– Лей, – махнул он рукой, – пока края видишь.
Петя придвинул стаканы и налил в них мутную жидкость. Запах был знакомым, но память не хотела подсказывать его название, прокручивая в голове одно и то же слово: ромашки, ромашки, ромашки… Через мгновение Пете стало не до воспоминаний, ведь в нос ударил такой запах, от которого хотелось закрыть все отверстия в теле, чтобы не впустить туда невесть откуда взявшийся смрад. Глаза слезились, а горло драли неизвестные животные, стараясь вырвать трахею, а заодно с ней изодрать всю гортань.
– Что это? – пересилив себя, спросил Захаров, вставая из-за стола. Ему хотелось бежать из дома, спасаясь от запаха, но хозяин лишь посмеивался.
«Неужели отравил?» – мелькнуло в голове.
«Этот? Он может», – отвечал незнакомец в голове.
– Успокойся, – проговорил хозяин дома, – я же не виноват, что у него такой запах. По правде сказать, сам никак не могу привыкнуть за столько времени. Хорошо, хоть пользоваться часто не приходится.
Тут до Пети дошло, что запах появился только тогда, когда бывший висельник открыл свой бутыль с чем-то жёлтым и тягучим внутри. Жидкость бурлила, испуская маленькие фонтанчики.
– И всё же, что это? – спросил Захаров, наблюдая, как человек мажет этой непонятной субстанцией разбитый нос.
– Да кто его знает, – произнёс бывший висельник, – но раны залечивает очень хорошо. Мы нашли всё это здесь, когда оказались в посёлке. Не спрашивай, сколько прошло времени, так как я и сам не знаю. Ты же заметил, что оно здесь течёт совсем по-другому. Были случаи, когда оно двигалось вспять, заставляя нас холодеть от ужаса.
Он закрыл свой бутыль, частично уменьшив смрад, но от его рук и носа продолжало вонять. Возможно, Петя уже принюхался, и запах перестал быть невыносимым.
– Так ты отвечать будешь? – спросил спасённый человек, усевшись за стол. – Или помолчим, помянув моих братьев.
– Братьев? – округлил глаза Захаров.
– Ну, уж явно не сестёр, – рассмеялся человек. – Ладно, первым отвечу я. Надоела ли мне жизнь? Да. А разве это жизнь? Что ты подразумеваешь под этим словом? Надоела! Это наше решение свести с ней счёты, а она, падла, не поддаётся. Теперь ты отвечай: зачем спас меня? Но сначала за знакомство. Василий.
Человек протянул руку, и Захаров пожал её, отмечая поистине маленький размер ладошки. У остальных висельников он руки не рассматривал, хоть они их и не скрывали.
– Петя, – проговорил он в ответ и взял стакан. Традиция пить за знакомство не пропала вместе с остальными воспоминаниями, и руки, сведя два стакана, опрокинули в рот мутную жидкость. Захаров догадывался, что лучше этого не делать, но на человечка у него были свои планы, а, значит… Жаль, что вместе с воспоминаниями о традиции пропали воспоминания о последствии. Рефлекторно делая несколько глотков, Захаров подскочил со стула и задышал широко открытым ртом. Внутри всё пекло! Пищевод горел жутким пламенем, а рот мог изрыгать огонь, но никто не поднёс к нему искру. Слёзы текли с глаз, а руки, опёршиеся на стол, тряслись, намереваясь развалить старую мебель.
– А ты слаб, Петя, – сказал Василий, вставая со своего места. Он зачерпнул стаканом воду из незамеченной ранее Захаровым бадьи под столом и протянул его гостю.
Петя тушил пожар, вытирая слёзы. Мысль о том, что теперь в этом доме было два человека с размазанным по лицу слезами, стучалась в голове. Может, он теперь тоже их брат и должен повеситься вместе со всеми? Интересно, здесь есть свободный дом для него?
