Я – кварк Вселенной
Агния насторожилась.
– К Деннице? Раве это не синоним Сатаны? Почему все мои жизни у него? Я что, такая великая грешница?
– Да нет, дело не в этом. Просто кто-то же должен проанализировать жизни прежде чем выливать их в Накопитель Вселенной. Денница принял на себя эти обязанности.
– Разве это не роль Бога?
– Бог не подводит итоги. Бог – это начало. Это возможность выбора. А у тебя, скорее, конец.
– Ну а Ангелы? Почему вы не взяли на себя такую миссию?
– Любая оценка предполагает осуждение.
– Разве?
– Угу. Разбор на плюсы и минусы, а значит, осуждение. Например, вот здесь ты был хорош, изобрел лекарство, которое спасло жизни. Но эксперименты ты проводил на людях, и многие умерли в мучениях. И даже не важно, что вреда ты принес больше, чем пользы. Главное намерения. Какими они были? Ты действовал из страха за жизнь? Ты искал славы? Или ты искренне пожертвовал двадцатью, чтобы спасти сотни? Или другой пример. Накормил ты умирающих с голода кошек. Но кошки были больными, и разнесли заразу людям. А с какими намерениями ты кормил их? Может, ты знал, что кошки убьют людей? Ангелы не судят. Они всегда защищают своих подопечных, до последнего их шага во Вселенной. Даже если подопечный – самый великий грешник. Только Денница взял на себя смелость анализировать намерения людей в прожитых жизнях. Он отдает накопленный опыт – светлый или темный – тем, кто больше не хочет быть. На самом деле, это всего лишь ритуал, нужный больше самим душам. Тем, кто уходит из земной матрицы. Им хочется подвести итоги, знать, что они не зря жили.
Агния вдруг осознала, что идет к Сатане, и ей стало страшно.
– Не бойся его, – ответил ее мыслям Аз Есмь.
– А он не… Сделает нам что-то ужасное?
– Испепелит? – улыбнулся Аз Есмь. – Ты уже мертва. Вся его власть – это только слово. Внушение. Не слушай – и не испытаешь его власти.
– Что, и в Ад не затащит?
– Ад, как и Рай, – это не место, это состояние… Денница никогда не ударит тебя сам. Он просто задаст тебе вопросы, посеяв зерно сомнений, и ты сама взрастишь их корни, которые сломают твой мозг лукавыми раздумьями. Даст тебе в руки склянку с серной кислотой, и ты сама плеснешь ею себе в лицо. Скует тебе меч и…
– Да я поняла!
Перед мысленным взором Агнии предстал образ, который у нее ассоциировался со словом «сатана», когда она была живой, – большой и черный мохнатый черт с рогами и горящими вилами в руке. Внезапно по левую руку от нее языками пламени вырвался материализовавшийся демон. Он закричал, глотнул огня и потянул к Агнии кровавые руки. Агния шарахнулась в сторону. Аз Есмь спокойно провел по воздуху своим черным мечом, и образ рассеялся. Ангел скептически улыбнулся.
– «О, человек! Сказано тебе, что – добро, и чего требует от тебя Господь…» Почему же люди так хотят кары Господней, искупления грехов и представляют себе вселенское зло отдельно от себя самих, в образе какого-то конкретного существа?
– А ты говорил, что он не страшный!
– Но ты же мне не поверила. Это был не Денница, это была материализация твоего страха. Каким ты его себе представляла, таким он и появился.
– Я могу материализовать свои эмоции?
– Да, в любое событие, в любую сущность. Логично, что самые страшные сущности всегда порождает страх.
– Я не знала, – смутилась Агния. – У нас на Земле не так.
– И на Земле так… Чаще Денница выглядит совсем по-другому. Идем, если хочешь его увидеть.
Агния решилась задать вопрос.
– А где, собственно, Бог?
