– Рада с вами познакомиться, Рэд.
Обменявшись потным рукопожатием, они направились к самолету. Ей пришлось жестом напомнить Руфусу, чтобы подобрал с земли автомат. Пикап, украшенный крокодильчиком, уже подъезжал к Леннерту; Амелия, стоя в кузове, зорко следила за падальщиками, разделывающими свиней и аллигатора.
– Я тоже, госпожа королева.
– Так не говорят. Правильно называть меня «ваше величество», но здесь это ни к чему. Пожалуйста, зовите меня просто по имени: Саския.
– Хотите скрыть, что вы здесь? Поэтому вот так прилетели?
– Да, я не хотела бы это афишировать. Широкой публике незачем знать, что я в Техасе.
– Много с вами народу?
– Отправим раненых в больницу – останется пятеро. Хотя Виллем, наверное, поедет с ними. Тогда четверо.
– Могу за три минуты довезти вас до открытой воды и посадить на лодку.
– На озеро?
– На реку. Речка Боске. Течет вон в ту сторону и впадает в Бразос.
– Бразос? – Саския знала это испанское слово, но не понимала, почему так называется река.
– «Руки Божьи», – объяснил Руфус. – Большая река, течет к Хьюстону. Так ее назвали испанцы. Не знаю почему. Они были помешаны на религии, у них все названия такие.
Что ж, звучит недурно.
– А за эти три минуты мы не встретимся с полицией, перекрывшей дорогу, или еще с кем-нибудь в этом роде? – Вопрос не праздный, поскольку с другой стороны аэродрома, примерно в километре отсюда, стояла впечатляющая линия красно-синих мигалок.
– Нет, если будем держаться подальше от дорог.
– Внутри никого не осталось? – спросил Руфус. Затем поджег самолет.
Он проделал все так стремительно, что Саския на миг усомнилась в мудрости своего решения доверить судьбу экспедиции первому встречному. Но несколько секунд спустя, когда они мчались прочь, а в зеркалах заднего вида – многочисленных и на удивление крупных – провожали их языки пламени, поняла, что Руфус все сделал правильно. Самолет все равно уже не спасешь. А внимание всех, кто наблюдает за аэродромом с той стороны, сейчас приковано к огню – хотя бы на минуту-две; но больше Руфусу и не надо, чтобы убраться с места крушения и скрыться в лесах.
Хотя, может быть, зря она приписывает ему такие хитрые планы. Может, он просто псих.
Так или иначе, он за рулем и их судьба сейчас в его руках.
– Головы берегите! – крикнул Руфус, когда пикап на полном ходу свернул с дороги и въехал в чащу.
Саския и Амелия сидели с ним в кабине, Аластер и Фенна – сзади, в открытом кузове. Аластер инстинктивно вздернул голову, но тут же торопливо втянул ее в плечи. Машина мчалась через заросли, такие густые, что в нескольких метрах уже ничего не разглядишь. Очевидно, «берегите головы» означало пригнуться. Хрустели и трещали ветки под колесами, пикап вихлялся туда-сюда: крупные деревья Руфус объезжал, кусты и молодые деревца просто ломал и давил. Впрочем, крупных деревьев попадалось на удивление немного. Лес здесь был не таким, к какому привыкла Саския. Она выросла – и жила до сих пор – в Хёйс-тен-Бос, особняке в центре Гааги, название которого переводится как «дом в лесу». Лес там величественный, многовековой – классический сказочный евролес с соснами до небес и почти без подлеска. А здесь, казалось, кроме подлеска вообще ничего нет! В первый миг, когда стена зелени ринулась им навстречу, Саския инстинктивно вжалась в сиденье: ей показалось, что пикап вот-вот врежется в эту плотную стену. Но зелень расступалась перед бампером, словно спелая пшеница в полях.
В какой-то момент они спугнули дикую свинью. Та бросилась бежать, а Руфус свернул за ней, и на миг Саския испугалась, что этот свиноманьяк сейчас, забыв обо всем, погонится за добычей. Но в миг, когда, прибавив газу, можно было оборвать кабанью жизнь, Руфус вместо этого ударил по тормозам. В следующую секунду Саския поняла: он не пытается задавить свинью – просто следует за ней. Хочет, чтобы она провела их сквозь чащу. Через ветровое стекло пикапа лес выглядит непроходимым; но свинья, спасающая свою жизнь, видит в нем систему троп, открытую и понятную, словно нидерландская железнодорожная сеть.
