И если я умираю, то вижу точно не Бога.
От нехватки кислорода воображение играет со мной в жуткие игры. Пространство то расширяется, то сужается, яркие вспышки мерцают перед глазами, искрятся, и я чувствую, как стремительно лечу… вниз. Да, вниз. Я не заслужила рая. И если честно, вообще не верю, что «после» что-то есть. Там ничего кроме пустоты. Я изо всех сил пытаюсь закричать, позвать на помощь, и кричу, кричу, оглушительно громко, но только у себя в голове. Мгновение, и все закачивается, и боль, и страх, и агония. Я легче ветра, и это опьяняет. Мне хочет парить, я устала сражаться, я устала падать. Взмываю вверх. К свету. Но что-то держит меня, заставляет взглянуть вниз и застыть от нарастающей боли, вспоминая, почему я не могу уйти. Слишком тяжел груз ответственности, и я из последних сил хватаюсь за реальность. Но мое тело больше не принадлежит мне, и я смотрю на него сверху. Неподвижное, такое бледное и хрупкое. Неестественная поза, как у сломанной куклы. Густые светлые волосы не прикрывают обнаженной кожи – во время наркотического угара парни порвали на мне и без того крошечное платье. Это отвратительно. Я выгляжу, как дешевая шлюха, и мне хочется отвернуться от этой картины, от самой себя, от того, кем я стала. Неужели в этом заключалось мое предназначение? Прожить пустую жизнь, быть не в силах помочь близкому человеку и сдохнуть от передоза?
Со стороны наблюдаю за тем, как Оуэн бьет меня по щекам, пытаясь нащупать пульс на шее.
– Скорую! Черт…детка. Кто-нибудь вызовите скорую!
– Наша спящая красавица отправилась танцевать с чертями, – подавляя дикий смех, делает вывод один из друзей Оуэна. Что делает с этими уродами дурь? В его голосе нет паники и сожаления, лишь блаженная улыбка на лице, словно для него все происходит не по-настоящему. Так и есть, они здесь все обдолбанные, и не смогут оказать умирающей девушке помощи…
И я снова ощущаю, как меня уносит прочь, в сгущающуюся вокруг тьму, прорезаемую мириадами световых фотонов. Внутри меня взрывается солнце, рассыпаясь обжигающими осколками, превращающимися в пепел, и он кружит, опадая на мои ладони серым дождем. Я замираю, околдованная, наблюдая, как серебристые слезы пепла подобно ртутным ручьям проливаются между моих пальцев, капая вниз с гулким звоном. Так разбивается хрусталь или плачет умирающее сердце. И я делаю шаг сквозь бездну отчаяния, не понимая, как такое возможно, позволяя уносить неизвестному потоку меня все дальше и дальше с оглушительной скоростью, сквозь извивающиеся лабиринты сознания.
Еще секунду назад я не могла закричать, а теперь я слышу свой истошный крик и чувствую, как надрываются связки. Я не понимаю, что происходит. Но когда открываю глаза, снова ощущаю свое тело, и то, как горячая кровь циркулирует по венам…и самое время обрадоваться этому, но на смену облегчению приходит новая волна паники и ужаса. Еще больший страх захлестывает меня, когда я чувствую на себе вес здорового и тяжелого мужского тела, которое прижимает меня к мягкой поверхности. Его янтарного цвета глаза горят от похоти, и это все, что я вижу в данный момент.
Зрение становится чётче, а все ощущения острее…но лучше смерть, чем место, в котором я оказалась. Какой дурной сон…. Игры сознания не отпускают, подбрасывая один кошмар за другим. Я думала, что это меня распластали на огромной кровати под большим навесом, драпированном прозрачными тканям, в центре загадочной комнаты, но на самом деле я лишь наблюдаю за жуткой картиной со стороны…словно смотрю страшный сон и все никак не могу проснуться.
Беглым взглядом окидываю просторную комнату с высокими сводами в готическом стиле, погруженную в полумрак. Мне слишком страшно, чтобы оценить обстановку в полной мере, но цветные витражи, гобелены с изображением кровавых сражений и поклонений людей величественным статуям, массивные, узорчатые колонны навевают мысли о языческих храмах и кровавых жертвоприношениях. Я смотрю в другую сторону, откуда раздаются душераздирающие крики несчастной девушки, над которой склонился мужчина.
