Инокуляция

– Не-не-не, – затараторил Слободин, конечно, даже не соображая, что тот шутит.

– Нам надо бы встретиться, как считаешь? – спросил Кшиштоф.

– Да… Надо бежать в аптеку! – спохватился Никита. – За масками, за лекарствами… Ты со мной?

– Я всегда с тобой, ты же мой дружище, – заметил Кшиштоф, вероятно, продолжая растягивать губы в длинной улыбке.

Они встретились на перекрёстке и горячо пожали друг другу руки. Никита дрожал от сильнейшего нервного озноба и пытался как-то вжаться в свою серую куртку. Кшиштоф же – коротенький человечек с чернющими и очень густыми волосами – пришёл в короткой дублёнке.

– Пойдём быстрее, – сказал ему Никита. – Нечего тут выстаиваться…

– Да ладно, чего ты так завёлся? – Кшиштоф продолжал улыбаться, будто давно не виделся со старым товарищем, даже думал, что того застрелили, а потом тот неожиданно объявился, вырос из-под земли. – Как будто такого никогда не было. Ты помнишь «птичий грипп»? Тоже паники было – уйма! И что из этого… А «свиной»? А «ко…»

– Не знаю, мне кажется, в этот раз как-то жёстко, – отозвался Слободин. – Не нравится мне всё это.

– Мне кажется, ты слишком напряжён, – заметил его друг. – Тебе надо расслабиться… Тайский массаж со сладеньким таечками, коктейльчик зелёненький.

Никита ничего не ответил, да и подошли они уже к тощему белому зданию, притаившемуся между отделением банка и супермаркетом. На нём, естественно, было написано «АПТЕКА», как на всех иных аптеках.

– Надеюсь, мы успели до столпотворения, – высказал вслух своё предположение Кшиштоф, когда они поднялись на крыльцо с серыми ступенями.

Никита потянул дверь на себя; и они оба увидели, ещё до того, как вошли, сколько человек прибежало в аптеку – в основной массе здесь были пенсионеры с испуганными глазами, старающиеся держаться друг от друга на расстоянии. Но у них это плохо получалось.

– Вовремя мы пришли, – недовольно пробурчал Кшиштоф.

– Без маски, антисептика и какой-нибудь хрени против гриппа я отсюда не уйду, – настоял Никита.

– Кстати, скоро и так будет выпущена «какая-нибудь хрень», как ты изящно выразился, – напомнил Хшановский. – Уже вовсю наши трудяги в белых халатах потеют над спасительными укольчиками.

– Да, сваяют левой пяткой на коленке, – буркнул Никита. – Не очень-то я доверяю их разработкам.

Кшиштоф прыснул.

– Ты же тоже человек науки, почему ты такой мракобес?!

Адвокат посмотрел на своего друга сверху вниз во всех смыслах.

– Я вообще не верю, что эти вирусы просто так откуда-то берутся, – сказал он, не обращая внимания, как насторожились пенсионеры в помещении.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… Ты знаешь что-нибудь о чупакабре? Или о том, что китайцы вывели обезьяну, у которой шерсть в темноте светится зелёным светом. Думаю, что и в плане бактериологического оружия учёные продвинулись очень далеко. Просто это всё засекречено.

Кшиштоф опять рассмеялся, но гораздо веселее, чем в первый раз.

– Может, ты ещё и через плечо плюёшь три раза, когда тебя кто-то хвалит? – спросил он. – Лучше налегай на науку, на юриспруденцию. И тогда твоя карьера взлетит ввысь, как орёл. И ты не будешь разваливать дела на ровном месте.

– Я бы даже денег дал, чтобы твоего Ильницкого за жопу взяли ещё раз, – неожиданно разозлился Никита. – Собирай ему посылку.

– Думаю, у него всё будет нормально, – отозвался Кшиштоф. – Деньги у него есть. Будет себе омаров в камеру заказывать.

– И ты считаешь, что это нормально? – прямо спросил Никита.