– Повсюду. Ты и сейчас в нём. Мы называем его Отче, потому что помним, что сотканы из его клеток. А вы – Вселенная, Зерван, Вечность, Демиург, Создатель, Мировой Разум…
Агния огляделась и поёжилась.
– В смысле – в нём? А как общаться? А старец с седой бородой?
– Ну если тебе нужен некий конкретный образ, чтобы легче было общаться, то он может. Только зачем? Ангелам не требуется никакой образ. Они слышат Бога внутри себя.
– Ну человеку-то требуется…
– И человеку не нужны ни образы, ни посредники, чтобы слышать бога. Связь с ним интуитивна, ну уровне врожденных базовых настроек и не изменилась за все тысячелетия истории человечества: задай свой вопрос от сердца – и услышишь ясный ответ в своей собственной голове.
– Я не понимаю, – перебила его Агния. – Вы что, все равны? И ты, и Денница, может быть, и Бог? А может, и я имею такую же власть?
– Может быть… Мы все – одно целое. У ангелов – и у светлых, и у темных, – как и у людей, тоже есть свобода выбора. Мы все питаемся из одного источника – энергией Бога. Если бы ты обнулилась, ты бы всё вспомнила.
Они сделали еще несколько шагов и перед ними, медленно обретая черты, как из тумана возник образ другой сущности. Это был Темный Ангел, перед которым – бездонный колодец и два вязаных мешочка. Он был прекрасен, точь-в точь как и Аз Есмь, сидел в неудобной позе на корточках, поджав черные крылья, и перебирал рис. Брал палочками одну крупинку из бесконечного колодца и бережно перекладывал в мешочки. В один – белые, в другой – черные. Периодически встречающиеся серые выбрасывал на пол, откуда они благополучно исчезали, возвращаясь в бездонный колодец.
Агния начала жадно рассматривать черты Темного Ангела. Такие же глаза, такой же нос, только цвет крыльев отличается…
– Господи, вы что, близнецы?!
Ей никто не ответил.
Агния выдохнула, остановилась рядом с Денницей и стала наблюдать за его работой. Тот делал вид, что не замечает их.
– Что он делает? – бесцеремонно поинтересовалась девушка.
– Хочет собрать полный мешок черных крупинок.
– Зачем?
– Это его личный дзен. Не вникай. Ты хотела его увидеть – ты увидела. Проси, зачем пришла.
– Личный дзен у Сатаны? – фыркнула Агния. – Ему что, совсем заняться нечем? Там на Земле столько работы для него завалялось: то средневековье со всякими крестовыми походами, то 20-й век с его войнами, то 21-й пришел, а легче не стало… А он на какую-то фигню время тратит!
– Ты что, не обнулил ее? – не поднимая головы пробубнил Денница. – Она еще помнит свою никчемную прежнюю жизнь, но не помнит ничего, что помнить стоило бы? Отключи ей земное сознание!
– Она не выразила такого намерения.
– Ну так напомни ей то, что каждый забыть хочет. Чего ты с ней возишься? Гонит земную ересь. «Рай, Ад»… Еще вспомнит всуе сатанистов и американского президента.
– Передай ему, – кивнула Агния Азе, – что ангелочки, перебирающие рис в позе лотоса – это чрезвычайно умилительно. Почти как котята.
Денница поднял голову и с интересом посмотрел на Агнию. Не вызывало сомнения, что он знает про нее больше, чем даже сама Агния про себя знала.
– Агнюша… – прошипел он совсем так, как это делала ненавистная училка Агнии, когда злилась. – Твое место – пятая парта, твое дело – помалкивать и слушать, что умные люди говорят…
Агния на секунду опешила. Все это было так знакомо, будто они с Денницей только пять минут назад виделись.
– Мы что, встречались раньше?
– Я знаю каждого на Земле и в Надсознании.
– Агния, ты отвлеклась. Вспомни, зачем ты пришла к нему, – Азя попытался вернуть девушку в мирное русло. Куда там! Агния его не слушала. Сейчас её интересовал Денница.