– Отпусти меня! Нуриэль, зачем? Великий Ори покарает тебя, что ты делаешь! Хватит! Мне страшно! Ты пугаешь меня! – отчаянно кричит совсем юная девушка, у которой никогда не хватит сил противостоять такому гиганту. Полуобнаженный мужчина хватает ее за запястья, и в эту же секунду я чувствую резкую боль в своих. Как будто это его руки сжимают их…кричу, но эти двое не слышат меня. Не видят …
Меня нет.
Наверное, это все предсмертная агония, лихорадка, может быть, те самые муки перед попаданием в ад…я не знаю, что это, и не хочу знать. Мне просто хочется исчезнуть, испариться, но новый шквал эмоций и чувств обрушивается на меня с каждым криком девушки. С каждым грубым движением Нуриэля. Он поднимает ее руки над головой, распяв беззащитное тело на сбившихся покрывалах. Она выгибается дугой, но от боли, а не наслаждения…
– Sent`stantaresherisa, Mandisa (*Ты же хочешь, чтобы я сделал тебя своей, Мандиса, – удивительно, но они говорят на другом языке. Я никогда его не слышала. И при этом почему-то прекрасно понимаю смысл всех слов, хотя лучше бы не понимала….
– Признайся, ты позволяла ему то, что никогда не позволяла мне? – Нуриэль резко обхватывает ее скулы, и мои в ответ обдает новой порцией саднящей боли. Я ментально сливаюсь с несчастной девушкой и даже чувствую ее слезы на своих щеках… – И это после всего, через что мы прошли вместе? Сколько можно ждать? Ты давно не ребенок и должна понимать, чем закончатся твои игры. К Саху разговоры, я все равно возьму тебя, Мандиса, – злобное рычание мужчины превращается почти в нежный шепот, когда он склоняется надо мной, над нами, и почти бережно проводит пальцами по моим губам. Я стону в голос, но уже не от страха, а от секундной слабости: мне даже кажется, что я не против почувствовать его губы на своих губах, узнать вкус этого мужчины, напоминающего мне дикого воина, обезумевшего от страсти. Он наклоняется ближе и, проводя языком по моим губам, раскрывает их и проникает в рот…
Ощущение полного слияния с девушкой распадается, и я снова смотрю, как Нуриэль целует Мандису со стороны. Девушка впивается ногтями в его спину, старается оттолкнуть и причинить боль, но судя по теплоте на моих губах, по легкому чувству томления внутри, она не так сильно этого хочет. В ее сердце живут теплые чувства к целующему ее мужчине. Я не уверена, что это любовь, но что-то близкое. Ее и меня терзают сотни противоречий. Это начинает выглядеть эротично и сладко, их поцелуй пропитан такой страстью со стороны Нура, какой я в реальности от Оуэна никогда не ощущала. Мандиса же кажется мне совсем юной и неискушенной девушкой, в отличие от меня, чтобы ответить ему в полную силу, или дать достойный отпор, если поцелуи ей нежеланны. Но это не мешает мне завидовать ее чистоте, робости, трепету, с которым она принимает его поцелуй. Тепло разливается по моему телу…, а потом словно сердце обрывается.
Я слышу ЕГО голос. Мне кажется, я всегда его слышала… Низкие знакомые нотки приникают в мою душу, вызывая волнение и трепет. И это начинает действительно пугать меня: я замираю, не в силах даже вдохнуть, ощущая острую нехватку воздуха….
Скорее бы эта агония прекратилась. Я не хочу видеть этот сон, не хочу ощущать чувства Мандисы…, а испытывает она то, что мне не передать никакими словами. В реальном мире явно нет слов, чтобы описать подобное чувство. Мне кажется, что оно имеет отношение к обладателю голоса. Я ощутила, как замерло ее сердце, когда девушка поняла, что он увидел ее с Нуриэлем. И если я сомневалась в наличии эмоций Мандисы к тому мужчине, который сейчас нависает над ней, то теперь совершенно уверена – второй появившийся в этом безумном месте владеет всеми чувствами девушки в купе с ее душой.
– Нуриэль! – в комнату врывается обладатель магнетического голоса. Его появление сопровождается мощными энергетическими потоками, которые заполняют все пространство, заставляя меня сжиматься от необъяснимого ужаса. Он направляет руку в сторону Нура и тот издает болезненный рык. Я вижу, как рваные мерцающие стрелы электрического тока исходят от его ладони, ударяя в Нуриэля. От подобной силы даже факелы на каменных стенах гаснут, но я не теряю способности наблюдать за происходящим… В конце концов, это всего лишь сон.
