– Вы что несете? – приподнявшись, оскалился полковник, и врач непроизвольно отодвинулся, ему показалось, что полковник сейчас вцепится в него.
– Это не я несу, это заключенные так считают… Кто их надоумил, не знаю. Скорее всего, кто-нибудь из охраны пошутил, а они всерьез все восприняли…
– Л-ладно, – протянул сквозь зубы полковник и сел. – Значит, вся тюрьма знает… А кто им это сообщил? Кто здесь отвечает за охранников? Набирают всякую шваль, которая языки распускает… Ладно, они у меня запомнят, как надо работать.
Он выхватил из внутреннего кармана телефон и принялся нажимать кнопки, кривя губы и шепча ругательства. Врач с сожалением покосился на недопитый стакан, вздохнул.
– Послушайте, а нельзя ли как-то это прекратить… Ну, отменить этот эксперимент? – он понял, что говорить этого не следовало. Полковника так и перекосило от злости, он даже про телефон свой забыл, который уже прижал к уху.
– Ты что говоришь? Тебя кто спрашивает, а? Нет, нет, это я тут… на месте. Господин генерал, это третий говорит. Да, да… Нет, нет. Вы не так поняли, это по делу… – Полковник с покрасневшим лицом выскочил в коридор, продолжая оправдываться.
Врач посмотрел на дверь, взял стакан и опрокинул содержимое в рот. Медленно выдохнув воздух, он понюхал рукав халата и поморщился. Все-таки, какая сволочь этот полковник. Ясно ведь, что эксперимент провалился, теперь жди неприятностей. Так нет же, прёт как танк, звездочку на погоны хочет заработать. Да какая разница, звездочку или орденок он хочет. Только теперь эксперимент пошел наперекосяк, какая тут чистота эксперимента, того и гляди, что заключенные бунтовать начнут. И понять их можно, все они жить хотят, а тут эти слухи… Действительно ведь страшно, а им ничего не объяснишь, они теперь ни во что не поверят. Надо их успокоить, а пока полковник здесь, покоя не будет. И что там у него за второй этап? Может, он решил на практике проверить действие этих нанокибов, устроить какую-нибудь заварушку, чтобы зэки на охрану кидаться начали или друг друга поубивать решили? Только ведь они все в одиночках сидят, вместе их сводить запрещено… Надо же, как все закрутилось, это тебе не парадом командовать, полковник. Вот и Восьмой не просто так испугался: действуют эти кибы, работают… Он ведь куклу себе сделал из шмоток, одеяло не пожалел, педик проклятый, по ночам, видно, вспоминает, как на воле мальчишек душил, после того, как натешится, зверюга. А тут не смог закончить, ему ведь надо задушить свою куклу чтобы оргазма достигнуть, а не получается, сил нет или адреналина маловато… Для этих кибов все равно ведь, куклу он душит или человека, эмоции то одни и те же, химия-то одна. Вот он и задергался гад, решил, что его так наказали, бог или полковник, для него не суть важно, он ведь днем поклоны отбивает, грехи замаливает, а ночью… ночью за старое принимается. Вот же грязь какая…
Охрану первого блока заменили, начальник тюрьмы сам лично присутствовал на вечернем разводе, был зол и мрачен, на полковника не смотрел. Не удалось, видно, ему объяснить, что охрана и так постоянно тасуется, чтобы предотвратить сговор с заключенными. А тот делал вид, что не замечает недовольства начальника, на косые взгляды заместителей и вовсе не обращал внимания. Не захотел полковник понять, что поздно уже охрану менять, только график дежурств сбил, упрямый осел. Люди теперь по две смены подряд должны дежурить. А заключенные ещё больше волновались, словно чуяли в смене охраны какой-то подвох. Как их теперь на прогулку выводить будут, да ещё по трое сразу? Добился своего полковник, как бы не обернулось это бедой…
Врачи сидели в лазарете и смотрели, как полковник сидит в углу за монитором, боится, как бы они лишнего не увидели. Им даже не разрешили уходить на ужин в столовую, техник-сержант принес им поесть прямо в лазарет. Измайлов с тоской представил еще одну ночь дежурства в комнате наблюдения и кусок ему в горло не полез. Паршин же съел все, его трудно было заставить забыть о еде, он к жизни относился проще.
– Сержант, – задержал своего помощника полковник, – готовьте аппаратуру, завтра будет перевозка наших … пациентов в Центр. И проверьте, чтобы работало все как часы.