– Почему ты не работаешь, как положено Сатане?
– Меня зовут Денница! Тебе уже было сказано!
– Я буду называть тебя Дэн.
– Да что ты знаешь о моей работе, сущность? Я и здесь, и повсюду одновременно. В твоей голове сейчас – тоже я.
– Вся твоя власть, Дэн, – это только слово. Внушение, – вспомнила Агния наветы АзЕсмь.
– Слово и есть самая сильная власть на Земле. «Вначале было слово», «Не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих…»
Агнию осенила догадка:
– Ты просто уходишь от жизни? Спасаешься здесь? Ну, не знаю, там, ощущаешь чувство вины от совершенных злодеяний, очищаешься йогой…
Денница начал раздражаться.
– Какая дерзкая! Чо ты пристала ко мне? Следи за собой, сущность!
– Бери опыт и пойдем к Нови, – напомнил ей Аз Есмь.
– Отстань! – огрызнулась Аглая.
– Стремление расставить все точки над i всегда было твоей слабой стороной, – снова попытался вразумить ее Аз Есмь. – Ты хочешь все контролировать, оставить за собой последнее слово. Но иногда ситуацию нужно просто отпустить.
– С чего бы вдруг? Мы еще не закончили разговор с Дэном!
– Агния, вырази намерение. Востребуй свои жизни. – Аз Есмь поднял руку и Агния увидела, как приблизилась Новь.
– Я требую отдать опыт моих жизней! – выпалила Агния. – И ты не можешь не выполнить моего намерения, сущность!
Дэн усмехнулся.
– Ну, посмотрим, какую такую великую ценность ты требуешь. – Он запустил руку по локоть в бездонный колодец и пошарил. – Это? Забирай свое барахло. – Он швырнул горсть риса Агнии в ноги. Аз Есмь аккуратно собрал их в ладошку и вложил в руку Агнии. Всё не убралось, посыпалось обратно, но на пол уже не падало.
– Это и есть то, чем я так дорожила на Земле? – разочарованно удивилась Агния. Из ее руки рис всё рассыпался и застревал в воздухе. Когда Агния бросила последнюю крупинку, все они поднялись на уровень лица, выстроились спиралью, скрутились в нить ДНК и засветились тихим и нежным светом. Каждая частичка играла разными оттенками: потемнее, посветлее, поярче. В сумме они давали немного сероватый оттенок и сливались, объединенные одной душой, в полупрозрачный круг.
Агния испытала странное ощущение: вроде бы вот она я, стою и смотрю на ДНК, но я знаю, что ДНК – это и есть я, мое собственное продолжение. Девушка замерла от восторга: ничего прекраснее, чем ее собственная душа, она никогда не видела. Откуда-то она знала, что сейчас ее нить ДНК вплетется в полотно Вселенной и станет частью единого целого, а душа тихо улыбнется и растворится.
– Серые, обычные жизненки, – усмехнулся Денница, увидев ее мысли. – «О, если б ты был холоден или горяч!..» Ты думаешь, Вселенной есть толк от твоих жизней? Серое – никакое. Оно держит Вселенную на месте. Не способствуют развитию ни в какую сторону. Так себе жизни… Дерьмецо, разбавленное бесполезными ожиданиями… – он зевнул. Его цинизм шарахнул полет Агниной души на жесткие камни. Вместо умиления пришла злость и желание придушить Дэна. Нить ДНК начала меркнуть.
– Просто не слушай его. Он речелизирует твои страхи, – вновь попытался образумить ее Светлый Ангел.
– Чего??
– Облачает твои страхи в речь, а значит, в материальную жизнь. И ты начинаешь верить ему… Ты знаешь, что слово в несколько раз усиливает энергию мысли или эмоции?
Агния не стала тратить время на чушь, которую нес Азя.