– Ну? – Василий сел на своё место и сложил руки на столе.
Из-за его роста, сверху выглядывала только голова и часть плеч.
– Что, «ну»? Спас я тебя, так как ты вешался. Что тут непонятного?
– Хотя бы то, что тебя никто не просил этого делать! Ладно бы, меня подвесил кто-то, но я сам полез в петлю! Заметь, не от весёлой жизни, будь она неладна. Так, зачем же мешать?
– Тогда не знаю. Я думал, что спасаю тебя, а теперь… Всё равно, раз уж тебе не удалось умереть, расскажи мне, что это за место?
– Ты про нашу деревню висельников? – Вася почесал жёлтый нос и посмотрел на свою петлю. Та мирно свисала, продолжая напоминать присутствующим о недавних событиях.
– Да и о ней тоже, – Захаров проследил за взглядом хозяина дома и поёжился. – Что это за мир? Почему я почти ничего не помню? Где люди? Я имею в виду живых. И что здесь вообще происходит?
Вася встал со стула и прошёл по комнате. Он молчал, разводя руками в разные стороны, затем остановился у картины. Проведя маленькими пальцами по холсту, он засмеялся своим мыслям и снова сел у стола.
– Ты хочешь ответ? – спросил Вася с улыбкой.
– Да, чёрт побери! – Захаров снова сел за стол и уставился в маленькие глаза собеседника. Он был готов услышать историю про мировую войну, эпидемию и даже про массовое самоубийство, но Василий молчал, ехидно улыбаясь гостю. Наконец, его рот раскрылся, перекошенный от улыбки, и слова вырвались на свободу.
– Вот он: хрен его знает! – Василий стучал от смеха кулаком по столу, а Петя в недоумении чуть не уронил стакан. Посмеявшись, хозяин дома продолжил свой рассказ. – Не, ну серьёзно, этого не знает никто. По крайней мере, я и мои одиннадцать братьев этого не знали и не помнили. Мы пришли в себя все вместе, стоя на горе, держась за руки. Вокруг не было ни души, на нас были дорогие костюмы, и мы решили, что в мире произошла катастрофа.
«В каком мире?» – спрашивали мы себя. «Не помним», – отвечали мы себе же. Порыскав по горе, мы отправились вниз, встретив таких существ, о которых и вспоминать не хочется! Мы видели застывших на месте людей, смотрящих немигающим глазами в неизвестность. Я лично видел, как один такой человек сорвался в пропасть, так как стоял на самом её краю, а когда подул сильный ветер, он просто не удержался. Готов поклясться, когда мы проходили там через большой промежуток времени, этот бедолага снова стоял на своём месте. Тогда я в этом ещё сомневался, сейчас – верю. Мы искали пропитание, разрывая в клочья одежду, но нам редко удавалось посидеть за общей трапезой, рассевшись у подземного огня. Не встречал такого? Ещё увидишь, но лучше не смотри внутрь, я тебя предупредил! Не знаю, сколько мы ходили, но на очередной отдых у огня один из нас предложил разойтись в разные стороны. Мы спорили по этому поводу, но в конце концов решили рискнуть. Договорившись вернуться на это место через несколько дней, мы вышли в двенадцать сторон, надеясь принести добрую весть нашим братьям. Через пару дней мы, один за другим, вышли в ста метрах от посёлка на кирпичную дорогу. Каждый бежал к дому, надеясь найти здесь кров и пищу, а потом сообщить весть остальным. Я прибежал десятым, так что мне выпал этот дом. Рассказывать о находке не пришлось, но наши приключения в этом мире достойны быть высечены в камне. С тех пор мы тут и живём. Хотя это не самое подходящее слово.
Василий замолчал. Его гость переваривал услышанное, рассматривая стакан в своих руках.
