Эффект бумеранга
– Прецеденты, разумеется, были. Но их наберётся не более десятка. Среди них, например, женщина – хирург, работающая по контракту в армии и гражданское лицо – пилот, совершивший трансатлантический полёт, – пояснил Роберт.
– Определена ли степень геройства для награждаемых? – спросил Президент.
– Нет. Не определена. О каком-либо конкретном акте героизма в Указе не упоминается, – ответил Роберт, – сказано лишь, что Медалью Почёта награждается лицо за «ценные услуги, оказанные правительству США, и серьёзные и неустанные усилия».
Роберт ещё раз попытался убедить президента отказаться от идеи награждения Медалью Почёта англичанина, Натана Бернарда, не являющегося ни гражданином, ни военнослужащим США.
– Почему я не могу поощрить человека, обеспечившего Белый Дом стратегически важной, уместной и точной информацией, в то время, когда наши доблестные Вооруженные Силы, вместе с ЦРУ, были не в состоянии этого сделать?.. Если бы не сведения этого «не гражданина США», неизвестно чем мог бы закончиться Карибский кризис!.. Мы бы ввели войска на Кубу, которые тотчас были бы уничтожены! Тысячи американских солдат могли погибнуть, а США стать зачинщиками ядерной войны! – с жаром произнёс президент.
– Джон! Есть определённая процедура подготовки награждения Медалью Почёта! Должно быть вынесено представление, утвержденное на всех ступенях командной иерархии, вплоть до президента США, – сообщил Роберт.
– То есть последнее слово остаётся за мной? – уточнил Джон Кеннеди.
– Да.
– С него и начнём. Подготовь всё для награждения Натана Бернарда и передай на утверждение в Конгресс. Пусть они назовут хоть одну причину, по которой сочтут возможным отклонить мою личную кандидатуру! – с нажимом произнёс Джон Кеннеди.
– Есть ещё одно важное «но». Как быть с тем, что Натан Бернард не является гражданином США? – напомнил Роберт.
– Он получит его вместе медалью, – произнёс Кеннеди тоном, не терпящим возражений.
– Джон, почему ты с такой настойчивостью отстаиваешь интересы этого человека? Важные сведения, действительно, предоставил он. Но в цепочке поставщиков информации, значатся многие люди: наш родственник Джон Смит, смотритель маяка на Кубе, капитан яхты, доставивший журнал с записями в Белый дом…Что же их всех Медалями Почёта награждать?
– Каждый участник достоин благодарности, но сольная партия принадлежит Натану Бернарду. Именно ему пришла идея собирать данные о заходящих судах в этот кубинский порт. Он не побоялся предоставить их США, находясь во вражеском окружении. Рисковал жизнью. Его могли расстрелять в любой момент! Это смелый и преданный человек. Патриот!.. Есть ещё один фактор в пользу Натана Бернарда… Роберт! Нам, чтобы удержать власть нужны не только политическая воля, знания и сила. Необходимы доверенные люди. На них держится весь этот мир! Карибский кризис показал, как важно везде иметь «своих» агентов. Короля делает свита!.. Подыщи хорошую службу Натану Бернарду в международном Альянсе. Пусть числится в штате государственного органа США, будет нашим осведомителем. Докладывает истинную ситуацию, проблемы и предлагает решения.
Настоящий солдат
Канун Нового 1963 года. В Шереметьево нарядили ёлку. Она искрилась огнями, наполняла запахом хвои зал прилёта и создавала особую праздничную атмосферу.
Улыбки, цветы, транспаранты! Толпа из жён, девушек, детей, болельщиков встречали, прибывшую из Давоса, советскую сборную по хоккею, завоевавшую Кубок Ахерна. С микрофонами и видеоаппаратурой к ним слетелись журналисты. Окружили спортсменов и брали у них интервью. Рассказывали о борьбе наших хоккеистов за первое место, о важном историческом моменте в истории советского спорта, связанного с получением престижной международной награды.
В числе прочих пассажиров рейса Давос-Москва прибыл Звонцов Виктор Витальевич. Разведчик-нелегал вернулся домой из трёхлетней командировки на Кубу. Перед отъездом в Москве у него оставалась беременная жена. Родился сын Юра. В далёком Усть – Каменогорске умер отец.
В штатской одежде, без торжественной мишуры и помпы, его встречал куратор из Центра внешней разведки, подполковник Фролов. Они тепло поприветствовали друг друга, расцеловались.