– Что ты, черт возьми, такое… – отчаянно кричу я, совсем забыв о том, что меня никто не видит и не слышит. Лучше бы я молчала… Потому что ОН услышал. Поднял голову и не посмотрел, а прожёг меня насквозь своим взглядом. Черт, как ему это удалось? Или бессмысленно искать логику во сне…
Это же сон? Но, почему он кажется таким реальным и пугающим до жути?
Меня бьет темная тяжелая вибрирующая энергия, заставляя отступать назад, повинуясь инстинкту самосохранения. Я никогда не чувствовала на себе ничего подобного. Уже второй раз за сегодня. Влияние свирепого взгляда, магическое, неземное, неподвластное пронизывает до мурашек, до ломоты в теле. А он продолжает смотреть так, будто знает все мои страхи, читает все мои мысли, видит насквозь… Я привыкла к тому, что мужчины раздевают мое тело взглядом, но этот – в считанные секунды обнажил душу.
Закусываю губу, чтобы не закричать, надеясь, что он не кинется в мою сторону…
Еще с секунду я утопаю в пристальном, изучающем взгляде, пытаясь как можно отчетливее запомнить жесткое и властное лицо. Почему я ловлю себя на мысли о том, что хочу помнить его, когда… нет, если проснусь?
Такие мужественные черты лица. Желваки играют на точенных скулах, выдавая его ярость и гнев. Лишь на секунду позволяю себе задержать взгляд на его поджаром теле, на смуглой коже, обрисовывающей рельефные мышцы. Черт возьми, нельзя терять голову во сне…
Нервно сглотнув, я, наконец, решаюсь ответить ему таким же жгучим взглядом, и только секунду спустя понимаю, насколько это глупо. Это сон…и все эти люди лишь плод моей больной фантазии, воздействие наркотического дурмана или предсмертной агонии.
Мужчина отводит свой пристальный взгляд, и я выдыхаю, чувствуя огромное облегчение. Не теряя больше времени, он кидается к столу и хватает Нура, стаскивая его с девушки.
– Кэлон! – вырывается из губ девушки отчаянный крик, и я понимаю, что это имя мне знакомо.
– Ты заплатишь за это, – шипит Нуриэль, когда Кэлон одной рукой хватает его за горло и приподнимает над полом. Сжимает так сильно, что вены на его предплечьях вздуваются, а лицо Нура приобретает багровый оттенок.
Страх парализует тело, хочется кричать, но я слышу крик Мандисы, которая просит не убивать своего обидчика.
Ни один из мужчин не вызывает у меня доверия. Если первый кажется опасным, то второй…просто дьявол воплоти. По крайней мере, сейчас в таком разъяренном состоянии. Интересно, что связывает этих троих, и почему мой сон не дает мне всех ответов? Я хочу понять, какого черта одурманенное подсознание бросило меня сюда, в мрачные стены жутковатого зала, в центре которой двое диких мужчин дерутся из-за невинной девушки? Но, к сожалению, ответов нет.
Мандиса прикрывает лицо руками. И я вижу лишь длинные рыжие волосы, спутанные после попытки Нуриэля взять ее силой. Она дает себе секунду, чтобы прийти в себя, поднимается на ноги и, расправив плечи, набрасывается на Кэлона, чтобы помешать ему задушить Нуриэля. Она бьет его по плечам, умоляя прекратить насилие, но Кэлон неумолим. Отталкивая девушку плечом, усиливает хватку, заставляя своего соперника хрипеть. ЕЕ мольбы бессмысленны, он не слышит. Мандиса не сдается. Снова делает шаг вперед. На ее лице отчаяние и боль, подняв ладонь, она очень медленно приближает ее к плечу Кэлона. И я ощущаю исходящее от нее смятение, дрожь ее пальцев, трепет ее сердца. Она не хочет этого делать. Но чем может быть опасно обычное прикосновение? Да уж, нашла чем сразить такую мощь… Мой сарказм прерывает жгучая боль в ладонях. Опускаю взгляд на свои пылающие руки и чувствую, как это я…мы…прикасаемся к Кэлону. Я ощущаю его горячую кожу под своими пальцами, глядя на то, как она дотрагивается до него…магия. Невероятно. Немногим раньше я ощутила, как внутри меня взорвалось солнце, то теперь оно вспыхнуло в моей ладони и жидким огнем скользнуло сквозь пальцы.