Сержант молча кивнул, собрал посуду, термос с чаем Паршин ему не дал унести, так же, как и тарелку с нарезанным хлебом, и неторопливо вышел.
– Так что, коллеги, может, обсудим процедуру еще раз? – обратился к врачам полковник, удовлетворенно откидываясь на спинку стула и опуская крышку своего компьютера. – Работа проделана по графику, все сроки выдержаны. Препарат сработал как надо, вы это знаете и должны подтвердить в своих отчетах…
Измайлов ковырял зубочисткой во рту лежа на смотровом кресле, куда перебрался, чтобы не видеть опостылевшего полковника. Паршин сидел за столом и жевал оставшийся хлеб, шумно отхлебывая горячий чай. Не обращая внимания на их молчание, полковник встал, потянулся с хрустом и принялся расхаживать, от двери в угол и обратно, сунув левую руку в карман халата, а правой размахивая перед собой. Очки свои он оставил на столике у компьютера.
– Заключенные, которым ввели нанокибов, чувствуют себя вполне нормально. Никаких особых отклонений в их поведении не замечено, но этого и следовало ожидать. То, что один из них пытался покончить с собой, а другой впал в истерику, картины не меняет, не так ли, Измайлов? Это ведь просто от страха, сами себе напридумывали глупостей, а на деле ничего не изменилось. На прогулках они вели себя смирно ,на охрану ни разу не кинулись, так ведь доктор?
– Можно сказать и так, – негромко ответил Измайлов. В зубах он перестал ковырять и теперь рассматривал потолок. Полковник то ли себя уговаривал, то ли готовился к докладу начальству и на реплику врача не обратил внимания.
– Значит, остается только проверить, как будут действовать нанокибы в условиях, когда заключенным представится возможность задумать преступление и попытаться его осуществить. А такое в тюрьме невозможно. Значит, надо создать им такие условия. И эти условия мы им создадим, но уже в нашем Центре, где всё подготовлено к приезду.
Полковник сделал паузу, ожидая вопросов врачей, но Измайлов только покосился на него, а Паршин на секунду застыл с кружкой в руке, потом шумно отхлебнул и продолжил жевать. Полковник, ожидавший большего интереса, хмыкнул недовольно, но продолжил. Видимо ему очень хотелось услышать отзывы врачей о своей работе, хотя сам он был и без этого доволен собой.
– Да, это будет хорошей проверкой, – довольно потирая руки, расхаживал он по лазарету. – Теперь мы дадим четырем испытуемым возможность проявить себя в реальной ситуации, когда… Но это вам знать не положено, – ехидно ухмыльнулся полковник, на что опять никто не отреагировал. Это его не смутило.
– В общем, настоящий результат будет известен в ближайшие дни. А через месяц- другой можно будет внедрить нашу разработку в производство и тогда всем преступникам останется только локти кусать от бессилия. Представьте себе, насколько уменьшится преступность после того, как начнется повсеместное внедрение нашего… лекарства. В стране сотни тысяч преступников сидят на государственной шее, пусть лучше заботятся о себе сами, после того, как перестанут представлять опасность для общества. Их можно будет использовать на общественных работах, даже самых отпетых подонков. И держать их можно будет под обычным присмотром, в бараках. Сколько освободившихся средств можно будет направить на нужды общества, которые сейчас уходят на содержание преступников. Сколько людей, занятых сейчас тем, что вынуждены стеречь этих подонков, смогут заняться более полезным трудом…
– Скажите, полковник, а обратный ход у ваших кибов есть?– оставив опустевшую кружку, спросил Паршин, глядя покрасневшими от недосыпания глазами.
– М-м, в каком смысле? – сбитый с толку, замер полковник у стола.
– Ну, можно ли вытащить этих нанокибов обратно, из головы вытащить? – уточнил Паршин, с ухмылкой посмотрев на Измайлова и подмигнув. Тот заинтересованно приподнял голову, такого вопроса он от Паршина не ожидал. Он ведь на всю эту возню плевал со своей колокольни, тем более, что ничего за дополнительные дежурства не получал, кроме беспокойства. А на медицину он давно уже плюнул, так, остались какие-то навыки на уровне фельдшера… Но вопрос был хороший, только зачем ему это знать?
