Еще в 1232 г., словно предчувствуя грядущие события, св. Иоанн III дал поручение своему патриарху Герману вступить в переговоры с Римским престолом о возможности заключения унии. Правда, это письмо, переданное папе Григорию IX (1227—1241) с проезжими францисканскими монахами, было написано с позиции равноправного собеседника и вовсе не производило впечатления капитуляции. При всем изобилии почтительных фраз и дружелюбных выражений, оно довольно остро ставило вопрос о некоторых латинских новшествах, не приемлемых для греков. Именно этот термин, вместо традиционного «ромеи», использовал восточный архиерей, и это верное свидетельство тому, что Восточная церковь стала считать себя национальной, греческой – знаковый момент, к которому мы еще не раз вернемся.
Довольно смелая дипломатия царя с Римской курией кажется невероятной на фоне почти абсолютного могущества папства в XIII веке и не очень стабильной власти Никейского императора. Но следует учесть то немаловажное обстоятельство, что новый Крестовый поход против никейцев, которым понтифик мог напугать св. Иоанна III Ватаца, все более и более становился фикцией. Со временем сама крестоносная идея стала получать все более расплывчатое содержание. Да и вооруженные соединения Западной Европы начали отвлекаться на другие цели, например, очень много сил отняла Реконкиста в Испании, где сражалось не менее 50 тысяч паломников из всей Европы.
Иннокентий III еще в 1207 г. объявил Крестовый поход против альбигойцев, что проживали в Южной Франции, и он продлился с перерывами до 1229 г. Хотя данное предприятие слабо коррелирует с нашим повествованием, оно интересно сразу несколькими деталями. Так, в первую очередь обращает внимание то, с каким терпением Римский папа Иннокентий III пытался сохранить мир в Европе и убедить альбигойцев оставить свою ересь. Вовторых, тот факт, что даже такой могущественный понтифик, каким являлся этот предстоятель Римской кафедры, имел довольно условное влияние на европейских государей. Должно быть небезынтересно, что когда апостолик передал Французскому королю Филиппу II Августу буллу, в которой торжественно возлагал на того главенство в грядущем Крестовом походе против еретиков, француз ответит контрпредложением.
В краткой записке, направленной папе, он соглашался отправиться в Южную Францию и разгромить еретиков, но при некоторых непременных условиях. Поскольку он в это время вел войну с англичанами, то король потребовал от папы обеспечить ему мирный договор сроком на 2 года с Иоанном Безземельным, обязать французское духовенство собрать необходимые средства для формирования новой армии для войны с альбигойцами. А если вдруг, специально оговаривал Филипп II, во время Крестового похода англичане нападут на его владения, то он вправе направить на них свою «альбигойскую» армию, а папа не должен ему пенять на прекращение крестоносного предприятия. Иными словами, король был готов воевать с еретиками, но за счет Римского епископа (!)141.
Другие направления движения, никак не сходные с прежними крестоносными маршрутами, демонстрировали германские рыцари. Около 1230 г. они начали свой знаменитый «Drang nach Osten» и почти полностью свернули операции в Леванте. Поэтому папы нередко оказывались бессильными против этого распыления крестоносного движения, не имея под рукой наличных сил для войны с византийцами142. Естественно, никейцы этим активно пользовались, что отразилось на характере переписки между царем и апостоликом.
В обратном послании понтифик обращается не к «Вселенскому» или «Константинопольскому патриарху», как раньше, а к «главе Греческой церкви». Вкладывая в это словосочетание свой, конечно, смысл, явно уничижительный. Тон его письма, в целом доброжелательный, тоже оттеняли обычные сетования на отпадение греческих священников от Римской материцеркви и отдание себя светской власти. Оттого, считал папа, вера греков охладела, а священнический сан находится в упадке.
В самом начале 1234 г. легаты папы привезли из Рима второе послание, написанное в том же духе. Они были встречены с честью и имели семь заседаний с греческими епископами по спорным вопросам, в первую очередь о Filioque. Никейцы настаивали на неизменности НикеоЦареградского Символа Веры, и диспут был настолько острым, что решением св. Иоанна III его прекратили. Затем речь зашла об опресноках, но с тем же результатом. Тогда патриарх Герман предложил созвать Вселенский Собор, но легаты не поддержали его, а просто уехали в Константинополь143.
