Записки Чудоголовой
– Где я деньги беру – мое личное дело. А вот, где Любови их взять, чтобы нам наши убытки компенсировать – это уже проблема общая.
– Да негде ей их взять. У нее же, кроме пенсии, никаких доходов нет, – уже чуть не рыдала соседка со второго. – Хоть засудитесь! – из тряпки моря не выжать! Ой, тряпки….
Женщины испуганно переглянулись и, оставив сантехников разбираться с квартирой на пятом этаже, расплылись к своим морям.
– Вот это, точно, неприятная сырость, – обличила я себя в недавнем недовольстве, и выскользнула во двор дома. – А плаксивая погода, – это пустяки…. – Я подняла невидимые глаза к небу и замерла. Небо было абсолютно чистым, приятно голубым, а золотое солнце выражало желание напечь мне голову, но, к моей маленькой радости, было не в силах этого сделать.
– Какой сегодня день? – Я устремилась в квартиру одной из пострадавших, где краем глаза заметила висящий на стене календарь с волнистыми от влаги страницами. – Красный прямоугольник четко показывал, что день сегодня сегодняшний. – А время? – Я глянула на часы – двенадцать тридцать две.
Меня потянуло ко мне. Но не как прежде. На лету я успела разглядеть местность, название улицы, и номер дома.
Я все еще была в ванной. Только не стояла, а сидела, прислонившись спиной к стиральной машине.
– Ну, так ведь нельзя, – подняв себя на ноги, я тщательно ощупала голову, осмотрела локти, и сделала легкую разминку. – Вроде, нигде ничего не болит. Но я ведь могла удариться, например, о ванную. Что за странные методы телепортации?
Из спальни донеслась знакомая мелодия. Я сразу поняла, что звонит Вера – та самая моя подруга, из окна которой был виден «Счастливый перекресток». Так я его назвала, когда то, что должно было произойти, не произошло.
– Ты видела, что творится за окном? – даже не поздоровавшись, выпалила Вера. – А у меня, ведь, сегодня фотосессия на природе! Особенная фотосессия! Ну, скажи мне, где справедливость?
– Во сколько у тебя фотосессия? – осведомилась я.
– А какое это имеет значение? Ты видела небо?
– А кто его не видел?
– Прекрати паясничать! – рассердилась подруга. – Что, посоветуешь переносить знаковую фотосессию в на тысячи раз зафотографированное бесчувственное помещение? Кстати, она назначена на двенадцать тридцать.
– Не посоветую, – улыбнулась я трубке. – Успокойся и просто поверь мне. Без лишних вопросов, поверь. Я знаю точно, что твоя фотосессия пройдет под абсолютно чистым небом. Главное, не забудь о головном уборе.
– Да с чего ты…, – начала подруга.
Но, подумав о чистом небе, я одернула себя и перебила ее.
– Если хочешь продолжить разговор, позвони попозже. Мне нужно сделать срочный звонок. Сантехников вызвать.
– У тебя авария?
– Да не себе. Женщине с соседней улицы.
– А почему ты вызывать должна? – не поняла Вера.
– Длинная история, не думай об этом. – Мне совсем не хотелось что-то объяснять. К чему бы это привело? Только к еще большему непониманию.
– Ну, конечно, тебе всегда же есть дело до чужих проблем! Вечно ты взваливаешь на себя чужие заботы. Вот, чудоголовая!
– Какая есть, – невесело усмехнулась я. – Главное, ты ни о чем не волнуйся – у тебя все будет отлично! Прости, пока. – Я резко положила трубку и набрала номер коммунальной службы. Назвавшись соседкой с нижнего этажа – не уточняя, какого именно, – и изобразив в голосе сильнейшую панику, я сообщила об аварии, произошедшей на верхнем этаже, потребовав, чтобы сантехников прислали по названному адресу сейчас же. Учитывая масштабы происшедшего, мне пообещали, что через десять минут работники будут на месте.
Мне же потребовалось пятнадцать, а то и двадцать минут, чтобы собраться, выковырять из кладовой заброшенный зонтик, и тоже прибыть на место происшествия.
У подъезда было тихо, если не считать пожилую женщину, перекрикивающуюся с такой же пожилой женщиной, стоящей на балконе пятого этажа.
– Нет, Люба, подниматься не стану! Высоко ты забралась! А у меня итак уже ноги гудят. Не бойся, не промокну – под козырьком сухо.
– Ну, подождешь еще немного? Успеем, поди, еще подарок твоему внучку выбрать. Не разбегутся же за полчаса все игры из магазина? – спросила женщина, стоящая на балконе.
