Горячо
Тимур молчит, изучая меня, и я тоже больше не знаю, что сказать. Тихо умираю, не смея набрать в лёгкие кислорода.
– Хорошо, – спокойно произносит Керефов ровным голосом через пару бесконечных секунд и внезапно отталкивается ладонями от стола, – Пошли.
– Куда? – хриплю.
– В мою спальню. Проявишь инициативу. Вряд ли Жиренко одобряет подобное в своём кабинете.
От услышанного ответа на мгновение глохну. Ну а как я думала, да? Сама же это начала…Дура! Боже…
Керефов тем временем щёлкает замком и распахивает дверь. Жестом предлагает идти первой. И взгляд всё тот же – тяжёлый, жгучий, исподлобья. С таким видом на плаху ведут, а не сексом заниматься…
– Я бы выпила что-нибудь, – почти жалобно предлагаю.
– Без проблем. У меня, – смотрит меня прямо в глаза, не улыбаясь.
Нетерпеливо косится на часы на левом запястье, снова в упор – на меня.
– Ногами шевели, Арина, – с нажимом, – Или охрану позвать, чтобы тебе помогли?
Сглатываю удушающий ком и в полуобморочном состоянии отлепляю зад от края стола. Покачиваясь на высоченных стеклянных каблуках, прохожу мимо Керефова и выползаю в коридор. Его горячая ладонь тут же ложится мне на поясницу раскаленным утюгом и направляет, одновременно чуть подталкивая, чтобы шла побыстрее. От волнения и страха мутит. И я даже не против, чтобы вырвало прямо сейчас – возможно это был бы выход, но почти пустой желудок лишь туго и безрезультатно скручивает.
Лихорадочно пытаюсь что-то придумать, пока молча минуем охрану у стеклянных дверей, пока поднимаемся на первый этаж, пока из огромного общего зала, где сейчас на сцене выступает Билан, сразу сворачиваем к лестнице на этажи выше. Всё это время и судорожно пытаюсь найти хоть какой-то приемлемый выход и…не могу. Просто потому, что Керефов всё так же сосредоточен и хмур, а его жгучий взгляд всё так же разъедает кислотой кожу.
И я каждой клеточкой ловлю, что он мне не верит. Он уже намекнул на охрану и любую попытку отпетлять воспримет как прямое доказательство того, что я не та, за кого себя выдаю.
А значит единственный способ что-то доказать – реально побыть для него шлюхой. И от этой мысли ноги превращаются в желе, а спина покрывается испариной.
Я не думала, что это страшно настолько…
Господи, Марина, ну это же просто секс…Ну не убьёт же он тебя? – частит разум.
А эмоции захлёбываются в накатывающей панике и не желают ничего слушать.
Погруженная в себя, с трудом отмечаю, куда именно меня ведёт Керефов. Его рука на моей пояснице так и жжёт раскаленным булыжником, фокусируя всё внимание на себе.
Длинный коридор с кучей закрытых дверей, картины на тёмных стенах, охрана…
– Я ведь могу быть уверен, что в моей комнате нет никаких камер, – мужчина тормозит меня у очередной двери, требовательно обращаясь к ближайшему охраннику.
– Конечно, Тимур Тигранович, вы же уже спрашивали. Захар Ильич лично распорядился, чтобы…
– Хорошо, я понял, – Керефов не дослушивает, распахивая дверь.
Небрежно толкает меня в спину, и я, зацепив каблуками толстый ковёр, чуть не валюсь на четвереньки посреди большой спальни. Лихорадочно озираюсь по сторонам, но вижу только огромную заправленную кровать, приковывающую взгляд. Сзади характерно щёлкает дверной замок. Резко оборачиваюсь на звук и широко улыбаюсь Керефову, пытаясь хоть как-то скрыть одеревенелость лицевых мышц.
Мужчина в ответ смотрит исподлобья, чуть склонив набок голову.
– Что ж, Арина…– задумчиво стучит пальцами по стене.