– С приездом Виктор! Добро пожаловать, в родную гавань! —произнёс Фролов.
– Приветствую вас, Сергей Иванович! Рад встречи!
– Взаимно! Рад видеть тебя, орёл, живого и в добром здравии! От лица командования, поздравляю с правительственной наградой, внеочередным званием и днём рождения! Ты у нас молодец, Виктор! Превзошёл всё ожидания!.. Как добрался?
– Спасибо! В целом, нормально! В Лондоне, правда, пришлось задержаться, чтобы «сбросить хвост», прицепившийся с самого Вашингтона… Тася, Юра как они?
– Таисия у тебя умница. За три года освоила три языка. Окончила университетский курс по биохимии. Мы вырастили тебе полноценную помощницу! Юрка ходит в детский сад. Ох и шустрый малый у тебя сын!
На парковке их ожидал автомобиль. Машина мягко тронулась с места. В окнах поплыли заснеженные улицы вечерней столицы. Как давно он не был в Москве!
«Юрке два с половиной года …какой он?» – думал Виктор, с нетерпением ожидая встречи с семьёй, спросил:
– Он уже говорит?
– Кто? – Фролов не понял о ком идёт речь, но тут же сообразил и, с улыбкой, ответил, – болтает во всю! Седьмого Ноября наши дети давали концерт. Твой Юрка читал Маршака. Без запинки. Здоровенный такой стих…
***
Чистые пруды. Виктор уже почти дома. Попрощался с Фроловым, вышел из машины. Поднял голову вверх. На третьем этаже, справа от центрального лестничного пролёта, светилось окно. «Ужинают», – улыбнулся Виктор. Ещё несколько минут и он обнимет жену и сына…
Три года назад Тася, провожая его горько плакала. Он уговаривал её не думать о расставании, а представлять, что он рядом, только вышел в магазин, на минуту, за хлебом…
Виктор поспешил в ближайшую булочную и купил свежий хрустящий батон.
– Что – то ещё? – спросила продавец у представительного вида покупателя (без авоськи, с необычной, для советского человека, кожаной сумкой через плечо!) «Иностранец! Американец…или англичанин», – подумала она, с любопытством разглядывая покупателя, одетого не по сезону, в светлое кашемировое пальто и без головного убора.
– Да! Пожалуйста, триста грамм конфет «Мишка на севере», – без акцента ответил он.
«Нет, это наш, не иностранец…Дипломат, видимо… Приехал только что из – за границы!», – решила про себя женщина и протянула конфеты и сдачу.
Через пять минут Виктор стоял возле квартиры. Прислушался. Тихо. Вставил ключ в замочную скважину. Раздался характерный щелчок, дверь открылась, и Виктор увидел жену.
– Тася, здравствуй! Я хлеб принёс хлеб и конфеты! – показал покупки Виктор.
– Витя! Витя вернулся! Юра, сынок! Это твой папа! Папа приехал! – воскликнула Тася и бросилась к мужу. Витя целовал её лицо, шею… глаза…
– С днём рождения, Витя! Юра, ну что же ты стоишь? Это же твой папа!
Юрка подбежал и тут же взлетел, под самый потолок, на руках отца!
– Дядя, ты правда мой папа? – серьёзно спросил он, когда его опустили на пол.
– Правда, мой маленький! – ответил Виктор и прижал его к груди. Про себя отметил, что ребёнок, для своего возраста, хорошо и связанно говорит, только «р» у него не получается.
– Я не маленький, а большой! Настоящий солдат! – гордо сообщил малыш и, смущаясь, произнёс, – С днём рождения вас… тебя…папа!
– Спасибо, настоящий солдат! – опешил Виктор. Пожал руку сына, вручил покупки и сказал:
– Держи! Неси их на кухню!
После выполнения поручения, Юра, не мешкая, перешёл к делу:
– Папа, ты должен поколотить Веньку! Он жадный, машинку мне не даёт!
– Вот тебе и раз! – воскликнул отец, – Не ты ли, братец, только что назвался «настоящим солдатом»? Где ты видел, чтобы солдаты бегали к папочке жаловаться?
Юрке стало стыдно. Уши у него покраснели. Он опустил голову, спрятал глаза, развернулся, чтобы уйти в свою комнату и пережить позор в одиночестве. Но вновь попал в цепкие руки отца, которые принялись его щекотать, терзать и мять… Юрка визжал, кричал, отбивался… После недолгой возни, взлохмаченные и довольные друг другом, они сели за стол.