– Да уж, подожду, – ответила, стоящая у подъезда. – Если толком объяснишь, что у тебя там приключилось.
– Не поверишь, Мила. Я уже на пороге стояла, собиралась тебе на встречу выйти, а тут, как забарабанят в дверь. Открываю, а мне заявляют, что я соседей топлю. Я говорю, что они что-то перепутали. У меня ни капельки на пол сегодня не падало. А один уперся и говорит, что аж до первого этажа уже залило. «Чем залило-то?» – спрашиваю. Он отвечает: – «Да хоть чаем. А, если соседи жалуются, – мы обязаны проверить». Настырный такой. А что делать? – я пустила. Ванную осмотрели – сухо. Я говорю: – «А вы чего ожидали?». – А второй смеется: – «Точно другого, раз нас в выходной день дернули». На кухню провела – и там все чисто.
– Ну, так, чего не выходишь тогда? – непонимающе спросила, стоящая у подъезда.
– Ну, так ты ж дослушай! Они уже передо мной извинятся стали за беспокойство, но тот, что настырный, возьми, да и загляни в ванную напоследок. А труба как лопнет! Его аж с ног до головы водой обдало. Ну, сразу сигнал третьему – что у подвала их ждал, – дали. Тот воду перекрыл. Теперь вот, чинят.
– Что за чудеса такие?
– Да вот, не знаю. А то знаю, что если бы успела с тобой уйти….
– Так мы ж не в ближний путь собрались, – встревожено закачала головой, стоящая у подъезда.
– А что твой племянник Габриель? Так и не женится? – сменила тему, кричащая с балкона.
– Да он, похоже, даже и не старается невесту себе найти. Мы с Сонечкой уже чьи только фотографии ему не показывали…. Случайные встречи с племянницами, да внучками всех своих подружек устраивали. А он…. Не интересны ему даже красавицы из красавиц, видите ли.
– Ну, вы в этом деле не специалисты. Ты не беспокойся. Вот соберемся на дне рождения Елисея, я с ним там поговорю. Поверь, быстро проблема решится.
Мне от слов старых подруг стало как-то не по себе, вдруг спрятаться захотелось, где-нибудь в густой-густой тени деревьев. Я и не знаю, почему. Нет, на самом деле, знаю. Потому, что мое, все никак не случающееся замужество, тоже обсуждают все, кому не лень. А не лень – абсолютно всем, кто со мной хоть капелечку знаком. Как будто, в без малого двадцать восемь, не только замужем давно пора быть, но уже и внуков нянчить. А жениха даже и на горизонте еще не видно. Как мне всеобщие мечты-то исполнить?
При моем мысленном бегстве в тень, мне даже смешная мысль в голову пришла – подойти к пожилой даме, да и смело предложить себя в жены ее нестарательному племяннику. Я, конечно, не красавица…. Ну, раз красавицы ему не интересны, то, это, наверное, означает, что он ищет именно меня! Но я, естественно, просто посмеялась над собственными мыслями, посочувствовала Габриелю, и забыла о бегстве.
Скоро на хмуром небе открылось чистое голубое окно, я сложила зонтик, дождалась, пока сантехники, а следом за ними и довольная хозяйка квартиры на пятом этаже, покинули подъезд и, радуясь за спокойствие тех, у кого не случился потоп квартирного масштаба, пошагала домой, намереваясь позавтракать сладким пирожным, вместо каши. А что? – после странных приключений, можно позволить себе такую вот детскую выходку! Я знаю, – вы согласны.
Запись четвертая
Чудо
Вера накрывала на стол и рассказывала мне о своих планах по поводу будущих фотосессий. Она тараторила так быстро, что я с трудом улавливала смысл. Передо мной возник стакан с газированной водой.
– На, охладись, – вставила Вера в свою речь так, будто эти слова были частью описания, только что нафантазированного ею костюма.
В этот день я забросила все свои дела, чтобы помочь подруге найти в магазинах точно те ткани, что она нарисовала в воображении, и наскоро сляпать шедевральные наряды, от которых Верины клиенты будут просто обязаны прийти в полнейший восторг. Как вы, наверняка, уже догадались – Вера – фотограф. Преимущественно – семейный.