Так или иначе, это сработало: еще минута – и они вырвались из леса у края длинной насыпной дамбы, которую Саския разглядывала прямо перед крушением. Справа за дамбой, судя по всему, располагалось невидимое отсюда озеро. Перед ними расстилался открытый травянистый склон, неожиданно аккуратный и ухоженный; он круто спускался к небольшой и быстрой речке, которая (это Саския увидела, когда они подъехали ближе) питалась из водослива с рядом закатанных в сталь и бетон шлюзов, берущего свое начало в земляном склоне дамбы в сотне метров отсюда. Саския, уроженка Нидерландов, с первого взгляда сообразила, как работает вся конструкция. Пусть сверху дамба поросла зеленой травкой, пусть над ней кружат птицы (кстати, что за птицы? Боже, стервятники?! Как в вестернах?!); все эти дары природы – лишь внешний покров, маскировка, нечто вроде краски на стенах дома, прикрывающей структуру абсолютно искусственную, от начала до конца сконструированную человеком. В траве сереют островки бетона, из них выступают трубы и крышки люков – зримые проявления огромной инфраструктуры, скрытой под землей. Все здесь, куда ни бросишь взгляд, спроектировано какими-то техасскими инженерами, изо дня в день получающими зарплату за то, что они понимают воду и умеют ею управлять.
Чего хочет вода? В конечном счете всегда одного: добраться до моря. Этой речушке позволили выжить, поскольку она отводит лишние потоки воды, грозящие затопить аэродром или близлежащие кварталы. Сейчас все шлюзы водослива были распахнуты, вода хлестала, словно ее качали насосом. Течение неслось стремительно, казалось, вот-вот выйдет из берегов. Однако и тогда оно залило бы лишь участок, тщательно ограниченный насыпями и дамбами, отделяющими речную долину от аэродрома чуть выше. Именно по этой причине никто на аэродроме – никто из скорых и пожарных машин, дежурящих на соседней взлетной полосе, никто из наземных сотрудников, никто из тех, кто разделывал свиней и аллигатора на месте крушения самолета, – их сейчас не видел. Единственное, что могла разглядеть Саския над защитной насыпью, – верхушка диспетчерской вышки, да и та скоро скрылась из виду. Они оказались в странном одиночестве. Ниже водослива располагалась парковка для рабочих, но сейчас она пустовала. Работники дамбы хорошо понимали, что ждет во время разлива автомобили, припаркованные в пойме реки.
Совсем рядом река уходила в лес; а на опушке леса, вытащенное на сухую (еще недавно) землю, покачивалось надежно привязанное к дереву суденышко. Саския узнала в нем РИБ – жестко-корпусную надувную лодку. Ее корма, с большим подвесным мотором и резервным двигателем сбоку, сейчас качалась на волнах. Руфус остановил пикап как можно ближе, метрах в десяти от лодки, – дальше ехать не стал из опасения завязнуть в раскисшей земле. Все выстроились цепочкой между машиной и лодкой и принялись передавать друг другу багаж: Аластер доставал вещи из кузова и передавал Фенне, та Амелии, та Саскии, и наконец они попадали к Руфусу – он и решал, как разместить их на борту. Места в лодке было мало, но и багажа не так уж много. Две синих скатки с геокостюмами взяли с собой. Другие две Руфус запер в кабине пикапа и припарковал его повыше, на сухом месте. Затем бегом спустился к воде, прыгнул в лодку и завел мотор. Саския подхватила фалинь, отвязала от дерева и шагнула на борт, когда лодку уже подхватил поток. Амелия и Аластер придержали ее за руки – но все равно она полетела на дно носом вниз и лишь минуту спустя сумела принять более царственную позу. Современных монархов порой насмешливо именуют «носовыми фигурами» – они, мол, «возглавляют» государственный корабль, украшая его, но ничем не правя; теперь Саския ощущала себя такой фигурой в самом буквальном смысле.
Плавание по Боске обернулось захватывающим аттракционом. Река стремительно неслась вперед; они летели бы, как птицы, даже если бы Руфус не завел мотор на полную мощность. Берега сходились почти вплотную, и густой лес по обеим сторонам смыкался над головами, образуя непроницаемый зеленый свод. Глядя вверх, можно было разглядеть меж ветвей голубые клочки неба, опустив взгляд – различить сквозь деревья смутные силуэты прибрежных построек. Чем дальше, тем берега становились выше, круче, каменистее; вот лодка скользила уже практически по дну ущелья – неожиданно для Саскии, которой сверху, за несколько минут до крушения, эта местность казалась равнинной. Но вдруг поток повернул направо – и оказалось, что здесь он впадает в другую реку, намного шире и спокойнее. Саския обменялась взглядом с Руфусом, и тот кивнул, подтверждая: теперь они в Руках Божьих.
Для всех контактов Саския и ее команда использовали защищенное текстовое приложение. Порой просматривали сообщения со старомодных смартфонов, порой выводили текст на стекла очков. Темные очки и телефон Саскии разбились при крушении, но Аластер оставался в Сети – об этом можно было догадаться по движениям его глаз, считывающим «из воздуха» невидимый текст.
– Есть новости от наших раненых? – спросила Саския.
Он кивнул.