Смех, радость, нескончаемый поток эмоций!
…Юрка не хотел идти в кровать и уснул прямо на отцовских руках. Виктор боялся пошевелиться, сидел, не отрываясь, смотрел на него.
– Тася, у него улыбка как у тебя, а глаза – мои, тихо прошептал отец.
Разлука, длиною в три года, осталась позади. Карие глаза утонули в синеве глаз напротив, руки дотронулись до её рук, лица, волос. Скользнули по молнии на платье, чулкам. «Я соскучился… – прошептал он… – люблю тебя!» Слова угасли в поцелуях, прикосновениях, объятиях…
***
Юрка проснулся пораньше и побежал проверять, дома ли папа. Осторожно, на цыпочках, он прошёл в спальню к родителям. Увидел спящего отца, потрогал его за нос, и тут же оказался в больших крепких руках, которые мягко приземлили его на кровать.
Юра спросил:
– Ты больше от нас не уедешь?
– Не стану тебя обманывать, сын, уеду, – ответил Виктор.
– Почему-у? – расстроился ребёнок.
– Я, как и ты, настоящий солдат. Солдат должен защищать свою Родину, – объяснил папа.
– Что такое Родина? – спросил сын.
– Это всё, что ты любишь!
– И маму, и бабушку? – уточнил Юрка.
– И маму, и бабушку, и тебя, и меня, – согласился отец.
***
– Витя, я знаю, что ты немногое можешь сообщить мне о той твоей жизни. Там, без нас. Расскажи о самых ярких событиях, – попросила Тася.
– Жизнь и яркие события у меня здесь, с вами. «Там» – служба. Твой муж награждён Боевым Орденом Красного Знамени, получил внеочередное звание – майор… Тасенька, ты молодчина! Мне уже сообщили, что ты завершила подготовку и скоро мы будем работать вместе! Ты даже не представляешь, как я рад этому, рыжая моя, девочка!..– произнёс Виктор. Вынул из сумки красную бархатную коробочку, иностранные документы и сказал:
– Будем знакомиться! Я – британский подданый и гражданин США. Это Медаль Почёта. Была вручена мне Джоном Кеннеди.
Тася с интересом рассматривала паспорт, в котором, рядом с фотографией Виктора, значились имя «Натан», фамилия «Бернард», дата рождения – 28.10.1936 года, место рождения – город Лондон. Медаль, с непривычной для советского человека, перевёрнутой пятиконечной позолоченной звездой. Свидетельство, с многозначительной надписью: «Натану Бернарду. От Конгресса США. За ценные услуги, оказанные правительству США, и серьёзные, неустанные усилия»6.
«Мой муж – настоящий Солдат» – с гордостью произнесла она.
Планы командования
Через четыре года после победы в Великой Отечественной войне, когда ценой 27 миллионов советских людей, Европа была освобождена от фашизма, было создано НАТО с целью, закреплённой в уставе организации – «защита от советского вмешательства».
К 1963 году в состав НАТО входило 15 западноевропейских стран, с объединённым командованием военными и политическими силами.
***
18 января 1963 года начальник отдела по странам США и Канады полковник Аристов О.П. докладывал о состоянии дел в Северо-Атлантическом Альянсе генерал-лейтенанту Первого главного управления КГБ СССР Локтеву А.Ф.
– … Натан Бернард (агент Фокс) принял предложение служить в составе делегации США в штаб-квартире НАТО, в качестве сотрудника отдела разработки новых технологий. В настоящее время Фокс, в очередном отпуске в Москве.
– Хорошие новости! Долгое время наши усилия по проникновению в эту организацию были безуспешными. Внедрение в самое сердце Альянса, в состав делегации США, да ещё на такую позицию – это удача! – похвалил Локтев, – штаб-квартира НАТО находится в Париже. Франция представляет особый интерес для спецслужб. Усилим, заодно, парижскую резидентуру.
Генерал обратился к полковнику Лазареву, начальнику отдела по странам Европы:
– Артём Леонидович, подопечная Курта Либхнета уже приступила к работе в парижской лаборатории?
–У неё ещё целый месяц отпуска, товарищ генерал. Эрика Стюард находится в отпуске, в Дрездене. Вскоре направится во Францию. Время пока терпит. Мы непрерывно «ведём» её, Александр Фёдорович, – отрапортовал Лазарев.
