Опекун. Запрещено любить тебя!

Катарина неожиданно тихо простонала, ее дыхание участилось, будто реагирует на мои ласки. Внутри все похолодело – она, что ощущает мои прикосновения?

Шумно выдохнув, и запрокинула голову, обнажая белую, беззащитную шею, к которой так и хочется прикоснуться губами. Как же она хороша, скользнул по ее животу, гладкому, упругому, очертил дорожку вокруг пупка, девушка податливо выгнула спину. Вот так, моя хорошая, тебе будет хорошо.

Порочная невинность. Это заводит сильнее всего. Если бы она сейчас проснулась, сорвала повязку, я бы тут же прекратил, и даже не знаю, как бы извинялся за свое поведение. Да что там, я бы больше никогда не посмел к ней прикоснуться, если бы конечно малышка сама не желала этого. Безумная мысль, но это единственное, что приходит в голову сейчас, когда она стонет и извивается под моими пальцами, что девушка уже не невинна и знает толк в ласках. Может этот «преподаватель» успел наложить свои грязные лапы на мою девочку?

– М… – прохныкала девушка, когда я скользнул пальцами ей между ног и коснулся пульсирующего бугорка. Как мокро, как у нее здесь мокро и жарко.

Аккуратно и совсем неглубоко проник внутрь, Катарина с хриплым стоном выгнулась еще сильнее, вцепившись руками в простынь и шире раскидывая ноги. Как у нее здесь туго… Да что же она со мной делает?!

А, что творю тогда я, лаская пальцами? Ее влажные складочки и горячая сердцевинка так и манили, проникнуть еще совсем немного внутрь… Я продолжал гладить ее грудь, дразнить соски, которые сейчас невыносимо твердые. Губы Катарины раскрылись, и с них слетел сладостный стон, она такая до безумия красивая желанная лежала рядом и словно просила взять ее.

Член стал каменным, готовым ворваться в эту тугую щелочку. Небеса, дайте мне сил устоять.

Моя прекрасная малышка, как же ты хороша. Как мне хочется устроиться между твоих стройных ножек и доставить тебе несравненное удовольствие. Нам будет очень хорошо вдвоем. В этом я уверен. Но буду терпеть до последнего, и не позволю обидеть ее даже себе, а вот удовольствие обязательно доставлю, только пока не просыпайся моя малышка.

Сейчас ты в безопасности, как и твоя невинность, но скоро все изменится, ведь решение принято. Надавив на сердцевинку, принялся ласкать интенсивнее, так, чтобы она кончила. И ей будет вдвойне хорошо, ведь она спит и видит сон, а значит, утром ей не будет стыдно.

Ноги сжались, и она страстно закричала, запрокинула голову, впиваясь руками в простынь. Как бы сейчас хотелось ее поцеловать, по-настоящему, эти розовые щечки и грудь, провести языком по пульсирующему бугорку.

Милая моя малышка ты даже не представляешь, что сейчас со мной творится. Твои стоны меня заводят, твое тело манит меня, ты все для меня.

Катарина дышала все сильнее, я чувствовал, что все ее тело близится к разрядке. Как бы мне сейчас хотелось быть в ней, чувствовать членом ее тугую, узкую дырочку, вбиваться в нее глубже.… Но мне остается только сделать ей приятно и уйти в свою комнату, и уже там, в душе предаваться фантазиям о сладострастной подопечной.

Катарина

Открыв глаза, сладко потянулась, какой замечательный сон мне снился этой ночью, постыдный конечно, но такой приятный. Такие не забываемые ощущения… Перевернулась на бок и улыбнулась, на душе было так хорошо, а внизу живота слегка тянуло сладкой истомой. Вдохнув воздух, снова улыбнулась, от подушки так хорошо пахло Максимилианом, и как я буду смотреть ему в глаза, после ТАКИХ снов.

Это было какое-то дикое, всеохватывающее удовольствие которое обволакивало меня со всех сторон и уносило ввысь. Такая реальная, такая дерзкая фантазия и немного постыдная. Тугая пружина внизу живота все сжималась, тело охватывал жар от воспоминаний… Ах, если бы это действительно были пальцы Макса, которые так как хорошо и сладко ласкают между ног, трогают маленький бугорок… Так захотелось, ощутить его в себе, ощутить наполненность…

Но это невозможно, он мой опекун и намного старше меня… В реальной жизни я бы не осмелилась так вести себя с ним.