– Надеюсь, ты не собираешься читать морали, – взмолился Кшиштоф.

– Нет, просто ответь мне на один вопрос: ты считаешь, что это нормально?! Что какой-то ублюдок делает миллионы на левых махинациях, разливает контрафакт по аптекам, а потом в тюрьме ещё и обустраивает себе комфортную жизнь, как на воле?

– Понимаешь, – протянул Кшиштоф. – Жизнь устроена таким образом, что твоя ссаная справедливость здесь никому не упёрлась никуда. Здесь всё решают деньги, вот прямо всё.

– За деньги не всё можно купить, – буркнул Слободин.

– Дурак, – беззлобно заметил Хшановский. – Всё можно купить за деньги… Счастье оно вообще в деньгах.

– Нет.

– Ты можешь хоть до утра долдонить своё «нет», – пробурчал Кшиштоф. – Только факт остаётся фактом же… Счастье заключается в деньгах. Например, хочешь ты себе красивую молоденькую мулаточку. Возьми и купи.

– Фу, Кшиштоф!

– Или тебе доставляет удовольствие нюхать какую-то кристаллическую дрянь, разрушающую твой мозг и раскрашивающую твои серые будни? Пожалуйста.

– Самая бесполезная трата денег.

– Так или иначе, – настоял Кшиштоф. – Так или иначе! Счастье тождественно деньгам.

– Откуда ты слова-то такие знаешь… «Тождественно».

– Учился. Если бы кто-то тоже учился, а не пинал балду, то он бы смог выполнять свою работу нормально. И люди бы не усаживались в тюрьмы.

– Я тебе уже объяснил…

– Так или иначе! Так или иначе: ты – адвокат. У тебя работа такая. Хирург делает свою работу вне зависимости от того, нравится ли ему человек или нет. Так и адвокат должен. Не своди всё к личной симпатии. Будь профессионалом, а не вонючим плаксивым… В общем, будь профессионалом.

Они немного помолчали, вероятно, соображая, много ли народа на них пялится.

– Давай ты не будешь меня учить работать, ну, – предложил ему Никита. – Я пропущу мимо ушей это только из-за того, что мы большие друзья.

– Да я тоже к тебе тепло отношусь, просто часто ты такой наивный. Как ребёнок. Зачастую всё не так, как кажется. Как там было у Экзюпери?! «В реальности всё не так, как на самом деле». Ну, ты знаток французского. Разберёшься, как точно надо переводить.

Никита качнулся на своих ботинках взад-вперёд, размышляя, что же будет дальше. Очередь начинала потихоньку рассеиваться.

– Ты мне всё же ответь прямо, – начал снова Никита, борясь с раздражением. – Почему ты считаешь, что так себя можно вести.

– Но деньги же решают всё? – спросил тот в ответ.

– Решают, – Никита был вынужден согласиться. – Но ты мне скажи, должна же быть совесть у людей, а?

– Совесть никого ещё не прокормила, – сухо заметил Хшановский.

– Я тебя не узнаю, – удивился Слободин. – Это Ильницкий на тебя так подействовал, или ты всегда такой был?

– Какой-такой?!

– Кощунственный, – выговорил адвокат. – И алчный. Ты начал измерять всё деньгами давно?

– Всегда это делал… Но разве не за тем человек живёт, чтобы заработать?

– Нет, что за бред…

– Тогда почему ты держишь частную конторку, а не пойдёшь юристом в какую-нибудь государственную компанию, чтобы там помогать честным людям за три копейки?

Никита стал всё сильнее раздражаться.

– Послушай, дорогой мой друг… Я не говорю, что надо нищенствовать. Я говорю, что надо стараться честно зарабатывать, а не воровать. Не предавать. А вот ты, любитель денег, можешь ли ты взять, например, и продать своего друга?

Хшановский посмотрел на него с обидой.

– Я думал, что мы с тобой давно друг друга знаем, и у тебя не может быть таких вопросов.