– Почти всё понятно, но для меня остаётся загадкой: как вы хотели считать дни? Я ещё не видел здесь ночи…
– Ты прав! Мы полагались только на свои ощущения. Где-то внутри у каждого из людей есть часы, позволяющие отсчитывать нужный срок. Вот на них мы и надеялись. Один из наших, сидя возле дома на траве, рассказывал, что видел человека, нашедшего тёмную сторону планеты. Может, врал, но мы проверили. В этом мире всё возможно, хоть и верить ничему нельзя.
– Это я уже понял, – Петя покачал головой, устанавливая стакан на стол. – А откуда здесь посуда? Я видел еду в первом доме, но никак не пойму, где вы её взяли.
Василий вышел из-за стола и снова прошёл к подвалу. Он потянул за привязанную к верёвке ручку и показал вниз.
– Всё находится там. Сколько бы мы не брали, погреб всегда будет полный. Причём в каждом доме всего поровну, так что делить содержимое нам не пришлось. Один из нас – Захар – высказался, что этот посёлок был создан кем-то специально для нашей компании. Посуди сам: двенадцать домов, столько же дорог, сошедшихся в одну, и дюжина странников! Если он прав, то это первый путь уверовать во всевышний силы и устроить культ никем не виданных существ!
Петя подошёл к Василию и заглянул в погреб. Как тот и говорил, деревянные полки ломились от еды, разложенной по ящикам и рассыпанной просто по кучкам.
– Не портится? – показал Петя пальцем вниз.
– Нет, – отрицательно закивал хозяин дома. – За всё время ни один из плодов не сгнил.
Вернувшись на своё место, Захаров снова налил мутной жидкости и в один заход осушил стакан. Горло опять запекло, но это жжение вернуло к реальности. Снова стали слышны голоса в голове, твердившие на разные лады:
«Оставайся здесь. Едой и питьём будешь обеспечен».
«А как он тогда найдёт ответ?»
«Соглашусь с коллегой. В таком случае, он превратится в оседлого человека. Вы же знаете, отсюда ещё никто не уходил».
«А куда ему идти? Всё равно он выбрал неправильный путь».
«Тише ты! Он уже слушает. Умолкаем!»
«Проехали».
– Так, – сказал Петя, удивлённый общением троих невидимых существ, – Василий, а почему еда в первом доме была горячей? И почему вы все повесились? Отсюда что, никто не может уйти?
«Ну вот, сказали на свою голову».
«Молчи».
Василий занял прежнее место и тоже выпил неизвестную жидкость. Они вдвоём чувствовали, что странный напиток отбирает волю и бьёт по ногам, но желание выпить обжигающей горечи только прибывало. Именно поэтому Петя решил поторопить своего собеседника.
– Видишь ли, – заговорил Василий слегка заплетающимся языком, – время в этом мире течёт странным образом. Захар предполагал, что это всё один бесконечный день. Поэтому здесь не портится еда, а приготовленные блюда никогда не остывают. Может, он и не был в этом прав, но решение наших проблем предложил именно Захар. Его идея была очень простой, но поначалу страшной: смерть как спасение из этого идиотизма. В итоге, мы все здесь решились на этот шаг! Лучше висеть в петле, чем жить в бреду сумасшедшего! Оживая, мы всё равно оказываемся подвешенными за горло, так что наша жизнь здесь длится не больше пары минут. Так сказать, немного осмотрелся – и сразу в гроб. Хотя в него мы уже не попадаем. Сначала сколотили их, разобрав кровати, в надежде умереть и лежать, как полагается всякому покойнику. Гроб поставили снизу, подумав, что перегнившая верёвка скинет труп прямо в него, но потом поняли, что после воскрешения будет страшно выбираться из ящика и снова лезть в петлю. Двоих даже пришлось силой подвешивать – боялись, что не воскреснут. Гробы теперь стоят как напоминание о первом глупом шаге… Кстати, если хочешь, ложись поспать в нём, всё равно здесь делать больше нечего! Да, а потом можешь взять верёвку у меня под столом, и подвешивайся рядом. Было бы классно, если нас вместе включит! Представляешь, просыпаешься, а тут я, и тоже глаза открыл! Можно парой фраз перебросить – и снова на боковую. Круто же!
