Давно это было

Телевизор, как это не покажется на первых порах странным, сказывался на моем воспитании. Нет, не в плане того, что мне не разрешали его смотреть, хотя и это иногда бывало, главным образом в вечернее время, тем более что я, как я понимаю, не сразу засыпал, да и сны, в которых почему-то почти всегда присутствовали высокие белые столбы, мне снились очень часто.

Поводом для использования телевизора в воспитательном процессе послужил следующий случай со мной.

Я с мальчишками играли не только во дворе, но и вне его: на Октябрьской улице. Она притягивала меня, да, наверное, и моих ровесников-мальчишек тем, что по ней в жаркое лето время от времени проезжала, как мы ее называли, «поливалка» или «поливальная машина». Подобные автомобили с цистерной вместо кузова, а то и трактора с прицепленной к ним цистерной, и сейчас используются для полива главным образом автомобильных дорог в Москве. Нам нравилось забежать с краю под капли извергавшихся из «поливалки» водяных струй, почувствовать на себе их освежающую прохладу.

Но так, как я сказал, бывало редко. Вот и в тот, жаркий летний день, о котором я собираюсь рассказать, «поливалки» не было. И я, кажется, с двумя мальчишками, решили пойти не на Октябрьскую улицу, а, пройдя между угловым домом, стоявшим рядом с нашим домом, и соседним с ним домом, выйти на Комсомольскую улицу, пересечь ее, и подойти к стоявшей на этой стороне недалеко от пересечения Комсомольской и Первомайской улиц зеленого цвета тележке с газированной водой. Тележка была на двух больших, как велосипедных колесах, на ней сверху на сероватом металлическом штативе друг против друга были вертикально установлены два длинных узких прозрачных стеклянных цилиндра, снизу которых выступали, по-моему, также стеклянные краны. В одном цилиндре газированная вода была бесцветной и прозрачной, в другом – красного цвета и сладкая, немного не прозрачная.

У мальчишек, как оказалось, было по одной однокопеечной монетки. Вот они и пошли, прихватив с собой меня, купить «газировки». Продавщица-полная женщина лет сорока, как я теперь понимаю, налила каждому из них по стандартному граненному стакану бесцветной «газировки», и они, посматривая на меня, неспеша начали пить. А я стоял и смотрел как они пьют.

Надо сказать, что «газировка» в то время была широко популярна среди людей всех возрастов, не только у детей. Вот и в этот раз к тележке подошли двое мужчин. Одного из них, в белой рубашке, я узнал: это был папин товарищ Олег Громыко, его отчества «Федорович» я тогда не знал. Узнал меня и он, после чего между ним и мною состоялся примерно такой, суть диалог:

Он: Ты чего, здесь делаешь?

Я: Пришел с ребятами.

Он: Пить хочешь?

Я: Да.

Он: Какую тебе?

Я: Сладкую.

Громыко протянул продавщице трехкопеечную монету, она налила «газировку» в стакан, после чего этот стакан оказался в моей руке, и я выпил все его содержимое. Какие чувства были у присутствовавших при этом мальчишек, думаю, понятно. Поблагодарив Громыко, я и мальчишками убежал обратно в наш двор и, как я понимаю, забыл о происшедшем. А, по-моему, уже вечером этого дня мне пришлось вспомнить о нем. Папа задал мне вопрос про «газировку». Я честно рассказал о том, как это было. Помню, мне вновь разъяснили, что со двора уходить нельзя, а, особенно просить у взрослых что-либо. Я, оправдываясь, сказал, что не просил, что дядя Громыко сам мне предложил. На что мне папа объяснил, что это еще хуже и в очередной раз повторил, что ничего ни у кого никогда без разрешения нельзя не только брать, но просить, а тем более с кем-то, кто старше меня, даже если я знаю этого человека, куда-либо уходить.

Это правило я запомнил навсегда.

Я, конечно, спросил у папы о том, откуда он узнал об этом инциденте со мной. На что он, улыбнувшись, ответил: «Видел по телевизору».

С тех пор, если я, сразу скажу очень и очень редко, в чем-то провинился, папа всегда говорил со мной, объясняя, как я был неправ.; а на мои вопросы, откуда он узнал, неизменно, улыбаясь отвечал: «Увидел по телевизору». И каждый раз я удивлялся: «Как это может быть? Папа же на работе, не рядом со мной?» Только повзрослев, я нашел ответ на этот мой вопрос: папа всегда интересовался у мамы и бабушки, как я провел день, что и где делал, а они-то, присматривая за мною, общаясь с соседями, несомненно, обладали, как сейчас говорят, информацией., да и я сам, наверняка, что-то рассказывал о своих «подвигах», не говоря о том, что, зачастую, по моему внешнему виду или одежде что-то да было видно.

Кстати, о наказаниях. Они были только, говоря современным языком, морального действия: словом. Даже количество случаев, когда меня «ставили в угол», уверен, можно пересчитать по пальцам одной руки. Видимо, это связано с тем, что я никогда не был озорным, хулиганистым мальчишкой.

И еще, прежде чем вернуться к рассказу о комнате, расскажу об одном эпизоде, связанным с кино.