– Извини, – тут же сказал Никита. – Просто я не думал, что ты ТАК сильно будешь впрягаться за своего дружка Ильницкого. Он же конченый мошенник просто.

Хшановский задумался.

– Ты знаешь, друзей не выбирают, они сами как-то появляются.

– Может быть, – уклончиво согласился Никита. – Но мы же можем понимать, кто хороший человек, а кто – нет.

Престарелая аптекарша в больших, круглых очках вела себя крайне нерасторопно и шаркала своей дряхлой обувью, чем страшно продолжала раздражать Никиту. Зубы его в очередной раз начинали крепко сжиматься, да так, что даже заныли.

Они взяли по упаковке масок – их осталось уже не так много, и даже за последние несколько часов они успели взлететь в цене. И ещё по упаковке новомодного противовирусного препарата. Вышли из аптеки они уже ближе к полудню.

– Как-то не клеится у нас разговор, не находишь? – спросил Кшиштоф.

– Это же не обои, – сострил Никита. Если честно, ему было вовсе не до своего польского друга. – Ладно, я рад был с тобой увидеться, но мне нужно домой. Наверное, уже Ира приехала.

– Да-да, беги, – Кшиштоф неожиданно перестал улыбаться. И лицо его сразу же сделалось хмурым и остроскулым. – Не прощаюсь.

Он развернулся и спешно засеменил прочь.

Никита поймал такси – передвигался он очень часто на такси, и иногда у него уходило даже ползарплаты. Но ездить на маршрутках и трамваях он себя никак не мог заставить. Что поделать, врождённая брезгливость. А уж как туго ему приходилось во время обучения… Он очень часто ходил пешком, особенно зимой. Потому что никак не мог себя заставить сидеть рядом с кыхыкающими пенсионерками и сопливыми школьниками с посоловелыми глазами и горящими щеками. Уф, жуть!

И сейчас – во взрослом и осознанном возрасте – Никита испытывал неподдельное удовольствие от того, что мог позволить себе частного извозчика. Это хоть и не личный водитель, но удовольствия побольше, чем стоять на остановке полчаса и ловить микроавтобус, набитый битком.

Вскоре он был уже у очень хорошо знакомого подъезда – да ему и казался знакомым сегодняшний таксист, будто он уже привозил его сюда десяток раз.

– Сдачи не надо, – сказал Никита, упорно расплачиваясь наличкой, как средневековый английский джентльмен.

Ирина была дома – взвинченная до предела. Она расхаживала по комнате, сцепив руки перед собой в замок. И почему-то страшно напоминала старуху.

– Я рада, что ты вернулся, – сообщила ему Ира, бросаясь на шею. – Наш руководитель всех отпустил раньше, когда ему стало известно о вирусе. Говорят, уже десять тысяч заболевших.

– Сказки это всё, – отмахнулся Никита, но внутри у него всё похолодело. И в голову, конечно, полез тот мужик из аэропорта.

– Заразная дрянь!

Ирина была на пределе, и глаза её по-тинейджерски округлились. Никита обнял её – такую мягкую и нежную, по-прежнему вкусно пахнущую любимую девушку. Прижался к её плечу лбом.

– Ничего, уже были вирусы. И карантины, и вакцинации… Ты помнишь?

– Да, – ответила она и, отстранившись, посмотрела на него с надеждой. – Мне Полина сказала, что уже анонсировали выход вакцины.

Никита невольно улыбнулся. «Анонсировали». Такое слово подобрать могла только его барышня.

– Больно быстро уж они её состряпали, – с подозрением прокомментировал Никита.

– Они давно готовились, – настояла Ирина. – И скоро уже будет открыт пункт вакцинации. Я думаю позвонить и записаться…

– Подожди, куда ты так спешишь? – опешил Никита. – Надо всё обдумать, всё взвесить…

– Да чего тут думать?! – взорвалась она, и стало ясно, что его Ира сильно напугана. – Надо просто пойти и поставить укол. И больше не бояться никакой заразы. Ходить спокойно по улицам и дышать полной грудью.