Захаров, послушав бывшего висельника, сидел молча. Если он прав, то смысла в таком существовании нет. Мир бредовый, жизнь странная, смерти нет… Зачем поддаваться на предложенное кем-то существование? Он сам станет своим хозяином! Владыкой судьбы! А может, и для него появится здесь дом? Будет Петя тринадцатым, счастливым и высохшим, как оставленная на солнце рыба.
– Вижу, ты уже согласен, – Василий встал со своего места и отправил в погреб тару. Затем, он буднично подошёл к своей петле и придвинул ногой стул. – Не задерживайся. Верёвка под столом. Поверь, лучше ужасный конец, чем ужас без конца! Смерть – это только начало…
«Он тоже! Тоже чувствует зов!»
«Тут все его слышат!»
«Бессловесный. Мощный. Смертельный».
«Замолчите, он слышит».
«Он уже поверил зову. Он больше не с нами».
Петя встряхнул головой и глубоко втянул воздух ртом. Минуточку-минуточку… У него были другие цели и свои вопросы, так зачем он ведётся на историю, рассказанную первым встречным? Ну, хорошо, не первым… Когда он первый раз ему поверил? После выпитого? А были причины не верить? Так, его спаситель с огромной каменной головой предупреждал, что здесь нельзя ничему верить. Но он и не хочет соглашаться с предложением Василия! Это подсознание играет в свои игры, слыша и воспринимая только ему понятные вещи. Нет, вешаться сегодня он не будет!
– А почему ты ходил по посёлку, а не висел, как делал это обычно? – Петя смотрел в сторону двери, не давая собеседнику видеть своё сомневающееся лицо.
– Я староста посёлка, – спокойно, не задумываясь ответил Василий. – Хожу и проверяю выполнение обета. Мы все должны висеть, а я должен это контролировать.
Староста подставил стул и полез в петлю. Захаров ещё не успел открыть рот, как тот уже опрокинул опору под ногами и задёргался под потолком. Спасать его второй раз не хотелось, поэтому пришлось спрашивать, пока ноги болтались, выписывая странные фигуры.
– А всё-таки, что это за мир? Что вы узнали о нём?
– Мир? – прохрипел висельник. – Где ты его видишь? Это сплошной сюр и иллюзия.
Он снова захрипел и, дёрнувшись пару раз, обвис.
Захаров посмотрел на недавнего собеседника и пожал плечами. Странный выбор и решение вопроса вполне взрослыми и здравыми людьми. Хотя, последнее определение к ним мало подходило.
Он направился к двери, размышляя над словами висельника. Староста, обет, гробы в каждом доме, сюр – не мир, а сплошной идиотизм.
– Верёвка, – раздался сзади хрипящий голос.
Захаров посмотрел назад – его новый знакомый смотрел одним прищуренными глазом и показывал рукой на стол.
– Да, я помню, что там у тебя лежит. Оставь её для других гостей, а мне надо узнать кое-что перед отключением.
Сзади хрипел Василий, рассказывая об обете, а Петя, сделав несколько шагов, открыл первую дверь. Внезапно голос из-под потолка стал сильнее, но Захаров, выходя на улицу, решил не смотреть на странного старосту.
Здесь что-то происходило. Пространство наполнялось невесть откуда взявшимся треском, а небо закрыли тёмно-синие тучи. Вокруг стало темно, и налетевший ветер старался выдуть из путника появившееся желание покинуть это место. Петя ускорил шаг, проходя мимо дома с номером три.