На Пасху 1235 г. папские послы были приглашены вновь, но уже в город Нимфей, где находилась старинная резиденция дома Ласкаридов. Однако и на этот раз встреча представителей двух Церквей оказалась провальной по результату. Обе стороны высказывали друг другу претензии, и на упрек патриарха Германа, что его имя вычеркнуто из римских диптихов, последовал дерзкий ответ: «Твоего имени никогда там и не стояло, а о предшественниках сам смотри, кто тому виной».
Тогда греческие епископы сообща написали акт о недопустимости опресноков. Латиняне ответили письменным анафематствованием всех тех, кто не признает Filioque, объявили византийцев еретиками и покинули Собор. Восточные архиереи кричали им вслед: «Сами вы еретики!» Дошло до того, что, проигнорировав приказ царя и патриарха, у легатов отобрали вещи и лошадей, пешком отправив в Константинополь144.
Поскольку примириться с Римом не удалось, св. Иоанну III Ватацу пришлось бороться с мощными, хотя пока еще разъединенными силами. Разочарованный в результатах минувших переговоров, папа призвал Венгерского короля Беллу IV (1235—1270) и Ахейского князя Жоффруа II Виллардуэна (1226—1246) на помощь Балдуину II и отправил Ватацу резкое письмо, требуя от того подчиниться Латинскому императору. Интерес правителя Ахейи более чем понятен: Жоффруа II был женат на Агнессе, дочери Латинского императора Пьера II де Куртене (1216—1217) и считался потенциальным наследником Константинопольского престола.
Ответ св. Иоанна III Дуки не заставил себя ждать. Хорошим литературным языком, но едва сдерживаясь, император достойно ответил папе, позволившему именовать его «знатным мужем Ватацем». «Царству моему подали твое письмо, но царство мое ввиду нелепости написанного полагало, что такое исходит не от тебя, но от “сожительствующего с крайним безумием” и с душой, полной надменности и дерзновения. Таков тот, кто обратился к царству моему, как к какомуто не имеющему имени и бесславному, неизвестному и незнатному, не будучи научен должному ни опытом действительности, ни величием державы нашей. Твое же святейшество украшено и разумом, и рассудительностью, выделяясь из большинства людей».
И далее: «Ты требуешь признать права твоего престола. Отчего нам не потребовать от тебя признания прав тысячелетней Империи Константина и его преемников, бывших из нашей нации, вплоть до нас. Потвоему, мы нигде не царствуем и не правим, а Иоанн из Бриенна тобой рукоположен в цари. По какому праву? Если мы, принужденные насилием, переменили место пребывания, то наши права на Империю и державу мы неизменно и неотступно удерживаем за собой, по милости Божьей. Извещаешь нас о грозном сборе крестоносцев. Благовидным предлогом прикрывается, как всегда, жажда власти и золота. Твоя честь нас наставляет не докучать императору Иоанну Бриенну, для моей же пользы. Нужно тебе знать, что мое царское величество не разумеет, где на суше или на море расположены владения означенного Иоанна, а потому никогда не покушалось на то, что ему принадлежит. Если же речь идет о Константинополе, который мы желаем у него взять, то мы заверяем и объявляем тебе и всем христианам, что никогда не перестанем сражаться и воевать с захватчиками Константинополя. Мы были бы преступниками перед законами природы, уставами родины, могилами отцов и Божьими святыми храмами, если бы из всех сил не боролись за это!»145 Достойный и убедительный ответ!
Затем – следующая победа, на этот раз дипломатическая: Ватац сумел склонить на свою сторону могущественного Болгарского царя, все еще обиженного отказом латинян признать его регентом Балдуина II. С 1235 г. они начали совместные действия против французов и венецианцев. Вновь замаячила перспектива Грекоболгарского союза, и на этот раз данное предприятие казалось успешным. Оба царя договорились скрепить мирный договор брачными узами, одновременно с этим заключив военный союз против латинян.
В 1235 г. Асень и Ватац вместе с женами появились под стенами осажденного болгарами Галлиполи, занятого венецианским гарнизоном, где произошла помолвка 11летнего царевича Феодора Ласкариса, сына св. Иоанна III, и 9летней дочери Иоанна II Асеня Елены. Затем невеста отправилась в Лампсак, где патриарх Герман в присутствии царицы Ирины совершил торжественное бракосочетание. Болгары получили то, чего так давно добивались от Рима и Константинополя – автокефалии Болгарской церкви и признания ее архиерея патриархом.