Я угукнула, и опустила взгляд в стакан. Да-да, именно в стакан, даже, если еще точнее, – практически на самое его дно, от которого отскочил пузырек газа, не похожий на все остальные. Поднимаясь наверх, он сначала отразил в себе плохо различимую улицу; затем, – магазин с крупными буквами – «ЗОО»; чуть позже, – забавные мордочки различных животных; раскрылся подобно лотосу, и… я отключилась. Точнее, – нырнула в тот самый зоомагазин и зависла над большой клеткой с кроликами. К клетке подошли двое мужчин. Один из них был увлечен разговором по телефону.
– Какого вам? – спросил второй мужчина, и я поняла, что он продавец.
Мужчина с телефоном, не глядя, опустил свободную руку к клетке, поблуждал по ней указательным пальцем, и ткнул в белоснежного кролика с черным пятном в форме сердца за правым ушком.
– Вот этого.
– Отличный выбор! Клетку брать будете, или в коробочке заберете?
– Да все равно.
– Это как? – не понял продавец.
– Да это я не вам, – покупатель полез в карман за бумажником, по-прежнему не глядя ни на кролика, ни на собеседника. – Дайте самую дорогую.
– Самая дорогая – для птиц.
– Да все равно.
– Это вы, конечно же, не мне, – натянуто улыбнулся продавец.
– Это, как раз, именно вам.
Продавец скорчил гримасу, совершенно не беспокоясь о том, что покупатель заметит, – так как, такого действия, для привлечения внимания сверхзанятого человека, было точно недостаточно, – и запихал кролика в птичью клетку.
Я тоже скорчила гримасу, тем более не переживая, что ее кто-то заметит, и хотела переместиться к птичьему отделу, – ведь разноцветные болтуньи меня всегда привлекали больше пушистых комочков, – но не смогла, – к клетке с кроликами меня будто приклеили самым качественным клеем.
– «У меня что, сегодня миссия по спасению ушастиков?» – мелькнуло в невидимой голове.
Покупатель, успевший получить от меня прозвище «Все равно», ушел. Время замедлило ход. Уже даже начало казаться, что у меня затекла спина, когда в магазин ворвалась девочка лет восьми, тянущая за собой маму.
– Иди скорее сюда. Он там. Там, смотри!
– Который? – спросила мама, склонившись над клеткой с кроликами.
Девочка присела на корточки и ее радость резко сменилась на сильную тревогу.
– Дяденька, а где он?
– Кто? – не понял продавец.
– Мой кролик – с сердечком за ушком.
– Ой, простите, я не знал, что это ваш кролик, – улыбнулся мужчина. – Его забрали. Минут десять назад. Вы чуточку опоздали, но….
– Мама! – девочка разрыдалась – прямо вот так сразу и по-настоящему. – Я же говорила, что нужно было пойти вчера!
– Ты же знаешь, милая, – вчера я не могла, – женщина обняла дочку. – Я только вернулась с работы и должна была приготовить нам ужин.
– Но у нас осталось еще несколько самых очаровательных кроликов, – предпринял вторую попытку продавец. – Любой из них будет счастлив, отправиться жить к такой прекрасной принцессе.
– Мне нужен мой кролик! – выпалила девочка, вытерла нос рукавом платья, и потянула маму в обратном направлении.
– Простите, – оглянувшись, шепнула женщина.
– Какой избалованный ребенок! – бросил продавец толи кроликам, то ли мне, и вернулся за прилавок.
Я проследила глазами за несостоявшимися покупателями. Тонкие плечи девочки вздрагивали на каждом шагу. А ее мама вынула из сумочки платок и, пройдясь им по лицу дочки, промокнула свое.
Я поняла – женщина тоже плачет.
– Странная история, – пробубнила я, и… едва не клюнула носом в стакан с уже выдохшейся водой.
– Вот и я о том же, – отозвалась Вера, судя по запаху, как всегда, пережарившая омлет. Но, творческому человеку простительно. – Я уж думала, ты там заснула. Впервые кто-то слушает меня так внимательно, ни разу не перебивая.
– Ну…, ты интересно очень рассказываешь, – выпалила я и, залпом выпив невкусную соленую воду, побежала к выходу.
– Ты это куда? – Вера побежала за мной прямо с истекающей маслом кухонной лопаткой.
– Я скоро вернусь.
– Не-ет…, мы завтракаем и идем по магазинам.
– Успеем. А я могу опоздать. Понимаешь, там кролика могут купить. И тогда девочка….
– Какого еще кролика?
– С сердечком за ушком. Белого.
– Ты что, в стакане с водой это увидела? – подколола меня подруга.
– Да…, ну, то есть, вчера он еще был в магазине. А дочка одной моей знакомой, искала именно такого. И, если его заберут до них, девочка очень расстроится. Понимаешь?