– Кто бы говорил про толк от собственного существования! – она ядовито перебила Ангела. – Что-то я не припомню, чтобы Сатана что-то полезное для Земли сотворил!
ДНК начала терять свои составляющие и вдруг вся развалилась, рассыпалась, уменьшилась и слилась в один хрустальный Шар Души, который убрался на ладошку Агнии. От благостного состояния не осталось и следа. Девушка подкинула шар в воздухе, раздумывая, что бы такого с ним сделать… Внутри – все её прожитые на Земле жизни.
Внезапно раздражение Денницы улетучилось. Вместо него на лице появилась смесь кайфа, снисходительности и усмешки.
– Хороша… Какой на редкость скотский характер… Вздорная бабёнка, – с наслаждением заметил Дэн.
– А ты всего лишь сгусток энергии. Который быстро переобувается.
Денница отложил рис и заинтересованно подобрался поближе к Агнии.
– Я понимаю. Ты злишься, потому что с тобой обошлись не по-человечески. Забрали из уютного вагона, от прекрасного молодого человека и копченой курицы той толстой тетки…
– Я не злюсь.
С усмешкой на лице Денница подошел к самому ее лицу и проницательными глазами скользнул сверху вниз. Агния увидела, как в глубине его лукавых золотых глаз танцует огонь. Попав в поле его гипнотического обаяния, она замерла. Теперь, когда он был так близко, она могла рассмотреть его совсем как человека. Темный Ангел оказался так прекрасен, что у нее бы дыхание перехватило, если бы были легкие. Наряду с желанием убить его она почувствовала желание любоваться и наслаждаться им вечно. Скажи он ей сейчас «убей Азю» – и она не раздумывая бросилась бы душить Светлого Ангела.
– Боже, как легко управлять теми, кто хочет чего-то стоить, – Дэн сочувственно приобнял Агнию за талию. Она чувствовала его волнующие руки, будто снова была живой. Чёртова фантазия!
– Пойдем, – перебил их разговор Аз Есмь. – Ты слишком поддаешься его слову, чтобы эта беседа закончилась добром. Он пытается спровоцировать тебя на эмоции, и ему это легко удается.
– Что же ты так торопишься увести ее? – заботливо поинтересовался Денница. – Разве ты не нарушаешь главный Закон Вселенной? Она сама выбрала разговор со мной.
– Это не я злюсь, это ты злишься, потому что чувствуешь, что я права: ты ничем не лучше обычного чела с Земли! – Агния ощутила, что ей и правда хотелось сказать последнее слово, убедиться в собственном превосходстве. Оттолкнула Дэна.
– Брось, я Денница, у меня впереди вечность, чего мне злиться? Меня-то никто не может ни забрать, ни вернуть, я сам себе хозяин.
– Да, кстати! – зацепилась за неприятные слова Агния. – Почему меня забрали из жизни? Я что, была великим грешником? Я не бухала, не воровала, не убивала! Я и котенка в жизни не обидела! Это несправедливо!
– Во Вселенной нет ничего несправедливого, – заметил Аз Есмь.
– Ну тогда объясни мне – почему? Раз я по-твоему так тупа, что сама понять не могу! – Агния ткнула его в грудь, будто Светлый ангел был лично виноват перед ней.
– Ты не выполнила свою миссию.
– Какую миссию??
– Ты не передала тому алкашу соль.
Агния застыла от бешенства.
– Да вы все издеваетесь, что ли? Я должна спасти народы, экологию, дать людям великие идеи, которые изменят мир, хотя бы выручить бездомных собак или изобрести что-то, что облегчит дальнейшим поколениям людей жизнь! Создать лекарство от рака или освоить космос… Какая, к черту, соль?!
– Ты никому ничего не должна. Ты должна спасти только свою собственную душу.
Агния снова окунулась в то бесконтрольное состояние, которое нахлынуло на нее в последние минуты жизни.