– Ну, теоретически это возможно, но на практике… Мы как-то не задумьвались над этим, да и зачем? Вреда никакого нет, а если и возникнет какое-то осложнение, то можно дезактивировать наших малюток. – Полковник оглянулся на свой компьютер, словно проверяя, не исчез ли тот. – Но предварительные испытания у нас… в лаборатории, никаких побочных эффектов не показали. Они могут находиться в организме без всякого вреда для него. Осталось только убедиться в действенности наших малюток на практике.
Полковник довольно потер руки, вопросительно посмотрел на врачей, ожидая других вопросов. Измайлов хотел спросить, откуда у него такая уверенность в том, что эти нанокибы всегда будут действовать так, как надо, но спросил почему-то о другом.
– А вы не боитесь, полковник, что нас всех потом такими вот подопытными сделают? Не спрашивая согласия…
– Опять вы за свое, – вздохнул полковник. – Нет, конечно, не боюсь. Что за глупые выводы вы делаете. Зачем это надо и кому? Тут бы с преступностью разобраться, скоро половина страны в тюрьмах сидеть будет, а вы все о себе беспокоитесь.
– Да так, подумалось, – разочарованно протянул Измайлов, жалея, что не сдержался.
– Поменьше думайте, за вас уже все придумали, – раздраженно посмотрел на лежащего врача полковник.
Измайлов закрыл глаза, чтобы не отвечать даже взглядом. Бесполезно говорить с этим дубоголовым служакой. Он ведь дальше поставленной перед ним задачи ничего не видит, а если и начинает думать, так опять же, все сквозь щель своей амбразуры видит. Вот накормят тебя же, дурака, твоими нанокибами, для профилактики, чтобы ты не дай бог, не вздумал секреты продавать… Что тогда? Да ведь ты и не поймешь ничего, будешь исправно лямку тянуть и о больших звездочках на погоны мечтать. Думать то ты и раньше не умел, так что и не заметишь ничего. А остальные-то как жить будут? Ты ведь не понимаешь, что и преступник и гений работают головой одинаково, результаты разные выходят, но процессы в мозгу идут одинаково. Только один о человечестве радеет, а другой о себе самом, свои потребности хочет удовлетворить. И если они идут вразрез с общими, то тут преступление и получается. Вот и представь теперь, что с людьми станет, если всех твоими малютками накормить, все ведь остановится. После твоих экспериментов вполне станется с наших генералов да политиков всю страну накормить этими малютками. Сначала преступники, потом и все остальные, для профилактики, так сказать… Они-то будут считать, что до них самих не дойдет, как вот ты считаешь, да только кто спрашивать будет? И кончится в стране наука и культура, ведь агрессивность тоже нужна ,без злости на окружающий мир или судьбу книги не напишешь, картину не нарисуешь… Кто же станет рисковать собой, готовясь проводить научные эксперименты или спасать людей в катаклизмах? Кто в армии служить будет? Все ведь овощами станут, мало нам общества потребителей, так вся страна станет ещё и стадом, безропотно идущим под нож. Вот как тебя остановить, заразу?
– Так нам продолжать дежурства или можно отдохнуть? – спросил Паршин, с сожалением убедившись, что термос опустел.
– Что? А да, конечно, – спохватился полковник, недовольно поджал губы и направился в угол, к своему компьютеру. – Надобность в дежурствах скоро исчезнет. Завтра мы вывезем четверых, а за остальными вы понаблюдаете в обычном режиме. Надо ведь успокоить остальных, пусть зэки думают, что все закончилось. – Он закрыл свой компьютер и посмотрел на оживившихся врачей.
– Через неделю мы решим, что делать с остальными и вернемся… Завтра с утра проведете последний осмотр, Измайлов. Потом, после нашего отъезда будете работать как обычно. Если вы мне понадобитесь, вас вызовут в Центр.
В четыре часа утра врача вытащили из постели два бойца спецназа в масках и, едва дав одеться, погнали к начальству. Какое-то напряженное оживление чувствовалось вокруг, несколько бойцов в полной выкладке встретились по дороге, но все были заняты и на него не обращали внимания. Из приемной он заметил только багровую лысину начальника, мелькнувшую между спин заполнивших кабинет людей. Начальник что-то визгливо объяснял по телефону, но разобрать он ничего не успел, его ухватил за рукав какой-то тип в штатском, невысокий крепыш лет сорока, с колющим взглядом темных глаз. Тип недовольно дернул подбородком, что-то пробурчал сопровождавшим бойцам, тут же исчезнувшим и за руку вытащил врача в коридор.