– Не понимаю. Девочка расстроится из-за зверушки…. Ты что, детей не знаешь? Сегодня ей подавай кролика с листочком….
– С сердечком.
– Да все одно. Завтра – в цветочек. Послезавтра – полосатого, как тигр. А через неделю – вообще крокодильчика захочет, или того хуже – крысу. Фу! Кто их только покупает? – подруга брезгливо поморщилась.
– Не знаю, – я сдернула с крючка свою сумочку. – И девочке нужен именно кролик. И это важно! Жди! Омлет можешь слопать, а печенье – мне оставь.
– Из-за твоего зай… кролика, весь пол заляпала! – вместо «пока», крикнула мне вслед Вера.
Я оббежала три похожих зоомагазина. И в каждом сначала пугалась, что сердечный кролик уже продан, а потом, внимательнее оглядывая обстановку, успокаивалась, – магазин не тот.
И вот, я влетела – ну, не в таком буквальном смысле, как в первый раз, – влетела в четвертый магазин. И сразу увидела его – господина «Все равно».
Его палец уже прицеливался, чтобы совершить роковой выстрел. У меня перехватило дыхание. – «Такой не уступит», – мелькнуло уже в видимой голове.
Я совершила несколько кроличьих прыжков, едва не снеся стоящие на пути клетки сегодняшнего завоза и, в последний момент, успев перехватить выстрел, выпалила:
– Мне – этого!
– Соблюдайте очередь, – сказал продавец. Но, к моей, – или не моей, – великой радости, палец господина «Все равно» поменял цель.
– Я возьму просто в коробочке, – опередила я вопрос продавца и, теперь уже соблюдая очередь, встала у прилавка за сверхзанятым мужчиной.
Присев отдохнуть в уличном кафе в десятке метров от зоомагазина, я заказала стакан не выдохшейся газировки, хотя и немного опасалась ее. К счастью, все ее пузырьки оказались совершенно обычными – лишенными сюрпризов. За что я даже поблагодарила официантку, вручив ей чаевые.
– А что, бывает вода с сюрпризами? – спросила девушка. – Это же просто минералка.
– Вы и не представляете, чем в наше время могут напичкать даже просто минералку, – многозначительно закивала я. И тут…, снова чувство дежавю.
Я сорвалась с места, но, добежав до магазина, поняла, что забыла коробку на сиденье в кафе.
– Наш хозяин уже чуть саперов не вызвал, – улыбнулась мне официантка. – Прислушался…, не выходя из кухни…, говорит: – «Слышите, тикает?».
– Скребется, – объяснила я. – Так я же только….
– Да его и салфетка, уложенная домиком, сразу пугает.
– Салфетка… домиком…. Ну, волнения, относительно коробки, я, конечно, понимаю. Но салфетка… домиком…. – Я почесала себя за ухом, думая в этот момент все же больше о кролике, чем о салфетке и, не дождавшись разъяснений, уже через две секунды, второй… или третий раз, влетела в зоомагазин.
– Неужели, брак обнаружили? – оглянулся на меня продавец, уже разочаровавшийся угодить разрыдавшейся девочке.
Я хихикнула, мысленно укусила себя за то, что допустила детские слезы, и преградила девочке путь.
Та воззрилась на меня глазами, в которых могли бы плавать рыбки.
– Это не тебя тут кое-кто разыскивает?
– Кто? – от неожиданного вопроса, девочка перестала всхлипывать.
Я раскрыла коробку.
– Чудо! – вырвалось у малышки. – Меня-меня!
– Ну, тогда – он твой.
– Но, ведь, так нельзя…, – мама девочки попыталась вернуть мне зверька, но я стояла на своем.
– Я слышала ваш разговор. Забирайте. Даже и не переживайте. Я все равно больше птичек люблю.
– А сколько он стоил?
– Знаете, у меня сегодня хороший день. Так что, пусть будет подарком. Пожалуйста. Мне будет приятно.
– Пожалуйста! – повторила за мной девочка, – моря в ее глазах уже пересохли. Хорошо, что в них не было рыбок.
– Вы и не представляете, какое большое дело сейчас сделали, – на глазах мамы все-таки выступили слезы, которые я надеялась не увидеть. Впрочем, это были совсем не те слезы. – Можно, мы вас, хотя бы, пирожным в кафе угостим?
– Можно, – не без удовольствия согласилась я. – Только вы там коробку не оставляйте, и из салфеток домиков не стройте.