– Не слишком ли мелко? – от злости у нее потекли слезы. – И от чего мне спасать свою душу? Я не заслужила такого унижения. Уйди от меня, слышать тебя не хочу! Уйди!
Аз Есмь сделал шаг назад и тихо растворился.
– Ты не заслужила? – усмехнулся Денница. – Величайшие грешники всегда считали себя перстом Господним. Напомнить тебе, как бурно ты прожила предыдущие жизни?
– Да что я сделала? Муху пришибла?
– Ты болела гордыней. Каждая клеточка твоих тел страдала этим недугом, была пронзенной чернотой гордыни. Я бы на твоем месте сейчас не орал, а накрылся белой простынью и полз в сторону придуманного ада в ожидании воображаемой кары.
– А чего мне бояться, если смерть такая нестрашная?
– Жизни бойся!
– Так же, как ты боишься? – усмехнулась Агния.
– Отстань от меня!
– Иначе что? Накажешь?
– Да! – Денница за мгновенье принял облик того Сатаны, которого всегда представляла себе Агния – языки пламени пожирали его тело, а с рук капала человеческая кровь. Агния не дрогнула.
– Да что ты мне сделаешь? – проорала она. – Я уже умерла!
– Это мы исправим! – Денница схватил ее за локоть и бросил в Поток Жизни.
3
Агния ощутила себя частью единого потока, а легкость ее бестелесного вместилища, к которой она уже привыкла, стала наполняться бешеной энергией. Эта энергия становилась все тяжелее, всё быстрее, сжималась и концентрировалась в одно маленькое человеческое тело. В конце концов, когда сжиматься больше было некуда, Агния ухнулась в атмосферу, ослепляющую светом Солнца. Вздохнула полными легкими, с непривычки почувствовав в них холодные покалывания, и вдруг ощутила всё – с каким наслаждением она дышит, и как пахнет прелой травой и свежими почками, ослепляющее солнце, и такая приятная боль в коленке. Она ощущает Землю под неуверенными ногами и гравитацию, вес собственного тела. Тело было детским и неимоверно тяжелым. Агния упала под собственным весом, каждой клеткой ощущая чудовищную силу притяжения Земли. Лёжа, осмотрела ладошки и непривычно длинное льняное платьице. Кажется, она девочка лет пяти. Еще она боится и, кажется, хочет есть. Она умеет моргать, а ее руки могут мерзнуть. Господи, какое наслаждение – чувствовать! Агния уже совершенно не помнила ни Денницу, ни Аз Есмь, ни то, что когда-то она была Агнией. Сейчас было только льняное платьице, разбитая коленка и запах прелых почек.
Это хорошо, что сейчас не зима! Можно вот так валяться на траве и совсем не мерзнуть. Никогда не было у нее сапог, и это казалось нормальным. Сапоги – только для богачей. Были у них в семье валенки, одни на всех женщин и детей, но были они непомерно велики, и ходить в них было неудобно, поминутно спотыкаясь и изредка падая. Надевали их только добежать по крайнему делу до соседнего села. То ли дело ходить босичком по нагретой летним солнышком тропинке. Тепло, приятно, песочек меж пальцев играет. Вот только по пенькам скошенной ржи и травы ходить было колко. Ножки часто ранились, было больно, и пройти по полю хотелось поскорее, подгибая пальчики, высматривая под ногами крупные пеньки и острые шпили травы, перепрыгивая и маневрируя между ними. Иногда папенька, правда, плел им лапти. Эта жесткая и поначалу болтающаяся на узкой ножке обувь была самая удобная в ее жизни – и не колет, и теплее в прохладную погоду. Но у папеньки не было времени даже на нормальный сон, не то что семерым по лавкам плести лапти, которые снашивались за месяц, как ни старалась она их беречь.
Агния поднялась с колен и обернулась.
Над ее домом, где, она знала, остались младшие братья, занималось пламя. Кочевник стаскивал с крыльца за волосы ее мать.