Делает несколько шагов по комнате, награждая меня оценивающим липким взглядом, проехавшимся от каблуков вверх до самой макушки и снова вниз, застыв на голом животе, покрытом мурашками.
– Приступай, – предлагает Тимур Тигранович ровным тоном и садится в кожаное высокое кресло в углу, широко расставив ноги.
Встречаемся глазами. У меня во рту пересыхает.
Сдвинуться при всём желании не могу.
Керефов же медленно бряцает пряжкой ремня, смотря в упор и всё так же не улыбаясь. Расстёгивает пуговицу на брюках, вжикает ширинкой. И, чуть приподняв бёдра, стягивает ниже штаны сразу вместе с чёрными боксерами.
Шокировано приоткрываю рот, смотря, как он проводит кулаком вверх- вниз по своему наполовину вставшему длинному члену, так и смотря мне чётко в глаза.
Меня таким жаром нестерпимым от этой картины обдаёт, а у него даже не меняется выражение на лице.
– Ну? – лишь подгоняет с нотками прорывающегося раздражения в низком голосе, – Для этого же искала? Я сам себе сосать не умею.
Глава 11. Марина
В голове молнией проносится дерзкий ответ «это прискорбно», но, слава Богу, я в таком шоке стою, что вслух могу лишь прохрипеть что-нибудь невразумительное .
Не думаю, что Керефов бы оценил сейчас подобный юмор.
Чувствую его пристальный взгляд на своём побледневшем лице, в то время, как сама зачарованно пялюсь на то, как он небрежно сжимает пальцами становящуюся багровой крупную головку. Рот рефлекторно наполняется горьковатой слюной, которую с трудом сглатываю. Комната чуть качается…
Это не со мной.
Просто сон.
Так и буду происходящее воспринимать....
С трудом отлепляю взгляд от мужского паха, решаясь посмотреть в глаза его хозяину. В них вызов и приговор для меня, если так продолжу столбом стоять на месте. И я улыбаюсь в ответ – очень надеюсь, что чувственно, а не жалко.
И делаю шаг к сидящему в кресле мужчине. Сначала один, потом второй. Меня штормит от бешеного пульса, походка как у пьяной на этих чёртовых бесконечных каблуках и под чужим слишком пристальным взглядом, считывающим, кажется, любое моё микродвижение. Тишина в комнате так давит, что ломит в висках.
Останавливаюсь только, когда моя нога касается его колена. Керефов коротко ведёт подбородком, приказывая опуститься на колени перед ним. Улыбка на моих губах сводит скулы, меня сейчас стошнит…
А потом он возможно меня убьёт…
Сам или скорее сдаст охране Жиренко, чтобы руки не пачкать…Вокруг такой густой лес…
Эта перспектива будто подрезает мне сухожилия, и я резко опускаюсь коленями на ковёр. Руки сами собой упираются в мужские бёдра, ища опоры. Нос щекочет резкий мускусный запах мужчины и его возбуждения, смешанный с тонким ароматом чистого белья. Я так и гляжу в чёрные глаза Керефова, но периферийным зрением не могу игнорировать присутствие его твёрдого члена прямо напротив моего лица. И от этого факта я близка к обомороку.
Не знаю, что именно на меня так действует – я никогда особо не была трепетной девой. Но то, с каким недоверием и угрозой этот мужчина на меня сейчас смотрит, заставляет всё внутри истерично дрожать.
Надо что-то говорить…Надо?!
Нэлла бы точно тараторила даже сейчас как ненормальная.
– У вас красивый член, Тимур Тигранович, – хриплю, облизывая сухие губы. Просто не знаю, что ещё можно сказать в такой ситуации.
– Приятно слышать, Арина. Особенно от профессионала, – совершенно серьёзным тоном отзывается Керефов. Но в чёрных, просверливающих меня насквозь глазах мелькает что-то огненное, подозрительно напоминающее смех.
Хватаюсь было за это эмоцию. Всё, что угодно, лишь бы отсрочить неизбежное! Улыбаюсь в ответ, решая продолжить говорить.