– Какого Саха?! – яростно кричит Кэлон, вздрагивая всем телом. Он отпускает Нуриэля, и тот опадает на каменный пол, пытаясь отдышаться. Но я смотрю только на Кэлона, на мужчину, к которому прикоснулась Мандиса… или я, или мы обе. Ему действительно больно от моего прикосновения. Я снова сливаюсь с Мандисой, ощущая себя в ее теле. Завороженно смотрю на то, как его смуглая кожа краснеет под моей ладонью. Обугливается…словно я сжигаю его заживо. И мне больше не жаль его. Не спешу убирать руку, получая какое-то незнакомое прежде удовольствие, доставляя боль этому мужчине. Словно мщу…сама не знаю, за что.
– Obsena! (*прим. минтакийский язык – c*ка, дрянь) – рычит Кэлон, резко взмахивая левой рукой. К черту закон притяжения, потому что, не прикасаясь ко мне, мощью своей энергии Кэлон заставляет меня оторваться от земли. Словно невесомая пушинка я отлетаю за считанные секунды и врезаюсь в стену, преодолев в воздухе десяток метров. Его взгляд ударяет мне прямо в сердце, словно проворачивая в груди рукоятку невидимого ножа. Я смотрю в неистовые магические глаза, растворяясь в них, задыхаясь от боли. Мандиса стонет, скорчившись на холодном полу, а я продолжаю падать темный бездонный омут таинственных глаз Кэлона. В адскую непроглядную тьму заколдованных лабиринтов. И если это тот самый тоннель, то я должна найти свет. Я обязана… Я кому-то еще нужна там. Нужно вспомнить кому… Имя.
Крис.
Крис.
– Давай же, девочка, дыши!
Резко распахиваю глаза и вдыхаю полной грудью. Слишком много света…
Если бы не кучка врачей в белых халатах и масках, склонившихся надо мной, я бы решила, что все-таки умерла. Но то, что я сейчас чувствую, точно указывает на то, что я жива. Голова взрывается от боли, а все тело ломит и ноет. Я вернулась с того света, черт возьми. Только то, что я видела, сложно назвать раем, или адом, или чистилищем. Я ощущаю себя совершенно иначе, неуловимые изменения пульсируют в каждой клетке организма. И дело даже не во сне: он забывается, ускользает из моей памяти, но остаются чувства, что я пережила, обжигающая боль в груди, и я не понимаю, что мне теперь с этим сделать. Чувств слишком много, и они какие-то другие, необъятные, непостижимые, словно непредназначенные для моего опустевшего и давно ледяного сердца. Не предназначены для этого мира.
Это все равно что родиться заново.
— Два пятнадцать. Зафиксируйте. С возвращением, мисс Мартин. Еще бы две минуты, и смерть не была бы клинической, — произносит доктор, убирая от меня аппарат, который вновь завел мое сердце.
Зачем они меня вернули, зачем?
Не понимаю, откуда эти мысли.
Я же хотела вернуться, хотела жить ради Криса. Ради себя. Или просто всем назло.
По моим щекам беспрерывно текут слезы, и я не смогу объяснить их причину, даже если очень захочу. Меня не покидает единственная мысль: я хочу домой.
Дом…у меня никогда его не было. Даже рядом с Крисом я не чувствую себя так, словно я на своем месте.
– Я убью тебя, Мандиса,— вздрагиваю, снова заслышав знакомый голос. Кэлон. Кто такой Кэлон? Горячее дыхание обдает мочку уха, но, когда я медленно поворачиваю голову, рядом никого нет.
Я просто сошла с ума. Наверное, с таким образом жизни – это рано или поздно должно было произойти.
Глава 2
«Да придет в теплые земли разрушенного храма Великий Царь, сокрушив всех наследников Правителей Минтаки, и овладеет он зеркалом Креона и поднимет Аспис Элиоса и скажет всем живущим на земле и небесах – Я один буду править вами. И никто, ни Боги, ни твари земные не смогут сокрушить моей власти. Да будет так».
Пророчество, высеченное на руинах храма Арьяна.