– Почему? – подняла брови девочка. – Я люблю домики делать… из салфеток. Уже делала. В этом кафе.
– А…, тогда понятно, откуда эти мысли про салфетки, – засмеялась я. – Говорят, там хозяин очень боится необычных салфеток и живых коробок.
– Думает, из них привидение какое-нибудь ка-ак выпрыгнет? – теперь засмеялась девочка.
Я кивнула, глядя в ее счастливые глаза.
– Понимаете, у моего папы – Дашиного дедушки, был точно такой кролик. – Принялась объяснять женщина, пока Даша убежала выбирать за всех пирожные. – Месяц назад папы не стало. А дочка очень его любила. Они были как самые лучшие друзья. Понимали друг друга, как у них говорилось, – с полувзгляда. И вместе нянчили дедушкиного любимца – кролика с сердечком за ушком. Однажды Даша даже попросила меня сшить кролику ошейник, – на случай, если тот потеряется, и просто для красоты. Она пожертвовала на этот ошейник свое сокровище – выкопанную из земли большую серебряную пуговицу с нацарапанным на ней кем-то словом: «Чудо». Я сделала ошейник из красной ленточки и пришила к нему пуговицу, как медаль. С того дня кролик получил свое чудесное имя – Чудо.
– Теперь я понимаю, почему Даша так огорчилась, – сказала я.
– И еще…, для Даши это не просто кролик, похожий на дедушкиного. Для нее это – тот самый кролик. Вчера вечером она прибежала ко мне вся запыхавшаяся, и сообщила, что Чудо нашелся, и мы просто обязаны прямо сейчас пойти и принести его домой.
– А кролик вашего папы потерялся?
– Мой брат, не успев спросить Дашу, отдал его кому-то из соседей. Говорит, волновался, что без заботы отца, зверушка пропадет. Для дочки это было трагедией. Как будто у нее уже во второй раз отняли дедушку. Не знаю, права я или нет, но я не стала переубеждать Дашу. Наверное…, пусть пока верит в чудо. Она же еще такая маленькая. Разве можно….
Услышав очередную привязку чуда к детскому возрасту, я невольно скривила рот набок.
– Вы со мной не согласны?
– Нет, совсем наоборот, – одернула я себя. – Еще как согласна. Вы никому не позволяйте разрушать ее чудо. Пусть продолжает верить.
– Пусть. Жаль, что настоящих чудес не бывает.
– Жаль, что вы в этом уверены, – неразборчиво произнесла я, и в четвертый раз увидела перед собой продавца из зоомагазина.
– Простите, совсем забыл, – отчеканил он, вынимая из кармана красную ленточку, с болтающимся на ней серебряным кругляшком. – Это идет вместе с кроликом. Снял на время, чтобы других кроликов не дразнил…, ну, чтобы не возгордился, – лицо продавца расплылось в улыбке, он, казалось, как и я, чувствовал, что участвует в совершении какого-то чуда. – Держи, – и мужчина протянул бонус как раз подоспевшей Даше.
Даша едва не уронила тарелочку с пирожными.
Серебряный кругляшок блеснул на солнце, и повернулся ко мне обратной стороной.
Дашина мама ахнула и онемела. А я прочла четко нацарапанное на металле слово: «Чудо».
Сияющая Даша открыла коробку, и кролик, как дрессированный, сам вытянул шею. Ленточка заняла свое законное место, мокрый носик вздернулся кверху.
– Вот видите, – возгордился, – засмеялся продавец.
И мы все тоже засмеялись. И девушка официантка – засмеялась, заразив при этом улыбкой молодую семью за соседним столиком.
Радость она штука заразная. И мне кажется, что обязанность каждого жителя нашей тесной планеты – делать ее все более и более заразной. Ни один заразившийся мне точно не возразит. А вы? Заразились?
Молодая семья, кстати, чуть позже даже подошла поиграть с Чудом.
Такая вот история. Вам, конечно, самим судить, что бывает, а чего – нет. А я верила в чудеса, верю, и буду верить! Чудоголовым быть, как говорится, не запретишь.
Ну, вот, только собралась закончить запись на милых моему сердцу словах о чуде, как вспомнила, что вас, наверное, волнует, ожидавшая меня все это время Вера. Не волнуйтесь, я успела вернуться к ее столу раньше, чем она отшкрябала от сковородки, пригоревший омлет. Подруга у меня не очень расторопная, особенно, когда фантазирует о своих расчудесных костюмах. Так что, это еще вопрос – кто из нас более чудоголовый. Хотя…, учитывая события последнего месяца, – все ж таки, я.