Но во сне можно все, и ожившая фантазия доводила меня до безумия чуткими ласками. Как можно так тонко угадывать, где мне больше всего приятно? Казалось, будто горячие губы прикасаются к влажным и таким чувствительным складочкам, к бугорку. Неужели я такая бесстыдная, что мечтаю об этом…

В этом сне пальцы опекуна дразнили и ласкали мой чувствительный бугорок, что я терялась в этом сне, теряя связь с реальностью. Осталось только чистое наслаждение, все тело тянулось к нему… Такому красивому, властному и недоступному опекуну.

Стоило только мне подумать о мужчине как ласки стали сильнее, меня охватила дрожь, ноги как-то сами подтянулись, словно молили, упрашивали, чтобы, наконец, меня освободили от этого обжигающего, и сладкого напряжения…

А потом была вспышка приятного освобождения, которое разлилось по всему телу сладкой негой. Все тело расслабилось, будто меня укрыли приятным и мягким одеялом. Захотелось спать.

Но разве так бывает? Захотеть спать во сне. И разве можно так сильно завестись от одной только фантазии о человеке, которого толком не знаешь?

Стук в дверь заставил меня напрячься, словно ночные ласки мужчины были на самом деле, и об этом узнала нянюшка. Откинув мнительность, разрешила войти. Горничная и подружка в одном лице буквально впорхнула в комнату, принеся с собой вопрос о моем здоровье от Максимилиана и моей готовности ехать на речку.

Заверив Миру, что со мной все хорошо, и я с удовольствием поеду купаться на речку, попросила ее по возвращению помочь мне с платьем и найти сорочку для купания. Хотя я предпочитала купаться голышом, длинный подол сорочки только мешался и путался в ногах. О том, что посторонние могут меня увидеть не переживала, место купания находилось достаточно удаленно от основной дороги, да и посторонние не ходят в этих местах.

Одев скромное, но очень легкое платье, которое можно снять и одеть самой отправилась на завтрак. Представив, что сейчас увижу мужчину, который во сне меня ласкал, и нежно целовал, невольно засмущалась и покраснела. Увидев в зеркале алые щеки, и как блестят глаза, сразу перестала думать о глупостях, а то опекун подумает, что я заболела и оставит дома и тогда мой грандиозный план рухнет. Изобразив на лице скромность и саму невинность, стараясь ступать плавно и грациозно, вошла в столовую, где за столом уже сидел опекун.

– Доброе утро Максимилиан! – поприветствовала мужчину, который при виде меня весь подобрался и поприветствовал в ответ.

Не стала обращать внимание на его странное поведение и какие-то пытливые взгляды, наверно я слишком сильно стонала во сне, что он услышал и теперь пытается понять все ли со мной хорошо.

– Пока не слишком жарко, предлагаю поехать к реке на коляске, а не верхом. Не стоит молодой девушке скакать верхом по такому солнцепеку. Возьмем покрывало, корзинку с едой, полотенце и книгу, почитаешь мне немного, посмотрим, чему ты научились в мое отсутствие в этом пансионе.

– Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я взяла один из любовных романов на лирийском? – спросила с невинным видом, прикидывая какую книгу именно брать.

– Это может быть и тракт по географии, но если ты хочешь, то можешь взять и любовный роман. Мне особой разницы нет, я хочу проверить твои знания в непринуждённой обстановке, совместить приятное с полезным так сказать.

– Хорошо, как скажешь дядюшка, – кивнула учтиво, заметив, как скривилось лицо мужчины при слове «дядюшка».

Под разговоры на отстраненные темы, мы закончили завтрак. Мисс Талли наша кухарка, подошла осведомиться, что мы бы хотели взять с собой на речку. Но тут мы все услышали, как парадному входу подъехала коляска, и спустя мгновение дворецкий доложил, что прибыл молодой граф Ростов к молодой мисс Катарине с предложением прогулки.

Услышав это, бросила умоляюще-испуганный взгляд на Макса. Он выглядел как человек, которому испортили все планы.

– Пригласите молодого графа в гостиную, – распорядился Максимилиан. – А ты ступай к себе в комнату! – произнес опекун строго.