В 1235 г. Тырновский архиепископ Иоаким был торжественно провозглашен в Лампсаке Болгарским патриархом, чем наносился тяжелый удар по главе западного греческого духовенства, квартировавшего в Охриде, Первой Юстиниане146. Одной пулей Ватац убил двух зайцев: оказал громадную услугу болгарскому клиру и еще более возвысил собственного патриарха, у которого теперь не было конкурентов.
После этого объединенные никейские и болгарские войска начали масштабное наступление на Латинскую империю. Асень захватил почти всю Фракию, а св. Иоанн III Ватац занял Фракийский Херсонес и прилегающую область от Марины до Ганоса. В этом же году Ватац разгромил город Галлиполи, принадлежащий Венеции, и захватил все области между Мраморным морем и Марицей, включая крепость Цурула. А Асень тем временем опустошил Север Фракии, принадлежащий Латинской империи.
В 1236 г. никейцы и болгары подошли к стенам Константинополя. Но тут сыграла свою роль Римская курия. Папа отлучил Асеня от Римской церкви, а венецианцы совместно с войсками Ахейского князя, насчитывавшими 100 рыцарей и более 800 лучников, сумели прорваться к осажденному Константинополю. Затем Иоанну де Бриенну удалось разбить византийское войско на суше, а венецианцы нанесли поражение союзническому флоту на море.
Маятник весов истории качнулся в другую сторону, разрушив одни союзы и создав другие. 22 марта 1237 г. умер Иоанн де Бриенн, и Асень решил, что ему стал не интересен союз с никейцами. Он быстро сошелся с Римом, испросив прощения и получив его, и заключил мирный договор с Латинской империей. Безусловно, он рассчитывал на то, что теперьто французы признают его регентом Балдуина II147. Отсюда, как казалось Болгарскому царю, был один шаг к тому, чтобы закрепить свои притязания на Константинополь. Болгарин без какихлибо сомнений порвал соглашение с Никеей и потребовал обратно свою дочь, выданную замуж за царевича Феодора.
К счастью, Болгарский царь не относился к лицам, честно выполняющим свои обязательства – его союз с Римом также оказался недолговечным. Асень вовсе не собирался всерьез признавать главенство над собой Римского папы и вводить в Болгарской церкви латинские обряды. Понятно, что помимо прочих негативных обстоятельств он тем самым резко понижал бы статус Болгарского патриарха, с таким трудом приобретенный 2 года тому назад. Кроме того, как человек толерантный и мудрый, он не спешил предать богомилов казням, как это произошло в Европе с альбигойцами, чем вызвал новый гнев понтифика.
Уже в феврале 1238 г. папа Григорий IX потребовал от Венгерского короля Беллы IV и Латинского императора Балдуина II начать новый Крестовый поход против болгар, после чего дружба Асеня с папой закончилась. К негодованию апостолика, лелеемый им Крестовый поход не состоялся – Асень без труда убедил Балдуина II заключить с ним мирный договор в обмен за обещание оберегать франков от греков.
Удивительно, но в этом невообразимом и непредсказуемом калейдоскопе минутных комбинаций и союзов в выигрыше оказался св. Иоанн III Ватац. Ему удалось миновать рифы политических бурь, рассорить врагов между собой и поддержать высокий авторитет православной царской власти в глазах греков, гордых за то, что их император ни в чем не уступил проклятым латинянам – ни на войне, ни в вопросах веры. И в то же время выбить из рук врагов дипломатическое оружие, продемонстрировав желание идти на разумные компромиссы.
Глава 2. Политические комбинации и возрождение Византийской империи. 6й Крестовый поход
Все же, объективно, положение Никейской империи оставалось очень ненадежным. Продолжалась война за Балканы, и в 1239 г. Асень вместе с франками и половцами начал осаду крепости Цурула. Правда, вскоре болгарин получил известие о смерти своей жены, сына и патриарха Иоакима от моровой язвы. Посчитав это Божьей карой за свои вероломства в отношении византийцев, Асень тут же сжег осадные машины, отвел войско обратно и заключил новый мирный договор с Ватацем148. Естественно, соглашение с французами было аннулировано, а дочь Болгарского царя вернулась в Никею, к своему юному супругу.
Увы, это была не последняя дипломатическая комбинация Асеня. Вскоре, испугавшись союза св. Иоанна III Ватаца с Германским королем и нарастающей мощи Никеи, Болгарский царь тайно пропустил через свои земли в Константинополь Балдуина II с армией из 700 рыцарей, набранных в Европе, и 20 тысячами вспомогательных сил. В 1240 г. Асень женился на дочери ослепленного им Феодора Ангела Комнина Дуки, освободил тестя и при его помощи взял Фессалоники, захватив в плен Мануила.
Для поддержания внешней преемственности Эпирский трон был передан сыну Феодора Ангела Комнина Дуки Иоанну (1237—1244). Свергнутый правитель Фессалоники Мануил добрался до Никеи, где принес клятву верности св. Иоанну III. При его помощи он соединился с братьями Константином и Феодором и покорил Фарсал, Лариссу и Платамот. Но тут же решил, что не имеет смысла выполнять слова присяги Никейскому царю, и отложился от св. Иоанна III, заключив мирный договор с латинянами в Пелопоннесе. Впрочем, вскоре он умер, горько раскаиваясь в своем клятвопреступлении149.
А тем временем Иоанн II Асень в очередной раз действовал посвоему: презрев договоренности с византийцами, он присоединился к латинянам Балдуина II, осадившим многострадальную крепость Цурула. Ее гарнизон возглавлял великий хартулларий Иоанн Петралифа – мужественный и опытный военачальник. Но силы были настолько неравными, что спустя короткое время никейцы сдали крепость. Пленных французы не пощадили, и вместе с великим хартулларием отправили в Константинополь, где продали в рабство соотечественникам.
В качестве ответной меры император св. Иоанн III Ватац во главе сильного войска взял города Лакивизе и Никиат, а затем, доверив свой флот неопытному, к сожалению, в морском деле армянину Исфре, направил корабли против латинян. Как и следовало ожидать, в морском сражении малоопытный византийский флотоводец был разгромлен меньшими силами врагов. На этом военные действия фактически прекратились, и Болгарский царь, исподволь ослабив своего могучего конкурента, поспешил направить к св. Иоанну III посольство с предложением мира, который, конечно, был заключен150.
Наверняка Болгарский царь на этом бы не успокоился и мог доставить еще много хлопот Никейской империи, но, по счастью для греков, в июне 1241 г. Иоанн II Асень скончался. Его престол достался малолетнему Коломану I Асеню (1241—1246)151.
Смерть великого Болгарского царя означала начало постепенного упадка Второго Болгарского царства, который заметно ускорился под мощным напором монголотатар. Подчинив своей власти близлежащие степные племена, Чингизхан в 1206 г. был провозглашен на курултае правителем монголов, Великим ханом, после чего принялся за завоевание Северного Китая. Вследствие этого во власти Чингизхана оказались не только обширнейшие территории от Афганистана до Черного моря, но и Великий шелковый путь.
Количество награбленного богатства у Чингизхана намного превышало самые фантастические запросы его подданных, а потому он решил заключить мирный договор с хорезмшахом Ала альДин Мухаммедом II (1200—1220), торговля с которым обещала еще бульшие перспективы. Летом 1217 г. в Хорезм хан отправил к нему трех послов с богатыми дарами и предложением коммерческого сотрудничества. С великой неохотой хорезмшах согласился. Но когда в 1218 г. прибыл первый караван в количестве 450 человек с товарами, некий правитель провинции Отрар, что находится на территории нынешнего Южного Казахстана, не смог побороть искушения и перебил их всех, захватив конечно же товар.
Чингизхан немедленно отправил к хорезмшаху послов с требованием наказать обидчика, но тот лишь казнил нескольких посланников, а остальным обезобразил лица, отослав обратно в ставку великого монгола. Как оказалось, эмир Отрара приходился родным братом матери султана, и та упросила сына пощадить дядю. Война была предрешена…
Весной 1219 г. Чингизхан неожиданным маршем через пустыню появился в тылу хорезмской армии и оказался у Бухары, где нашел союзника. По свидетельству некоторых летописцев, халиф Бухары Ахмад ан Насир (1180—1225) тоже вел борьбу с султаном молодого Хорезмшахского султаната, а потому прибег к помощи монголов. Как утверждают, он даже подарил Чингизхану отряд пленных крестоносцев, но тот, не нуждаясь в них, отпустил рыцарей на свободу. Вернувшись в Европу, те и принесли первые сведения об ужасных завоевателях, не знавших поражений.
Хотя против 150 тысяч монгольских воинов хорезмшах выставил почти 400тысячную армию своих тюрок, успех старательно избегал его. До конца этого и в следующие 4 года монголы покорили практически все города: Самарканд, Нису, Нишапур, Термез, Герат, Пешавар, Газни, Бамиян, Марагэ, Дербент, Астрахань, Хамадан и другие. Сам султан окончил свои дни на одном из маленьких островков Каспия, зато его мать и почти все родственники ответили за все. Султанша окончила свои дни в рабстве, а аристократов монголы, следуя своей традиции, перебили.
Любую попытку сопротивления захватчики топили в крови, на любую обиду отвечали стократно. Когда преемник Мухаммеда II его сын Джелад адДин (1220—1231) казнил 400 пленных монголов, привязав их к хвостам лошадей и протащив на утеху толпе, Чингизхан перебил всех пленных тюрок152.
Конечно же, завоевания Чингизхана не остались незамеченными для сирийских христиан. Они много слышали о том, что хотя сам владыка монголов является язычником, тем не менее любил советоваться с христианским и мусульманским духовенством, причем откровенно предпочитал первых. Более того, многие его сыновья и близкие родственники женились на христианках, а потому пронесся слух, будто бы Господь посылает гибнущему Леванту надежного союзника. По крайней мере, папа Гонорий III в одном из своих писем от 20 июня 1221 г. прямо говорил о войске, которое идет с Дальнего Востока для спасения Святой земли.
Впрочем, последующие события несколько пошатнули веру в столь счастливый итог. Получив отступное от атабека Азербайджана Узбека (1210—1225), монголы в феврале 1221 г. вторглись в Грузию, и при Хунане, чуть южнее Тифлиса, почти тотально уничтожили армию царя Георгия IV (1213—1223), сына царицы Тамары Великой (1177—1213). Как выяснилось, никакой разницы между христианами и лицами других вероисповеданий монголы не знают. Затем захватчики сокрушили Кавказ, прошли через Каспийские ворота, разгромили половцев, а 31 мая 1222 г. нанесли тяжелейшее поражение объединенному войску русских князей на реке Калка. Развернувшись, монголы прошли через Крым, и, возвращаясь на Восток, уничтожили войско волжскокамских булгар и разграбили их страну153.
Смерть Чингизхана в 1227 г. на 66м году жизни ничуть не остановила татарскую экспансию. Предвидя возможные конфликты между близкими ему людьми, великий завоеватель заранее разделил Империю между своими четырьмя сыновьями. Старший, Джучи (1182—1227), получил в удел степи Северного Приаралья и кипчакские степи западнее Волги. Второй сын, Чагатай (1185—1242), умерший в 1242 г., взял в правление всю степную зону каракитаев близ Или, ИссыкКуля, Верхней Чу и Таласа, а также Кашгарию и Трансоксиану. Третий сын, Угедей (1186—1241), наследовал земли восточнее и северовосточнее Балхаша, район Эмеля и Тарбагатая, Черного Иртыша и Урунгу. Наконец, четвертый, младший сын Тулуй (1186—1232), как наследник отцовского очага по монгольскому обычаю, взял себе владения в районе между Тулой, Верхним Ононом и Верхним Керуленом. Весной 1229 г. курултай, или общее собрание монгольской знати, на берегу Керулена подтвердил волю покойного Чингизхана, назначив Великим ханом Угедея (1229—1241)154.
Новый правитель, действительно самый умный из всех потомков великого монгола, вынужден был сразу же продемонстрировать свою силу. Он, по сути, заново завоевал Иран, где в последние годы находился самый опасный враг его отца ДжелаладДин, который за несколько лет, выпавших ему, сокрушил Кирман, Фрас, Персидский Иран и Азербайджан. Фактически ДжелаладДин частично восстановил Хорезмийскую империю, пользуясь тем, что основные силы монголов были заняты Китаем. Правда, его поступки далеко не всегда были логичны. Так, в скором времени ДжелаладДин рассорился с правителями Иконийского султаната и Дамаска, которые, соединившись, нанесли ему тяжелое поражение в 1230 г. при Эрзинджане. В этотто момент Угедей и начал свое вторжение в земли непокорного эмира.
Зимой 1230—1231 гг. 30тысячное монгольское войско под командованием полководца Чормакана вторглось в Хорасан и Рей. ДжелаладДин просто не успел собрать войско для отражения этой атаки и был вынужден бежать, как некогда его отец, от монголов. Местом его последнего пребывания стала Муганская долина, где 15 августа 1231 г. он был убит безвестным курдским крестьянином. А монголы прошлись через Азербайджан, а затем разместились на северозападе Персии, где Чормакан почти 10 лет оставался представителем своего хана155.
Это были далекие от спокойствия и мира годы. В Азербайджане монголы захватили Маргу, а затем подвергли страшному разорению Диярбакыр и Эрбиль. В Закавказье они разрушили Гянджу, после чего вновь вторглись в Грузию и заставили царицу Русудан (1223—1245) бежать из Тифлиса в Кутаис, район же Тифлиса стал монгольским протекторатом. В 1239 г. Чормакан захватил у Великой Армении некогда принадлежавшие Грузии города Ани и Карс. После этого грузинские аристократы, как вассалы, обязались служить в армии монголотатар.
Следует отметить, что и сам Чормакан, и его преемник Байнджунойон, занимавший свою должность с 1242 по 1256 г., также весьма лояльно относились к христианам. Более того, в 1233 г. Угедей отправил к Чормакану некоего сирийского христианинанесторианца по имени Симеон, прозванного сирийцами Раббаната, которого поставил главным эмиссаром по делам его единоверцев. Тот привез рескрипт Великого хана, согласно которому категорически запрещалось убивать и притеснять христиан, признавших власть монголов. Поскольку же полномочия СимеонаРаббанаты были чрезвычайно широки, то многие тысячи христиан были освобождены от рабства и иных невзгод. В мусульманских городах начали в скором времени возводить храмы, погребать умерших с чтением Евангелия, с крестами, свечами и песнопениями156.
Как и его предшественник, Байнджунойон не сидел без дела и уже в 1242 г. захватил Эрзерум, фактически начав войну с КейХосровом II (1237—1242). 26 июня 1243 г. он разгромил уже войско самого султана, после чего КейХосров II вымолил себе титул вассала Великого хана157.
В это же время другая часть монголов направилась через донские степи на Запад, где новые пришельцы нанесли страшное поражение половцам, стремительно убегающим от них, и переправились через Истр. Многие европейские правители посчитали за благо нанять остатки половцев на свою службу; не стал исключением и св. Иоанн III Ватац. Одну часть беглецов он расселил во Фригии, вторую – в Македонии и Фракии158.
Затем вектор нападения татар изменился на Северозапад. В 1236—1241 гг. были завоеваны Волжская Булгария и многие княжества Руси. В 1241 г. внук Чингизхана Батухан (1241—1256) или Батый вторгся в Польшу и Чехию, а его полководец Субудай – в Венгрию. По обыкновению, количество собранного европейцами войска компенсировалось теми разногласиями и сумятицей, которые возникали сразу же. Одни были преисполнены страхом, другие легкомысленно полагали, что при виде венгерского войска враги дрогнут и бросятся отступать, как будто вся предыдущая история монгольских походов была Венгрии совершенно неизвестна. Наконец на Пасху, 31 марта 1241 г., соперники впервые встретились друг с другом; начались военные действия.
Венгерский король Белла IV, командовавший армией, приказал начать атаку, и его рыцари рванулись вперед. Однако монголы, верные своей исконной тактике, забросали венгров стрелами и, избегая фронтального столкновения, ушли за реку Тиссу. Полагая, что победа уже у него в рука, король отдал приказ становиться лагерем перед рекой, чтобы завтра продолжить бой. Ночью к венграм из стана врагов перебежал русский воин, который поведал им, как монголы будут утром атаковать их. Белла IV срочно отрядил своих рыцарей к месту переправы, и когда враги начали ее, венгерские рыцари отбросили татар, многих умертвив. Празднуя победу, латиняне вернулись в своей лагерь, беззаботно проспав всю ночь.