– Виллем на связи. Та женщина с крокодилом…
– Мэри, – подсказала Саския.
– Мэри отвезла Леннерта и Йохана в неотложку. Медицинский центр Бейлор. Видимо, ближайший к аэродрому. Леннерта сразу забрали в хирургическое, сейчас делают переливание крови. Йохан ждет в приемной. Виллем разбирается с деталями.
Как настоящий шотландец, Аластер предпочитал сухой формальный стиль и был склонен к преуменьшениям. Туманное «разбирается с деталями» означало, скорее всего, что Виллем пытается заплатить пачкой наличных евро за медицинские услуги пациентам, буквально упавшим с ясного неба – проникшим в страну если не совсем нелегально, то уж точно без прохождения таможни и соблюдения прочих формальностей. Собственно, для этого Саския и взяла с собой Виллема – чтобы подобные проблемы решал он, а ей об этом думать не приходилось.
Схожую роль играла и Фенна: ее задача – избавить Саскию от необходимости думать о том, как она выглядит. Крушение страшно перепугало Фенну, но мчаться по бездорожью через лес ей скорее понравилось, а плавание на лодке успокоило, так что теперь она готова была вернуться к своим обязанностям.
Для начала Фенна окинула Саскию долгим критическим взором. Затем расстегнула один из чехлов с геокостюмами. Не открывая целиком – для этого в лодке места не было, – сунула туда руку и вытащила первое, что смогла нащупать. Это оказался топик: облегающая водолазка из спандекса с длинными рукавами и с капюшоном. Ее полагалось надевать под мешковатый костюм со встроенной системой охлаждения, чтобы не натирал тело, и стирать отдельно. Однако можно было носить и без костюма: она защищала от солнечных ожогов, а если найти способ постоянно ее увлажнять – и охлаждала, не требуя замысловатых механических приспособлений.
– Надевайте, – сказала Фенна. – Быстрее, пока мы не выплыли из леса.
Именно так она разговаривала с Саскией, когда занималась своим делом. Куда эффективнее, чем: «Если не возражаете, ваше величество, для сегодняшнего мероприятия порекомендую вам белый спандекс…»
В первый момент Саския не поняла, почему переодеваться нужно в лесу, но затем сообразила: густые заросли, окружающие место слияния двух рек, надежно ограждают ее от чужих взглядов. Пока ограждают.
Саския расстегнула хлопчатобумажную блузу, надетую сегодня утром в Хёйс-тен-Бос. Сбросила, на несколько секунд обнажив лифчик и голую спину, а затем натянула водолазку. Пока стягивала к запястьям скользкие на ощупь рукава, Фенна нахлобучила ей на голову капюшон. Он доходил до бровей, а нижняя часть щекотала подбородок. Эту нижнюю часть капюшона можно было стянуть шнуровкой и превратить в маску, прикрывающую подбородок, рот, даже нос; в таком виде капюшон оставлял лишь щель для глаз.
– У кого-нибудь есть темные очки? – спросила Фенна.
Из-за Руфуса и Аластера всем приходилось говорить по-английски.
Амелия, порывшись у себя в сумке, извлекла старозаветные темные очки сурового армейского вида и без всякой электроники. Фенна нацепила их на Саскию, аккуратно просунув концы дужек между висками и плотно прилегающим спандексным капюшоном. Оглядела плоды своих трудов с выражением, которое Саския частенько у нее замечала: мол, «не идеал, конечно, – но ладно, сойдет, я сделала что могла».
– Не хотите, чтобы вас заметила какая-нибудь случайная камера, – догадался Руфус.
– Да, желательно бы обойтись без этого, – согласилась Саския. – Пока все не уладим.
– А остальные ваши люди?
– Фенна всегда путешествует со мной, – заметила Саския.
Теперь настала очередь Фенны пройти через такое же преображение, достав водолазку от второго костюма. Лифчика Фенна не носила, была стройной, гибкой и обожала татуировки; случись каким-нибудь соглядатаям окопаться в кустах на берегу, им сейчас предстало бы дивное зрелище – увы, ненадолго.
Двадцать лет назад тому, кто хочет остаться незамеченным, такое одеяние принесло бы куда больше вреда, чем пользы. Теперь же все изменилось. Перед каждым, кто в такую жару оказался на открытом воздухе, во весь рост вставал экзотический прежде вопрос: как остаться в живых. Руфус, как видно, об этом уже подумал – и надел широкополую шляпу. У Саскии и Фенны имелись геокостюмы. А вот Амелия и Аластер были одеты совсем не по погоде.
Впереди показались городские постройки – как видно, уже начинался центр Уэйко: старинный подвесной мост через реку, отель «Хилтон», где пару часов назад Виллем забронировал для них номера, несколько торговых центров в три-четыре этажа высотой. Вдали виднелись более крупные строения; особенно бросался в глаза огромный стадион.