Сзади раздался крик. Через мгновение кто-то завыл, вгрызаясь хриплым голосом в сознание. Пете пришлось посмотреть назад, и увиденное его абсолютно не удивило: тринадцатый дом стоял в конце посёлка, новый и прекрасный, вызывающий желание заселиться в него в ту же секунду! И умереть в нём, подвесив своё бренное тело под потолком…
Крик и вой нарастали. Захарову стало казаться, что кричит не один человек, а разные люди сливаются голосами в единый рёв, заставляя его каменеть от ужаса. Ещё мгновение, и вокруг начало происходить невероятное: все тринадцать домов начали рушиться, осыпаясь огромными кусками на траву. Они проваливались вниз, застревая невообразимым образом в кустах, и повисали на них, вызывая скрип дерева, увеличивающий общую какофонию. Дорога из кирпича разрушалась на глазах, отчего Пете, пришедшему на мгновение в себя, пришлось нестись огромными шагами в ту сторону, откуда он сюда пришёл. Через мгновение его слуха коснулся крик:
– Не уйдёшь! Теперь ты тоже мой! Мой! Двенадцатый брат моих подвешенных марионеток!
Он не мог сопротивляться звучащему внутри черепа голосу, поэтому обернулся во второй раз, но увиденное поразило больше, чем он мог предположить. Дома осыпались вниз, и на месте обрушенных зданий продолжали висеть люди, подвешенные верёвками к воздуху. Они кричали, извиваясь в непонятном танце, размахивая руками и ногами во все стороны. Да, это был их крик, заставлявший холодеть что-то внутри, соединённый воедино одним дирижёром.
Его дом, ставший тринадцатым строением посёлка, обрушился, так и не получив своего жильца. Петля свисала из воздуха, никем не занятая, ждущая шею, способную заполнить её пустоту.
Дорога осыпалась в пропасть, несясь в его сторону чёрным провалом. В это же время, непонятным образом с неба спускалась петля, вызывающая только одну ассоциацию: спасение.
– Вставь голову в неё, а иначе улетишь в пропасть. Спасись! Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Смерть – это только начало!
Захаров посмотрел на то место, где ещё недавно был десятый дом, и увидел источник воя – Василий, подвешенный за шею, парил в воздухе, помахивая очередной петлёй. Он явно заготовил её для сегодняшнего гостя, приглашая его примерить новый аксессуар на шею. Петя упал на колени и посмотрел сначала на верёвку, свисавшую с воздуха, а, затем, на висельника. Староста улыбался. Он развёл руки в стороны и стал похожим на распятого человека, подсунутого очнувшейся памятью.
«Беги…»
«Беги».
«Беги! – кричали голоса в голове. – Зов усиливается!»
«Ты не устоишь!»
«Отсюда никто не уходит!»
«Беги!»
Подвешенный за шею староста смеялся. Он размахивал петлёй, как будто готовился словить ею убегающую жертву. Одиннадцать висельников тянули руки в сторону Захарова, приглашая его пополнить их комплект, став двенадцатой марионеткой. А в голове возник образ мальчика, стоящего посреди безлюдной улицы до боли знакомого города.
Он стоял один, всматриваясь в серость улицы, и было ему не более десяти лет отроду. Там кто-то шуршал пакетом, выброшенным в подворотню, заменившую многим людям свалку. Мальчик сделал шаг назад, и его старые сандалии скрипнули, издавая предательский звук. Шуршание прекратилось, сменившись мерным цокотом когтей по асфальту – хозяин здешних мест вышел на проверку своей территории. Кто-то нарушил её, а старый облезлый пёс не привык к такой наглости, и теперь выходил из укрытия, намереваясь отстоять свою свалку. Его правое ухо свисало, переломленное в боях, а от хвоста осталась лишь половина, но он больше не боялся! Здесь хозяин он, значит, нарушившему границы придётся за это отвечать! А вот и он, мерзкий двуногий хозяин жизни… Когда-то такой же, только в несколько раз больше и сильнее, выгнал его на улицу! А за что? Он всего-то укусил самку человека… До крови, но не специально, а во время игры. Вкус липкой и свежей жидкости на языке понравился охотнику, но он остановился. Похоже, что зря – человек всё равно выгнал пса из дома. Теперь он поквитается… снова. Он не упускал такого шанса ни разу, и сейчас не упустит – мелкому двуногому не поможет никто.