– Не спускайте глаз с этой особы! От неё зависит получение ценнейшего материала в области разработки биохимического оружия, начатого фашистами во время войны… Мне не нравится моральное состояние этого агента. Девица зациклена на давних и уже давно не существующих проблемах! Не годится для молодой женщины в одиночестве мотаться по Европе! Но ничего не поделаешь… Нужно считаться с европейским менталитетом! – вздохнул генерал и резюмировал, – Курт Либхнет путь продолжает координировать агентурную сеть по Европе. Эрика Стюард напрямую будет подчиняться Фоксу.
***
После совещания, Локтев задержал Лазарева и спросил о готовности агента Ренарды (Звонцовой Таисии Ивановны) к самостоятельной работе.
– Её куратор доложил о полном соответствии стандартам внедрения агента Ренарды. На первом этапе, ей предстоит адаптация в Париже, с отработкой легенды в Сорбоне, в качестве аспирантки кафедры биохимии. На втором этапе, запланировано знакомство и создание семьи с Натаном Бернардом, – отрапортовал Лазарев.
– Это хорошо…Тактический план взаимодействия Фокса и Ренарды должен быть расписан и отработан до мелочей. Готовьте документы на утверждение.
– Так точно!
Специализированный детский сад
Звонцовы готовились в длительную зарубежную командировку. Юра должен был остаться в СССР. За время отпуска нужно было решить вопрос с его устройством в специализированный интернат для детей, родители которых служат во внешней разведке за рубежом.
Их встретил директор этого закрытого учреждения и повёл на экскурсию. Красивое здание с большими игровыми комнатами, учебными классами, спортивными залами, бассейном располагалось в сосновом бору, на берегу реки.
«Сейчас зима, – рассказывал директор, – снег. Дети катаются на лыжах. Мы заливаем каток, возим ребят в музеи, выставочные залы. Летом они сажают цветы, ухаживают за огородом, животными, купаются в реке. Каждый год бывают в Артеке. Командование щедро снабжает интернат. Уровень обучения здесь выше, чем в обычной средней школе. Наши дети поступают в МГИМО, или другие лучшие высшие учебные заведения страны…
Вы не переживайте за сына! Ему здесь будет хорошо! Преподаватели, медицинские работники и другие специалисты – все высшей категории. Многие люди дорого бы заплатили, чтобы дать своим чадам такое образование, какое предусмотрено у нас».
Тася смотрела на мальчишек и девчонок и немела от слёз. Несмотря на царские условия, дети здесь росли сиротами. Малыши играли дорогими игрушками, их правильно и хорошо кормили, лечили лучшие врачи, ежегодно возили к морю. Но они годами не видели семьи, любви и ласки!
Тася молчала, пока длилась экскурсия, но на обратном пути, когда они с мужем остались вдвоём, разревелась.
– Витя, скажи, как мы будем жить «там», зная, что наш сын здесь растёт один, без нас, без близких, родных, любящих людей? С каждым днём он будет отвыкать от меня и от тебя. Сирота при живых родителях… Он вырастет и будет считать, что мы его бросили! Это не справедливо! – захлёбывалась от рыданий она.
Слёзы потоком лились у неё из глаз. Виктор остановил автомобиль. Когда нахлынувшие эмоции у жены ослабли, он взял её за плечи, устремил взгляд в её глаза, и строго сказал:
– Наш сын никогда не будет думать, что мы его бросили! Воспитание, полученное здесь, ему этого не позволит! Дети, которых ты только что видела, в точно таком же положении, как и наш сын. Их родители служат Родине, являются её героями! Заметь, любимая! Ни алкоголиками, ни преступниками, не лишенными родительских прав отщепенцами общества!.. Что будет думать сын о родителях, посвятивших свою жизнь на благо служения Отчизны – это важная тема. Но сейчас мы поговорим не об этом. Один раз и навсегда… Я не буду тебя успокаивать и говорить банальные вещи о том, сколько денег израсходовало государство, обучая тебя и меня. Не стану напоминать, что ты можешь отказаться от работы за рубежом. «Туда» насильно не посылают! «Паленый» разведчик –потенциальный предатель! Ты о справедливости хочешь поговорить, Таисия Ивановна?.. Тогда пожалуйте, сударыня, домой, в Александровку, в Восточный Казахстан! Приступайте к обязанностям фельдшера – акушера и трудитесь там по специальности! Справедливо, не правда ли? Об этой жизни можете забыть! Она не для Вас. Эти блага предназначены для сотрудника внешней разведки Советского Союза, ежеминутно рискующего и готового отдать жизнь, на благо Родины!