– Я и так собираюсь это делать, – прокомментировал Никита. – И колоть меня ничем не обязательно.

Ирина замерла, как громом поражённая.

– Оказывается, я о тебе много не знаю, – её губы коснулась нервная улыбка. – Ты что, боишься уколов? Иголок?

– Я ничего не боюсь, – встрепенулся Слободин. – Просто всё это выглядит так спонтанно и сумбурно… Словно… Словно мне в уши нассали, уж извини.

Ирина сморщилась с отвращением.

– Что за лексикон, Слободин?! Ты – интеллигент из питерской семьи. Или грузчик?! И что у тебя за мысли глупые! Ещё на форуме в интернете зарегистрируйся, где будешь с такими же, как ты, обсуждать вред уколов.

Это «с такими же, как ты» прозвучало очень уж едко и обидно, и даже многострадальные зубы Никиты заскрипели опять.

– Я просто пытаюсь мыслить трезво.

– Да ты ж параноик, каких поискать! – выдохнула она и тут же прикусила язык. – Извини.

Губы Никиты сжались в белую злую полоску.

– Тебе не за что извиняться. За правду не извиняются. Дорогая.

Он пошёл в прихожую и принялся надевать на себя свою старую куртку, демонстративно не глядя на свою любимую. Невероятное раздражение стало в нём опять закипать. Потом он выхватил одну маску и стал натягивать её на лицо. Порвал.

– Куда ты собрался?! – спросила Ира очень резко.

– Пойду и прогуляюсь, – ответил Никита. – Что-то душно тут. Может, найду где-нибудь такого же идиота, как и я сам. Так сказать, родственную душу.

Он не стал выслушивать её протесты и попросту вышел в чистенький спокойный подъезд. Тут никто не смотрел «Слово пацана», поэтому подъезд оставался в благопристойном виде. Да и соседей адвокат знал очень хорошо. И на их счёт у него не было никаких опасений и параноидальных предположений. Пока что.

Он действительно решил пройтись, чтобы немного успокоиться. На улице заметно похолодало, и солнце уже начало скрываться за высотками, как бывает всякий раз в конце ноября. И стоял тот пресловутый унылый промежуток, между утром и вечером, который больше всего Никита терпеть и не мог.

Слободин шёл по улице такой угрюмый, каким ещё сам себя не видывал. После непростого разговора с Ирой ему действительно захотелось немного прогуляться… Навстречу ему уже шли люди в масках – кто в одноразовых, а кто и раскошелился на что-то более дорогое. Один студентик ему встретился даже в респираторе.

Магазинчик – неприметный, средненький – бросился в глаза ему не своей вывеской и не припаркованными на тротуаре машинами. А громыхающим скандалом. На ступеньках стоял высокий и пузатый охранник, превозмогающий тяжёлую одышку. Он, кажется, выгнал двух пенсионерок без масок и те теперь яростно возмущались.

Никита, как и подобает всякому доброму адвокату, не мог спокойно оставаться в стороне. Поэтому он с готовностью пошёл к охраннику, угрожающему вызвать полицию.

– Что тут происходит? – спросил он, хотя, разумеется, и сам видел, что.

– Мужик, не мешай, – отдуваясь, сказал охранник, махнув рукой на Слободина, как на надоедливую муху. – Распоряжение начальства: людей без маски не пускать. Страшный вирус буйствует.

– Если ты нацепил намордник, это не значит, что и я тоже должна! – хрипло, но довольно звучно воспротивилась одна из пенсионерок – низкая, сгорбленная, в большой тёмно-зелёной куртке и толстом пуховом платке. – Я двадцать лет работала на железной дороге! И теперь какой-то сопляк мне мешает зайти и купить картошки!

– И так пенсии нет, да ещё… – подключилась вторая – высокая и очень худая, которую серое пальто её делало ещё уже, и казалось, что её может повалить любой порыв ветра.

– А ну, пошли отсюда! Две карги! – рявкнул охранник и замахнулся своей толстой и розовой ладошкой.

Старушки неуклюже отступили от крыльца, и одна даже поскользнулась, но не упала, уцепившись своими руками за подружку.

– Успокойся, – коротко сказал ему Никита, поднимаясь по крыльцу. – Ты поступаешь неправомерно.

– Ты меня ещё поучи! – гаркнул тот. – Лучше заткнись, а то ты тоже пойдёшь затариваться в другое место, я тебе обещаю.

– Это ты пойдёшь работать в другое место, если я разозлюсь, – пообещал Никита. – Я сейчас схожу до твоего администратора. И ты потеряешь работу, я тебе точно говорю.

– Как хочешь, – кивнул охранник. – Но эти старухи в магазин не пройдут.

Никита стал подниматься по крыльцу, спиной ощущая, что пенсионерки делают очередную отчаянную попытку прорваться внутрь, и охранник разразился страшной бранью и отборными угрозами.

– Да что Вы себе позволяете?! – воскликнула мимо проходящая женщина, скорее всего, доставшая телефон для видеофиксации. – Я полицию вызову!

– Да вызывай, кого хочешь, дура! – рявкнул охранник. – Но внутрь никто без маски не пройдёт!

Он выглядел, как разъярённый зверь, выполняющий приказ начальства. И Слободину стало дико интересно посмотреть на того, кому же он так рьяно служит.

Магазинчик – очень тёплый и светлый – внутри оказался совсем небольшим и крайне уютным. Чуть ли не у входа стояла касса, и подвижная продавщица с фиолетовыми волосами отпускала людей, толпившихся около неё. Тут было два десятка покупателей, не меньше, и Никита увидел, что их корзины наполнены гречкой, рисом, консервами и туалетной бумагой. Толпа недовольно гудела на продавщицу, но та никак не могла ускориться.

«Из-за того, что вы всё ринулись скупать, будет дефицит. Именно из-за этого, а не наоборот».

Он пошёл между полками с товаром, ища того, кто тут числится администратором. И почти сразу же его поиски окончились успехом: фигура необъятных размеров в красном пиджаке лениво маячила в дальнем углу, опёршись на стеллаж с шоколадными батончиками. Маска его была надета на сальном подбородке; видимо, это и называлось «носить маску при повышенной готовности». Прямо как в ту зиму с лютыми морозами за сорок градусов с аномальными и экстремальными температурами. «Повышенная готовность». Чуть что – повышенная готовность, все службы, необходимые для ликвидации угрозы, ставятся в ружьё.

– Вы администратор? – спросил Никита, подойдя на несколько шагов к администратору, потому что тот не проявлял никакого интереса к покупателю, явно заинтересовавшемуся не только товаром.

– Я, – ответила фигура, с большой неохотой переведя глаза на подошедшего парня в уродливой серой куртке, далёкой от нынешней моды. – Чем могу помочь?

– В связи с чем ваш крайне агрессивный охранник не пускает людей в зал? – спросил Никита, надеясь, что его вопрос звучит не слишком вызывающе.

– Потому что масочный режим введён, – устало ответил администратор, вероятно, представляя, как он кусает сочный хот-дог, и горчица стекает у него по подбородку. – А люди… Те пенсионерки – его нарушили. Пусть оденут маски. И возвращаются.

«Наденут!» – рявкнул про себя Никита, но сказал другое:

– Нет такого закона, это беззаконие! – заметил он.

– Так… Вызовите полицию, напишите заявление. Потеряйте здесь остаток дня. И это, кстати, ничего не изменит. Потому что предписания спущены сверху. И масочный режим введён не только на территориях магазина… Кстати, а Вы сами-то почему в маске, если это всё… Как Вы назвали?.. Соизвольте напомнить.

– Я тебе не попугай, – отозвался Никита и, развернувшись, пошёл прочь. Было очевидно, что этот упитанный администратор прав: он ничего не мог сделать в этой ситуации, только смотреть и слушать.

Парень ничего не стал покупать, вышел. И поспешил убраться, сгорая со стыда. И не оглядываясь. Он очень надеялся, что пенсионерки уже ушли, что они не стоят и не смотрят на него, как брошенные старые собаки, у которых уже упало зрение и отказывают ноги.

День стремительно закруглялся, но отвращение ко всему у него только росло.

Он дошёл до закрытого университетского здания – насквозь проеденного коррозией, с пустыми окнами, в вечерней полутьме напоминающими опустевшие глазницы. Вообще это здание выглядело сейчас жутко, разительно отличалось от переливающейся всеми огнями заправки, построенной напротив.

Но Никита продолжал сидеть на грязной скамейке, съёжившись и глядя на закрытое учебное заведение. На его отбитую искорёженную вывеску, кою почти наверняка детвора использовала в качестве мишени при бросках камней.

«УНИВЕСИТЕТ ТОЧНЫХ НАУК АННЫ КРАМЛИНГ».

Так он назывался. Почему-то Никита не мог припомнить, чему там учили. Уже начинало темнеть, но домой идти не хотелось. Весьма ощутимо похолодало. Он так и продолжал сидеть, пока мимо шли люди – даже не шли, а торопливо пробегали, спрятавшись за капюшонами и засунув руки в карманы. Они старались держаться друг от друга подальше и сторонились одиноко сидящего человека на старой скамейке, шарахались от него, будто у него на куртке стояла какая-то опасная метка, например, знак радиоактивности.

– Они относятся к нам, как к рабам! – проревел пьяный голос, и только после этого Никита увидел человека не только без маски, но и без шапки, в пальто цвета пожухлой листвы. На шее его болтался коричневый шарф; одной рукой он дёргал себя за кудрявые тёмные волосы, а в другой держал красивую пустую бутылку из-под коньяка. Словом, он не выглядел, как перепивший люмпен.

Никита наблюдал за ним, но привлекать внимание не спешил. А тот и не обращал ни единого взгляда на одиноко сидевшего понурого парня. Да и он столько выпил, что вряд ли мог осмысленно различать людей, имена и события. Наверняка в его голове всё уже смешалось.

– Они относятся к нам, как к рабам! – завопил он ещё раз, потому что никто из прохожих к нему не спешил подойти и разделить его взгляды. – Почему я должен колоться какой-то бодягой?! Почему я ОБЯЗАН это делать?! Я не хочу, я не буду! Я никому из вас не верю! Вы все сговорились!

Он собрался сделать ещё один глоток, но бутылка у него вывалилась из руки и упала на плитку с жалобным хрустом.

– Суки! – вскрикнул пьяница и, разрыдавшись, наклонился к поверженной таре, как к ребёнку, упавшему с санок. – Что же будет дальше?! Как жить?!

Никита встал. Почему-то сейчас ему захотелось домой.

Он поднялся и, ещё раз поёжившись, побрёл по улице. Машин становилось всё меньше и меньше, но среди них показалась одна с включенными мигалками. Сирена не вопила у неё, и Никита через некоторое время понял, почему.

– ВНИМАНИЕ! – заорал голос, усиленный мегафоном. – ОБЪЯВЛЯЕТСЯ КАРАНТИН! БЕЗ МАСКИ И ПЕРЧАТОК НА УЛИЦУ НЕ ВЫХОДИТЬ! ВНИМАНИЕ! КТО ВЫЙДЕТ БЕЗ МАСКИ И БЕЗ ПЕРЧАТОК, ТО ПОЛУЧИТ ШТРАФ. ПОТОМ НЕ ГОВОРИТЕ, ЧТО ВАС НЕ ПРЕДУПРЕЖДАЛИ!

Машина едва ползла, и когда проезжала мимо Никиты, он посмотрел в кабину. В наступивших сумерках он не рассмотрел хорошо лиц, находившихся там, потому просто проводил автомобиль взглядом.

Он прибавил шаг.

Ирина, натянув на себя вязаный необъятный свитер, сидела на кухонном подоконнике, подобрав к груди колени и обхватив их руками. Она смотрела в потемневшее окно, в котором уже вряд ли хоть что-то можно было высмотреть.

Когда Никита вошёл, аккуратно ступая, контролируя каждый свой шаг, чтобы не топотать, как Годзилла, она даже не посмотрела на него, погруженная полностью в свои мысли.

– Что? Уже нагулялся? – спросила она, даже не оборачиваясь. – Что-то быстро.

– Настроения нет, – ответил он просто. И даже не соврал.

Ирина никак не прокомментировала эти слова своего любимого парня, и тот, немного постояв и ощущая себя конченым дураком, пошёл в ванну и вымыл руки с мылом, а потом и лицо.

Он с удивлением обнаружил, что кран, ещё вчера отлично работавший, сегодня уже дал слабину. Крупные капли воды падали на раковину одна за одной, даже не думая прекращаться.

«Одно к одному», – пронеслось в голове адвоката, и он вышел обратно в коридор.

Ирина продолжала сидеть на подоконнике.

– Не сиди ты на подоконнике, – не выдержал Никита. – Застудишь матку, как будешь рожать мне детей?!

Ирина посмотрела на него спокойно, без тени улыбки.

«Понятно, дело серьёзное», – решил Слободин и не стал продолжать этот разговор. Просто прошёл к куртке, где машинально оставил свой телефон. У него был номер хорошего сантехника, кстати, который он получил от Кшиштофа Хшановского.

Время ещё было не очень позднее, а откладывать на потом Никита не любил то, что можно было сделать сегодня.

– Ало, приветствую, – сразу же начал он, как в трубке послышались короткие покашливания. – Это Слободин. Ваш номер мне давал Кшиштоф. И он сказал, что я могу обратиться к Вам, если что.

– Ну… Если у Вас беда с сантехникой приключилась только, – серьёзно отозвался мужик на том конце провода своим медвежьим, грубым голосом.

– Да, именно, кран протекает… Можете Вы приехать сейчас? Я понимаю, что слишком поздно, но заплачу двойной тариф.

– Хорошо, можно ваш адрес?

– Давайте я отправлю Вам его «эсэмэской».

Сантехник не возражал, и Никита принялся печатать название улицы и номера дома с квартирой, как услышал тяжёлый прыжок. Это Ирина спешила к нему.

– Мда, – протянула она, выглянув из кухни с крайне уничижительным выражением лица. – А ты говоришь «дети». Какие дети? Чему ты их можешь научить? Ты даже кран починить не в состоянии.

Никита от такого уровня претензии не только опешил, но и немного разозлился.

– Ты знаешь, что есть два типа мужчин, – ответил он. – Одни могут поднять холодильник на пятый этаж, а другие могут заплатить за это.

– Ты намекаешь, что относишься ко второму типу? – она приготовилась злобно усмехнуться.

Никиту и самого это почему-то ещё сильнее разозлило.

– Если тебе нужен тот, кто умеет чинить унитазы, то и встречайся с ним. Вот как раз сейчас приедет симпатичный дядька… И можешь сразу взять у него телефончик.

Ира фыркнула и развернулась, чтобы снова войти в спальню.

– И нечего тут фыркать! – рявкнул Никита. – Я ещё не знаю, чем ты тут занимаешься, пока меня нет, пока я на заседания летаю.

Ира остановилась, оглянулась. И теперь в её взгляде уже читалась растерянность, будто она кого-то толкнула в шутку, а ей зарядили под дых коленом.

– Что?!

– Что слышала! Что ж ты выбрала меня, коль я такой хреновый?! Думаю, у тебя был не один мужик до меня, чтобы получше разобраться, кто тебе нужен.