Запись пятая
Перерождение
Я вышла от Веры – мы только что закончили пошив последнего из придуманных ею костюмов для фотосессии. Это было замечательное, совершенно сказочное детское платье.
– Как жаль, что я уже не ребенок, – позавидовала я маленьким Вериным клиенткам и, чтобы хоть как-то утешить себя, села на качели. Мой взгляд упал на песочницу. Там пожилая женщина лепила куличики со своей внучкой. И делала она это с таким увлечением, что я снова позавидовала маленькой девочке. – Вот бы мне такую бабушку, которая, вместо того, чтобы бранить за испачканные руки, и пугать миллионом вредных существ, способных переместиться из песка в мое тело, сама не брезгует усесться прямо на песок и даже сварить из него кашу.
Бабушка как раз насыпала в пластиковую формочку песок и собралась залить его водой. Ее большие очки сползли на нос, она поправила.
– «Какие мутные линзы», – подумала я. По одному из стекол очков пошли круги, как круги от упавшего в воду камня. И вот, я уже не на качелях. Я в доме номер тридцать восемь, на Памятной улице. Молодая женщина плачет, жестикулируя руками у самого лица молодого мужчины.
– Я уже трижды позвонила в дом престарелых. Я уже обзвонила всех ее знакомых. Я обзвонила больницы, и даже переполошила все отделение полиции. Но никто не знает, где они. Зачем твоей маме наша малышка?
– Я не знаю, – пожал плечами мужчина, взволнованный не меньше. – Ты же понимаешь – она не осознает, что делает. Она же совсем впала в детство.
– Понимаю…. Но почему бы ей не делать то, чего она не осознает, в одиночестве? Зачем она увела с собой нашу Асю? А главное – куда? Ку-да?
– Я сейчас же отправлюсь на поиски сам. Позвоню только на работу, предупредить, что сегодня больше не вернусь.
Я снова на детской площадке. Бабушка уже намешала кашу. Почерпнула ее самодельной деревянной ложечкой и поднесла ко рту внучки.
– «Да она же вовсе не играет! Для нее все взаправду!» – сообразила я.
– Ешь скорее, – сказала бабушка, – у меня еще куча дел, а я тоже играть хочу.
Малышка опустошила ложечку и закашлялась.
Я моргнула, вздрогнула от того, что качели подо мной качнулись – я уже и забыла, где сидела. Поднялась на ноги, чтобы как-то помочь малышке, и обнаружила, что самодельная ложечка только нырнула в формочку с кашей.
Обрадовавшись возможности оставить малышку голодной, я бесцеремонно выхватила ложечку из руки пожилой женщины, отвернулась и, выбросив содержимое в траву, сделала вид, что жую.
– Простите, я просто очень-очень хочу есть.
– Ничего, – немного испуганно ответила пожилая женщина. – Не бойтесь, тетенька, здесь на всех хватит.
– Тетенька? – я немного растерялась. Меня даже дети тетенькой никогда не называли, а тут….
– Ну, вы же не дяденька. – Бабушка малышки забыла про страх и рассмеялась.
– Не дяденька, – согласилась я, и поняла, что должна подыграть. – А вы, девочки, почему одни гуляете? Где ваши взрослые?
– Взрослая здесь я, – заявила пожилая женщина, заставляя меня растеряться вторично.
– В самом деле?
– Ну…, не взрослая, конечно, – бабушка стыдливо втянула голову в плечи. – Просто родители оставили меня за старшую. И вот, мне приходится с Аськой нянчиться. А я, между прочим, с подружками хотела поиграть. В куклы! Не честно же так, да?
– В самом деле, – не честно, – энергично закивала я. – А давай, я поговорю с вашими родителями. Думаю, я смогу убедить их, отпустить тебя к подружкам. Пусть с Асей понянчится кто-нибудь другой.
– Правда? – обрадовалась бабушка.
– Правда.
– Правда-правда?
– Правда-правда.
– Правда-приправда-приправда?
– Тысячу раз – правда, – пресекла я дальнейшие переспросы.
Пожилая женщина встала, лишь частично отряхнула с себя песок, и потянула за руку маленькую внучку.
– Пойдем, Аська, домой. Слышала? Теперь с тобой не я возиться буду. Бее…, – она показала внучке язык. Та сморщила носик и ответно высунула язычок.
Я, как самый старший человек в компании, поместила себя посередине, крепко взяла девочек за руки, и повела в сторону Памятной улицы.