И вдруг вернулся слух. Все вокруг наполнилось громкими звуками. Все кричали. Женщины и дети, которых вытаскивали отовсюду в одну кучу посреди деревни, рыдали с болью и страданием в голосе, кочевники – орали со злобой и торжествующим осознанием собственной силы, любимая собака Агнии, которую убивал мужик с красной кисточкой на меховой шапке – с визгливым ужасом агонии, и даже новый их деревянный пылающий дом с длинными резными «рукавами», казалось вздыхал, трещал и охал от дыма. «Беги, беги!» – кажется, кричала ей мать, но девочка стояла как вкопанная. Агния заткнула уши ладошками и замерла от застывшего в жилах ужаса. Страх и боль – нет, не физическая, а какая-то более страшная боль пронзила каждую ее клеточку так, что она вновь разучилась дышать. Последнее, что запомнила девочка, – лицо кочевника с красной кисточкой на шапке, который добил их собаку и сделал первый, второй, третий шаг в сторону Агнии…
Она очнулась в Надсознании в слезах. Денница в своем обычном облике с довольной миной наблюдал за ее реакцией.
– Ну что, по-прежнему не страшно?
– Кочевники всех убили, всех… – Агния размазала слезы и никак не могла стряхнуть стоявшую перед глазами картину пылающего дома и плачущих женщин. Если бы сейчас у нее было сердце, оно бы непременно разорвалось от боли и сострадания к ним. – А как же возмездие? – прошептала она. – Как же возмездие?..
– Ты хочешь справедливости? – снисходительно улыбнулся Денница. – Столько тысячелетий прошло, а люди не меняются…
– Я хочу отомстить кочевникам! Чтобы они почувствовали то же, что чувствовала я и мои близкие! – крикнула Агния.
– Месть – как вишенка на тортике, хочется еще и еще… Ты уже получила ее. Напомнить?
– Да! Я хочу убедиться в том, что отомстила им! Я хочу своими глазами увидеть жизнь, в которой получила возмездие!
Денница молча толкнул ее спиной в бездну и продолжил свою работу.
4
Агния снова мгновенно забыла – и о Деннице, и о том, что была у нее какая-то другая жизнь, и кем она была раньше. Не существовало больше ни девочки в льняном платьице, ни Агнии.
Сейчас она была только кочевником, не думала ни о прошлом, ни о будущем, а только кипела ненавистью и страстью к бою, раздумывая, как бы пожестче и поскорее покарать врагов своих.
Она была мужчиной. Увидела себя верхом на лошади. Это был не прекрасный скакун, а низкорослая, но выносливая толстенькая лошадёнка, летевшая на полном скаку на своих коротких ножках. Вместо седла лежал свернутый в рулон кусок толстой полосатой ткани, перед коленками болтался тугой мешочек. Непривычно сильные руки легко управляли и лошадью, и собственным телом. Кочевнику было так комфортно, будто они с лошадью были единым целым и летели, распустив крылья.
Кочевник зацепился за загривок коня и на ходу перевернулся в седле лицом к крупу. Ему было приятно наслаждаться движением и силой собственных рук. За ним, на расстоянии вытянутой ноги, скакали другие монголы. Но чувства страха не было. Было чувство довольства, чувство собственной безопасности и безнаказанности. Скакавшие за ним монголы ждали, что скажет Агния, с готовностью и неким раболепием на лице. «Я здесь главный, – понял Кочевник. – Отлично! Боги не обманули, преподнесли нормальный подарок. Со стороны силы я смогу показать, что стою большего, чем они думают». И Кочевник просто заорал. Заорал с наслаждением, и сотни голосов поддержали его крик. Он вернулся в правильное положение в седле и увидел, что скачет прямо на похожее войско – войско другого кочевого народа. Тут же внимание привлек скакавший навстречу мужик с красной кисточкой на меховой шапке.
