Практический английский

Платья я ношу очень редко, но кто меня будет слушать? Негоже идти в клуб в моем привычном прикиде – джинсах и толстовке. «Когда ты выбираешь утром, что надеть, где-то в мире плачет один Джорджо Армани», – любит повторять Марго, которую, по легенде, нашли не в капусте, а в лоскуте дизайнерской ткани.

Моя подруга пронеслась по обширному пространству магазина, обобрав на пути большую часть вешалок, и протянула мне пеструю гору вещей, затолкнув меня с ними в примерочную.

– Учти, я не собираюсь тусить там допоздна. Отмечусь и через полчаса закажу такси домой.

– Ага, ага. Повернись-ка, – Марго окинула мою фигуру, обтянутую черным бархатом, скептическим взглядом, – неа, это забраковываем. Не твой фасончик.

В итоге мы остановились на довольно симпатичном темно-зеленом платье с горлом гольф, интересным ремнем, фиксирующимся металлическими кольцами, и функциональной молнией на юбке до колен. Мои любимые грубоватые мартинсы идеально дополняли ансамбль. Что ж, надо признать, иногда баловать себя такими вещами довольно приятно, хоть я и отстегнула за платье довольно кусачую сумму. «Один раз живем», – беспечно прокомментировала мой грустный взгляд Марго, и мы поднялись на фудкорт, чтобы отметить покупку сырной пиццей. Гулять так гулять!

Шакир, который уплетал жареную картошку за нашим столом, когда я вернулась домой, окинул меня хитрым взглядом.

– Почему так поздно? Была на свидании?

– Да, и что ты мне за это сделаешь? – я показала ему язык и принялась расшнуровывать ботинки.

– Только порадуюсь за тебя.

Леси не было, и я поспешила вытащить из рюкзака конспекты, чтобы успеть подготовиться к послезавтрашнему семинару. Завтра времени не будет – придется вечером отрабатывать пятничную смену, с которой я отпросилась.

– Шакир, ты уже был в самом модном клубе нашего города? – решила я поинтересоваться у ливанца.

Он хоть и отличался куда большей элегантностью, чем Ламар, и обладал некими, я бы даже сказала, аристократическими замашками, вовсе не брезговал посещать всякие злачные места. Пару раз я видела, как он выходил из общежития или университета с той или иной девушкой, галантно подставляя им под руку свой локоть или раскрывая над головой зонт в дождливую погоду. Эх, бедная Марго. Она, кажется, до сих пор находилась под впечатлением после знакомства и ухаживаний с его стороны на моем дне рождения.

– В «Luxury»? Был пару раз. Ничего особенного, – он обмакнул картофелину в кетчуп и махнул вилкой в воздухе, усиливая эффект сказанного. – С какой целью спрашиваешь? Хочешь туда пойти? Я могу составить тебе компанию.

– С удовольствием сходила бы туда с тобой, но, к сожалению, придется идти в другой компании.

Я сосредоточенно принялась грызть кончик карандаша. Дурацкая привычка.

– Подробнее? – ливанец окинул меня заинтересованным взглядом.

Я рассказала ему о предстоящей вечеринке, даже показала купленное платье, чтобы он оценил мужским, так сказать, взглядом. Шакир одобрительно кивнул, увидев меня в наряде. Ну что ж, можно считать, что обряд посвящения меня в леди прошел успешно.

– Ты затмишь там всех! – воскликнул парень, но я лишь отмахнулась: знаю я эти его фишечки. Уже успела привыкнуть. Часто его комплименты звучали чересчур пафосно и преувеличенно, но я знала, что он действительно от доброго сердца говорит все эти вещи. Делать дамам приятно – качество, заложенное у него в крови. И понимайте, как хотите.

– Надо будет показать Ламару, и тогда, считай, полный набор совершенно диаметральных по звучанию комплиментов будет собран: твой джентльменский и его – с долей пошлости и похабщины.