Повисла пауза. На Тасю смотрели незнакомые колючие глаза, метающие рыжие молнии. Она опустила голову и съёжилась. Виктор увидел, что переборщил. Ему стало жаль жену и мать, которая принимает непростое решение – оставить сына на многие годы в интернате. Он смягчил тон.
– Тася, ласточка моя ненаглядная! Не вынуждай меня так жёстко говорить с тобой! Дети наших коллег вырастут. Будут работать в дипломатическом корпусе, или на другой государственной службе, занимая высокие ответственные и почётные посты. Чем плоха такая перспектива для Юры? Ты считаешь, что если сидеть около ребёнка, то из него непременно хороший человек получится? Ты думаешь, что, находясь рядом с ним, сможешь заработать гарантию любви и заботы в старости? Ты хочешь положить жизнь на алтарь интересов сына, зачеркнув себя, как личность?.. Запомни, в этом случае, Юра будет относиться к тебе снисходительно, не более того! Уважают заслуги, а не жертвенность! Наш сын будет находиться в лучших условиях, какие только можно себе представить!.. Да! Мы будем редко видеться, но ты это знала! Тебя об этом предупреждали, в самом начале!
Видя, что жена взяла себя в руки, Витя обнял её, как ребёнка, погладил по голове, и перевёл разговор на другую тему.
– Ты думаешь, мне легко?.. Знаешь, моя рыжая девочка, как я привык организовывать себя?
– Как? – тихо спросила притихшая Тася.
– Мысленно я очерчиваю круг компетенций. Концентрируюсь на цели и выключаю из головы всё, что находится за пределами черты. Когда приступаю к решению задач, то представляю их планетами, путь которых я должен проследить. Пока не было случая, чтобы мне не удалось просчитать траекторию движения каждой из них и не высветить их темную сторону, – делился опытом Виктор.
На его лице появился румянец, глаза засияли привычным тёплым светом, и он продолжил:
– Определение места и персональной роли в игре – чрезвычайно важная вещь в нашей работе. Тут не до слёз. Никто с тобой миндальничать не будет! Разведчик – это игрок. Понимаешь, о чём я говорю? Игрок! С холодной прагматичной головой! Как кошка, падая с высоты, приземляется на ноги, так и разведчик должен быть наготове и всегда занимать положение игрока, даже если ему уготована роль бейсбольного мяча. Он должен уметь перехватывать инициативу. Иначе провал, а это смерть, тюрьма и вечная разлука с близкими. А ты нюни распустила, как девчонка-первоклассница! Рыжая моя!
– Витя, я хочу, чтобы наш сын рос с моей мамой, – твёрдо произнесла Тася и вернула мужа к обсуждению судьбы Юры.
– Хорошо! Давай пригласим Агафью Емельяновну в Москву. Она будет жить с Юрой и водить его в детский сад, – поддержал жену Виктор. Но увидел, что она никак не отреагировала на его предложение и понял, что Тася имела в виду нечто иное. Осекся на полуслове и замолчал.
– Мама никогда не согласится жить в Москве. Она здесь пробыла год, сразу после рождения Юры, и сказала, что «уж лучше вы к нам». Вся её жизнь прошла в Александровке, с бабушкой, родственниками, подругами. Она никуда не поедет из своей деревни, – объяснила Тася и у неё снова навернулись на глазах слёзы, но уже по другой причине. Всхлипнув, она печально вспомнила:
– Виталий Андреевич говорил, что будет воспитывать внука, а сам умер…
– Тася! Хватит, ей – богу! Ты что решила сегодня меня в слезах утопить? – возмутился Виктор.
– Витя, пожалуйста, поехали в Александровку, отвезём Юру маме! У нас ещё целый месяц отпуска, мы успеем! – взмолилась Тася.
– Ты собралась оставить Юру в селе на несколько лет? С ума сошла?! – в ужасе воскликнул возмущённый отец.
Тася взъерошилась, слёзы у неё высохли. Вцепившись в мужа прозрачным, как лёд, холодным взглядом, она с растяжкой, подчёркнуто – уважительно, копируя его манеру, произнесла:
– Сударь, а чем Вам моя деревня не угодила?! Прошу объяснить, Виктор Витальевич!
– Вы что, Таисия Ивановна, хотите отправить нашего сына, будущего дипломата получать образование в сибирской глухомани? – воскликнул отец.