– Измайлов Виктор Евгеньевич? – Врач кивнул: – Да, а что собственно тут произошло?
Тип показал ему, не раскрывая, удостоверение с гербом. – Следователь Совкин, пройдемте…
И, придерживая врача за руку выше локтя, повел по коридору, как вскоре понял врач, в лазарет. В коридоре первого этажа стоял запах пороховой гари, сновали люди в масках и с автоматами, хрипели и скрипели рации. Дверь в лазарет была открыта и из нее, на стену коридора вдруг упал отсвет яркого белого света. Вспышка фотокамеры. Что же здесь произошло? Интересно, из какой конторы этот следователь? На наших не очень похож, слишком крепкий, наши тренировок не любят, любят поесть да с бабами пошалить…
Следователь протащил его мимо открытой двери и завел в соседнюю комнату, где уже неделю располагались техники из команды полковника и куда никого не пускали. Теперь здесь было пусто, кроме застеленных коек и тумбочек между ними, двух сдвинутых столов у окна и нескольких стульев, стоящих как попало, ничего не было. Только пыльные следы на кафельном полу.
– Садитесь, – кивнул следователь на стул, сам же присел на край стола. Врач развернул стул так, чтобы сесть боком к столу и растерянно похлопал по карманам. Следователь тут же достал из кармана пачку сигарет и протянул ему.
– Спасибо, а то я свои не успел даже взять.Так все неожиданно… – Прикурив, врач посмотрел на дрожащий кончик своей сигареты и посмотрел в лицо следователю. Тот тоже закурил и огляделся в поисках пепельницы. Врач показал рукой на ближайшую тумбочку и хотел встать: – Там что-нибудь найдется.
Следователь кивнул, жестом руки остановил врача, мягкими шагами подошел к тумбочке. Наклонившись, открыл дверцу и, звякнув стеклом, вытащил чайное блюдце. Вернувшись к столу, он поставил блюдце на стол, стряхнул пепел и снова присел на край стола.
– Итак, Виктор Евгеньевич, давайте уточним, что здесь происходило в последние семь дней. – Следователь говорил негромко и врач отметил, что сигарету он держал в левой руке.
– Чем занималась здесь команда полковника … Иванова? Вы ведь работали с ними вместе?
– Ну, чем занималась здесь эта команда вы и так должны знать. Простите, не расслышал ваше имя-отчество…, – врач, прищурившись от поднимавшейся струйки сигаретного дыма, посмотрел на следователя.
– Игорь Степанович, – кивнул следователь. – Так что здесь происходило?
– Этого я вам рассказать не могу, так как дал подписку. Если вас интересует, что здесь происходило, обращайтесь непосредственно к полковнику… Иванову. Я только в его присутствии могу говорить. Не поймите меня превратно, Игорь Степанович, просто …– Врач вмял сигарету в блюдце и раздраженно добавил: – И вообще, что тут произошло? Может мне, все-таки следовало сначала поговорить со своим начальством?
– Начальство в курсе того, что вы беседуете со мной. А что касается того обязательства, что вы подписали… Я имею право спрашивать вас, за это не беспокойтесь.
Следователь положил сигарету в блюдце, снова достал свое удостоверение и, развернув его, подержал перед глазами врача. Тот скользнул глазами по строчкам, остановился на печати, задержался на фотографии. Следователь убрал удостоверение в карман, когда врач перевел взгляд на него. Рука у следователя не дрожала, отметил отстраненно врач и пожал плечами: – Наверное, да. Но все-таки, хотелось бы узнать, что здесь произошло. Что-то с заключенными?
– Всему свое время, Виктор Евгеньевич. Сначала я хотел бы выслушать ваш рассказ о работе команды полковника.
Следователь ободряюще кивнул и слегка улыбнулся. Зубы у него были желтоватые, неровные, ему меньше сорока… От него пахло приятно, чисто выбрит и рубашка свежая. Врач подумал о том, что сам он сидит здесь, в такую рань неумытый, небритый… Да еще запашок наверное изо рта… Вот ведь попал в историю, как чувствовал. Придется рассказывать, майор ФСБ имеет право знать, что тут делали ребята из «ящика».
– … Это мы конечно проверим, но сейчас нас интересует другое. С чем работал полковник, я имею в виду аппаратуру? Кроме компьютера и сканера у него было что-то еще?