– Уверен, у него исключительно благие намерения, – сдержанно заметил Шакир, а я не смогла сдержать улыбки. Все-таки он уникальная личность, никогда раньше не встречала таких людей.

– Надо, чтобы Ник тоже увидел тебя в платье. Думаю, он будет не менее впечатлен.

– Вот он как раз вряд ли будет сыпать комплиментами, в отличие от вас, донжуанов.

– Оо, ты так неправа! – покачал головой парень. – Он, конечно, сдержанный человек, но факты признает.

– Прекрати, пока ты окончательно не превратил меня в помидор, – я махнула на него листом с распечаткой конспекта и принялась дальше подчеркивать карандашом нужные тезисы для семинара. – Кстати, как у него дела? Я не видела его на этой неделе.

Шакир сделал небольшую паузу, прежде чем ответить на мой вопрос.

– Кажется, у него какие–то личные проблемы, мне было неудобно расспрашивать.

Я нахмурилась. Неужели снова поссорился со своей девушкой? Как ее, Лола, кажется? Может, пойти к нему и спросить? Хотя он, наверное, вряд ли захочет изливать душу передо мной. Я не была уверена, что он считает меня другом, мы еще не настолько хорошо с ним знакомы, хоть он и успел уже посвятить меня в некоторые подробности своей интимной жизни. Я снова покраснела. С другой стороны, он сам сказал, что может свободно говорить на такие темы с друзьями. Следовательно, меня он считает другом. Логично же?

Я попыталась сосредоточиться на тексте передо мной, но строчки расплывались и мысли все равно перескакивали с темы об этимологии древнеанглийских слов на Николаса. Я не решалась называть его Ником, как Шакир, во мне снова срабатывал барьер – страх, что у меня на это нет таких прав. Как глупо. Я думала о совершенно ненужных вещах.

В комнату ворвался шум из коридора. Леся распахнула дверь, вся румяная с мороза, принялась расстегивать сапоги и, вытащив из ушей наушники, с порога затараторила:

– Замерзла – жуть! Алисочка, солнышко, поставь, пожалуйста, чайник! – она подула на замерзшие пальцы и начала их растирать. – Там такая буря поднялась на улице, думала, меня унесет ветром.

Я взяла чайник и поплелась на кухню. На обратном пути не удержалась и все-таки постучала в комнату Шакира и Николаса. Британца там не оказалось. Странно, учитывая, что уже поздний вечер и он обычно зависает в это время дня в комнате, слушая музыку или занимаясь еще какими-нибудь рутинными делами.

Как я поняла по рассказам Шакира, Николас приехал сюда на год, чтобы учить язык. Дома он уже получил экономическое образование, и возможность поехать в Россию выпала ему как одному из лучших студентов. Какая-то там программа для выпускников – в подробности я не вникала. Вроде как он собирался в Москву, но условия изменились в самый последний момент. Шакир говорил, что Николас очень расстроился и даже не хотел сначала ехать. Ну да, после Лондона наш город – так себе перспективка.

Я потопала обратно в комнату, не переставая думать о британце. Леся, облачившись в мохнатую теплую пижаму и шерстяные носки, расставляла на столе чашки. Шакир по обыкновению лежал на ее кровати, уткнувшись в телефон.

Николаса я увидела позже, когда пошла умываться перед сном. Парень, пошатываясь, шел в свою комнату. Несмотря на разбушевавшуюся погоду, на нем была расстегнутая куртка, та самая – белая и совсем тонкая для такого времени года. На шее болтались неизменные наушники. Кудряшки растрепаны ветром, а на лице вместо обычного бесстрастного выражения – смесь негодования и еще какого-то непонятного чувства. Он меня даже не заметил сначала, поэтому я осторожно окликнула его:

– Эй!

Он поднял голову и растерянно посмотрел в мою сторону, несколько мгновений словно глядя сквозь меня. Его глаза подозрительно блестели.