– Да, Виктор Витальевич, представьте себе! – с нажимом ответила жена, – «будущему дипломату», хочу Вам напомнить, дорогой мой человек, ещё нет и трёх лет, и он сейчас, больше всего нуждается в любви и заботе близких людей! Пусть это будет не мама, а хотя бы бабушка, родной человек, которая и по голове погладит и сказку на ночь прочтёт! Ты, надеюсь, не забыл, что я тоже родом из «глухой сибирской деревни»?!
«Да, это тебе не планеты в голове гонять…», – подумал Виктор и согласился с доводами жены.
***
Александровка встретила Звонцовых февральским холодом, бураном и гололедицей. Старая Связь7, в которой жили мама, бабушка и сестра Наташа, совсем обветшала.
Виктор, заприметив по – соседству хороший дом, пошёл договариваться с соседом, чтобы тот его продал.
Яков Штенцель – хозяин дома, мужик деловой и серьёзный, вникнув в суть вопроса, перекрестился и наотрез отказался от сделки. Но услышав сумму, которую озвучил Виктор в обмен его дома на старую халупу, согласился.
Скудные пожитки перетащили весело и быстро. Справили новоселье. Дом у домочадцев получил прозвище «Штенцель».
На вопрос односельчан:
– Как устроились?
Бабушка Пистимея отвечала:
– В Штенцеле, у нас, тапереча, паровое отопление и вода в крану! Акромя сенцев и горницы, на кажного – по комнате!
Юру устроили в совхозный детский сад.
Оставь надежду, всяк сюда входящий…
После посещения Дрездена Амалия Гарвинг почувствовала, как её душа начала освобождаться из плена вины перед человечеством.
Девушка планировала продолжить путь в Париж, но повстречала в дороге указательный знак с надписью – «Краков 400 км» и руки повернули руль в направлении Польши. «Я должна увидеть лабораторию в Аушвице, где работал мой отец», – решила Амалия.
Она остановилась в небольшом гостевом доме на окраине Кракова, а утром отправилась в музей жертвам концлагерей.
***
Поляки, в отличие от приезжих, не любят называть это жуткое место Освенцимом: одноимённый городишко расположен рядом с ним.
Эрика Стюард поставила автомобиль на парковку, приобрела билет и, в составе экскурсии, с группой французских туристов, вошла в музей.
Первое, что ее удивило – это основательность корпусов фабрики смерти. Толстые стены были сделаны будто на века. Фашисты собирались эксплуатировать их вечно!
Конец зимы. Февраль. На улице минус семь. Холодный пронизывающий ветер. Облачившись во всё теплое, посетители не могли себе представить, что люди, которых тут держали, кроме тюремной робы, вообще больше не имели никакой одежды!
Рельсы, бараки, колючая проволока. С немецкой пунктуальностью на каждом здании, оборудовании, были прикреплены номер и табличка. От надписей, на которых, ужас стыл в жилах: «Сортировка костей», «Дезинфекция тел», «Крематорий», «Прах», «Конечности».
Жуткая экспозиция начиналась с фотографий поезда, направлявшегося в Освенцим. Люди на снимках ещё не знали, что их везли …в ад. Некоторые улыбались, помогали друг другу заносить чемоданы в вагон. Какую-то женщину везли на инвалидной коляске по перрону. Двери тамбура закрылись, и пассажиры отправились в преисподнюю.
Судя по датам, редким узникам удалось прожить в Аушвице больше года.
Заходить в бараки страшно. Амалии казалось, что сейчас она увидит замученных заключённых. Но людей в полосатой робе, разумеется, давно уже не было. В пустых помещениях были разложены вещи узников: кучи разновеликих очков. Комната с костылями, искусственными конечностями, железными корсетами.
Перед входом в газовую камеру и крематорий, каратели требовали снять одежду. Вещи употребляли для других нужд. Каждую туфельку, чемодан – в дело. На выходе из крематория стояли металлические сосуды, предназначавшиеся для человеческого праха.
Под стеклом тугими сплетенными валиками, лежали косы убитых женщин: рыжие, каштановые, русые, черные. Немцы народ практичный. Всему нашли применение: из волос делали веревки, из плоти – мыло, из праха – удобрения.
За воротами послышалась приглушённая немецкая речь –слуховая иллюзия. Звуки родного языка, впервые в жизни, показались Амалии воплощением страха, концентрацией самых отрицательных эмоций, боли и ужаса. Лающим лязгом звучал он в кладбищенском пространстве.