Конечно, противится, я не собиралась, ведь уже выбрала свою судьбу, но все равно его строгий тон меня обидел. В комнате прильнув к окну скрываемая занавеской, стала слушать, что происходит в гостиной. А там ничего необычного не происходило. Максимилиан на правах опекуна просто отказал Ростову в прогулке, заявив, что мы с ним уезжаем по очень важному делу. Да и вообще я еще слишком юна для прогулок и замужества. Эх, знал бы Макс, мою историю никогда бы не сказал, что я слишком юна для замужества. Молодой граф уехал в расстроенных чувствах, а опекун поспешил в мою комнату. Быстро нацепив шляпку с широкими полями, присела на край стул и сложила руки на коленях как порядочная и скромная девушка.

– Можем ехать? – спросила его с невинным видом, словно и не подслушивала и не вижу, как глаза Максимилиана метают молнии. – Надеюсь, ты выпроводил графа? Терпеть его не могу, только детская дружба не позволяла мне отказывать ему в доме и общении. Теперь, когда ты вернулся, сможешь сделать за меня, только не очень резко, Ростовы отличные соседи и всегда помогали нам в беде, – посмотрела на мужчину внимательным взглядом.

– Да, можем ехать, рад, что ты уже готова, – кивнул мне мужчина и вышел из комнаты.

Ты еще не знаешь мой дорогой опекун, на, что я готова.

Максимилиан

Этот мальчишка Ростов потрепал мне порядком нервы, своей настойчивостью. Объяснил же один раз вежливо, что мы с Катариной уезжаем, так нет же опять начал просить разрешить ему прогулку с Катариной, ведь у него самые, что не наесть серьезные намерения. У меня, между прочим, тоже самые серьезные намерения, но об этом естественно не стал говорить этому мальчишке, просто заявил, что Катарине рано еще встречаться с мужчинами и вообще замуж. Ага, кроме меня конечно.

Ревность душила, как и злоба, как только дверь за мальчишкой закрылась, направился в комнату к своей малышке, доходчиво объяснить, кто в доме хозяин. Но ее вид, скромной невинности и покорности заставил забыть свою пламенную речь, мне показалось, что в ее глазах мелькнул странный огонь. Кажется моя подопечная, что-то задумала. Ну, что же я буду готов к любым неприятностям. А вот к приятностям оказался не готов.

Катарина сама указала свое любимое место у реки, то самое где я увидел ее первый раз. Конечно, по правилам хорошего тона и вообще этикета с нами должна была поехать горничная или любая другая девушка, а со мной камердинер. Но ведь мы не в светском обществе и кроме нас на берегу никого не будет и я собирался этим воспользоваться, но кажется, опоздал.

По приезду расстелил покрывало, ослабил подпругу, отпустив Розу пастись, одним словом делал все, чтобы не смотреть в сторону реки, где с радостным смехом плавала молодая девушка, моя подопечная. Собираясь позагорать и поплавать в реке, разделся до кальсон и уже собрался идти, как мне навстречу вышла богиня. Мокрая рубашка облепила девушку, не скрывая упругой груди, торчащих сосков, стройной талии, от такого вида я просто потерял дар речи, вместе с опорой под ногами. Мне показалось, что земля качнулась вместе со мной, только больно стукнувшись пятой точкой о землю, немного пришел в себя.

– Разве можно в таком виде находиться перед мужчиной? – практически прорычал, закрывая ногой, ставший каменным член.

– В каком виде? – удивленно произнесла девушка, снимая с себя мокрую рубашку и оставаясь полностью обнаженной, повесила рубашку на ветку дерева и вернулась на покрывало. – Так в каком виде? – спросила Катарина, как ни в чем не бывало, беря полотенце.

– В обнаженном, – произнес хрипло, смотря на юное тело девушки словно подросток.

– Ой, это, так мы с девочками всегда так купаемся и в баню ходим, у нас же все одинаковое, чего стесняться то? – произнесла она с невинным видом. – Сейчас рубаха подсохнет, и можно снова идти купаться.

– И чему вас только в этом пансионе учили? – покачал я головой. – Мужчина и женщина отличаются друг от друга, есть нормы воспитания…

– Ай, да знаю я все это, – махнула она рукой. – Мужчина сильнее, у него нет груди, он не может родить и выносить ребенка, и между ног у него хвостик, а у женщины его нет. Чтобы зачать дитя мужчина проникает своим хвостиком в женщину и щекотит ее, а потом мужчине становится приятно и он изливает семя в женщину. Так происходит зачатие дитя. Это перед чужими нельзя раздеваться, а перед своим опекуном то ничего страшного, – пожала Катарина плечами. – А можно посмотреть твой хвостик, я ведь его только на картинке в энциклопедии видела.