Сейчас Агния не была пятилетней девочкой… Монгол засмеялся от предвкушения. Рука сама достала из ножен длинную кривую саблю. Скорость, драйв, осознание собственной власти и смакование скорой мести – чистый кайф… Войска столкнулись, первые ряды были замяты, многие упали и по ним, живым, пронеслись копыта, останавливались и затаптывали до смерти. Приблизившись, монгол четко увидел, что мужик с красной кисточкой – не тот, совсем не такое у него было лицо, как у «татарина» из первой жизни. «А, какая разница… Плевать!» – пронеслось в голове и размахнувшись, Кочевник стал рубить всех без разбора в этой массе тел. Только одно чувство заливало глаза – жажда мести. Ничего, кроме мести, не существовало больше.
Это была рядовая стычка двух кочевых племен. Войско Кочевника одержало победу, и добивая последних сопротивленцев, хлынула грабить то, что потерпевшие успели награбить раньше. Здесь были и монгольские, но больше русские богатства – деньги, меха, табун коней. Особо радостный гогот мужиков вызвал шатер с русскими пленницами.
К ногам Кочевника швырнули лучший товар – двух девчонок лет 14-ти. Татарин восхитился их белой, нежной кожей и невинными, совсем детскими глазами. У него никогда не было ни такой кожи, ни таких глаз. А теперь будут. Здесь всё принадлежит ему. Если захочет – хоть бубен из этой кожи сделает. Но сначала – не это…
– Пожалуйста, не надо! Не надо… – просила девчонка, стараясь закрыться от него руками. Кочевник хохотнул от восторга и схватил девчонку за ворот. Платье порвалось, воодушевленный Кочевник дорвал его и, легко преодолевая сопротивления слабых ручонок, начал ее насиловать. Девушка плакала. «Ей все равно не жить, какая разница. Что захочу – то и буду делать! Я здесь царь и бог, все меня боятся!». Не помнил Кочевник ни о каких целях, ради которых пришел в эту жизнь, и все происходящее вокруг казалось не только нормальным, но единственно возможным. Он не знал, что можно было жить как-то по-другому, просто не знал. Ему было хорошо, и он упивался насилием, собственной силой и ничего больше не хотел, как только своей абсолютной, непререкаемой, непотопляемой власти. Физически тоже было хорошо, но морально – еще лучше. Да, это то, что он и хотел.
Когда с девчонками было покончено, Кочевник, почувствовав легкую усталость, зачерпнул из ведра хмельной напиток. Глядя, как жадно он пьет, его приспешник, лежащий неподалеку, прогундосил:
– Дай попить.
Кочевник всмотрелся в искалеченное тело приспешника. Его ноги были отрублены в сегодняшнем бою. Неужели этот урод осмелился обратиться к Кочевнику?
– Да ты кто вообще такой, чтоб я тебе пить подавал? – он плесканул зелья в лицо лежащему.
– Старший брат твой, – вытер лицо калека.
– Ты? – захохотал Кочевник. – У такого человека, как я, не может быть брата-урода. – Он швырнул в его голову ковшом и забыл про его существование. Отвернувшись, решил понаблюдать, не подворовывает ли «казначей» при дележке награбленного. Как-то странно он заглядывает за мешки… Наверное, уже сделал себе схорон, паскуда. Надо разобраться…
Сзади раздался грохот падающей утвари. Кочевник не успел обернуться. Брат, собрав последние силы, приподнялся на руках и, падая сам, воткнул нож в спину брату.
5
– Ну что, ты отомстила кочевникам?
– Да, спасибо. – Агния никак не могла стряхнуть с себя сильные эмоции и даже простила Деннице глупое окончание жизни Кочевника. – Теперь я знаю, что справедливость восторжествовала. – Несмотря на это, на сердце лежал какой-то смутный гадливый осадок. Чтобы стряхнуть его, девушка подошла к Дэну, запустила руку в его мешочек и начала пересыпать рис сквозь пальцы. Приятно… В глазах Денницы запылал огонь.