Мальчик встретился глазами с хозяином подворотни. Огромный старый пёс вызывал ассоциации с фильмами ужасов, которые так любит смотреть его отец. Собака издавала лёгкое похрипывание при каждом вдохе, а её хвост, очень маленький для этого огромного лохматого монстра, покачивался из стороны в сторону. Мальчик не мог поверить в увиденное, но глаза наблюдали улыбку на измазанной морде собаки. Их разделяло всего около пяти метров, а ушибленная в играх нога не позволяла ребёнку быстро бегать. Ему казалось, что он скоро станет основным блюдом на пиршестве этого злобного существа, смотрящего кровавыми глазами.
Добыча сделала шаг назад, и ему пришлось приблизиться к ней. Человеческий ребёнок источал страх, а это было хорошим знаком – запуганные, они редко отбиваются. Ребёнок опять шагнул, заставляя охотника снова смещаться. Оценив ситуацию, он понял, что добыча хочет выйти на большую улицу, оставив его без вкусного и тёплого мяса. А значит, пора атаковать, но возраст уже не позволял быстро прыгать, значит, нужно подойти поближе.
Понимая своё положение, мальчик отступил ещё на один шаг назад. Собака продолжала хрипеть, заставляя детские ноги каменеть с каждым шагом всё больше и больше. До улицы, на которой он надеялся найти спасение, оставалось около семи шагов, но в этот момент животное прыгнуло. Мальчик, резко обернувшись, побежал, чувствуя, как одна из лап оставляет на его спине глубокий след. Но он пересилил свой страх и нашёл в себе силы на спасение. Ребёнок побежал, и ноги несли его так, как не делали этого никогда.
Захаров бежал вместе с ним, догоняя своё прошлое в виде одинокого и запуганного ребёнка. Одного в этом страшном месте до боли знакомого города.
* * *
Глаза уловили обычную песчаную дорогу, а ноги неслись так, как не делали этого никогда. По крайней мере, в этом странном мире.
«Он смог!»
«Я верил в него!»
– Да заткнитесь вы уже, – прокричал в пустоту спасшийся человек, постепенно сбрасывая скорость. – Но всё-таки спасибо вам за помощь… Хотя, если я не ошибаюсь, вы сами вывели меня к этой дороге. Чёрт! Я уже начинаю забывать увиденное и услышанное здесь!
Под ногами скрипел песок, вызывая в памяти новые ассоциации, так и не обретшие образов. Ну и ладно, кое-что он уже вспомнил и теперь знал точно – это не его привычный мир. В его мире за детьми бегали собаки, а не змеи с ногами, да и покойников, парящих в воздухе, вспомнить не удавалось. Так где же он находится? Память подкидывал странное словосочетание «параллельный мир», но категорически отказывалась углубляться в подробности.
– Замолчали? – Петя закатил глаза, как будто намеревался заглянуть к себе в голову. – Куда мне идти дальше? Но только без шуточек.
Тишина повисла в голове, создавая впечатление полностью пустого черепа. Да нет же! Там мозг и… Так, что ещё должно быть в этом лысом отростке из его тела? Зубы! Да, они есть, но это неважно.
«Все дороги ведут туда, куда обязаны. Просто путник не всегда выбирает правильную», – прозвучало в голове.
Петя сел на песок и огляделся. Интересно, далеко он убежал от Василия? Позади не было кирпичной дороги, петля, свисающая из воздуха, тоже пропала. Так что, убежал? Выходит, что смог.