– Все в порядке? – так и не дождавшись ответа, я подошла к нему совсем близко и аккуратно дотронулась до его плеча. Это ведь не считается нарушением личных границ? Тем более, что раньше он без стеснения щелкал меня по носу или касался руки во время разговора.

– А, Алиса? Это ты? – его акцент стал еще более сильным, и я поняла, что он не совсем трезв.

– Что-то случилось?

Я впервые видела его в таком состоянии. Было непривычно, потому что он всегда был таким спокойным и сдержанным, а сейчас я не знала, как себя с ним вести. Он попытался сосредоточить свой взгляд на мне, но не сказать чтобы у него это очень хорошо получалось.

– Все прекрасно, все просто замечательно! – он горько засмеялся, и я поежилась. Да что происходит, черт возьми?

– Пойдем-ка, дружок, – я схватила его за руку и потащила в его комнату. Пальцы у него были ледяными, но, казалось, он не чувствовал холода.

Шакир, который говорил с кем-то по телефону в этот момент, посмотрел в нашу сторону и удивленно замолчал, оборвав фразу на полуслове. Потом сбросил звонок и взволнованно спросил:

– Что это с ним?

– Не знаю, – я помогла Николасу снять куртку и буквально толкнула его на постель, поспешив укрыть пледом. – Поставь лучше чайник, а я принесу травяной чай, у Леси, кажется, был. Надо отогреть его как можно скорее.

Николас послушно выпил чашку ромашкового чая, но никаких внятных слов или эмоций мы от него в этот вечер не дождались. Я вернулась к себе и долго не могла уснуть. Не могла выкинуть из головы взгляд парня, когда он засмеялся в коридоре. В нем была пустота. А еще он будто не видел меня, и от этого мне было не по себе. Запрятав поглубже непрошенные мысли, я принялась думать о чем-то отвлеченном, но сон так и не приходил.

В итоге я вырубилась только под утро, и потом весь день ходила как сомнамбула. Пыталась спастись кофе, купленным в университетском автомате, но он был настолько мерзким, что я даже половину стакана не смогла осилить.

– Неважно выглядишь, Цветкова, – Ника окинула меня псевдо-сочувственным взглядом. – Могу посоветовать классные патчи, хотя в твоем случае, конечно, не факт, что что-то поможет…

Я проигнорировала мнение «эксперта» и завалилась на плечо Марго.

– Разбуди, если спросят.

– Хорошенько выспись сегодня, а то завтра на вечеринке будет не до этого, – наставительно порекомендовала Марго.

Я только рукой махнула. Сдалась мне эта вечеринка вместе с Козловой и ее чудо-патчами. Мозг плохо функционировал после недосыпа, но, тем не менее, не переставал терзать меня мыслями о Николасе. Я разозлилась – ну сколько можно? Ну выпил человек, с кем не бывает. Перебрал слегка, а я сразу в панику ударилась. Наверняка он сейчас сидит на паре как ни в чем не бывало и уже думать забыл о вчерашнем, а я все какие-то скрытые смыслы ищу. Все бы хорошо, если бы Шакир перед этим не ляпнул про какие-то личные неприятности.

После замечания Агнессы Викторовны, нашего преподавателя по теории перевода, я все же взяла себя в руки и попыталась сконцентрировать все свое внимание на учебном материале.

Надо было как-то выживать, потому что после пар меня ждала еще смена в кафе. Я выпила чашку американо уже там, загрузив Валика, нашего бариста, жалобами о том, как несправедлива жизнь. Валик слушал с состраданием и кивал, мол, а кому сейчас легко? В качестве утешения сделал мне еще одну чашку кофе и щедро приправил его корицей, и все за счет заведения! Есть все-таки в этом мире хорошие люди.

Смену я все-таки пережила. Слава кофеину!

Домой я вернулась, нет, не так – приползла совсем поздно, аккурат перед закрытием общаги. Тетя Галя неодобрительно покачала головой, но ничего не сказала. Наверное, думает, что я по свиданиям бегаю, ага. Знали бы вы только, теть Галь, как приходится выживать бедным студентам… Причем бедным во всех смыслах этого слова.

В коридоре у окна на нашем этаже меня встретила моя головная боль – Николас. В руках у него была маленькая коробочка. Он посмотрел на меня так, что я подумала – ну вот, сейчас начнется это нервное пожимание плечами, «эканье» и неловкие взгляды. Если бы не самый долгий день в моей жизни, я бы, возможно, начала трястись, но усталости во мне было столько, что, стой сейчас передо мной хоть сам Билли Джо собственной персоной, я бы вряд ли почувствовала хоть капельку волнения.

– Привет, – Николас тихо поздоровался и жестом пригласил подойти поближе. – Тяжелый день?

Наверное, по моему лицу и без слов все было понятно. Поздравляю, Алиса! Может, все-таки стоит поинтересоваться у Козловой насчет патчей…

Я оперлась о подоконник, стянув перед этим тяжеленный рюкзак. Посмотрела на парня, безмолвно предлагая перейти к сути. Деловой подход – наше все.

– Я хотел извиниться за вчерашнее, – он протянул мне коробочку.

– Что там? – сил открывать ее не было.

– Посмотришь, когда пойдешь к себе. Небольшой подарок в качестве компенсации за потраченное вчера время на алкоголика-неудачника, – он усмехнулся.

– Мне было несложно, – все же смутилась я.

Николас вдруг совсем неожиданно повернулся и обнял меня, и я окончательно забыла об усталости. Усталость? Что это вообще такое? Сердце снова предательски защемило в груди. Из наушников на шее британца доносился протяжный голос Декстера Холланда:

I wish I could fix you

And make you how I want you

I wish I could fix you

And I wish you could fix me24

От него пахло ментоловым шампунем и булочками с корицей. Я аккуратно уткнулась ему в воротник, вдыхая этот аромат.

– Все равно спасибо, – он отстранился от меня и снова облокотился о подоконник.

– Может, расскажешь, что произошло?

– Да нечего рассказывать, – он посмотрел на свои руки и принялся крутить кольцо на указательном пальце. Не замечала его раньше.

– Поссорились с Лолой? – предприняла я новую осторожную попытку продвинуться в деле «Что гложет Николаса…?»25. Какая у него, кстати, фамилия?

– С Лолой все в порядке, – задумчиво произнес он, все еще теребя кольцо. – Ты сама все решила? – задал он неожиданный вопрос, посмотрев на меня.

– В смысле?

– Ты в чужом городе, учишься на переводчика. Тебе нравится? Ты сама это выбрала?

У меня не было однозначного ответа на этот вопрос. Я ведь никогда не задумывалась об этом раньше. В смысле, у меня все произошло настолько спонтанно, что я даже не успела понять, нравится мне это или нет. Мне интересно на инязе, хотя не могу сказать, что всю жизнь грезила об этом. Если бы у меня снова был выбор, не уверена, что выбрала бы то же самое. Но я не жалела, что оказалась здесь, в этом месте, с этими людьми.

– Я сделала выбор сама, да. Меня никто не заставлял и не сидел над душой, если ты об этом.

Николас закусил нижнюю губу, и в его взгляде было столько мучения, что я поняла – вот она, струна, за которую так легко дернуть и ранить его.

– У тебя сложные отношения с родителями? – прямо спросила я.

– У меня… непростая ситуация в семье, – с запинкой произнес он. – Но мне не хочется об этом говорить. Давай лучше посмотрим фильм.

Этот парень мастерски перескакивал с одной темы на другую.

Когда мы лежали у него в комнате на кровати и он выбирал на ноутбуке, что можно посмотреть, я вдруг вспомнила кое-что.

Примечания