– Знаете, я…
Но Керефов вдруг обхватывает мой затылок своей пятернёй и давит, заставляя резко наклониться. От неожиданности жадно хватаю ртом воздух. Раскрытых губ касается горячая шелковистая головка. Мужчина подаётся бёдрами навстречу, и мне уже ничего не остаётся, как вобрать её в рот.
Рецепторы взрываются от чужого терпкого вкуса и ощутимого давления на язык. По всему телу крупная дрожь волной проходит.
Его пальцы в моих волосах так и не отпускают – ритмично давят на голову, не давая нормально адаптироваться, привыкнуть. Пытаюсь отстраниться, чтобы хотя бы набрать воздуха, но Керефов просто не позволяет это сделать. Наоборот, с каждым толчком пытается увеличить глубину и впихнуть член прямо в горло.
А я…Я так не умею. Не могу!
Жалобно мычу, елозя коленками по ковру в бесплодной попытке встать поудобней. Судорожно пытаюсь расслабиться, но мышцы наоборот деревенеют, пальцы впиваются в мужские будто каменные бёдра, пытаясь оттолкнуть, но Керефов даже не замечает – всё так же молча, методично пытается натянуть мою голову на себя как игрушку. И от этого накрывает липкая паника, не оставляя ни одной связной мысли.
Живот скручивает спазмами, и слюна, вязкая и белая, начинает течь мне прямо на грудь. Немеет подбородок, шея, язык, слёзы брызжут из глаз.
Мне кажется это уже вечность длится, и я сейчас просто умру.
Истерика накатывает одновременно с рвотным рефлексом. В очередной грубый глубокий толчок закашливаюсь так, что в судорогах заходится всё тело, и я рывком отстраняюсь от члена, не обращая внимания на боль, пронзившую скальп. Опустившись на четвереньки и вытирая от слюней подбородок, жадно дышу…
Чё-ё-ёрт…
Паника накатывает вновь, но уже совсем иного рода. Вполне осознанная, чёрная, ледяная. Стоило всему закончиться, и я сразу понимаю, что мой горе-минет не продлился и полминуты…
И если бы я просто умела это делать, то…
Керефов снова дёргает меня за волосы, заставляя тонко пискнуть и, привстав на коленях, оказаться к нему лицом к лицу. Его тёмные, холодные как космос глаза так близко, что расплываются перед моими. Две бездонные утягивающие воронки.
– Ну что, «шлюха Арина»? Либо ты сейчас мне честно говоришь, что здесь забыла, – цедит тихо мужчина сквозь зубы, – Либо я зову охрану, и спрашивать будут тоже самое, только по кругу.
Глава 12. Марина
– Я…вы…– запинаюсь, леденея от ужаса.
Мой взгляд лихорадочно мечется по суровому мужскому лицу в поисках хоть капли сострадания, а мысли в голове – в поисках выхода из этой ситуации. И я не нахожу ни того, ни другого.
Признаться, что я не эскортница? Тогда, действительно, что я здесь забыла? На частной закрытой вечеринке, на которую не так-то просто попасть…
Рассказать про соседку Милану? Так Керефов же жаловаться пойдёт скорее всего Каперскому, кого он сюда притащил. Слово за слово, и они выйдут на моё настоящее имя и профессию. И что тогда?! Что мне сделают эти люди, в частности тот же Керефов, договаривающийся здесь о перевозке контрабанды? Что…???
Судорожно сглатываю, балансируя на грани истерики и смотря в чёрные бездонные глаза, словно во тьму засасывающие меня.
Я была такой идиоткой…!!!
И я бесконечно жалею сейчас о том, что так легкомысленно ко всему отнеслась. Проклинаю себя. Только толку!
Керефов сжимает мои голые плечи до боли и нетерпеливо встряхивает словно куклу, отстраняя. Подымается было с кресла.
– Что ж, охрана, хорошо…– бросает небрежно.
Паникуя, вцепляюсь в мужские брюки мёртвой хваткой и пытаюсь усадить его обратно. С недовольным видом подчиняется. Цокает языком.
– Тимур Тигранович, я…Я просто не очень умею именно так и всё. В остальном…– облизывая губы, улыбаюсь, из последних сил пытаясь, чтобы игра моя была убедительной. Веду ладонями по его бёдрам вверх к паху, оглаживая крепкие ноги через брючины и делая вид, что не замечаю, как мужчина снисходительно в этот момент щурится, – Каперский в первый раз взял меня на такое мероприятие. Пожалуйста, не надо жаловаться, иначе он меня выкинет, и…Если я вас не устраиваю, я могу пойти поискать Нэллу.
– Смотрю – искать тут кого-то по кабинетам – прямо твоё призвание. То меня, то Нэллу…– выгибает тёмную бровь Тимур.
Пожимаю плечами , закусив губу. Руки застывают на его бёдрах у самого паха. Вижу по выпуклой ширинке, что он до сих пор возбуждён. От этого факта по оголенным участкам кожи бегут знобящие мурашки.
– Так мне её позвать? – поднимаю на мужчину незамутнённый взгляд.
Он в ответ едва заметно криво улыбается и вдруг жёстко и больно сдавливает двумя пальцами мой подбородок. Коротко стону. Керефов рывком подтягивает меня к себе так близко, что наши носы соприкасаются, а кожу лица щекочет его горячее терпкое дыхание с нотками табака, пряностей и алкоголя.
– Девочка, ты понимаешь, что с тобой тут может быть? Понимаешь? – он говорит хриплым шёпотом, сверля меня чёрными глазами, – Тебя ведь просто убьют…Возможно сначала изнасилуют, и только потом убьют…Как тебе? Хочешь?
– Н-нет…Пожалуйста…– едва шевелю вмиг занемевшими губами, чувствуя, как грубоватые мужские пальцы вдавливают щеки мне в зубы.
– Нет? Тогда просто скажи мне тихонечко, кто такая и кто послал, и, возможно, я смогу тебе помочь. Возможно…Но если будешь дальше нести эту чушь – шансов точно нет.
– Отпустите меня пожалуйста....– на моих глазах стремительно набухают слёзы.
– Я не могу, – шепчет мужчина, приближая губы к моему уху, – Слишком важные два дня. Чтобы ты всё испортила? Нет. Просто скажи…
Часто, рвано дышу. Мысли мечутся в голове. Он блефует, какая помощь? Он же меня первый и прибьёт. Боже…
Слёзы начинают течь по щекам, мокрой солью разъедают мои приоткрытые губы. Керефов отстраняется и смотрит на меня в упор своими чёрными, будто ничего не выражающими глазами.
– Это не поможет, – только и говорит ровно, – Арина, ты знала, что, если у обычного мужчины агрессия падает процентов на восемьдесят при виде женских слёз, то у садистов она во столько же возрастает?
– Вы садист? – всхлипываю, слишком остро ощущая его пальцы, продолжающие больно сжимать мой подбородок.
– Нет, но думаю, их здесь достаточно.
– Я…я...Тимур Тигранович, я просто эскортница…шлюха…Правда! Я…я не понимаю, что вы хотите от меня! Не понимаю эту игру…Давайте, я Нэллу позову, давайте?!
– Хватит! – зло рыкает на меня, раздражаясь, – Ты…
И тут у него звонит телефон. Керефов обрывает себя на полуслове, лезет в карман за трубкой, наконец отпуская меня. Плюхаюсь попой прямо на мягкий ковёр, потирая ноющую челюсть. Размазываю слёзы по лицу, руки в треморе дрожат. Я вся дрожу.
Боже, помоги…Просто помоги мне выбраться из всего этого! Живой…
– Да, – Керефов сжимает пальцами переносицу, пока слушает, что ему говорят. Задумчиво наклоняет голову, мажет по мне тяжёлым взглядом исподлобья, – Да, хорошо, сейчас спущусь…Да…Да, я понял.
Сбрасывает вызов, убирает телефон.
– Мне нужно идти, – сообщает, снова смотря в упор и уперев локти в колени.
– Х-хорошо…
– Ты останешься здесь.
Обнимаю себя за плечи, сидя перед ним на полу.
– Надолго?
– Либо пока не скажешь, кто ты такая, чтобы я понял, что с тобой сделать. Либо на весь выезд – на два дня. Если ты у нас шлюха, то не переживай, всё оплачу, – сцепляет руки в замок, подаваясь ко мне корпусом.
– На два? Я не мо…– и замолкаю, прикусывая губу. Если я утром завтра не выйду на связь, оператор поднимет тревогу и тогда…Быстро опускаю голову, опасаясь, что у меня глаза радостно блеснули. Откашливаюсь, прочищая горло, – Х-хорошо.
Снова поднимаю на Керефова глаза. Встречаемся взглядами. Его такой въедливый, что у меня внутри всё обмирает. Даже вздохнуть не могу. И почему-то вкус его члена фантомным будоражащим воспоминанием разливается на языке, вызывая слюноотделение. Секунда, две…
И мужчина разрывает наш зрительный контакт, резко вставая с кресла. Распахнув дверь номера, подзывает ближайшего охранника в коридоре. Я так и сижу на полу.
– Да, Тимур Тигранович, – появляется какой-то мужик в дверном проёме.
– Мы с девочкой поиграть хотим,– говорит Керефов, бросая нетерпеливый взгляд на часы на своём запястье, – Есть у вас наручники, верёвки, пробки, кляпы, плётки, в эту сторону…Только чтобы всё крепкое, не для детей.
Что?! От шока я глохну на пару секунд, пропуская ответ охранника. Внизу живота будто кусок льда взрывается, промораживая меня насквозь. Мой расфокусированный взгляд скользит по комнате в попытке за что-то спасительное зацепиться, и вязнет в чёрных глазах Керефова, стоящего напротив.
– Раз с остальным, говоришь, порядок, то вернусь и проверим, да, Арин?
Глава 13. Марина
– Мхм, – тоненько сиплю в ответ, смотря на мужчину во все глаза.
Губы Керефова трогает едва заметная кривая ухмылка, и мне она чудится по-настоящему дьявольской.
Весь его вид навевает подобные ассоциации – смуглый, высокий, такой серьёзный в классических рубашке и брюках, с хищным мерцающим взглядом на красивом, будто вырубленном скульптором лице, подсвеченный тусклым красноватым светом включённых настенных ламп. У меня поджилки слабовольно трясутся, пока рассматриваю…
Не думаю, что наша разница в возрасте превышает десятилетие, но чувствую себя перед ним неразумной беспомощной девчонкой. И это давящее непривычное ощущение связано скорее не с реальными цифрами, а с полной невозможностью Керефову хоть что-то противопоставить.
Мужчина снова кидает быстрый взгляд на наручные часы и недовольно поджимает губы.
– Советую пока сходить в туалет, – предлагает мне таким будничным тоном, будто сообщает какое сегодня число.
– Зачем? – мямлю, обмирая.
– Потому что потом возможности не будет часа три, – прячет руки в карманы брюк и чуть склоняет голову, без стеснения меня разглядывая.
– П – почему? – бледнею. Богатое воображение тут же подбрасывает возможные варианты, и все они…ужасны!
И, судя по тому, как ярко вспыхивают в ответ чёрные глаза Тимура Тиграновича, все эти варианты буквально написаны у меня на лице.
– Фантазёрка, – фыркает снисходительно, – Наконец! Спасибо, – это уже охраннику, появившемуся в приоткрытом дверном проёме с большой атласной бордовой коробкой.
Керефов забирает коробку у него из рук и ногой захлопывает дверь, отрезая нас от остального мира.
Сглатываю застрявший в горле колючий ком, думая, что я близка к обмороку как никогда и даже ничего не имею против в него свалиться. Нервная дрожь давно перешла в изматывающий постоянный озноб, от которого подташнивает и слегка кружится голова.
Словно в страшном сне смотрю, как Керефов опускает атласную коробку на огромную двуспальную кровать, небрежно откидывает в сторону крышку и с нетерпеливым видом ищет что-то внутри, копаясь в содержимом и шурша на всю спальню .
Жадно ловлю его мимику в этот момент – он то хмурится, то слегка удивлённо выгибает бровь, а в какой-то момент и вовсе открывает глаза шире и достаёт из коробки огромную чёрную резиновую руку с пальцами, собранными в горсть.
– Хм-м-м-м…– тянет Тимур выразительно, вертя это жуткое орудие пыток перед своим носом, а затем переводя на меня задумчиво- изучающий взгляд.
Словно примеряется.
Мамочки....
Вдоль позвоночника скатывается капелька холодного пота…
– Точно в туалет не хочешь? – повторяет Тимур Тигранович вкрадчиво, вальяжно раскачивая чёрный резиновый кулак в своей руке.
– Н-нет, спасибо, – отзываюсь ломким полушепотом, зачарованно пялясь на мерзкое изделие.
– Плохо, – и Керефов бросает резиновый кулак обратно в коробку и достаёт вместо него стальные наручники. Вполне себе натуральные, без опушек и прочих милых мелочей, намекающих, что это всего лишь атрибут.
Не могу сдержать при этом шумный вздох облегчения. Они хотя бы применяются снаружи, а не внутри. Подумаешь…
Мужчина тем временем тяжело вздыхает, сверля меня задумчивым взглядом, и раздражённо трёт лоб, что-то для себя решив.
– Так, ладно, тогда вместе в ванную пошли. Давай – давай, вставай. Меня ждут, – поторапливает, кивая в сторону неприметной двери в углу комнаты.
С трудом поднимаюсь на подкашивающиеся ноги. В голове обречённый туман и рой панических вопросов, ни один из которых я не решаюсь задать. Тимур Тигранович обнимает меня одной рукой за талию и буквально впихивает в ванную комнату, торопя.
– На унитаз, – приказывает отрывисто.
И сам же толкает на белоснежный стульчак.
Перехватывает моё правое запястье, и уже через секунду раздаётся характерный металлический щелчок, а моя рука остаётся висеть на полотенцесушителе. Рефлекторно дёргаюсь, слышится лязг, от которого внутри всё тоненько испуганно пищит.
Керефов упирает руки в бедра по бокам, смотря на плод своих трудов.
– На наручнике кожаная прослойка, ожог от батареи за пару часов не получишь, – говорит будто сам себе.
Озирается по сторонам, зачем-то убирает от меня подальше все, до чего я бы могла дотянуться, включая ёршик. Затем снова смотрит мне прямо в глаза.
– Что ж, Арина, у тебя есть ещё время подумать, кто же ты у нас такая. В любом случае, веди себя хорошо без меня.
Убирает ключ от наручников в карман брюк, и через пару секунд я остаюсь в номере одна. Без телефона, без возможности убежать, сидящая на унитазе и пристёгнутая к горячей батарее.
Ещё и с головокружительной перспективой познакомиться с жутким резиновым кулаком поближе через пару часов.
Кажется, самое время горько поплакать…
Глава 14. Марина
Стоит Тимуру Тиграновичу хлопнуть дверью спальни и оставить меня одну, как мочевой пузырь даёт о себе знать характерными требовательными позывами. Возможно, это больше нервное, но в любом случае сейчас я Керефову даже благодарна за его специфическую "заботу". Что бы я делала, если бы он пристегнул меня где-нибудь у кровати?
Смахнув левой рукой солёные дорожки слёз, бегущие по щекам, привстаю, вжикаю молнией на на боку и… Вспоминаю, что штаны – то у меня "волшебные"! Тяну вниз пыхтя и краснея, пытаюсь помочь себе правой пристёгнутой рукой, но они словно приклеились к покрытым испариной страха бёдрам. Да чтоб тебя!
От беспомощности рычу, сцепив зубы и резко дёргаю вниз. На указательном пальце ноготь ломается по самое мясо. От боли картинка в глазах на мгновение заливается бордовым, но штаны всё -таки сползают до середины бедра. Дышу, как вымотанный рестлер, утираю пот со лба. Так, ещё чуть-чуть…И либо удастся, либо я бесславно итак сделаю свои дела от натуги.
Да что же за день такой, а?!
Тяну брюки ещё вниз по ногам, жалобно поскуливая. И наконец плюхаюсь на стульчак голой взмокшей попой. И вот теперь уже в голос реву. Потому что мне так себя жалко! И потому что, я не представляю, как буду эти чёртовы штаны обратно надевать. Так и просижу на толчке со спущенными три часа. А потом Керефов придёт…И я уже вижу ошалелое выражение его лица при виде этой картины.
И так стыдно почему-то, жуть!
Ну он мужчина в конце концов. И, что греха таить, достаточно привлекательный. А я тут…без штанов! Жалкая, неумелая псевдо-шлюха…
И зачем ему вообще понадобилось пристёгивать меня к этой несчастной батарее?! Я бы все равно мимо охраны не смогла пройти, если бы он приказал им меня сторожить. И с третьего этажа вряд ли выпрыгнула – я же не женщина кошка. Я вон даже брюки её натянуть на себя не могу. Может Керефов и не садист, но точно извращенец.
Сдаюсь.Матеря его Тимура Тиграновича на все лады, прыгаю вокруг батареи в попытке справиться с этими ужасными кожаными штанами и надеть их обратно на свою не самую маленькую задницу. Бесполезно – она будто выросла на два размера за те пару минут, пока без них была. От досады вою уже на всю ванную, но это конечно не помогает. Ноготь на большом пальце правой руки приказывает долго жить, за ним почти сразу покидает меня маникюр на левом указательном. Пот с подмышек ручьями льётся, пропитывая воздух злым пряным запахом моих титанических усилий.
Плюхаюсь на унитаз, смотря на своё отражение в огромном зеркале напротив. Вся в красных пятнах , взъерошенная, тушь потекла, не оставляя камня на камне от искусного макияжа, ещё и глаза как-то странно болезненно – фанатично мерцают…А может всё к лучшему, а? Ну кто захочет меня такую, я бы честно поостереглась. Вот только штаны всё-таки надо натянуть, а разводы туши как раз отлично смотрятся…Вот только передохну.
Керефов сказал, его часа три не будет, а прошло минут пятнадцать – не больше. Значит, можно отдышаться пока. Растекаюсь по унитазу, шмыгаю носом, так и разглядывая себя в зеркале. Больше никогда…Никогда!!! Не ввяжусь во что-то подобное. Никогда…
В ванной тепло, ещё и от полотенцесушителя пышет жаром. От пережитого нервного перенапряжения и парочки коротких истерик клонит в сон. Я уже устала бояться. Можно я просто потуплю полчаса?
Закрываю глаза, мозг лениво роется в поисках альтернативных решений, но их просто нет, поэтому мысли ходят по кругу, упираясь лбом в тупики. Не хочу представлять, что будет, когда Керефов придёт. Просто надеюсь, что ему будет лень со мной, такой странной, возиться. Запрёт на эти два дня в комнате и всё. Отпустит потом. Так как хотел бы убить или ещё что-то подобное сделать – уже сделал бы. Да и Коля завтра начнёт в колокола бить, что я пропала, так что…
Громкий хлопок входной двери в спальню заставляет меня буквально подпрыгнуть.
О, чё -ё-ёрт! Уже прошло три часа?! Нет, этого просто быть не может!
Может, это не Тимур?!
Да плевать кто! Я так и сижу без штанов!
Подскакиваю и судорожно пытаюсь их напялить, одновременно прислушиваясь к мерным шагам, доносящимся из спальни. Кто-то расхаживает спокойно себе по комнате, в то время как я сейчас лопну от этих судорожных попыток себя в порядок привести. Мир так несправедлив!