сне, где никогда не бывает ничего дружелюбного. Предположив, что подбитая чайка вполне могла оказаться вражеским разведчиком, капитан решил, что чёртова ведьма снова нашла их. Если бы это был стервятник – ещё можно было бы подумать, что это всё реально, но чайке в пустыне взяться было неоткуда. Этот ход наверняка был рассчитан на доверчивый ум маленького Владимира. Но капитан оказался рядом, так что возможный план ведьмы был сорван. Нога вдавила педаль газа, и на усиленных оборотах машина взревела. А малыш, успокоившись, решил вернуться к вопросам более насущным: