Чудовица и Красавище

Чудовица.

– Белочка, спаси меня, – прохрипел в трубке знакомый голос. – Мне больше не к кому обратиться.

Вот так всегда. В этом вся Галина. Ещё два дня назад она кричала, что Белла – бездарщина, пацанка и «Чудовица», а теперь: «Ты моя лучшая подруга! Белочка, выручай!».

Вообще неприлично и гадко коверкать чужие фамилии. Это в детстве ещё простительно. В школе Белла Чудова имела целый букет прозвищ от одноклассников. Её дразнили и «Беляшом», и «Чудо-белкой». За это остряки часто получали по шее от худенькой девочки. Белла всегда умела за себя постоять. Приходилось быть самостоятельной. Ей просто не на кого было рассчитывать с такой-то матерью.

Нет, мама у девушки не была ни пьяницей, ни наркоманкой, ни гулящей женщиной, она была… поэтессой. Когда-то отец Беллы женился на романтичной симпатичной девушке, обожающей стихи, но очень быстро выяснилось, что её страсть к поэзии слишком навязчивая. Какие могут быть завтраки, обеды и ужины, стирка, глажка и уборка, если вышел новый сборник четверостиший какого-то поэта Пупкина!

Почему-то мужу это сильно не нравилось, и уже через год совместной жизни он хотел развестись, но тут родилась дочка Белла, названная в честь Беллы Ахмадулиной. С детства девочка проявляла свой решительный характер и настойчивость. Если родительница забывала её покормить или перепеленать, Белла начинала требовательно орать, как пожарная сирена, и тогда соседи тоже принимались привлекать внимание «недоматери» стуками в стену, дверь и батареи центрального отопления.

Как только малышка подросла и пошла в первый класс, отец всё-таки ушёл из семьи и стал жить отдельно. Он оплачивал счета за их квартиру и каждый месяц приносил небольшую сумму денег, но отдавал их дочке, ведь именно семилетней Белле приходилось закупать продукты и готовить еду. Мать иногда печаталась в литературных журналах и выпускала сборники стихов, но её гонорары были слишком малы.

Несмотря на свой бойкий характер и не слишком удачный пример матери перед глазами, Белла, взрослея, стала тянуться к творчеству. Возможно, так она надеялась привлечь внимание родительницы, стать ближе к ней с помощью искусства. В школе девочка посещала два кружка: литературный и театральный. Это и определило род её дальнейших занятий. Не вняв уговорам отца, Белла поступила в театральный, закончила его и стала актрисой в маленьком городском театре, а в качестве подработки писала рекламные статьи для различных сайтов. К сожалению, поэтесса всё равно не оценила выбор профессии дочери, уверяя, что поэзия – это полёт души, а театр – кривляние перед публикой.

Надо признать, что Белле повезло с генетикой. От матери ей досталась стройная фигура, плавный овал лица и большие выразительные глаза, от бабушки по маминой линии – густые волосы с шоколадным отливом, вьющиеся крупными локонами, прямой, чуть курносый носик и изящный контур губ. Вот только высоким ростом девушка похвастаться не могла. Ещё в школе на уроках физкультуры ей приходилось стоять едва ли не последней в ряду.

Почему-то именно рост Беллы больше всего раздражал её мать. «Может у тебя какие-то отклонения в развитии, раз ты перестала расти? – вопрошала женщина, недовольно качая головой. – Все девочки твоих лет уже вытянулись, превратились в статных красавиц, а ты до сих пор как недокормленный подросток! Я через окна, через стены чувствую людское осуждение. Они думают, что я морю тебя голодом!»

Белла давно смирилась с тем, что в глазах матери она выглядит гадким утёнком. Девушка и сама верила в это, ведь никто не говорил ей комплиментов. Впрочем, рассмотреть её привлекательность было не так уж просто. Одежду для дочери чаще всего покупал отец. Чтобы не заморачиваться с угадыванием размера, он приобретал мешковатые кофты тёмных немарких оттенков и длинные «приличные» юбки. Из-за таких нарядов над Белкой в школе смеялись. Не всегда в открытую, ведь она могла и поколотить, но девочка и сама понимала, что выглядит пугалом. Став старше, Белла никак не могла до конца избавиться от комплекса неполноценности, лицо «занавешивала» длинной чёлкой, а для верности ещё и бейсболку носила с большим козырьком.

Чувствовать себя свободной от чужого мнения и недовольства собой, она могла только на сцене театра. Там она не стеснялась становиться и привлекательной, и уверенной в себе, и даже соблазнительной – ведь это всего лишь образ, игра в кого-то другого.

С матерью к тому времени жить стало совсем невыносимо, и девушка переехала в «однушку», которая досталась ей после смерти бабушки, папиной мамы. Хорошо, что жилплощадь находилась на соседней улице, ведь оставлять поэтессу надолго одну было нельзя.

Два раза в неделю Белла бегала к матери, готовила ей еду и убиралась в квартире. И если насчёт питания родительница никогда не привередничала, то уборка просто превращалась в кошмар. В квартире матери всё было завалено книгами, стопками газет, тетрадками со стихами и вырезками из журналов. В коридор приходилось протискиваться боком, а свет из окон не мог проникнуть из-за завалов исписанных листов.

Как ни старалась девушка избавить квартиру от пыли, но пылесос не мог вытянуть всю её из толщи бумажного монолита. Каждый обрывок газеты мать считала ценным, и начинала рыдать, если Белка пыталась его выбросить. Наконец девушка нашла выход: она накопила денег и купила принтер с функцией сканирования. Теперь все выходные Белла проводила у матери, перенося горы печатного и рукописного текста в виртуальное пространство.

Вообще-то девушке её возраста полагалось по выходным заниматься более интересными делами, например, встречаться с подругами или проводить время с любимым человеком, но ни того ни другого у Белки и не наблюдалось. Ей всегда говорили, что она слишком независимая, самостоятельная и вообще похожа на пацана. Вот последнее было не совсем правдой. В театре на сцене Белка прекрасно изображала и скромниц, и томных барышень, и нимфоманок, но реальная жизнь диктовала свои законы и правила.

В неблагополучном районе города, где она проживала, выставлять напоказ женскую слабость и сексуальность было не лучшей идеей, поэтому девушка предпочитала одеваться в джинсы, кроссовки, короткую кожаную куртку, а на голову цепляла бейсболку с козырьком, прикрывающим лицо. Конечно, ей, как и любой нормальной девушке, хотелось и романтических отношений, и страстной любви, но ухажёры всё время попадались с какими-то крайностями.

Первым «воздыхателем», влюбившимся в Белку, был её одноклассник Костик – типичный маменькин сынок, настоящий ботаник. Все в классе знали, в кого парень влюблён. Он не скрывал это и постоянно пялился на объект своего обожания на уроках. Несмотря на такую «публичность», никто парня не дразнил. Костик был абсолютным отличником, всем позволял списывать «домашку», и ссориться с ним не хотели.

Однажды он набрался смелости, подошел к Белке и сказал:

– Ты мне нравишься, давай встречаться.

Девушке было пятнадцать лет. Она только пожала плечами, не зная, что нужно ответить на такое признание. Все их встречи происходили после уроков. Костик просто брал её рюкзак и молча провожал до дома. Все попытки разговорить «жениха» заканчивались неудачей. В присутствии Белки он всегда молчал и смотрел своими ясными голубыми глазами на неё, как на величайшее чудо природы. Если их руки случайно соприкасались, Костик густо краснел, отдавал Белке рюкзак и поспешно уходил.

Почему так происходило? Белла во всём винила себя, ведь Костик был хорошим, его все хвалили, говорили, что он гордость школы. Он прекрасно декламировал стихи, чётко и внятно отвечал на уроках, и только наедине с Белкой становился заторможенным, словно зомби. Причину столь странного поведения ухажёра девушка видела исключительно в себе. Ей представлялось, что она выглядит не очень опрятно, не модно или недостаточно умной, и ухажёр, наверное, не может придумать о чём разговаривать с такой глупой дурнушкой. Белке стало казаться, что и смотрит Костик теперь осуждающе и жалостливо. Сама не понимая почему, она плакала по ночам.

От переживаний, бойкая и независимая пацанка стала превращаться в неуверенную и нервную истеричку. Видимо, девушка слишком поверила в реальность отношений, которых по сути и не было. Белка понимала, что начинает неминуемо влюбляться в парня. Да, и как было не влюбиться: Костик высокий, стройный, с большими небесно-голубыми глазами, окружёнными длинными чёрными ресницами, с копной светлых вьющихся волос, так забавно путавшихся в чёлке. Он походил на эльфа из сказки, и в то же время чувствовалось, что в нём есть упорство и сила.

К счастью, Белка тоже имела свой внутренний стержень. Никому в детстве она не позволяла себя обижать и мучить. Вот и в этот раз решила поставить все точки над «i». Она хотела заставить его проявить хоть какие-то эмоции, признаться в чувствах, вынудить заговорить.

Это произошло во время выпускного бала. Белка специально отсела подальше от Костика, смеялась, общалась с одноклассниками и… украдкой наблюдала за «женихом». Он сидел один в углу, и всё так же, как раньше, смотрел на неё влюблёнными глазами, но даже не встал, не подошёл. Может ждал, что Белка сама прибежит и сядет рядом, как прирученная собачонка? Нет, Белла не такая, у неё есть гордость. Пусть позовёт, попросит… хоть один раз. Чего он добивается? Девушка чувствовала, что нервничает и не может успокоиться.

Наконец она не выдержала напряжения и пригласила на «белый танец» красавца Руслана. Белка нарочно громко хохотала над каждым словом партнёра по танцу, стараясь не смотреть в сторону Костика, а когда всё же взглянула… его уже в зале не было.

Девушка стала искать ревнивого «ухажёра», обошла все помещения в школе, но, оказалось, что он ушёл. Белка попыталась дозвониться ему, но ответом ей были короткие гудки. На следующий день Костик уехал в Москву поступать в какой-то престижный вуз. С тех пор он пропал и больше не давал о себе знать.

Белка тоже поступила в институт, правда в своём городе. У неё началась новая жизнь, новые знакомства и… новый воздыхатель Влад, о котором хотелось забыть всей душой. Он был единственным человеком, которого она ненавидела и боялась до дрожи…

– Белка! Белочка, ты мне поможешь?! – прервал её мысли плаксивый голос Галки из телефонной трубки.

– Хорошо, сейчас приеду.

Галла Стоун.

Галина жила в центре города. «Гопников» и пьяниц тут было намного меньше. Люди старались выглядеть прилично, с претензией на интеллигентность. Даже бабуля, сидящая у подъезда старинного дома, нацепила на голову фетровую шляпу с широкими полями и украсила её загогулиной из чёрных кружев.

«Только в феврале такие шляпы и носить», – подумала Белка, проходя мимо старухи. Та недовольно хмыкнула в ответ, словно прочитав её мысли, и поджала морщинистые губы, обведённые алой помадой. Девушка набрала на домофоне нужную комбинацию цифр и юркнула в подъезд.

Галка жила на третьем этаже. Белла решила подняться по лестнице. Шла и восхищалась чистотой лестничных пролётов и цветами на подоконниках. В её доме об этом можно было только мечтать.

На звонок долго не отвечали. Пришлось ждать, прежде чем за металлической дверью раздался шорох и покашливание. Наконец, щёлкнула задвижка и в проёме появилась голова с лохмами, выкрашенными в модные оттенки песочного цвета.

– Заходи, – прохрипела Галка и отошла вглубь коридора.

Вообще-то Галина не любила своё имя, считала его деревенским, и всем представлялась не иначе как Галла. Она даже замуж вышла за какого-то американца, чтобы получить красивую фамилию – Стоун. Брак с иностранцем продлился всего четыре месяца. За это время Галла вытрясла из мужа-студента все сбережения и при разводе получила неплохие отступные, которые и позволили ей купить квартиру в центре города. Она всегда была настоящей хищницей, хоть и скрывалась под маской глуповатой и наивной.

Нельзя сказать, что с Белкой они были настоящими подругами, скорее просто оставались коллегами, работающими вместе в театре «Авангард». Девушки были слишком разными и внешне, и внутренне. Галла придерживалась образа томной, стильной и уверенной в себе модели подиума, а Белла вне сцены больше походила на курьера или студентку, вечно торопящуюся по своим делам.

– Чего там у тебя случилось? – спросила Белка, протискиваясь в коридор, обитый ярко-красной тканью с золотыми иероглифами.

Галла выглядела сегодня совсем неважно: бледное лицо, красные глаза и нос. Обычно она наносила безупречный макияж с самого утра, даже если не собиралась выходить из дома.

– Я заболела, – прохрипела девушка, кутаясь в шелковый розовый халат, имитирующий кимоно. – Вчера ещё нормально себя чувствовала, только голова под вечер болела, а сегодня проснулась и поняла, что умираю: кашель, горло дерёт, сопли.

– Ты температуру мерила? – спросила Белка, по-хозяйски швыряя рюкзак на пол и снимая кожаную куртку, подбитую тонким искусственным мехом.

– Нет, не мерила, – призналась больная, хлюпая носом. – Вот Артурчик приедет, лекарства привезёт и температурку мне померит. Он заботливый.

– Артурчик – это кто? – удивилась Белка новому имени.

– Ты не знаешь. Он у меня третий день. Мы познакомились на моём дне рождения в баре «Леденец». У него свой бизнес. Прости, что не пригласила тебя на празднование, но ты же такие места не любишь. Правда?

Белла вздохнула. Да, она не любила разные шумные и злачные места, но… так давно никуда не выбиралась. Настоящим свинством было со стороны «подруги» даже не попытаться позвать её. Высказать бы Галке всё, что она заслужила, развернуться и уйти, но… разве можно обижаться на больных и обделённых умом? Подруга стояла, прижавшись к стене, такая худющая, длинная и несчастная, что сердце Белки дрогнуло.

– Надень носки, дура, и желательно шерстяные, – сказала она. – Ты хоть ела сегодня?

– Нет, не ела, – вздохнула Галка и покачнулась. – Я Артурчика ждала. Он и покушать обещал привезти.

– Пойдём на кухню, – скомандовала Белла и, не дожидаясь согласия, направилась к месту готовки.

Пока девушка наливала воду, включала чайник и готовила бутерброды, Галла, кашляя и вытирая платком нос, рассказывала о своих бедах:

– Мне так неудобно напрягать тебя, но помочь больше некому, иначе графиня меня со свету сживёт. Это я о своей бабке. Елизавета Андреевна в нашей семье главный узурпатор. В молодости она была чертовски хороша, и такими влиятельным мужчинам головы дурила, что страшно становится. Восемь раз замужем была, даже какой-то граф её под венец водил.

– Теперь понятно, в кого ты такая, – усмехнулась Белка, водружая на стол тарелку с бутербродами.

– Ой, нет, мне до неё далеко. Бабушка утверждает, что с королевой Елизаветой до сих пор в дружбе состоит. А ещё, её портреты рисовали великие художники, только я не помню какие – плохо имена запоминаю. Ты же знаешь, как мне трудно роли учить в театре. Бабка привыкла всех в нашей семье контролировать. Моего отца, своего сына, три раза заставляла на развод подавать потому, что моя мама ей не нравилась. Только папа опять на ней каждый раз женился, а потом в Питер от графини сбежал. Но от Елизаветы Андреевны так просто не скроешься. Она раз в год к ним приезжает и доводит до нервного срыва.

– Хм, миленькая старушка, – усмехнулась Белка, пододвигая больной подруге чашку с горячим чаем и розетку с вишнёвым вареньем.

– Ага, задорная бабулечка, – кивнула Галка грустно. – Теперь вот она и за меня взялась. Хорошо хоть пока не приезжает, а только по телефону достаёт. Я её боюсь до обморока. Так-то она не страшная, но способна мозг взорвать своими нравоучениями кому угодно. Вот на день рождения решила мне знак своего внимания преподнести. Всегда так делает. Это у неё что-то типа «чёрной метки». Если цветок тебе дарит, значит устанавливает тотальный контроль.

Белка отпила обжигающий зелёный чай из тонкой фарфоровой чашки и поёрзала на неудобном металлическом стуле. Всё тут на кухне у Галлы было словно из сюрреалистического сна: стены выкрашены в разные цвета, мебель из пластика и металла непривычной формы. Одним словом – авангард.

– Может ты накручиваешь себя? Цветок в подарок – это же обычное дело.

– Это у других людей – обычное, а у графини всё со смыслом, понятным только ей одной. Цветочек ведь необычный. У бабки есть давний поклонник-селекционер. Он выводит новые сорта роз. Три сорта в честь Елизаветы Андреевны назвал, а теперь вот по её просьбе новый гибрид вырастил, называется – Галла! Бабуся его мне на праздник подарила, значит прониклась ко мне особым расположением и займётся воспитанием.

– Может это и к лучшему, – пожала плечами Белка, – меньше будешь по барам ходить.

– Вот не зря я тебя «Чудовицей» назвала, – обиженно оттопырила пухлые губки Галла. – Все девушки любят отдыхать в клубах по выходным, только ты какая-то потухшая…, впрочем, это твоё личное дело. Я просто попросить хотела, чтобы ты к бабке съездила и привезла мне её подарок – цветочек аленький. Я сказала ей, что плохо себя чувствую, но она не верит и грозится сюда нагрянуть. Если она увидит, как я живу, то поселится здесь и начнёт наставлять на путь истинный. И Артурчика прогонит, а я почти влюбилась. Съезди к ней, пожалуйста, Белка, я тебе по гроб жизни буду должна. Это недалеко, за городом, в посёлке Залесье. На такси туда и обратно за час можешь управиться.

Галка жалостливо смотрела на Беллу и для пущего эффекта кашляла в платочек. Актриса из неё всегда была неважная. Не зря режиссёр Валерий Иванович не даёт ей серьёзных драматических ролей.

– Ладно, – вздохнула Белка, – вызывай такси, но не думай, что я потом забуду об услуге.

– Ой, спасибо, – Галка попыталась обнять подругу через стол, и едва не опрокинула чашку. – Сейчас! Я мигом!

Оставив Белку в кухне, Галла метнулась в комнату, но через пару минут вернулась с мобильным телефоном в руке.

– У меня телефон разрядился, – сообщила она едва не плача. – Я всё утро с Артурчиком говорила, и вот… Дай, я с твоего позвоню, вызову такси.

Белла недовольно вздохнула, но сходила в коридор, достала из куртки свой «Samsung», разблокировала и передала Галке.

– На, звони, только побыстрее, мне ещё сегодня надо к матери заехать.

Больная схватила трубку и помчалась в комнату. Белка стала натягивать сапоги и куртку. Такси наверняка прибудет через пару минут, а находиться в этой квартире было почему-то неуютно. Галка вела себя сегодня странно и суетливо: прятала кисти рук, отводила в сторону взгляд, чрезмерно часто шмыгала носом и ненатурально кашляла. Было очевидно, что она что-то недоговаривает и хитрит. Только непонятно для чего всё это. Возможно подруга действительно до жути боится встречаться с грозной родственницей и посылает вместо себя Беллу, но почему-то в это верилось с трудом. Наверняка, тут что-то более серьёзное. Конечно, можно было прямо сейчас вытрясти из Галки всю правду, но… тогда придется ехать к матери и опять весь день сканировать её стихи.

Неожиданно Белке очень захотелось отправиться в посёлок, в котором она никогда раньше не была, увидеть странную бабку-графиню и её селекционный аленький цветочек. Трудно объяснить, но девушка словно почувствовала волну авантюризма, зов судьбы, который манил, обещал незабываемые впечатления и изменения в судьбе.

Провал души и коза в гетрах.

Посёлок Залесье издавна грозился примкнуть к городу. Преградой служила только небольшая роща с живописным прудом. Но сколько бы не старались городские власти устранить эту преграду, бдительные жители снова и снова отстаивали островок зелёных насаждений.

Белка как раз сейчас проезжала на такси мимо рощи и с тоской подумала, что уже давно не занималась бегом. Обычно ей удавалось пару раз в неделю вырваться на природу. Она любила это место. Приезжая сюда, девушка словно попадала в другой мир: в мир тишины и умиротворения. Все дела и заботы уходили на второй план, казались такими надуманными и несерьёзными.

– Красивая у вас природа, – подал голос немолодой смуглый водитель с густыми бровями, – а люди тут злые, суетливые и жадные. Вот вчера дамочка одна, такая же как вы, ехала со мной, до дома добиралась. Как на место прибыли, оказалось, что она деньги забыла. Я, говорит, сейчас в квартиру поднимусь и вам оплату принесу. Пакет у меня оставила с вещами и… не вернулась, а в пакете мусор оказался: банки консервные, упаковки от сыра и колбасы, даже две бутылки из-под дорогого вина. Питается, видно, хорошо, а обманывает нищих таксистов! Это нехорошо!

Белла поняла, что водитель намекает на то, чтобы она расплатилась с ним заранее. С какой стати?! Получит деньги, когда работа будет выполнена. И конечно, стало неприятно, что он сравнивает её с какой-то мошенницей.

– Вы лучше поворот не пропустите, – буркнула Белка в ответ и надвинула бейсболку на глаза.

– Вот я и говорю, что люди тут злые, – гнул своё мужик, – о других не думают. И девушки здесь на парней похожи. Девушки, они должны быть добрые и нежные. Там, откуда я приехал, люди все отзывчивые.

Белла понимала, что водителю просто хочется поспорить с ней, задавить своими нравоучениями на правах старшего, показать мужское превосходство. Ясно было, что ему скучно и распирает от желания поделиться хоть с кем-то своим жизненным опытом и умными мыслями.

Белка хотела сделать вид, что не слышит его, но не сдержалась и ляпнула:

– Так чего же вы сюда-то приехали к злым людям? Отправляйтесь обратно.

– Работы у нас там нет, – радостно принялся объяснять мужик, – а вы тут в большом городе с жиру беситесь. Можно ведь было и на автобусе в посёлок доехать, но ты вот на такси разъезжаешь, значит деньги не экономишь. Так нельзя!

Девушка поняла, что теперь этот зануда от неё не отстанет и воспользовалась старым проверенным способом прерывания нежелательной беседы.

– Извините, мне срочно маме позвонить надо! – крикнула она с заднего сидения почти в ухо водителю, достала телефон и, действительно, начала набирать номер матери.

Водитель недовольно замолчал, постукивая пальцами по баранке.

– Аллоу! Белка это ты? – раздался в трубке жизнерадостный голос поэтессы. – У меня такая новость! Я проснулась сегодня очень рано, ещё и полудня не было. Слышу стук за стеной: тук-тук, ток-ток-ток – это соседи ремонт делают. Я сначала рассердилась, а потом прислушалась – ах, какой ритм! В нём слышится стремление и призыв. Поняла, что в моих стихах не хватает призыва. И под этот стук из меня строчки словно сами выскакивать стали. Вот, слушай:

В душе – завал, провал, обвал

И мыслей громадьё!

Засыплет самосвал

Моё нутро.

Объехать бы провал моей души,

Но путь неведом, нет машин.

Как тебе мой новый ритм? Задорно?

– Очень задорно, – решила согласиться Белка. – Скажи, ты сегодня ела?

– Конечно ела, я же не такая беспомощная, какой ты меня считаешь. Ко мне соседка Вероника Сергеевна с утра приходила, напекла оладий, слушала мои новые стихи, восхищалась. Её мой новый ритм покорил!

– Провал впереди! – послышался голос водителя. – Всё, дальше не поедем.

– Что? – удивилась Белка, торопливо прощаясь, отключая связь и пряча телефон.

– Обвал, говорю. Я не знаю, где тут объезжать, придётся вам, дамочка, дальше пешочком добираться. Думаю, недалеко идти придётся, посёлок-то не такой уж и большой.

Оказалось, что пока девушка общалась по телефону, такси уже въехало в Залесье и остановилось посреди населённого пункта, потому что прямо на дороге красовалась большая яма. Вид у провала был такой, словно он появился в результате падения какого-то огромного предмета с неба. «Завал, провал, обвал и мыслей громадьё», – крутилось в голове у Белки.

– Ты, что там, заснула, малахольная? – повернулся к ней водитель. – Плати за проезд и выходи.

Девушка отсчитала купюры и протянула таксисту.

– Вы бы мне ещё денежку накинули, дамочка. Я ведь чуть в яму не въехал, – забрюзжал мужик.

– Тут знак стоит – «Дорожные работы», – разозлилась Белка. – Я вам и так переплатила, ведь вы меня до места не довезли, но сдачу оставьте себе. Купите себе на неё перцовый пластырь на язык. Будет жечь и напоминать, что пассажиров критиковать и поучать не следует…

Девушка подхватила свой рюкзачок и выскочила из машины, хлопнув дверцей. Такси развернулось и уехало, а Белка оказалась одна на поселковой дороге в окружении частных домов. Из любопытства она сделала пару шагов к яме, огороженной полосатой лентой, и заглянула вниз. Глубина там была метра три, и на дне, припорошенном снегом, валялись куски асфальта, кирпичи и торчала арматура. Белка стала отступать назад, почувствовала, как нога попала на что-то скользкое, и она теряет опору. Девушка непроизвольно замахала руками, пытаясь сохранить равновесие. На дно ямы посыпался снег и песок. Перед глазами всё закачалось. Ужас мгновенно сковал тело, дыхание перехватило. Белла в отчаянной попытке отклонилась корпусом назад и… упала на дорогу. Поднялась с трудом, ноги дрожали, сердце колотилось от пережитого страха словно сумасшедшее. Дрожащими руками она принялась судорожно отряхивать джинсы от налипшего снега.