– Хорошо, но об этом никто не должен знать, это будут наши с тобой секретные уроки анатомии, – накинул на плечи девушке полотенце и с наслаждением развязал пояс и спустил кальсоны, высвобождая своего красавца.

– О! Макс, но у тебя совсем другой хвостик, чем на картинке, он такой длинный и толстый, он стоит как свеча.

– Это зависит от возбуждения, – сказал я, – обычно он вялый, но когда я увидел тебя обнаженной, почувствовал близость твоей щелочки, он возбудился и стал другим. Большим и толстым. Внутри твоего лона тоже есть маленький хвостик, если его погладить тебе станет приятно. А если ты погладишь мой, мне станет приятно от твоих прикосновений. Позволь мне погладить тебя, и ты сразу почувствуешь приятное тепло, ты, конечно, тоже можешь меня погладить, – добавил тихо, подвигаясь к девушке ближе.

Аккуратно раздвинул ее губки и в следующий миг пальцы коснулись молодого пушка, а затем мои пальцы ощутили еще никем не тронутую прелесть, ее клитор. Говоря ласковые слова, принялся ласкать пальцем ее «хвостик». От моих прикосновений в лоне девушки стало влажно, а сама она стала неподвижной, словно в ожидании чего-то большого и важного. Ее карие глаза как-то странно смотрели на меня.

– Ах, Макс, меня еще никто так не трогал… Как это странно… и приятно. Она раскрыла ноги, позволяя мне ласкать ее еще больше. Мой палец скользнул по поверхности губок без боли для девушки, углубляясь в нее. – Мне так приятно и необычно…

– Возьми его в свою ладошку и слегка сожми его, вот так, – направил девичью руку в нужное направление и показал, как сжимать и двигать. Показывая интенсивность движения, сам ускорялся в ней, чтобы всем было хорошо и приятно.

– Ааах, – простонала девушка и уткнулась головой мне в плечо.

– Ммм, – простонал уже я в ответ, мощным потоком изливаясь ей на живот и бедра. – Спасибо! Мне было очень хорошо и приятно. Как ты? – слегка погладил спину девушки.

– Хорошо, такая приятная расслабленность, мне понравилось заниматься с тобой анатомией. А теперь пойдем купаться, – потянула она меня в сторону речки.

Вода приятно охлаждала, и дарила энергию для новых «уроков». Но я стойко держал себя в руках, хотя очень хотелось притянуть Катарину к себе впиться в губы жадным поцелуем раздвинуть ножки и войти на полную длину, а затем долго и чувственно любить свою малышку, но всему свое время. Она только начала познавать сладость оргазма и портить все я не собирался.

Перед отъездом домой мы конечно повторили «пройденное» снова ополоснулись в реке и я неспешным шагом направил Розу в сторону поместья. Но стоило нам войти в дом, сразу почувствовал неладное. Запах лекарства от сердца витал в гостиной. Мы с Катариной переглянулись, вероятно, подумав, что кто-то видел наши «уроки» и доложил нянюшке. Но как такое возможно? Я ведь специально выбрал скрытое от глаз место, да и полотенцем прикрыл весь «срам».

– Максимилиан! – бросилась мне навстречу нянюшка. Как хорошо, что ты приехал! Внучка письмо прислала, что Соня моя захворала, а за детками присмотреть некому, муж её как на грех на заработки уехал. Прошу отпусти меня, к доченьке, ведь нельзя маленьких деток оставлять одних, сам знаешь, налетят стервятники, все попортят, да заберут! Старшие внучки уже невесты, как бы беды не случилось!

– Конечно, конечно! Езжай и ни о чем не беспокойся! Возьми с собой Джона и Патрицию, пусть помогут по хозяйству и с внуками, – быстро сориентировался. – Катарина ты же не против? Мы тебе горничную из дворовых найдем, – которая не будет мешаться под ногами и не разнесет весть про наши «уроки» на всю округу и не доложит нянюшке.

– Патриция, а ты как сама хочешь поехать? – обратилась она к девушке.

– Если позволите госпожа, я бы хотела поехать. Старшей госпоже может потребоваться помощь, да и с Джонатаном ей ехать будет очень скучно, – опустила горничная глаза и залилась румянцем.

– Тогда езжай, мне будет тебя не хватать, – с грустью произнесла Катарина и обняла девушку.

– Спасибо госпожа! Господин! – поклонилась она и убежала наверх собирать вещи.