Новое место не то что не отличалось красотой, но оно не радовало и разнообразием – песок был повсюду, куда достигал взгляд. Он тоже был синеватого цвета, что уже перестало удивлять. Больше не было ничего – только синий песок, засыпавшийся в туфли. Захаров плюнул на синюю поверхность и увидел, как слюна тут же исчезла, всасываемая почвой.
– Хм, хоть с этим всё в норме. Значит, я точно всё ещё в старом мире. Все дороги ведут туда, куда обязаны, – передразнил Захаров голос из головы. – Так здесь вообще ничего похожего на дорогу нет! Куда идти?
«Если ты чего-то не видишь, то это не значит, что его нет».
– Спросил на свою голову…
Мужчина сел на песок и начал пересыпать его из руки в руку. Крупинки блестели в руках, заставляя глаза щуриться. А слуха касались голоса…
«Так! Подождите! Это же не вы?» – человек закрутил головой.
«Мы молчим».
Захаров поднялся на ноги и попробовал уловить направление звука. Он крутился из стороны в сторону, но шуршащий под ногами песок всякий раз сбивал его с направления. Тогда Петя встал на одном месте и закрыл глаза. Вспомнилось, что такой способ может помочь сконцентрироваться, и он постарался превратиться полностью в слух. Простояв так не больше минуты, он побежал в правую сторону, всматриваясь вперёд ищущим взглядом.
Деревья, с натоптанной между ними дорогой, выросли перед бегущим человеком, как по мановению волшебной палочки. Не удержавшись, он заскользил по траве и, зацепившись о корень дерева, улетел в кусты. Открыв глаза, Петя, лежащий на животе, увидел перед собой большого жука, идущего на него на задних лапах. Передние лапы насекомого оканчивались клешнями, непрерывно рассекающими воздух. Голова жука была больше его тела, и для человека стало непонятным, как насекомое не падает при таком перевесе. Открыв рот, атакующий пошёл быстрее, а четыре маленьких клешни, торчащие из разинутой пасти, ускоренно замахали в сторону лежащей добычи. Не дожидаясь развязки, Захаров вскочил на ноги и ломанулся через знакомые кусты на дорогу. Только здесь он понял, как сильно болит его нога. С ней были проблемы ещё до посещения жуткого посёлка, но сейчас… Что-то больно кололо стопу, вгрызаясь, как казалось, до кости. Сев на дороге, Петя снял заношенные туфли и вскрикнул от ужаса: маленький жучок, раз в пять меньше виденного, засел у него под кожей. Он медленно проворачивался, вызывая жжение по всей ноге, а клешни прокусывали дорогу к пальцам.
– Твою мать! – закричал от ужаса Захаров, вцепившись обеими руками в ногу. – Мать твою! Что это такое?
Голоса в голове молчали, отчего он почувствовал себя одиноким в этом странном и жутком мире. Приблизив ногу к лицу, Петя рассмотрел торчащие из раны задние лапы неизвестного насекомого.
Он сидел в лесу, а рядом был мужчина, подкидывающий дрова в огонь. В паре метров от них была палатка, рядом с которой стоял котелок, источающий запах полевой каши с тушёнкой. Две измазанные тарелки ютились возле походной мойки, ожидая своего часа быть очищенными от налипшей еды.
Мужчина, почесав лысину, разровнял жар и сел рядом. В его руке была катушка с нитками, красными, как угли у их костра. Он обнял мальчика и проговорил:
– Сынок, ты, главное, не бойся! Не ты первый подцепил клеща, не ты последний. Я тебе расскажу секрет, поведанный мне моим отцом… Чтобы достать клеща, надо представить себя ковбоем. Вы же любите с братьями играть в них? Так вот, делаем петлю и надеваем её на торчащую из ранки часть жука. Почти как настоящие ковбои, загнавшие быка или лошадь. Так вот, когда он попадётся в нашу петлю, мы начнём стягивать её. Затем, медленно вращая по часовой стрелке, тянем за ниточки в разные стороны. Вуаля!